Немного о цветении и увядании тихими разговорами

Юань в последние дни чувствовал себя ужасно. Голова была пуста, ни одна мысль не появлялась в ней, и в этой тишине омеге казалось, что он сходит с ума. Сколько шоу, фильмов и роликов он просмотрел, Юань не смог бы сосчитать. Игры, книги, новеллы – все стало бесполезным куском мусора, лишней тратой денег. Потому что все, что чувствовал Шэнь Юань – тишину. Словно все это было сном под сильными лекарствами, а сам он находился в психиатрической клинике, в полной изоляции. Все стало тихим. Серым. Никаким. А Юань просто был. Когда в дверь позвонили, он вздрогнул. Впервые звук был не глухим и тихим, будто динамики поломались, а неприятно громким, бьющим по нервам, заставляя поморщиться. Омега не встал. Он продолжал смотреть на город под своими ногами. Не хотелось говорить. Не хотелось слушать. Ему ничего не хотелось. Встревоженные голоса друзей раздались рядом. Но Юань будто и не слышал их. Только смотрел вперед и просто дышал. Его плечо сжали. Показалось лицо Хуа Чэна, переполненное беспокойной тревогой со смесью тревожной беспокойностью. Хуа громко сглотнул и позвал остальных. - Юань? – позвал Се Лянь и встал на место своего жениха. – Юань. – настойчиво позвал он. - Мне казалось, что его состояние было плохое, но я предполагал, что это лишь из-за обморока. – спокойно сказал Ванцзи и громко вздохнул. – Нам надо отвезти его к врачу. - Не сейчас. Се Лянь грубо перехватил пальцами левой руки лицо Юаня, заставив посмотреть на себя, а затем звонко и громко ударил его ладонью правой. После повторил, но поменяв щеку. И еще раз. И еще, пока Юань не остановил его, перехватив нападающую руку за запястье. - Хватит. - Заговорил? – улыбнулся Лянь, но лица не отпустил. – Это из-за Бинхэ? Он не стал спрашивать о том, в порядке ли его друг, как себя чувствует. Се Лянь знал ответы на эти вопросы. Решил лишь уточнить причину. Он говорил уверенно, так же внимательно вглядывался в лицо, словно точно понимал своего друга. А Юань отчего-то знал, что Лянь правда его понимал. - Да. – кивнул Шэнь и ответил на взгляд друга, выискивая на дне голубых глаз беспокойство и нежность. - Юань… - начал Ванцзи, но Се Лянь поднятой ладонью попросил его замолчать. - Ты должен в самое ближайшее время выйти за Бинхэ замуж. До свадьбы своего отца. Юань вспомнил вдруг их первую с Бинхэ встречу спустя пять лет. Тот теплый, милый, сексуальный Бинхэ, открыто улыбающегося. То, как с ним было приятно проводить время, болтать. Нежные касания губами, большие ладони на своей пояснице. « - Знаешь, - тихо сказал Юань во время их прогулки по пляжу, - я так рад, что это ты. - Мне кажется, что Юань-гэ говорит это каждый раз, стоит нам оказаться наедине. – со смехом в голосе произнес Ло Бинхэ. Юань расцепил их ладони и обиженно сложил руки на груди. - Не признаваться же в любви так скоро. - Я не был бы против услышать твое признание так скоро. Ведь ждал его так давно.» Юань посмотрел на свои руки, до сих хранящие на себе касания грубых пальцев жениха. Почему же ладони Бинхэ были мозолистыми? Юань никогда не задумывался об этом. Он и не думал спросить. Омега лишь… принимал его, не задавая лишних вопросов. Не интересуясь. « - Я бесплоден. – шептал Юань в плечо Бинхэ. – Бесплоден. Бесплоден. Было больно. Было очень тяжело. Но Юань почему-то не спросил у Бинхэ о его чувствах. Только послушно плакал в его плечо.» Они были вместе. Почти постоянно. И Юань никогда не спрашивал у Бинхэ. « - Готово! – улыбнулся альфа, ставя на деревянную подставку глиняный горшочек. Из-под тяжелой крышки валил пар, отцветающий запахом мягкого риса и пряного мяса. - Как же вкусно пахнет! – восхитился Юань. – Бинхэ мастер на все руки!» И не спросил у него. Это все было похоже на обрывки фильма, не предполагающего сюжет. Лишь нарезка с милыми моментами героев, где они были бесконечно счастливы, или же являлись друг для друга опорой и поддержкой. - Нет. – в момент, когда перед глазами предстал коридор зала, видимый им в кошмарах, сказал Юань. – Я не сделаю этого. - Мы думали и искали лазейку, но это самый безопасный и быстрый способ. – сказал Хуа Чэн. - Нет. – повторил Юань и встал со стула, поднимая кружку с остывшими остатками чая. – Я не собираюсь выходить за него замуж. Потому что мы должны оставить эти отношения в прошлом. Юань прошел на кухню и поставил кружку в раковину. Затем повернулся к следующим за ним друзьям. - Я никогда не интересовался им. Бинхэ всегда был лишь мальчиком, которого мне было жаль, женихом, которого навязали, тем, кто подсыпал мне наркотики. Он не был для меня любимым. Не стал парнем или любовником. И я не хочу продолжать и дальше путать нас двоих в этом подобии отношений. - Сейчас не время… - начал Чэн, но лишь одним взглядом попросил замолчать Се Лянь. - Ты прав. – сказал он. – Для тебя он часть твоей жизни. Тогда объект жалости и навязанный жених. Сейчас истинный. Но разве то чувство обиды, что пожирает тебя и вызвано им, не показывает твои к нему настоящие чувства? - Предлагаешь мне воспользоваться Бинхэ? Он ждет, что я прощу его. Понимаешь? Он ожидает, что все вернется и станет таким, каким было до того, как я узнал правду. А я не могу. Лянь повернулся к альфам. - Сань Лан, подготовь машину. Ванцзи, займись тем, что я тебе поручал. Оба, пожалуйста, уйдите. Нам надо поговорить наедине. - Я останусь. – насупился Ванцзи. – Он мой друг. И я хочу, чтобы Юань знал, что рядом есть тот, кто поддерживает его решение. Юань благодарно улыбнулся другу. - Ванцзи, пожалуйста, уйди. Я собираюсь раздеться. Хочешь посмотреть? Альфа покраснел и икнул. Хуа не сдержал смешка. Они оба послушно удалились из квартиры Шэнь Юаня, оставив друзей наедине. Стоило двери пикнуть при закрытии, как Се Лянь действительно потянул края футболки вверх, снимая ее с себя. Юань, до этого не проявляющий интереса к разговору, жадно наблюдал. Стоило омеге оголить верхнюю часть тела, как тот тут же повернулся. Тонкие пальцы перехватили каштановые волосы и отодвинули, являя метку. Золотой шрам, нитью вязавший круг на белоснежной коже, выглядел уродливо, несуразно на столь идеально ровном полотне. - Ближе. – сказал Се Лянь. – Подойди ближе и коснись ее. Юань сделал то, что ему сказал омега лишь из чистого любопытства. На ощупь кожа там была нежной, натянутой, словно от любого неосторожного касания могла порваться. - И что ты хочешь этим сказать? - Она уродлива, да? Это шрам. Самый обычный шрам, который оставил Сань Лан. Шрам не от одного укуса, а от десятка. Сань Лан чуть не перегрыз мне шею. И мне рану даже зашить не смогли. Повезло, что мы избежали заражения, гниения и инфекции. Но он об этом, естественно, не знает. Юань еще раз посмотрел на неаккуратный след на шее. Лянь тем временем повернулся и протянул свои ладони. - Коснись их. Юань качнул головой. - Я знаю, у тебя остались мелкие шрамы на ладонях. - Коснись их. Омега послушно обвел подушечками давно затянувшиеся шрамы. - Я вышел из себя, когда на Сань Лана напали. И, кажется, убил напавших осколком чего-то… - Лянь нахмурился, пытаясь вспомнить. Но быстро оставил попытки. - Теперь мой живот. Юань закатил глаза и посмотрел на живот друга. Дыхание сперло. - Что… это? Се Лянь осторожно пригладил белый квадратик, закрывавший рану, и улыбнулся. - Я получил ее вчера. Хотел убить Ши Цинсюаня. Он назвал тебя сыном