Помнить о тебе — самоубийство

Зарождение многовековой любви

      Начало двенадцатого века

      Дворцовый сад наполнялся криками старческого голоса, что то и дело подзывал к себе пропавшего Принца. Ну, как пропавшего, всего лишь спрятавшегося за кустами пышных белых роз, выращенных, между прочим, им самим.       — Ваше Высочество, я сдаюсь, — громко объявил старик, поднимая ладони вверх, словно в знак белого флага и капитуляции. Обходить столь громадную территорию явно не было одним из его заветных желаний. И поэтому тот с тяжёлым вздохом потопал в сторону выхода из сада.       Юноша вышел из укрытия, победно улыбаясь. Это было одно из их развлечений с наставником, заключавшее в себе договор. Если старик находит убежище юноши в саду, то они продолжают дальше заниматься, а если нет, то тогда весь оставшийся день молодой господин волен прогуливаться... за пределы замка (это уже лично от себя добавил принц).       Чаще всего он покидал дворец через потайной ход, известный лишь одному преданному слуге. Тайком пробираясь вглубь оживленного рынка, он подолгу бродил среди простолюдинов, общаясь с каждым так, будто вовсе не был наследником благородного рода. Его заботливое сердце не знало отвращения или гордости: он помогал нуждающимся, не жалея ни времени, ни сил. Каин носил воду для уставших женщин, игрался с детишками, поднимал тяжёлые мешки для торговцев, а порой даже отдавал свои монеты старикам, чтобы те могли купить еду.       Однако на этот раз суета стала невыносимой. Во дворце воцарились хлопоты после рождения нового наследника. Принц, хотя и не был обеспокоен переменами, чувствовал, что его существование для отца стало ещё более незаметным. Жажда уединения повела Каина прочь от людского гула – в лес. Он прихватил с собой свиток пергамента и тонко заострённый стилет для письма. Каин надеялся найти в лесной глуши вдохновение, чтобы запечатлеть на бумаге красоту окружающего мира.       Лес встречал его безмолвием и очарованием. Высокие дубы тянулись к небесам, их кроны переливались в лучах полуденного солнца, а под ногами расстилался ковёр из мха и опавших листьев. Воздух был пропитан ароматами влажной земли и цветущих растений, а лёгкий ветер доносил шелест травы. Блуждая, Каин наткнулся на акацию – её ветви, словно изогнутые руки, цвели белыми гроздьями. Рядом стояла лань, изящная, с мягкой шерстью и большими, словно фарфоровыми, глазами. Она мирно пощипывала траву, не замечая наблюдателя.       Каин улыбнулся, наслаждаясь этим видением, и достал пергамент, желая изобразить лань на нём. Но радость внезапно омрачила сцена, развернувшаяся прямо перед глазами. За кустами притаился охотник. Он натянул тетиву лука, прицелившись в лань.       — Стой! — крикнул принц.       Лань метнулась прочь, а стрела лишь вонзилась в ствол дерева. Охотник резко обернулся.       — Ты спугнул мою добычу, — сказал он, глядя на Каина. Его голос был низким, спокойным, без тени упрёка, будто произнесенные слова не имели значения. — На будущее, юнец, не ори, когда кто-то целится, ведь стрела может задеть тебя.       Юный принц замер. Голос мужчины был завораживающим, но не только он: перед Каином предстал человек редкой красоты. Высокий, статный, с широкими плечами и безупречно очерченными скулами, охотник казался воплощением силы и благородства. Чёрные, как смоль, волосы обрамляли его лицо, а губы – столь изящные по форме, что Каин невольно задержал на них взгляд. Однако самым особенным в нём были глаза: глубокие, тёмные, как ночное небо, и в то же время пронизывающе спокойные.       — Ты бы убил невинную душу, — тихо проговорил принц, не сводя глаз с охотника. — Животные беспомощны и беззащитны. Та лань и так ждёт опасность в её среде обитания, зачем ещё тебе отнимать столь короткую жизнь?       Мужчина усмехнулся, однако в его ответе звучала искренняя уверенность:       — Это её предназначение. Для этого она живёт, чтобы умереть от лап хищника или же от стрелы охотника.       — Нет, ни у кого нет заранее прописанной судьбы, даже у лани! — твёрдо возразил Каин. — Каждый творит её сам.       На эти слова охотник рассмеялся: громко, но без издёвки.       — Ты прав, — признал он, улыбнувшись. — Но помни, в следующий раз не мешай охоте, иначе судьба может наказать тебя.       Эта улыбка, мягкая и беззаботная, заставила принца забыть всё – и слова, и их смысл. Каин лишь смотрел на него, чувствуя, как что-то неизведанное рождается в сердце. Охотник отвернулся, направляясь прочь, но, уходя, обернулся и, подмигнув, скрылся за деревьями.       В тот момент принц понял, что судьба, может быть, и не написана, но иногда она сама приходит в обличии высокого, прекрасного мужчины. И, конечно, Каин знал, что завтра его ноги непременно приведут его в этот лес вновь.       На следующий день принц вновь брёл по лесным тропам, внимательно осматривая окрестности в поисках вчерашнего незнакомца. Но всё напрасно. Солнце медленно клонилось к закату, а силы покидали его. Принц устало опустился на мягкую траву, откинувшись на спину. И вдруг за его спиной раздался мягкий, чуть насмешливый голос.       — Ты напоминаешь мне детёныша золотистой лани, такой же неугомонный, — голос был близко, почти шептал. — Что же привело тебя сюда на этот раз?       Каин вздрогнул, но быстро обернулся, встречаясь взглядом с охотником. Слова, которые он так тщательно обдумывал, срывались с губ с неуверенной горячностью:       — Я не хочу, чтобы ты убивал беззащитных животных!       Охотник удивлённо вскинул брови, а затем расхохотался громко, раскатисто. Однако смех его оборвался так же внезапно, как начался. Он в упор посмотрел на изумрудную брошь на плаще принца — знак благородства, который не мог остаться незамеченным.       — Ну что же, принц, — в его голосе звучала усмешка, — Что ты предложишь мне взамен?       Каин, почувствовав, как сердце замерло от разоблачения, замялся. Но затем, собравшись с мыслями, решительно ответил:       — Я буду приходить каждый день. Мне кажется, ты одинок. Ты находишь утешение в охоте, но я готов предложить взамен себя.       — Самопожертвование королевской особы? — охотник склонил голову, усмехаясь. — Это ново.       Он с долей недоверия оглядывал юношу. Все, кто жил при дворе, были жадны и тщеславны — это он знал с детства. Его мать, простая служанка, часто рассказывала о королевских интригах, а отец-рыцарь горько сетовал на алчность двора. И вот перед ним стоит этот юноша, сияющий искренностью и готовый жертвовать собой ради спасения каких-то животных.       — Хорошо, — охотник наконец кивнул. — Я не буду охотиться, пока ты будешь сдерживать своё обещание.       Так началась их странная договорённость.       Дни сменяли друг друга, и каждый из них был наполнен светом юного принца. Каин приходил в лес, принося сладости и выпечку, приготовленную заботливыми руками поваров дворца. Он рассказывал забавные истории: как в детстве устроил переполох в замке, украсив тронный зал цветами из сада, или как подшучивал над строгой домоправительницей, пряча её неизменный список поручений.       — Однажды, — смеялся он, — я переоделся в простого слугу и провёл весь день на кухне, помогая стряпать пирог для праздника. Ты бы видел лицо короля, когда я сам подал ему кусок!       Охотник всё больше увлекался этим лучезарным юношей, чья доброта, искренность и бесхитростность были ему непривычны. Каин обворожительно улыбался, шутил, порой дотрагивался до его руки, словно невзначай, а его взгляд, доверчивый и тёплый, проникал в самую душу. Мюрай постепенно забывал о своей страсти к охоте. Лес теперь казался ему лишь декорацией к этим встречам, которые стали смыслом его дней. Никогда прежде он не чувствовал столь сильной привязанности, столь необъяснимых эмоций. И, глядя на юного принца, который сидел рядом, беззаботно болтая о дворцовых приключениях, охотник ловил себя на мысли: он готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы не погас этот свет в его глазах, лишь бы искра жизни и тепла осталась в нём навсегда.       — Меня не будет несколько дней, — однажды произнёс мужчина, когда Каин, в очередной раз ускользнув от цепкой охраны и строгого наставника, явился в их укромное место. Юноша, до этого безмятежно лежавший на мягкой траве, вскочил в одно мгновение. Его глаза, полные тревоги, устремились в лицо собеседника. — Ты не успеешь и глазом моргнуть, как мы снова встретимся, — попытался успокоить его охотник, но в голосе звучала тихая грусть.       — Я буду скучать, — прошептал принц, обвивая его руками, словно боясь отпустить. — Возвращайся поскорее, Мюрай!       Охотник слабо улыбнулся и крепче прижал к себе хрупкое тело юноши, уткнувшись носом в его волосы.       — Я сделаю всё, чтобы вернуться к тебе как можно скорее, — шепнул он, целуя нежно макушку. — Уже скучаю, мой принц. Но эта разлука не будет долгой, обещаю.       Принц поднял голову, и их взгляды встретились. Его большие, наполненные слезами глаза дрогнули, а на губах появилась дрожь.       — Тогда я обещаю, что дождусь тебя под деревом акации, — юноша прикрыл глаза, когда охотник нежно прикоснулся губами к его лбу. И, будто не в силах сдерживать больше это чувство, произнёс тихо, но твёрдо: — Я люблю тебя. Так сильно люблю.       Сердце Мюрая замерло. Воздух застрял в лёгких, а слова взаимности, что рвались с языка, утонули в вихре эмоций. В ответ он склонился и позволил своим губам встретиться с губами принца — в этом поцелуе было всё, что он не успел сказать.       — Мне уже пора, — прошептал охотник, отстраняясь на секунду, чтобы вдохнуть этот момент. — Я должен отправляться в путь, — добавил он, вновь касаясь губ любимого в прощальном, трепетном поцелуе.       Дни разлуки тянулись мучительно долго, но вот Мюрай, вернувшись, спешил к их заветному месту — древу акации. Белоснежные лепестки, устилавшие землю, казались ему цветами надежды, ведущими к долгожданной встрече. Его сердце билось в такт шагам, а губы невольно расплывались в улыбке. Но, подойдя ближе, он остановился. У корней дерева никого не было. Лишь лепестки, медленно кружась, оседали на землю. Видимо, всё-таки не дождался. Охотник слабо усмехается и садится на мясистый корень, принимаясь сам ожидать своего возлюбленного.       Но время шло, и сомнения начинали терзать его сердце. Мысли становились всё беспокойнее. Мюрай старался их унять, найдя себе занятие, ковыряя носком ботинка в ковре из лепестков. И вдруг взгляд его зацепился за нечто блестящее среди белоснежного покрова. Это было крохотное кольцо, то самое, которое он некогда подарил принцу как символ их привязанности, любви.       — Каин… — тихо выдохнул он, поднимая драгоценность дрожащими руками.       

***

      — Мой господин, подумайте ещё раз, — просил жалобно слуга, наблюдая за тем, как юноша цеплял на свои плечи мантию. — Вам не стоит в это неспокойное время покидать дворец. Многие распустили непристойные слухи о Вас, что разносят по улицам, словно смертельную чуму, простые крестьяне. Значит, что во дворце кто-то за Вами следит и распускает такую грязь. Мне страшно, что это дойдёт до короля и Вы... сильно пострадаете.       — Всё хорошо, Лирам, я буду осторожен, — похлопывает по плечу, ободряюще улыбаясь. — Я вернусь быстро, они и не заметят моего отсуствия.       И нет места бдительности, только горячая кровь, что кипит в чужих жилах, бьётся в висках, да желание побыстрее оказаться в тайном месте. Это всего лишь пятый день отъезда Мюрая, однако юный господин уже не знает, как иначе притупить свою тоску, кроме как преданно сидеть под акацией и ожидать вдали появления тёмной фигуры. И он не может сегодня не пойти, а вдруг Мюрай вернулся и ожидает его там? Этого нельзя допустить, ведь юноша обещал, что дождётся его под деревом белоснежных цветков!       Из замка он выбрался без всяких происшествий, не встречая охранников на своём пути. Поначалу это показалось странным, но долго зацикливаться на этом принц не стал, радуясь такому исходу. Да и до назначенного места Каин добрался быстро, усаживаясь на торчащий корень. Он смотрел далеко в закат, желая ощутить чужие руки, что согрели бы от вечернего ветра и прижали бы к себе. Такое окончание дня было бы лучшим в его жизни.       — Когда же ты уже вернешься? — с грустной улыбкой шепчет, пальцами лаская серебряное колечко.       — А вы кого-то ожидаете, Ваше Высочество? — раздался позади хриплый, старческий голос, от которого кольцо соскользнуло с дрожащих рук. Каин мгновенно обернулся, окинув испуганным взором своего наставника. — Вам не положено здесь находиться, — более грубым тоном молвит и жестом руки указывает двум находящимся за его спиной стражникам ”вперёд".       — Почему вы следили за мной? — спрашивает юноша, мигом поднимаясь на ноги, ступая назад. Дворцовая охрана прижимается к нему с двух сторон, каждый подхватывает под руку. — Что вы делаете? Как вы смеете?! У Вас нет таких прав, наставник!       — У меня нет, — спокойно соглашается он, оборачиваясь спиной и ступая в сторону городка.— ...но у вашей королевы есть.       — Зачем всё это?       В глубине души он знал, ответ находился на поверхности, однако всё равно пытался убедить себя в обратном. Королева всегда преследовала корыстные цели, цеплялась за малейший повод, пытаясь осквернить его в глазах короля. И эти гуляющие слухи, эта слежка — всё это было дело её рук, ведь она пыталась устранить очевидную угрозу для новорождённого младенца. Материнский инстинкт. Юный принц даже не злится.       — Вы ведь знаете, что король уже немолод, а после его кончины трон по наследству передаётся старшему наследнику, то есть Вам. А королеве такой исход событий неблагоприятен.       И это не так сильно расстроило Каина, как мысль о том, что он не сумел задержаться под высоким деревом акации, чтобы в тишине встретить алый закат. Чтобы представить тепло любимых рук, нежность объятий и мягкость поцелуев, которые так бережно согревали его сердце.       Уже во дворце молодого господина бросили в темницу. Королевские одежды сорвали с него грубыми руками, заменив их на простые белые лохмотья, символизирующие его падение. Визит к королю был строго запрещён. А ведь он всего лишь хотел рассказать отцу о том, что нашёл ту самую любовь, которую король некогда испытывал к покойной матери. Хотел поделиться, надеясь на понимание, но вместо этого получил холодное молчание.       Ближе к полуночи тяжёлая железная дверь скрипнула, отворяясь, и в камеру вошла женщина с факелом в руке. Её шаги были лёгкими, но в каждом звуке каблуков по каменному полу слышалось что-то зловещее.       — Ах, мой бедный мальчик, — произнесла она с притворной мягкостью, проходя вглубь и освещая огнём прикованного цепями к стене принца. — Я зашла слишком далеко, знаю. Но путь к власти требует жертв, и ты стал одной из них.       Каин поднял глаза, полные печали, но его голос звучал твёрдо:       — Я отказался от трона. Что вам ещё нужно?       Королева улыбнулась, качая головой, словно перед капризным ребёнком.       — Конечно, отказался. Теперь ты грязь в глазах народа. Тебя считают мерзким отродьем, которое не должно было появиться на свет. Всё из-за твоей неправильной любви!       Она произнесла последние слова почти шёпотом, будто смакуя их. Издевалась, как могла, тварь.       — Твой отец тоже отказался от тебя, — продолжала женщина, покачивая головой, — Трус, который побоялся стать защитником своего сына. Он молчит, боясь осуждения. От тебя отвернулись все. Ты потерял всё, принц Каин, — в её голосе зазвучала насмешка, — И ради чего? Ради какой-то жалкой любви.       — Я нашёл себя в этой любви.              — Ну и глупец, — хмыкает королева, отдаляясь, и, прежде чем выйти, захлопнув за собой двери, на прощание сказала. — Посмотрим, как завтра тебя спасёт от эшафота это любовь.       Дверь захлопнулась, и темница вновь погрузилась во мрак.       И она не спасёт, юноша прекрасно знал. Однако он не жалел, что умрёт ради своей любви, ведь ощущал себя более живым в тёмной темнице, нежели в просторных покоях без неё. Идти на смерть не так страшно, когда в сердце корнями акации распустилось столь светлое чувство — любовь, что уже неискоренима.       — Освободи его, — прозвучал ранним утром голос стражника, пробуждая пленника. Второй быстро принялся за дело, открывая ключом замки и ловя ослабленное тело. — Час настал, Ваше Высочество.       Кандалы на ногах звенят, стягивая больно кожу. Он шагает по королевскому саду, украшенному всевозможными цветками, невысокими деревьями и каменными скульптурами. Всё детство прошло в этом волшебном, живописном месте, и принцу грустно, что это последний раз, когда его нога ступает на эту землю.       — Мой господин, как же так?.. — со слезами на глазах на дорожку выбежал его преданный друг, что загородил путь и обнял. — Позвольте мне попрощаться, — обратился он к охране, что, скептически поглядывая, всё-таки согласилась, отходя чуть дальше. — Я не могу Вам помочь, мой принц, — виновато произнёс, раскрывая ладонь юноши и укладывая миниатюрный флакончик, — однако могу облегчить Ваши мучения. Это безболезненный яд, что разъедает мгновенно все внутренности. Вы не почувствуете боль от петли, так как смерть настигнет ещё до того, как палач коснётся рычага.       Господин принял флакончик с полуулыбкой на губах, поднимая благодарный взор на своего друга.       — Я рад, что сумел увидеть тебя напоследок, Лирам.              К эшафоту его сопровождала не только стража, но ещё и крики недовольных людей, что, собравшись в кучу, проклинали и желали скорейшей смерти.       — Сын сатаны! — звучало хором. — Осквернённый, грязный, грешный, испорченный! Гореть тебе в аду, нечестивец! Нет тебе места среди людей! Ты олицетворение людского позора! — и крики становились всё громче, а собравшееся скопление теряло рассудок. Некоторые даже пытались дотянуться до принца, толкнуть, ранить и затащить в разъяренную толпу, дабы расправа оказалась намного жёстче, чем простое повешение.       Стражники сдерживали всеми силами одичавших крестьян, однако летевшие в молодого господина камни остановить не могли. Те метко цепляли нежное тело юноши, на котором от мелких острых камней образовывались кровоточащие раны. Он обнимал себя руками, пытаясь укрыться от нападок людей и защититься от летящих камней. Однако это не помогало, толпа только разгоралась пуще прежнего.       Людской поток более менее утих лишь тогда, когда пленник поднимался по лестнице, направляясь к виселице. Но и там нашлись бунтовщики, что продолжали выкрикивать гадости и кидать камни. Один из них, метко бросив большой камень, попал в затылок принца. Каин пошатнулся, уронив флакончик. Перед глазами всё плыло, горячая кровь струилась по спине. Ему понадобилось немало усилий, чтобы добраться до свисающей толстой верёвки и не упасть на дряхлые доски. Иронично, но в тот момент он боролся за свою смерть.       Палач подошёл сзади, надел петлю и громогласно объявил:       — Приговорённому к казни полагается последнее слово, — тем самым заткнув всех смутьян.       В горле пересохло, алая кровь запятнала белые лохмотья, раны на теле расширялись, затылок жгло невыносимой болью, однако юноша всё ещё держится на ногах. Даже через тонкую пелену тумана ему удаётся увидеть ненависть в глазах народа. Они готовы заживо сжечь его на костре, словно тёмную ведьму, что изничтожила множество деревень своей магией, в то время как Каин всего лишь влюбился.       — Вы считаете меня грязным, потому что я полюбил мужчину, но какими являетесь вы, что не принимаете другую любовь и убиваете из-за неё? Печально то, что вы ещё называете себя людьми, — произносит он, стеклянным взором пройдясь по озлобленным лицам. — Я не каюсь в содеянном, ибо наша любовь чище всех ваших душ.       Молодой господин поднимает глаза на первые лучи восходящего солнца, ощущая лёгкий аромат невидимых акаций и прежнюю тоску.       Он так и не дождался своего охотника под деревом с белоснежными цветками.       Раздаётся скрип рычага, удерживающая платформа уходит из-под ног, заставляя тело висеть в воздухе. Наступает тишина.

