Пока я в атмосфере, словно пепел, сгораю...

      Жар-птица не была усилителем. Алина обессилено упала на колени перед трупом некогда могущественного древнего существа. Пылающее бело-золотое оперение обернулось пепельно-серым цветом, а яркие янтарные глаза потухли. Осознание тяжёлым грузом легло на плечи девушки. Багра ошиблась, Илья Морозов так и не закончил работу.       Весь этот путь, все её страдания, все надежды рухнули в одночасье от одного единственного откровения, полученного в тот самый момент, когда она пронзила жар-птицу разрезом. В тот самый момент, когда она коснулась древнего существа и вместо двери, открывающей поток неиссякаемой силы, не почувствовала ничего. Абсолютно ничего, кроме бесконечной пустоты и одолевающего её голода. Голода, которого ничто не могло утолить. Ничто, кроме третьего усилителя. Того самого, которого, вероятно, никогда не существовало…       — Ты это сделала, Алина, — к ней подбежал радостный Мал, на его куртке виднелись следы когтей. Жар-птица чуть не разорвала его на куски своими когтями, когда её пронзил разрез.       Алина его не слышала. Она была в прострации. Она только что убила древнее существо — символ самой Равки, и всё зря. По щекам градом покатились слёзы. Она не сдерживала их более, не было смысла. Теперь уже ни в чём не было смысла.       — Что такое? — Мал обеспокоенно смотрел на неё. — Что не так?       Он не понимал её горя, никто ещё не понимал… А когда поймёт, когда все поймут это будет конец. В этот момент Алина не закричала, она взвыла от отчаяния. Всё пропало, Дарклинг победил ещё задолго до начала их неизбежного противостояния. Победил по умолчанию, лишь потому что его безумный дед так и не завершил начатую работу. Победил, потому что в отличии от Алины не надеялся на чудо.       — Алина? Алина?! — Мал тряс её за плечи. Она не реагировала, продолжая истошно выть. — Святые, Алина поговори со мной! Что случилось? Почему ты плачешь?       Крик перешёл в икоту.       — М-Мал, — выдавила из себя она, сжав его куртку. — Мал… птица, она не…       Какой-то частью сознания она отметила, что к ним бегут остальные по скользким камням. Мал поднял её с земли. Должно быть друзья услышали её крики.       — Ты сделала это, Старкова, — радостно воскликнула Зоя, посмотрев на труп самого символа Равки и совершенно не замечая её состояния.       — Победа у нас в кармане, осталось только сделать для тебя усилитель! — Хэршоу улыбнулся во все тридцать два зуба.       — Ребята, — окликнул их Мал, продолжая держать Алину в объятиях.       — Так, какую часть жар-птицы надо взять для усилителя? Перья или, может, когти? — Зоя присела перед трупом птицы.       — Ребята! — воскликнул Мал.       — Что? — воскликнули они в один голос.       — Что-то не так. — Мал указал на Алину.       — Что не так, Санкта? — обратился к ней обеспокоенный Толя. Её плач утих, сменившись оцепенением.       — Оставьте жар-птицу. Н-не трогайте её, — наконец вымолвила Алина.       — Почему? — удивился Хэршоу. — Усилитель ведь нужно носить на теле.       — Жар-птица, она… — Алина сглотнула и с болью вынесла приговор. — Она не усилитель.       — В каком смысле жар-птица не усилитель?! — рассердилась Зоя. — Мы что, проделали весь этот путь зря?!       — Если усилитель не жар-птица, то, где нам его искать, в таком случае? — спокойно спросил рассудительный Толя.       — Нигде, — ответила она. — Его не существует. — Горячие слёзы вновь обожгли щёки.       На мгновение повисла оглушительная тишина. Ужас сковал их всех разом, мёртвой хваткой удерживая в тисках, не давая сделать лишний вздох. Алина ждала, когда грянет гром, когда один из них не выдержит.       — Ты издеваешься?! — наконец отойдя от шока вспылила Зоя. — Мы потеряли Николая, потеряли поддержку Западной Равки, наша последняя надежда была на этот проклятый третий усилитель, а теперь ты заявляешь, что его нет?! — она подошла и схватила её за воротник.       — Зоя, успокойся! — Мал попытался утихомирить разъярённую шквальную, но та взмахнула рукой и отшвырнула его потоком ветра.       — Подбери сопли, поднапряги мозги и найди чёртову подсказку из того, что тебе рассказала старая ведьма, — проговорила Зоя сквозь стиснутые зубы. — Мы найдём этот чёртов усилитель, его не может не существо…       — Его нет! — выкрикнула Алина, оттолкнув от себя разъярённую шквальную. — Его нет… — шепотом повторила она, опустив голову.       И снова проклятая тишина. Алине хотелось кричать от отчаяния, но она упорно молчала.       — И что же нам теперь делать? — тихо спросил Хэршоу.       — Нужно найти укрытие, — сказал Толя.       Алина тихо поковыляла вслед за остальными, отказываясь произносить хоть слово. Плечо прожигало болью при малейшем движении, чёртова птица сильно потрепала её и Мала, повезло, что вообще живыми остались. Хотя, повезло ли? Что им теперь делать? Усилителя нет, они проиграли. Им бы сдаться, вот только Дарклинг не ведал пощады. Бежать? Только куда? Нет места, где бы он её не настиг, Дарклинг никогда не оставит её в покое. Особенно теперь, когда Багры больше нет. Теперь, когда она его единственный спутник в вечности…       Алина посмотрела на своих верных солдат, своих товарищей. Она сжала кулаки, в ней вспыхнула новообретённая решимость. Девушка знала, что нужно сделать. Раз она не способна спасти страну от тирании Дарклинга, то, по крайней мере, спасёт их. Сегодня ночью она придёт к нему…       С капитуляцией.