шлюхи. Я не выдержал. Юань задохнулся. И постарался сказать хоть что-то, но лишь пораженно открывал и закрывал рот. Мысли не роились в голове, не помогали совершенно ни в чем. Он был пустым, но чувствовал, что его переполняет что-то похожее на эмоции, но ими не являющееся. - Зачем ты… Почему показываешь мне это? Лукавая улыбка коснулась губ Ляня. Омега шагнул ближе к Юаню и подмигнул. - Хвастаюсь. Лянь потянулся к футболке, чтобы натянуть ее обратно. Тощее тело скрылось за тканью, оставляя для Юаня лишь эферменый отпечаток раны, которая вскоре тоже превратится в золотой шрам на безупречной коже. - Все это – доказательства моих чувств к другим людям. – игривость пропала, словно ее и не было, уступая место страху, переполненному грустью и тревогой. – Однажды я перестану контролировать собственные эмоции, и тогда лишь эти шрамы напомнят мне о людях, которых я люблю. Докажут, что я лишь человек, а не дикое животное. Что я имею право… - слова поглотила грустная усмешка. Лянь, нарушая совершенно все правила приличия, сел на барную стойку и похлопал по столешнице, приглашая Юаня присоединиться. Стоило Шэню сделать это, как Се Лянь заговорил. - Я не хочу делать это. – он смотрел в пустоту. – Но есть вещи, которые мы обязаны сделать. Юань, - голубые глаза нежно обвели взглядом худую фигурку друга рядом, - у тебя нет выбора. Я уже говорил тебе об этом. - Ты имел ввиду истинность! – вырвалось громкое, обидчивое. - Не совсем. – Лянь посмотрел на собственные ладони, словно старался напомнить себе о чем-то. – Я знал, что ты никогда не сможешь избежать вашей свадьбы. Не мог предположить, что мой брат и твой отец станут союзниками, но знал, что тебе будет безопаснее с Бинхэ. Только хотел, чтобы ты сам к этому пришел. Но времени на это нет. Юань слез со столешницы и отошел вглубь комнаты, дальше от друга. - Не надо, Лянь. Не смей мне говорить о том, что выбора нет. Он есть. И я не хочу продолжать отношения, в которых никогда не смогу простить Бинхэ. Се Лянь хмыкнул. - Тогда, мне жаль. Он не уточнил, за что же именно ему было жаль. Лишь встал на ноги и тихо покинул квартиру, бесшумно закрыв входную дверь. Оставляя Юаня вновь погружаться в безмолвное одиночество. Се Лянь не удивился, видя перед собой, закрывшим входную дверь в квартиру друга, Хуа Чэна. Альфа стоял, облокотившись о соседнюю стену, и молча смотрел на жениха. - Контролируешь меня. – улыбнулся омега и подошел настолько близко, насколько мог из-за правил приличия. - Я просто ждал своего Гэгэ. Хуа Чэн оттолкнулся от стены, сокращая расстояние между ними и захватил лицо жениха в плен собственных ладоней, тут же целуя. Се Лянь ответил на поцелуй и позволил поднять себя на руки, унося в приехавший лифт, из которого вышла соседка Юаня. Она проводила взглядом двоих мужчин, скрывшихся в лифте, странным взглядом, полным беспокойства. Но ничего не сказала, просто уходя в свою квартиру. Се Лянь чувствовал, что воздуха ему совсем не хватает, то ли из-за нахлынувших эмоций, то ли из-за настойчивых поцелуев своего возлюбленного. Омега лишь задыхался и продолжал позволял продолжать это. - Нам пора остановиться. – шептал Чэн, отрываясь от тела любимого всего на миг. И сам же, противореча своим словам, не мог перестать целовать нежное тело в своих руках. Лянь аккуратно лег на простыни, Чэн же осторожно навис сверху, продолжая ласкать жениха губами и языком. Пока Се Лянь не ущипнул его за щеку, привлекая внимание. Омега обиженно надул губы, все еще держа щеку своего Сань Лана в пальцах. - Хуа Чэн, что это ты себе позволяешь, м? Используешь феромоны на мне? Как не стыдно! - Не стыдно. – буркнул альфа и улыбнулся. – Ты выглядел подавленно. Хочешь использовать Шэнь Цинцю. Се Лянь отпустил щеку жениха, падая ему на колени. Он улыбнулся и обнял талию Хуа, вжимаясь лицом в его пресс. - Ты слишком хорошо меня понимаешь. - Если бы это было так на самом деле, то я бы… - Хуа Чэн не договорил, откидываясь назад, падая на кровать. - Ты бы что? – улыбнулся Лянь, открываясь от тела возлюбленного. – Спрятал бы меня? Хуа отвел взгляд в сторону. - Я бы позволил тебе. Точнее, часть меня. Просто позволил бы тебе это сделать. Спрятать меня ото всех. Побег – не выход, но я бы зацепился за это… - Лянь вздохнул. – Так что, спасибо, что все же не сделал этого. Чэн встал, вынуждая жениха скатиться на простыни. Он, казалось, не мог контролировать себя. - Ты отказался бы от… от плана? От всего, что столько лет строил? - Да. – Лянь кивнул, вдруг понимая, насколько это далось ему легко. – Я лишь трус. Жалкий трус. Я так сильно хочу спрятаться ото всех. Что был бы не против сбежать. Хуа открыл рот, но его прервали. - Но это лишь часть меня. Мое сердце, которое хочет, чтобы я остался с тобой. – взгляд омеги упал на букет позади альфы. Лянь задохнулся в возмущении, подрываясь с места. Альфа обернулся и замер. Се Лянь схватил букет, стоявший на полке, и зло вытащил цветы из вазы, неосторожно роняя ее и разбивая. Стекло больно ударило его по ногам, и тут же впилось в кожу, но омега не обратил на это внимания, сжимая цветы в руках с пугающей ненавистью. - Этот ублюдок совсем границ не знает. Се Лянь собрался двинутся прочь, но его перехватил Чэн, поднимая на руки. Под ногами скрипнуло стекло разбившейся вазы, но и альфа не обратил на это внимания, продолжая крепко держать на руках омегу и, впервые, используя свои феромоны для его контроля. - Сань Лан! – недовольно прошипел Лянь. – Пусти. Пусти меня немедленно. Чэн прижал омегу теснее к себе и пошагал к террасе, выход на которую был в их спальне. Морозные осенний ветер его совершенно не волновал, как и недовольство, нарастающее в женихе. Они подошли к перилам. Казалось, неосторожное движение, и оба полетят вниз. - Выбрасывай их. – сказал альфа. – Просто выброси и все. Хватит. Хватит делать себе больно из-за ерунды! - Они означают… Этот букет желает мне… - Се Лянь прикрыл глаза. – Бегонии предупреждают, а эта черная роза… - он с отвращением посмотрел на цветок, - … смерть. Мне намекают, что я должен помнить о том, что должен сделать. - Тебе угрожают смертью? - Ахаха. – рассмеялся Лянь. – Мне? Ты серьезно думаешь, что мнеможет кто-то угрожать? Чэн не ответил, только сжал тело любимого в своих руках, утыкаясь в его плечо лицом. - Ты расстраиваешься из-за меня каждый раз. - Ты вредишь себе каждый раз. - Мне жаль. - Тебе не жаль. – прохрипел альфа. – Тебе никогда не было жаль. Ты просто делаешь это, а потом оправдываешь тем, что так надо было или же, что все получилось случайно. Но ты врешь. Се Лянь замахнулся и выбросил цветы, а затем осторожно коснулся холодных щек жениха, вынуждая его посмотреть в собственные глаза. - Мне жаль не себя. Мне жаль, делать тебе больно этим. - Но ты все равно делаешь подобное с собой. Каждый раз. - Ты меня осуждаешь? – улыбнулся Лянь. – А говорил, что примешь любым. Выходит, что ты врунишка, Сань Лан. - Никогда не врал своему Гэгэ. – хмыкнул Хуа Чэн и прикрыл глаза, ощущая поглаживания на своих щеках. - Я люблю тебя. – просто сказал Лянь и наклонился, чтобы поцеловать Чэна, но передумал и укусил его кончик носа, лукаво прибавив: - За обман. Альфа поддался вперед и в ответ легонько сжал губами носик своего Ляня, после отзеркаливая ухмылку возлюбленного. - А это просто так. Месть. Се Лянь рассмеялся и принялся целовать лицо возлюбленного, намеренно избегая губ. Омега дразнил и игрался, иногда легко кусая. А Чэн позволял ему вытворять невесть что со своим лицом, радуясь, что вспышка агрессии прошла. Альфа отогнал от себя непрошенные мысли и крепче перехватил бедра любимого, вдруг понимая, что они оба были на улице, обдуваемые холодным осенним ветром. - Нам пора заходить. – сказал он и двинулся в сторону дверей в спальню. - Тогда мое смущение станет слишком явным. – смеялся Лянь, покачивая ногами, мешая идти жениху. - Гэгэ уже давно перестал смущаться своего Сань Лана. Не выдержав вмешательства ног своего возлюбленного, которыми тот по-прежнему болтал, Хуа Чэн одни движением изменил положение Ляня, укладывая его на своих руках. Се Лянь недовольно что-то буркнул. Но прикрыл глаза, наслаждаясь. Стоило им вернуться в тепло квартиры, как омега тихо сказал: - Я счастлив рядом с тобой. - Я рад, что делаю тебя счастливым. Омега открыл глаза и улыбнулся. - Мне страшно представить, кем бы я был сейчас без тебя. Он осторожно огладил щеку возлюбленного и улыбнулся чуть шире. - Я всегда буду любить тебя, Хуа Чэн. - Я всегда буду любить тебя, Се Лянь. Закончить с поцелуями было тяжело. Они всегда не могли относиться к подобному спокойно, постепенно желая больше касаться друг друга, но сейчас были особенно ненасытны друг другом. Возможно, дело было в скором гоне Чэна. Альфа неосознанно готовил своего омегу к циклу, пичкая своими феромонами, чтобы в будущем спровоцировать течку. Им редко удавалось нормально провести цикл вместе. За эти пять лет они не были одни и не могли уединиться, так как неотрывно с ними всегда были друзья. Да и подходящего места просто невозможно было найти в их положении так, чтобы об этом не прознали все вокруг. Они оба были сверхдоминантами, место для этого должно было быть максимально изолировано, так, чтобы не спровоцировать агрессию или начала цикла у невольных свидетелей. В конечном итоге, женихи приняли решение принимать хорошие подавители и проводить вместе лишь самый пик. И, по сути, это их первый нормальный цикл с того самого их первого в особняке. Се Лянь улыбнулся своим мыслям. По идее, если он правильно все рассчитал, то начало гона придет именно на день проведения свадебной церемонии. Они вновь проведут это время вдвоем. Особняк Ло встретил их рядом слуг и хозяевами у дверей. Их встречали, как полноправных гостей. Так, как было принято. Ло Тяньлан и Шэнь Цинцю рядом. Оба румяные и выглядящие здоровыми и счастливыми. Возможно, они действительно были хорошей парой друг для друга. Хотя Се Ляню, честно говоря, было плевать на них, к Шэнь Цинцю он испытывал жалость, а Главу Ло не особо жаловал, после его попытки «предложить помощь» пять лет назад. Но он чувствовал себя радостным, понимая, что родитель его Юаня был счастлив в отношениях, тем самым делая счастливым и своего сына. Се Лянь и Хуа Чэн отдали дань уважения хозяевам. Глава Ло и его жених приняли их поклоны и отдали дань вежливости в ответ. - Невестка Се. – улыбнулся Тяньлан и жестом пригласил их в дом. - Отец. – тут же ответил с вежливой улыбкой омега. – Но я бы хотел прогуляться по саду с Господином Шэнем. Юань рассказывал, что вы хвастались своим осенним садом. Хотелось бы увидеть. Глава Ло удивленно посмотрел на Се Ляня, затем перевел взгляд на собственного жениха. Шэнь Цинцю ответил с холодной вежливостью на желание гостя: - Разумеется, я с радостью покажу вам, Се Лянь. Была ли это издевка, или же проявление теплоты к другу своего сына, задумываться времени не было, так как Шэнь Цинцю вежливо отступил в сторону, приглашая следовать за собой. Хуа Чэн нехотя отпустил жениха и остался с отцом, который с большим опозданием перевел на него свой взгляд и с насмешливой улыбкой спросил: - Почитаешь отчеты? - Ни за что. Не повесишь на меня свою работу. Нет. Се Лянь улыбнулся, слыша ответ любимого, но быстро вернул былое вежливое выражение лица, тихо следуя за страшим к саду. Они шли рядом, но Лянь намеренно отставал, пока омеги углублялись в рощу расписанных осенними красками деревьев. Стоило им подойти к искусственному пруду, как Шэнь Цинцю попросил слуг, следовавших за ними, удалиться. Пруд был окружен кустарниками и деревьями, скрытый намеренно или случайно. Слабые лучи осеннего солнца скользили по цветным листьям и тонули отблесками на воде. Тихое журчание пруда разбавляло тишину, залегшую между омегами. - И о чем же вы хотели поговорить со мной, Второй Принц Клана Се? – спросил Шэнь Цинцю сразу же, не пытаясь начать подобие светской беседы, которая стала бы прелюдией к истинной цели прогулки. - Думаю, что вы должны знать правду о Су Сиянь и Госпоже Хуа. Вы ведь всегда были близким другом главной семьи Ло. – начал младший омега. - Да, знаю. – подтвердил столь очевидное Шэнь Цинцю, его взгляд сквозил недовольством смешанным с интересом. – Предполагаю, что и вы хорошо осведомлены. - Ваше предположение верно. Но моя семья правды не знала. Как вы помните, в то время моя матушка носила меня под сердцем, потому она… была несколько занята мыслями о своем ребенке. Смею предположить, что вы были тем, кто помог скрыть правду и спасти Госпожу Су и Госпожу Хуа. А также, именно вы помогали искать сестру Госпожи Су. Но так и не смогли найти ее. - Второй Господин Се, если вы так прекрасно осведомлены обо всем, то отчего же тратите время тут? Вам стоит перейти к сути нашего разговора, а не томить меня догадками. - Су Минъянь была пленена и насильно выдана замуж за Лань Цинхэна, главу клана Лань. Но, думаю, вы об этом уже знаете. Шэнь Цинцю сжал губы в тонкую белую линию. - Забавно, что она повторила судьбу своей сестры и подруги, однако стала самой несчастной из них. Хотя, правильнее будет сказать, что это они повторили ее судьбу. В любом случае, понимаете ли вы, чем грозит выход правды о связи этих давно покинувших нас девушек наружу? - Вы угрожаете? - Самому себе? – улыбнулся Се Лянь задорно. – Пострадаю и я, и мои любимые люди. Как же было бы глупо с моей стороны вонзать самому себе нож в спину. - Тогда почему вы начали говорить о том, что причинит вред и вам, и вашим близким? - Мой брат узнал обо всем. – Се Лянь стер улыбку со своего лица и серьезно посмотрел на старшего омегу. – Цзюнь У можно даровать разные эпитеты, но лишь один идеально опишет его внутреннюю натуру – собственник. Он не допустит, чтобы то, что принадлежит ему, ушло в чужие руки. - Вы называете себя вещью собственного старшего брата? – кольнул Шэнь. - Был бы я человеком для него, он обращался бы со мной, как с человеком. – улыбнулся Се Лянь чуть грустно, но быстро серьезно посмотрел на старшего. – В погоне за мной, он готов уничтожить столько людей, сколько потребуется, чтобы поймать меня. И я уверен, вы понимаете мои чувства лучше любого другого человека. Однако, пусть себя вы и спасли, но сына не обезопасили. Гнев проступил на холодном лице Шэнь Цинцю, он позволил себе повысить голос. - На что вы намекаете? - Ваш бывший муж не отпустил вас. И точно не отпустит собственного сына. Так отчего же ему не завести дружбу с подобным ему человеком? – Се Лянь вздохнул. – Они хотят использовать правду, которую скрыли вы и Глава Ло, как повод расторгнуть договоренности между мной и моим женихом и Юанем и Бинхэ. Стоит этому произойти, как и меня, и Юаня вынужденно призовут домой, где, вероятно, запрут. Шэнь Цинцю разжал губы, стараясь