***

      Темнело. Вся их компания сидела у костра. Никто не говорил, атмосфера была гнетущей. Её товарищи то и дело бросали на неё взгляды.       Алина не обращала на них внимания. Мрачные думы одолевали её. Она знала, что ей надо делать, но продолжала тянуть время. Алина не видела Дарклинга с того рокового дня нападения на Прялку. С того дня, когда он обратил Николая монстром. С того дня, как Багра бросилась со скалы. Ради чего? Чтобы спасти её от плена Дарклинга? Едва ли. Старуха никогда в неё не верила и не упускала возможности назвать её глупой девчонкой. Зачем же она тогда так охотно шагнула в бездну? Неужели не было другого выхода из ситуации? Алина не раз прокручивала в голове эти вопросы и ответ, который ей шептало подсознательное, был неутешительным. Багре просто надоело жить, но даже своей смертью она хотела проучить сына. Воистину жестокая мать.       Она съёжилась от внезапно пронзившего её ледяного холода. Ей редко было холодно, скорее наоборот, её часто бросало в жар, особенно раньше, когда она скрывала свои силы. Должно быть, это побочный эффект их сил. Но сейчас она чувствовала, что её кровь стынет в жилах. Вот только… это были не её чувства. Это были его, внезапно осознала она. Дарклинг звал её. На самом деле он не переставал звать её с того рокового дня. Алина чувствовала его скорбь как свою собственную. Их связь со временем лишь крепчала, и это пугало, но… в некотром смысле это было утешительно. Даже не живя веками, она уже сполна прочувствовала тяжесть бытия другой, не похожей на других, уникальной.       «Таких как мы нет и никогда не будет» — сказал ей однажды Дарклинг. С каждым днём она всё больше и больше убеждалась в этом. Будь он проклят.       Алина вздохнула и поднялась на ноги. Хватит трусить, пора сделать то, что должно. Она последний раз оглянулась на свой отряд. Все смотрели на неё: Хэршоу, Толя и Мал — с беспокойством, Зоя — с нескрываемым раздражением. Девушка уверенно сжала руки в кулаки и уверенным шагом двинулась к своей палатке. Сегодня она встретится с Дарклингом и будет торговаться с ним за их жизни. Войдя в палатку, Алина зарылась в спальный мешок и наконец позволила потоку унести её к заклятому врагу.       Она огляделась. Было темно, лишь одинокая догорающая свеча освещала пространство. Всё вокруг было расплывчатым, но девушка признала в окружающем её пространстве хижину Багры. Дарклинг сидел спиной к ней, смотря на потухший очаг, в его руке была зажата бутылка кваса.       — Не похоже на тебя, вот так сидеть без дела и топить горе в алкоголе, — неожиданно для себя озвучив собственные мысли, произнесла Алина. — Сказать честно, я ожидала увидеть тебя с яростью уничтожающего остатки сопротивления.       Дарклинг даже виду не подал, что слышал её. Она нерешительно подошла ближе, не зная, чего от него ждать: гнева, тоски или всего сразу. Девушка видела его таким лишь однажды, за день до того, как он натравил Каньон на Новокрибирск, и даже тогда он всё ещё сохранял фасад уверенности и спокойствия. Сейчас же от этого фасада не осталось и следа, мужчина перед ней был сломлен и не скрывал этого. Не мог или не хотел, оставалось для неё загадкой.       — Т-ты нашёл её? — проглотив треклятый ком, тихо спросила Алина. Ей хотелось знать, похоронил ли он Багру или она так и осталась лежать среди ледяных пиков Эльбьёна.       Он крепче сжал бутылку в руке, но, кроме этого, никак не отреагировал. Дарклинг смотрел вперёд, не отрывая взгляд от теперь уже навечно потухшего очага.       — Ты что-нибудь скажешь? — она начала терять терпение. Когда девушка последовала зову, она ожидала увидеть яростного монстра, уничтожающего всё, что встанет у него на пути и кидающего ей в лицо её неудачу, её вину во всём происходящем, а не… это. Как ей теперь сохранить своё защитное полотно из гнева и обиды, которое она, не снимая, носила начиная с Зимнего праздника, когда он был таким до боли человечным? Таким разбитым?       — Зачем ты пришла? — наконец заговорил он тихо, почти шепотом. И снова в его голосе не было ни капли от генерала Второй армии, от узурпатора и тирана, только человечная разбитость. Сейчас перед ней сидел не Дарклинг, не Чёрный Еретик, а обычный человек, скорбящий по матери — Александр.       — Ты позвал, и я ответила, — Алина пожала плечами и тут же пожалела об этом. Толя может и вправил ей плечо, но лишний раз двигать им было всё ещё болезненно. Она скривилась.       — С каких пор ты отвечаешь, когда я тебя зову? — невесело усмехнулся Дарклинг. Он поднёс бутылку к губам и сделал ещё один глоток.       — Ты сегодня сам не свой, — вновь отметила девушка, меняя тему. Она ещё не была готова говорить об истинной причине своего прихода.       — Я не каждый день теряю единственного человека, которого знал всю свою жизнь, — Дарклинг пожал плечами. — Хотя, едва ли я её знал, а она знала меня, — в его словах звучала застарелая горечь.       — Ты похоронил её?       — Кремировал. У Гришей Второй армии принято сжигать своих и превращать их пепел в кирпич. Малый дворец построен на таких кирпичах, — объяснил он, а затем добавил: — Хотя её пепел я развеял по ветру.       — Почему?       — Из уважения к ней, — Дарклинг сделал ещё один глоток из бутылки, а затем продолжил: — Она никогда не одобряла строительства Малого дворца, считала всё это глупостью и бессмысленной тратой времени.       — Какой матерью она была? — не могла не спросить Алина. Она не помнила свою мать, самая близкая к фигуре матери для неё была Ана Куя, и она была ужасна.       Шли минуты, он не отвечал. Девушка уже и не ожидала получить ответ, посему удивилась, когда он начал говорить:       — Холодной, отстранённой, жестокой даже, я бы сказал. Она всегда требовала от меня быть идеальным, соответствовать её высоким ожиданиям. Меня никогда не было достаточно. Иногда мне казалось, что она меня ненавидит. Те слова, что она сказала перед тем, как броситься со скалы, должен был говорить я, — он опустошил бутылку одним последним глотком и бросил её в очаг. Бутыль разбилась вдребезги о кирпичную стену.       Алина не обратила на это внимания, её взгляд был прикован к нему. Она внимательно рассматривала его черты, изучала малейшее изменение в них. Для посторонних он казался равнодушным, отстранённым от произошедшей трагедии, но она могла читать в малейшем подергивании уголков губ, в слегка нахмуренных бровях и в опустевших глазах неизмеримую боль. Он хотел кричать от охватившей его агонии, хотел пролить слёзы по покинувшей его матери, но не мог. Столетия потерь и боли высушили его слёзы, а необходимость постоянно контролировать себя и всех вокруг не давала сорваться, не давала выпустить боль, и она гноилась в самом его существе, медленно отравляя его, убивая всё человеческое.       Девушка потянулась к нему, но в последнее мгновение отдёрнула руку. Ей хотелось его утешить, заглушить боль, эхо которой ощущалось через их связь, и она ненавидела себя за это. Как она могла допустить даже мысль облегчить его страдания после того, что он сделал с Новокрибирском? С Николаем и Женей? С ней?       Алина попятилась назад. Ей нужно уйти от него. Вырвать из груди эти предательские чувства, возможно вместе с сердцем, что болело за него. Она не может находиться с ним сейчас, не может говорить о своей капитуляции, не может торговаться за жизни своих друзей, когда он такой открытый и уязвимый. Такой человечный. Девушка пришла торговаться с монстром, а не со сломленным человеком. Николай говорил ей использовать слабость врага и наносить удар в тот момент, когда он наиболее уязвим, но как Алина могла воспользоваться уязвимостью врага, если именно его уязвимость будила в ней чувства, что она тщетно пыталась похоронить за гневом и обидой? Если его слабость была и её слабостью? Нет, ей нужно бежать. Они встретятся позже, когда она сможет убедить своё сердце, что они те, кем являются. Враги и ничего больше.       Только она собиралась оставить его, вернуться в своё тело, как он схватил её обнажённое запястье. Электрический ток прошёл сквозь неё от контакта, на мгновение Алина почувствовала, что она может всё. Что она наконец стала целой. Как будто… Её глаза расширились от осознания.       — Не уходи, не оставляй меня одного, — прошептал Дарклинг, не заметив её внутреннюю борьбу.       Алина замерла. Этого не может быть. Дарклинг… Дарклинг третий усилитель? Это казалось таким невероятным, но в то же время имело так много смысла. Конечно, это он, это всегда был он. Их связь, чувство уверенности, правильности, что она всегда ощущала от его прикосновений. Теперь всё встало на свои места. Илья Морозов всё-таки закончил свой ужасающий эксперимент… сделав усилитель из собственной дочери. Дочери, которую он начал избегать, как только проявился её дар. Дочери, чьи действия привели к тому, что его вместе с другим его ребёнком заковали и бросили в реку. Дочери, что в конечном итоге передала проклятый дар своему сыну…       Ей нужно было убедиться в правдивости своей теории, и был только один способ. Алина повернулась к Дарклингу лицом и с решимостью, которой не чувствовала в данный момент, произнесла:       — Нам нужно встретиться.