парировать, отрицать и найти слова, чтобы доказать, что это не так. Но лишь покорно признал собственное поражение. Он надеялся, что своей свадьбой сможет защитить сына. Но и не подумал о том, что врагом станет отец этого глупого ребенка. - Между ними всегда были хорошие отношения. Почему вы решили, что Глава Юэ использует столь грязный трюк и насильно запрет собственного любимого ребенка? - Чтобы вы вернулись к нему. - Я буду частью клана Ло. Манипуляция не сработает. - Юэ Цинъюань знает вас. Он изучил все. И прекрасно понимает, что стоит ему завладеть Юанем полностью, вы сразу же прибежите, вернетесь и будете вымаливать прощение. Полагаю, что через простую манипуляцию, Юэ Ци получит сильное влияние на Главу Ло, так как вы невероятно важны для него. Более того, вас можно также использовать для разрушения клана Ло и его репутации. Вы не сможете оставить своего сына. И вы сделаете все, ради него. Шэнь Цинцю грустно улыбнулся. - Я выхожу замуж за Хуа Чэна через неделю. – нежно произнес Се Лянь. – Это тайная свадебная церемония. Никто не будет знать о том, что я стану частью клана Ло. Кроме наших самых близких людей. Я получу защиту клана Ло в тот же момент, как подпишу документы. Но Юань будет беззащитным перед остальными. - И что вы предлагаете? Провести церемонию Юаня и Ло Бинхэ? Насколько я помню, в последние пять лет мой сын относится к этому мальчишке совершенно негативно. Се Лянь кивнул. Ветер осторожно колыхал его пряди, а голубые глаза сделались печальными. Омега долго смотрел вперед, куда-то за Шэнь Цинцю. Омега осторожно опустился на каменное покрытие и склонил голову в поклоне. Шэнь Цинцю отпрянул от него, будто тот был болен. - Прошу вас не как Второй Господин Се, не как друг Шэнь Юаня, а как ваш племянник. Умоляю, уговорите Юаня согласиться на свадьбу. Я не вынесу, если он станет разменной монетой и примет столь незавидную судьбу. Я не желаю ему жизни в страдании и чувстве вины. Понимаю, что Бинхэ не лучшая партия для Юаня, но он единственный человек, способный обеспечить ему полную безопасность. Цинцю осторожно коснулся плеч Второго Господина Се и постарался его поднять на ноги, чувствуя неловкость от столь открытого проявления отчаянья. Перед ним никогда не падали на колени, отчаянно прося защитить даже самих себя. А этот молодой мужчина сделал подобное, умоляя обезопасить сына самого Цинцю. Голос подвел, омега растерянно пробормотал: - Вставайте. Вставайте, Се Лянь. Но Се Лянь оказался упрямым и сильным, оставаясь сидеть на коленях в том же положении: его ладони покоились на бедрах, а голова была чуть склонена в поклоне. - Пожалуйста. Цинцю покачал головой. - Не могу заставить его выйти замуж за человека, которого он не любит. - Пожалуйста. Это единственный способ спасти его. - Встаньте с колен. Хватит это ребячества. Се Лянь поднял на старшего взгляд холодных синих глаз. - Вы ведь выбрали Бинхэ тогда только потому, что знали о привязанности к нему Юаня. Вы знали, что он не посмеет причинить вашему сыну вреда, что будет защищать, потому что знали о привязанности Бинхэ к нему. Поверьте, ничего не изменилось. И вы прекрасно знаете об этом. - Но Юань не хотел знать о Ло Бинхэ все эти пять лет. После рождественского банкета он так долго плакал в своей спальне, что… - он замолчал. – Как же я могу так с ним поступить? – тихо закончил Цинцю. Се Лянь перевел взгляд с него на небо. - У вас нет выбора. Вы обязаны это сделать. Иначе мне придется… Я не хочу так поступать с ним. Не хочу принуждать его. Но это необходимо. – Се Лянь строго посмотрел на Шэнь Цинцю, чеканя: - Вас он послушает. Юань погряз в бесполезной обиде и не может выбраться из нее, зарываясь только глубже. Возможно, он сможет простить однажды Бинхэ и принять их истинность. А может лишь утонет безвозратно. Но он обязан выйти замуж и получить максимальную безопасность. Это приоритет сейчас. Цинцю поднял руку, прерывая младшего омегу. - Истинность? – прошептал он. - Бинхэ и Юань истинные. Цинцю пошатнулся. Натянутая тетивой спина вдруг вздрогнула и скривилась. Мужчина весь скрючился, зашатался. Се Ляню пришлось встать и совершенно бесцеремонно провести его под локоть к скамье рядом. - Он мне не сказал. Се Лянь промолчал, не желая что-либо отвечать: по смыслу тут подходит лишь оправдание для Юаня, но он был уже достаточно взрослым, чтобы не рассказывать о собственной личной жизни своему папочке. Цинцю остановился, не дав себя посадить, и отнял чужую руку от себя, выпрямляясь. - Прошу меня простить. Старший омега удалился, оставив Се Ляня совсем одного. Однако Лянь не был расстроен из-за этого. Стоило Шэнь Цинцю уйти, как смесь тревоги и просьбы слетела с его лица, будто не он мгновение назад опустился перед кем-то на колени и молил о чем-то. Омега принял вид растерянный, но благородный, и тихо пошагал по саду. Стоило ему подойти к дому, как у дверей его встретил жених. Хуа улыбнулся и перехватил ладонь возлюбленного, оставляя нежный поцелуй. Се Лянь хитро улыбнулся, но быстро отвел взгляд краснея. Не было бы тут лишних глаз, он бы с радостью погрузил длинные пальцы жениха в свой рот, чтобы после… - Сань Лан! – выдохнул недовольно мужчина и обиженно ущипнул щеку Чэна, отворачиваясь от него. Хуа в два шага сократил расстояние между ними и обнял Ляня, укладывая голову ему на плечо. - Прости. Я не контролирую это. - Врешь. - Вру. Се Лянь повернулся в объятиях альфы, оказываясь с ним лицом к лицу, и не сдержал смешка. - Твой отец наблюдает за нами. - За нами наблюдают все. И мне это чертовски не нравится. - Чертовски? Ты ругаешься в моем присутствии? - Я бы хотел сделать в твоем присутствии кое-что намного неприличнее ругательств. Но, к сожалению, не могу позволить себе этого, пока мы здесь. Се Лянь рассмеялся, тут же накрывая рот жениха своими ладонями. - Перестань говорить подобное. Слишком пошло. Хуа Чэн коснулся губ любимого в быстром поцелуе и отпрянул, разрывая их объятия. - Не хочешь сходить кое-куда? - Экскурсия? - Почти. Они двинулись по дорожке вперед, держась за руки. В прошлый свой визит, Се Лянь не гулял по территории особняка, занимаясь всем, чем угодно, кроме этого. Сейчас же он даже толком приметить изменения за пять прошедших лет. - Как прошел разговор? Ты сел на колени перед ним? Лянь покачал головой, прогоняя непрошенные мысли. И решил не отвечать на заданные вопросы. Лишь покрепче сжал руку альфы. Он чувствовал себя странно подавленно, несмотря на то, что его манипуляция сработала. Им овладевало сожаление из-за совершенного. Лянь ведь видел, как тяжело было Юаню все эти пять лет. Как он мучился, сгорая от желания увидеть Бинхэ и топя это в слезах обиды. Се Лянь поймал себя на мысли, что действительно не хотел делать этого. Что хочет найти иной выход, защитить иначе, не прибегая к свадьбе с Бинхэ, но… - На поиск выхода из ситуации мы тратим слишком много времени. У меня его нет. Ужин состоится сегодня вечером, по планам, завтра я должен отправиться на домашнюю вечеринку Сяо Синчэня, затем я должен… что я должен сделать? Связаться с А-Саном? Чэн осторожно повернул к себе жениха. - Ты должен поцеловать своего любимого Сань Лана, Гэгэ. Лянь моргнул несколько раз, затем еще и еще, успокаиваясь. Лишь после этого омега переспросил: - Что? - Что за вечеринка у Сяо Синчэня? Не видел приглашения. Омега чуть наклонил голову. - Это бейби шауэр. Естественно, альф никто там не ждет. Только омеги. - Ты не говорил мне об этом мероприятии ранее. - Разве я не отправлял тебе свое расписание? – получив отрицательное покачивание головой в ответ, Лянь достал телефон и быстро исправил это. – Теперь отправил. Пока у меня было много свободного времени, но отныне это не так. Я должен быть максимально активным и посещать больше социальных мероприятий. - Когда у них с Сюэ Чэнмэном будет гендер-пати? - М, отмечено в календаре. Там мы должны появиться вдвоем. Надо попросить помощника заняться одеждой. Еще бы просмотреть варианты. - Ты сожалеешь о своем поступке. - Почему ты говоришь мне это сейчас? Они продолжили шагать по дорожке в саду, уходя все дальше от основного здания. Людей тут было совсем немного – лишь те, кто готовил сад к холодам и убирающие опавшие листья с дорожки. От того и было намного проще говорить о более личных вещах. Хотя они не могли позволить себе много откровений, но все же, легкий вопрос и более тяжелый ответ произнести им никто бы не запретил. - Я поступаю неправильно? – вместо ответа, последовал новый вопрос. Се Лянь сжал губы и прямо посмотрел на жениха. Чэн легко принял его взгляд, прекрасно замечая всю ту смесь эмоций, что бурлили внутри омеги, и который он так отчаянно старался заглушить чем-то другим. Перечислением своих планов, например. - Ты поступаешь неправильно. – согласился альфа, затем добавил: - Но вынуждено. - Обычно я не испытывал сожаления. Любое принятое мною решение – уже принято. Нет смысла что-либо менять. Но в последнее время, в некоторых вопросах не получается придерживаться этого принципа. Словно кто-то шепчет мне на ухо о том, что я не прав. - Обычно это называют совестью. Се Лянь закатил глаза, не сдержав улыбки. - В любом случае, Гэгэ, ты прав в том, что сделанного не воротишь. Но ничего не мешает попросить прощения за совершенное. Ты можешь извиниться перед Юанем, он поймет тебя. - Но я ведь сделал все правильно. Я осознаю это. Я не давил на Шэнь Цинцю, я лишь рассказал ему то, что он бы узнал. Дал ему толчок для разговора с Юанем, который все равно бы состоялся. Но не могу отделаться от мысли, что все же был неправ. - Ты влез в его личную жизнь. Пусть и намерения у тебя были благими. Гэгэ, ты поступил неправильно. - Не могу этого понять. - Просто прими это, если не можешь понять. – Чэн остановился. – Ты делаешь правильно вещи только с одной из сторон. Но иной раз… - Я не про это, Сань Лан. – покачал головой Се Лянь. – Я понимаю почему меня мучает совесть, но не могу понять, почему именно сейчас и по отношению к этому моему поступку. Раньше меня такое не заботило, а сейчас почему-то… это стало важным. - Потому что он для тебя близок? - Сомневаюсь, что причина в этом. У меня были близкие и до вас. Просто почему-то… я чувствую вину. И не могу понять, почему? Омега вздохнул и осмотрелся. За разговором он и не заметил, как они ушли в отдаленную часть участка. Тут было поистине безлюдно, лишь тихий шорох опадающей листвы вел непонятные переговоры с природой да разговор женихов наполняли это место жизнью. Се Лянь упер взгляд в здание перед собой. Выполненное в традиционном стиле, оно прятало в глубине сада резную крышу и мощные колонны. Краснотой тонуло в осенней листве и было весьма незаметно поначалу. Лянь заметил его лишь тогда, когда они остановились. - Это храм предков? – уточнил омега. – Почему ты привел меня сюда? Чэн улыбнулся. - Я хотел познакомить тебя с матушкой. - Разве она не в родовом поместье? Мне казалось, что ваша семья тоже содержит большой храм предков? - Ваш находится на острове Хайнань, куда мы приезжали пять лет назад, чтобы посетить архив, верно? - Раньше он был в Чунцине. После того, как отец перенес все на Хайнань, храм был перенесен тоже. Хотя в Чунцин все еще есть храм. Просто не настолько впечатляющий. – Чэн вздохнул. – Прах матушки тут. Хотя многие думают, что он там. Но я не мог позволить увезти ее от меня. Поэтому отец построил храм предков и тут, в Пекине. Что насчет вашего? - Храм предков семьи Се, основной ее ветви, в Шанхае, естественно. – ответил Лянь. – Где ему еще быть? Хотя он похож не на храм предков, а музей. Ужасное место. - Почему твои родители жили в Шанхае, а ты с братом тут? – вдруг спросил Хуа Чэн. Это было странно. Но он постоянно забывал спросить об этом и вспомнил лишь сейчас. - Потому что, - Се Лянь скованно улыбнулся, - не могли оставаться в Пекине. После смерти бабушке им стало тяжело контролировать Шанхай, знаешь же, что там много протестов было одно время. Вот и вернулись. Меня оставили с братом в столице, чтобы не мешался. Хотя я думаю, что причина в чем-то другом. Но рассуждать об этом, честно говоря, не хочу. - Ты имеешь ввиду наркотики? - Я не ответить тебе. - Не хочешь или не можешь? - В то время я был занят немного другим, Сань Лан. У меня не было времени на то, чтобы разбираться в личной жизни родителей и том, почему они решили покинуть Пекин. Это играло мне на руку, так и смысл беспокоиться? Конечно, после, я пожалел, что не выяснил все тогда, сейчас же они подчистили все за собой, и точно назвать причину просто невозможно. Знаю, что дедушку в Шанхай сослала бабушка. Она запретила ему появляться в Пекине. Но почему родители всячески избегали поездок в Пекин, я не знаю. – Лянь вздохнул, возвращая себе более спокойное выражение лица. – Храм предков похож на музей. Там висят портреты всех представителей главной семьи Се. Туда не вносятся внебрачные дети, так что даже полезной информации там нет. Это просто странное место. Чэн легко принял смену темы. - Разве не все храмы предков такие? Даже тут отец постарался воссоздать маленький музей. Так что тут реплики портретов моих предков. - Какое-то странное почтение к предкам. Я бы хотел, чтобы мой прах развеяли над морем, а не хранили в банке под портретом, на котором я вымученно улыбаюсь в камеру. - Мы попросим наших правнуков сделать это. - Правнуков? – Се Лянь отвел взгляд и грустно улыбнулся. Он будто хотел что-то сказать, но быстро передумал и сделал шаг вперед. - Идем знакомиться с твоей матушкой? - Разве Гэгэ не был знаком с ней? - Как с художницей Хуа, а не матушкой моего жениха. Они вместе шагнули в храм. Перед ними предстал холодный коридор, ведущий к разным комнатам. То, что храмы предков стали представлять собой не более, чем музей, вместо места почтения умерших родственников, говорило лишь о том, насколько сильно души людей стали развращенными. Се Лянь вздохнул. Он не был человеком, верящим в духов и богов, но не хотел бы остаться запертым в золотой статуе в этом холодном месте, пропитанным запахом благовоний, таких тошнотворных, что мутить начинает. Его смерть должна быть забыта вместе с потерянным телом. Никто не должен привязывать его к одному месту или человеку. Ляню впору бы стать ветром, морским бризом, разгоняющим волны, а не новым украшением, одним из сотни умерших, запертых в вонючем промозглом здании без окон. Его рука сжималась горячими пальцами жениха. Лянь осторожно посмотрел на красивую ладонь альфы, затем поднял взгляд выше, на самого Чэна. «Какой же он красивый» - подумалось сразу же. В комнате, куда его привел Хуа Чэн, было теплее. Алтарь предков красиво мерцал огоньками свечей, пахло тут приятно свежо, словно они находились посреди залитого солнцем летнего поля. Красивая черноволосая женщина тепло смотрела с портрета на гостей, улыбаясь своими пухлыми губами. - Матушка. – поклонился Чэн. – Здравствуй. Се Лянь поклонился так, как следовало. Но не мог оторвать взгляда от женщины на портрете. Он видел лично Госпожу Хуа еще в далеком детстве, когда она еще была жива. Но уже тогда болела, от живой красоты почти ничего не оставалось. Госпожа была такой же мраморной статуей, как и вся семья Ляня, поэтому он никогда особого внимания ей не уделял. Картинам, наполненным болью и страданиями, будто идеально описывающими его детские чувства – да, их авторке – нет. Но перед ним определенно была девушка значительно моложе. Возможно, этот портрет был сделан еще до рождения ее сына. На полотне женщина жила, ее щеки алели, а карие глаза красиво мерцали отблесками. Она была прекрасна в платье белоснежного цвета, тонкая шея, прикрытая непослушными чернильными локонами. - Ты так похож на нее. – вдруг прошептал Лянь и быстро накрыл губы ладонью. - Знаю. – улыбнулся Чэн, возясь со свечами. – Она красавица, да? Этот портрет сделали, перед ее свадьбой с отцом. Матушка тогда впервые посетила Хайнань, тогда он не был родовым поместьем, но ей там очень понравилось. Матушка часто вспоминала ту поездку. Для нее она была особенной. - Это фото, сделано на там же месте, где мы с тобой… - Лянь вгляделся в пейзаж позади. Тяжело было точно сказать, то ли это место, где они долго целовались, погруженные в любовь друг друга. - Да. Скорее всего. - То место особенное во всех смыслах. - Отец обожает его. Дай ему волю, он бы перебрался на Хайнань и каждый час проводил на том пляже. Отец уже давно пытается перекинуть на меня обязанности по управлению клана, наверняка, чтобы укатить развлекаться на остров. – Чэн быстро осекся и поклонился портрету матери. – Прости матушка. - Может мы проведем церемонию здесь? – вдруг спросил Лянь. – Все равно планировали пригласить твоего отца и братьев. А так мы сможем отдать дань уважения во время свадебной церемонии. - Было бы замечательно. Альфа возился с алтарем, оставляя Ляня совсем одного. Омега неуверенно потоптался и посмотрел на выход из комнаты. - Пока я вожусь, можешь осмотреться. Тут только портреты. Не более. - Точно музей. – улыбнулся омега и послушно вышел в коридор. Залов тут было не много. Видимо, лишь самые близкие родственники, умершие не так давно. Так что Лянь чувствовал себя очень неуютно, разглядывая портреты. Последний зал был иным. Тут все было отделано золотом, крича о величии. И тут было всего несколько старых портретов – высокого мужчины со строгим взглядом, женщины в красивом голубом ханьфу и… третий… Девушка на третьем портрете была красива, да, но не это привлекало внимание. Она была подобна чему-то холодному, ледяному. Однако ее красное платье и озорная улыбка лучились страстью. Что-то странное было вложено в портрет. - Я закончил. – показался альфа в коридоре. Он быстро нашел своего жениха и шагнул в зал, становясь рядом. – А, смотришь на Ее Величество? - Это… Императрица? - Да. Император Ло, Императрица и Главная Наложница Се, мать наследного принца. Ты их не узнал? Се Лянь коснулся кромки портрета и покачал головой. - Это не Императрица. - Гэгэ? - Это ведь… Это старшая сестра и глава клана Се. Ее портрет весит в нашем родом поместье в Шанхае. Только там она… немного другая. - Императрица ведь была средней сестрой из клана Се. Неудивительно, что они похожи. Ты мог спутать. - Да нет же. – Лянь указал на лицо девушки взглядом. – Присмотрись внимательнее. Императрица ведь выглядит иначе. У нее была родинка, она же и вела в моду рисовать черную точку у уголка глаза. Но тут родинки нет. Это не она. Это точно Глава Се. Я часто видел ее, но на наших портретах она всегда была угрюма и холодна, а тут… улыбается. Чэн осторожно убрал руку омеги с картины и вздохнул. - Император же был влюблен в старшую сестру. Если бы она не отвергла его ради падшего аристократа, то они были бы вместе. Неудивительно, что он пронес любовь к ней сквозь года. Но оригинал этого портрета был в его спальне и подписан «Любая Императрица». Так что, неудивительно, что все перепутали. Скажу отцу позже. Альфа пожал плечами и обернулся посмотреть на жениха. Тот недовольно смотрел в ответ. - Это Император Ло отменил помолвку и унизил клан Се, забрав двух дочерей, навсегда оставив старшую и разбив ей сердце. Хотя, я не удивлен, что у нас разные версии происходящего. Все же, навряд ли семья Ло захочет говорить о подобной низости. Чэн хмыкнул. - Низость – предать возлюбленного и отдать себя аристократу из провинции без единой бронзовой монеты в кошеле. - Если ты хочешь поспорить со мной, то не рассчитывай на мою благосклонность позже. – усмехнулся омега. - Ты прав. На стоит перестать спорить. - Тем более, что Старшая сестра вышла замуж после императорской свадьбы. – Лянь показал альфе кончик языка и вышел, победно усмехаясь. Альфа закатил глаза и быстро нагнал жениха, заходя с ним в зал, где они оба воздали почести его матери. Затем Лянь тактично оставил жениха одного внутри и вышел на улицу, где полной грудью вдохнул промозглый воздух. Его телефон сверкнул уведомлением в тот самый момент, как он достал его, чтобы проверить время. Открыв чат с другом, омега чуть задумчиво замер над строками сообщения, начав читать их еще и еще, стараясь осознать более полно то, что там было написано. «Странное место. Не хочешь сходить туда, чтобы повидаться с нашим мальчиком?» Дальше была ссылка на страницу отеля. Се Лянь не обратил на него особо внимания, когда видел это большое здание. Это был лишь один из сотни дорогих отелей. Но так лишь казалось. На деле это был огромный игорный комплекс с казино и тотализаторами, проще говоря – рай для зависимых от азарта людей. Се Ляня такие места не интересовали. Но сам факт того, что кто-то посмел открыть подобное место в Пекине – поражал. Тут, прям под носом верхушки власти… и в их ситуации… «Хочешь, чтобы я сходил туда?» - отправил Лянь в ответ. «Почему бы и нет? Я достал два входа в ВИП-зону на пятницу. Развейся, осмотрись» - пришел ответ. Се Лянь бы проигнорировал это. Ему не было интересна тема с казино, но если с этим были связаны его родители, то… стоило ли упускать шанс найти что-нибудь интересное? Хотя это было странно. Все, что касается семьи и их дел, клана Се и их пособников, Лянь знал. Он столько лет собирал доказательства преступлений, что было бы глупо просто упустить такой жирный кусок информации, как казино. Но с другой стороны, пока он был в Европе, его брат мог сделать нечто подобное… Или же родители… Стоит ли посещать такое место и тратить на это время? Он хотел убить свою репутацию. Поэтому стоит сказать Бинхэ подготовить все? Или же… Или не говорить и взять с собой Юаня, отвлечь так друга от происходящего? Лянь открыл переписку и попросил прислать ему индикаторы для входа. Поддельные имена значились там вместе с такими же фальшивыми данными. Хотя омега не планировал скрывать свою личность, было бы неплохо, если Юань не пострадает из-за слухов и похода в подобное место. Хуа Чэн вышел из храма через несколько минут после принятия Лянем окончательного решения. Альфа подошел ближе, и Се Лянь уже собрался рассказать о предложении, которое ему поступило, как его прервал звонок. Юань на том конце был в бешенстве. *** Юань вздрогнул от нового звонка в дверь. Се Лянь бы набрал код, который знал. Да и, если судить по его выражению лица, он навряд ли захочет продолжить разговор сейчас, когда они оба придерживаются разных мнений. Дверь пискнула при открытии. Омега вздохнул и повернулся в сторону коридора. Его руки затряслись, когда он увидел нервного отца, быстро подходящего к нему. Пальцы Шэнь Цинцю осторожно сжали плечи сына, он спросил: - Ло Бинхэ твой истинный? Юань открыл рот, чтобы ответить. Но не смог. Однако его ответ был не нужен, потому что его отец уже все прекрасно понял. - Почему ты не сказал мне? Отец наклонил голову, касаясь кончиком носа плеча сына. - Так тяжело было просто написать мне? Рассказать, чтобы я узнал от тебя. - Это не столь важно. Сначала я был не в себе из-за возвращения, все произошло быстро. Потом… я решил прекратить все и разорвать помолвку. Так что не было смысла рассказывать. Цинцю поднял взгляд на сына, в котором читалась вся та тревога, на которую только был способен человек. Он осторожно отнял свои пальцы от плеч сына. - Мы не можем сделать этого, Юань. - Се Лянь с тобой разговаривал? – догадался омега и подавился возмущением. – Папа, мы можем найти выход из ситуации без свадьбы. Мы найдем его. Но я не хочу продолжать отношения с Бинхэ. - Тебе же он нравился. Так мальчишка еще и твой истинный, ты хоть понимаешь, как его феромоны могут помочь тебе? Он же… он гарант твоего самочувствия и спокойного нормализированного цикла течки! Мы не можем упустить его! - Папа, ты не слышал меня? Я же сказал, что не хочу продолжать отношения, которые уже зашли в тупик! Цинцю вернул руки на плечи сына. - Почему? Что не так с Ло Бинхэ? – спросил отец. – Ты носился за ним пять лет назад, вы целовались по углам то тут, то там. И сейчас из-за глупой обиды хочешь разрешить собственное будущее? - Да почему вы все называете это всего лишь обидой? – выкрикнул Юань, отталкивая руки родителя и делая несколько шагов от него. – Изнасилование для вас лишь обида? Вы все… почему вам так просто рассуждать об этом? Почему никто просто не может понять меня? Юань сжал губы, сдерживая горячие слезы. Они все были правы. Обида обжигала внутри все, что не сожгла за эти невыносимые пять лет. Но это не то, что можно было простить. Юань ведь доверял Бинхэ. Он верил ему. Чтобы потом узнать, что им просто воспользовались. - Да плевать мне на то, любил он меня или нет! Он сделал со мной… это. Как я могу простить его…? Цинцю почувствовал, что дрожащие ноги больше не выдержат веса его тела, и упал на пол, ошарашенно смотря на сына, возвышающегося над ним. - Он тебя изнасиловал? - В ту нашу встречу, первую самую, Бинхэ посыпал мне наркотики, наподобие тех, что использовались во время рождественского бала. Он спровоцировал у меня начало течки. И он был тем, кто угрожал тебе тем, что расскажет правду о… нашем родстве с главой семьей клана Се. Как я могу простить его после подобного? Шэнь Цинцю не ответил. Казалось, что его просто отключили. Мужчина неподвижной куклой сидел на полу и смотрел куда-то вперед. Почему он не уберег своего сына? Почему он настолько ничтожен? Он терпел годы насилия, претворялся и внушал себе и всем вокруг, что у них все хорошо, врал сыну, стараясь вырастить его счастливым ребенком, получающим всю возможную любовь, чтобы его сын пережил то же самое? Чтобы он, в конечном итоге, вышел замуж за такого же насильника? - Пап? – тихо позвал Юань. - Прости меня. – прошептал омега. – Мне так жаль, что я не смог спасти тебя от этого. Это все из-за меня. Шэнь Цинцю заплакал, сжимая собственное лицо руками. Юань присел рядом и накрыл своими ладонями пальцы отца, начиная плакать еще сильнее, чем было до этого. - Нет. Ты не виноват. Папа, ты не виноват. – шептал омега, совершенно не понимая, что ему вообще делать. Стоит ли Юаню обнять родителя и постараться объяснить, что все это вина только Бинхэ? Или лучше просто молчать и быть рядом? Как же болит голова. Юань вздохнул и понял, что не может набрать в грудь воздух. Он повторил попытку, но провалился. Его легкие были удушающе пусты, новые порции кислорода просто отказывались поступать в тело, словно бойкотируя. Показывая, что он виноват. Ему стоит принять предложение Бинхэ и послушать Се Ляня? Ну почему, почему все так сложно… На глазах мужчины выступили слезы. Мелкими каплями они скатывались вниз, по коже, и разбивались о твердый пол. Так же, как и Юань. Именно точно также, как и он сам. Он вырвался в Европу, но только и мог думать о том, что делать по возвращению в Китай. Как вообще дальше взаимодействовать с Бинхэ? И стоило найти ответ, понять, что можно просто все закончить, как все вокруг тыкают его носом в его же решение и говорят, что это неправильно. Что Юань просто застрял в своей обиде. Словно он не имел никакого права обижаться на Бинхэ за то, что тот сделал. Будто такое нормально. Усталость медленно брала вверх. Тело тяжелело, словно в него медленно вливали свинец. Юань обмяк и повалился на колени отца, чувствуя, как собственные глаза закрываются сами собой. - Пап. – тихо произнес омега. – Кажется, я опять теряю сознание. Он услышал шорох, рядом с ним кто-то сел. - Я заметил. Теплая ладонь отца коснулась его щеки, оглаживая кожу. - Я позвонил Му Цинфану. Скоро он подъедет, и мы вместе отправимся в больницу. - Почему просто не отвез меня сам? - Му Цинфан сказал, что госпитализация будет лишней. Сейчас надо дождаться его и… Как ты себя чувствуешь? – словно заминки и не было, продолжил родитель, поглаживая бледное лицо сына. - Чувствую, что устал. Очень сильно. В ответ его встретил шорох простыней. Теплое тело легло рядом с ним, руки родителя мягко оплели свое дитя, укладывая голову себе на грудь. Длинные тонкие пальцы осторожно зарылись в копну каштановых волос, почесывая макушку. Рядом с Юанем лежал не Шэнь Цинцю, не чей-то муж, не советник Цанцюн в прошлом. Его баюкал родитель: теплый и нежный, окутывающий заботливо своим феромоном. В детстве Юань не мог часто наслаждаться таким. Он рос в любящей семье, где его холили и лелеяли. Однако Юань все еще был сыном главы клана, которому не дали даже фамилии альфа-отца, унижая так омегу, который, по мнению многих, совратил старого друга и специально забеременел. К Шэнь Цинцю всегда было особое отношение. От омеги требовали больше остальных, следили за каждым взмахом ресниц и осуждали за неправильное дыхание. Конечно, со временем, мальчишка, в родстве которого с Господином Шэнем многие сомневались, вырос во взрослого мужчину, способного отстоять собственное положение. Но делалось это все лишь ради ребенка, которого он всем сердцем любил. К Юаню относились с меньшим пренебрежением. Но тяжело было назвать взгляды людей дружелюбными или сочувственными. Скорее изучающими и ожидающими провал. Поэтому Юань с самого раннего детства старался не подводить своего папочку. Если надо было осваивать игру на цине, он делал это. Изучить тонкости создания ханьфу, он изучал. Иностранные языки, труды философов, уметь отличать фарфор от подделки, правильно говорить, дышать, ходить, моргать, улыбаться, смеяться… Жить так, как пристало бы молодому омеге из благородной семьи – он научится. Потому что так его отца будут меньше осуждать. Так он мог облегчить эту ношу. Се Лянь пошел к Шэнь Цинцю, не для того, чтобы тот его уговорил, а лишь напомнить Юаню, в чем же заключается его сыновья обязанность. И похоже, времени искать другой вариант, кроме того, что был, у них категорически не хватало. И Юань не мог не послушать своего друга. Не мог сбежать от Бинхэ. Он был в чертовой ловушке, выхода из которой не было. - Папа, я выйду за Бинхэ. - Ты не должен. - А выхода нет. Его нет, папа. Я не сбегу. Цинцю крепче прижал к себе сына и, кажется, вновь заплакал. - Я не могу позволить тебе сделать это. Не хочу, чтобы ты страдал. - Я хочу, чтобы ты мог начать жить нормально. – Юань открыл глаза. – Прости меня за то, что ты был вынужден терпеть насильника рядом с собой все эти годы. - Это мой выбор. Не стоит винить себя и извиняться, глупый ребенок. Лицо его отца было таким мягким, нежным и теплым. Этот омега был бесконечно прекрасен в своей заботе о любимом человеке. И Юань так сильно любил его, так им восхищался. Да. Теперь он обязан постараться ради родителя. - Я люблю тебя, папа. Из глаз Шэнь Цинцю хлынула новая порция слез. - Глупый ребенок, ну почему ты так поступаешь со своим папочкой. – омега шмыгнул носом. – Я же, я же так весь опухну из-за слез. Юань улыбнулся, хотя и сам плакал. Он обнял родителя, пряча свое лицо у него на груди. Как же было приятно. Просто лежать рядом с папой и обниматься. Наслаждаться родительскими вниманием и любовью, направленными лишь на него одного. Словно он и не был взрослым мужчиной, а превратился в того болеющего мальчика. Перед приездом Му Цинфана пришлось умыться обоим омегам. Цинцю заварил чай, а Юань пересел в мягкое кресло у столика. Он не хотел валяться в постели, словно был серьезно болен. Хоть приступы его пугали достаточно сильно, но и строить из себя умирающего не хотелось. Му Цинфан вошел не один. За ним и впустившим их Шэнь Цинцю шел Бинхэ, беспокойно глядящий на Юаня своими большими черными глазами. Младший Шэнь вдохнул полную грудь воздуха, готовясь к бою с человеком, которого ему никогда не победить, от которого он, в конечно счете, так и не смог сбежать. Они расселись за столиком, но к чаю не притронулись. Му Цинфан проверил дыхание, пульс и давление Юаня, затем осмотрел феромонные железы. После осмотра врач достал конверт с анализами и заключениям и тяжело вздохнул. - Мы выяснили причину твоих приступов, Юань. – сказал доктор устало, после протянул бумаги Шэнь Цинцю. – Первая течка была спровоцирована внешними факторами, феромонные железы не сформировались нормально. Так как тогда ты активно контактировал с истинным альфой, мы не могли увидеть сдвигов в анализах. Да и железы нормально формировались при поглощении феромонов партнера. Но стоило вам прекратить общение, как под естественным развитием, железы деформировались. Все система феромонообращения с поглощением и выделением феромонов медленно искажалась. Проще говоря. – Му Цинфан вздохнул. – Сейчас твой организм не может выделять нормально феромон и поглощать его. Любая, даже незначительная доза, негативно влияет на организм, вынуждая его перенагружать и без того деформирования слабую систему феронообращения. Психическое состояние тоже играет свою роль, влияя на феромоны. - То есть, говоря простыми словами, - начал Юань, - мои железы сформировались неправильно из-за течки, которую спровоцировали. И теперь они не поглощают и не выделяют нормально феромоны. Поэтому любой концентрированный феромон может легко нагрузить организм, и я потеряю сознание. Верно? - Правильно. – кивнул врач. - И как это исправить? – обеспокоенно спросил Шэнь Цинцю. - Методов не так много. Нам повезло, что у нас есть самый безопасный в нашей ситуации вариант – истинность. Так как остальные основаны на гормонной терапии, что может принести вред слабому организму Юаня. - Я готов помочь! – выпалил Бинхэ сразу же. Юань одарил его весьма холодным взглядом и посмотрел на врача, шикнув: - Ты уже помог. Бинхэ вздохнул, отводя взгляд. - Так и в чем же заключается этот вариант лечения? – подал голос Цинцю. - Истинность - это идеальное сочетание феромонов. Технически, мы можем использовать ее, как средство терапии. Тут два варианта. Первый: Юань начнет активно потреблять феромоны Гоподина Ло, в том числе и синтетической форме, в виде спреев, к примеру. Однако тогда он станет напрямую зависимым от него. По сути, мы можем использовать этот метод, если у нас не получится восстановить работу желез. Юань поймал взгляд Бинхэ и закусил губу. - А второй? - Как я и сказал, второй вариант заключается в попытке восстановить работу желез. Он более длительный. Мы начнем вводить феромоны Господина Ло в железы Юаня. Процедура не из приятных. Будет больно. Да и придется оставить метку. А как вы знаете, это возможно лишь при сцепке, которая происходит во время циклов альфы и омеги. - Разве первый вариант не предполагает метки? – задал вопрос Бинхэ. - При первом варианте метка нежелательна. Альфа может травмировать железы сильнее, нежели есть сейчас. Поэтому и используются масла, духи, спреи, крема с синтезированным феромном истинного партнера. Мы лишь поддерживаем функционирование системы. Во втором варианте, мы будем пытаться выправить систему феромнов, починить ее как бы. - Какое состояние моих желез сейчас? - Не настолько плохо, чтобы прибегать к гормональной терапии или первому варианту при наличии истинного партнера. Если получится начать лечение сейчас, то, вероятно, к лету получится продвинуться. Юань усмехнулся. Даже его организм заставляет его быть с Бинхэ. Взгляд встретил упал на альфу. Бинхэ смотрел на него в ответ. Шэнь Юань вздохнул. - Я понял. Согласен на лечение. А теперь, - он повернулся к отцу, - останься тут сегодня, но проводи доктора Му за меня. Я хочу поговорить с Бинхэ. Родитель сжал ладонь сына. - Ты будешь в порядке? - Да. Купишь в пекарни рядом что-нибудь сладкое? Шэнь Цинцю ушел, переговариваясь с Му Цинфаном, оставив омегу и альфу наедине. - Мы подпишем контракт. И я выйду за тебя замуж в ближайшее время. Но, - Юань прямо посмотрел на Бинхэ, - я никогда не прощу тебя. Все мои чувства к тебе погребены под всей той обидой, что я вынашивал пять лет. И ты никогда в жизни не сможешь добраться до них. Бинхэ вздохнул и зачесал пальцами черные локоны назад, открывая вид на красивый лоб. - Это смешно, - начал альфа, но его прервали. - Для тебя – да. А для меня это никогда не было поводом для смеха. Ты предал меня, своего друга, и нашу дружбу. Ты уничтожил все собственными руками, когда подсыпал мне наркотики. Благодаря тебе, мое и так слабое тело стало еще слабее. Знал ты о последствиях, или же даже представить не мог, мне плевать. Я хотел отпустить ситуацию и закончить наши отношения, но раз сама судьба мне не дает этого сделать, то я приму это. Однако я не верну былых чувств к тебе. Для меня ты – насильник и манипулятор. Не больше. И я буду каждую секунду нашей совместной жизни напоминать тебе об этом. Юань написал Ванцзи, прося его помочь с юристом и составлением брачного контракта, а затем… Он взял телефон и набрал номер Се Ляня. Тот ответил сразу же. - Тебе конец. Как ты мог сделать это со мной, Лянь? Обида лилась через край через слезы и колючие слова. Стоило Бинхэ уйти, как эмоции взяли верх, и омега излил их на друга «на том конце провода». Возможно где-то он перегнул палку, а может Лянь заслужил выслушать все это. Юань лишь плакал и говорил. Говорил и плакал. А друг его послушно слушал, не прерывая. И только в самом конце, сдавленным голосом Лянь прошептал: - Мне очень жаль.