***

      Мюрай шагал по узкой, покрытой камнями дорожке, ведущей к деревне, его мысли были полностью сосредоточены на одной единственной цели — найти Каина. Всё остальное в этот момент казалось неважным. Он должен был как-то пробраться в замок, похитить принца и вручить потерянное колечко. Однако, чем ближе он подходил к деревушке, тем больше ощущал, как туман беспокойства медленно охватывает его душу.       Когда он наконец вошел в деревню, его тревога усилилась. Улицы, обычно тихие и безлюдные, сейчас были заполнены шумной толпой. Люди двигались в одном направлении — от эшафота. Тревога Мюрая переросла в панику. Он чувствовал, как сжимается грудь, а мысли становились всё более беспорядочными. Охотник поспешил в сторону эшафота, стараясь не поддаваться панике. По дороге то и дело встречалась хохочущая простолюдинка, что экспрессивно жестикулировала руками и изображала жалостливые гримасы, явно насмехаясь над кем-то.       Мюраю пришлось зацепить первого попавшегося человека и поинтересоваться, откуда народ черпает столько веселья.       — А вы не в курсе, господин? — удивлённо взмахнул бровями вверх и покачал недовольно головой. — Сегодня казнили королевского отпрыска, — шепнул он. — Говорят, что королевский двор даже устраивает пир в эту честь! — договорив, тот слился с остальными зеваками, чьи языки чесались без остановки насчёт утренней казни.       Не веря своим ушам, охотник помчался на всех парах в сторону эшафота. Этого не может быть. Это гнусная ложь, неправдивые слухи безмозглых крестьян, которым только дай повод, и они насочинят целую эпопею.       И вдруг, словно ударил оглушительный раскат грома среди ясного неба, когда он увидел качающееся на ветру тело. Тонкая шея была зажата в петле, окровавленные конечности скованы кандалами, разорванные в некоторых местах лохмотья открывали вид на многочисленные раны и ушибы. Когда-то светящиеся на солнце блондинистые волосы теперь окрасились в тёмно-красный, слипшиеся от крови. Лицо юноши, когда-то сиявшее радостной улыбкой, теперь было опущено вниз, не подавая никаких признаков жизни.       « Кажется, он не дышит »       Кажется? Мюрай знал точно на подсознательном уровне, но был ли он силах это принять?       Тишина повисла над площадью. Ветер носил с собой запах невинной крови и далекий смех сельчан. Птицы, до этого беспокойно кружившие в небе, исчезли, словно не желая быть свидетелями этой трагедии. А охотник всё ещё не верил своим глазам.       « Он, действительно, не дышит », — эхо этих слов пронзило его плоть изнутри.       Мюрай поднимается по лестнице, подходит к казнённому и падает на колени, всё ещё неверящим взглядом смотря на человека, которого любит больше жизни. И ведь он даже не успел сказать, что любит тоже. Его бедный мальчик ушёл, так и не услышав ответного признания.       За спиной раздаётся топот рассерженных стражников, что велят отойти от трупа. Но Мюрай не слышит, уши словно заложило, зрение помутилось, конечности обмякли. Охотник будто бы унёсся в параллельную реальность, где исполняются самые ужасающие страхи человека. Его исполнялся здесь и сейчас. И он хочет побыстрее очнуться от этой страшной реальности, обнять своего нежного принца и больше не оставлять никогда.       Обрывки фраз дворцовой охраны проносятся мимо Мюрая, однако удар по затылку попадает в самое яблочко.       Просыпается тот уже в своей кровати, замечая в соседнем кресле задремавшего отца. Как только сознание проснулось тоже, он мигом вскочил на землю, начиная натягивать специальные ремни, предназначенные острому клинку.       — Куда ты собрался? — спросил отец, наблюдая за торопливым темпом сына. — Твой принц скончался ещё утром, забудь про него. А то второго шанса король тебе не даст.       — Второй шанс? — тот замер, поворачиваясь на мужчину.       — Наш король благосклонен, в благодарность за мою многолетнюю преданную службу он даровал тебе жизнь. Так что воспользуйся шансом, не глупи.       — Задание, что ты мне поручил... — перебил он, обращая пронзительный взгляд в сторону отца. — …это уловка, чтобы казнить принца в моё отсутствие?       — Да, — не сразу последовал ответ. Мужчина тяжело вздохнул, укладываясь поудобнее в кресле и закрывая обратно веки. — Так бы и ты пострадал, Мюрай. Я хотел уберечь тебя, сынок. И у меня это получилось. Теперь тебе осталось смириться и забыть.       — Никогда, — прошептал темноволосый, цепляя с висящих доспехов отца прикреплённую рапиру. — Я никогда его не забуду, — одним резким движением проходится по чужому горлу. — И никогда тебе этого не прощу.       Лицо отца парализовало шоком, он даже не успел и слово вымолвить, прежде чем отойти в иной мир. Его жизнь оборвалась мгновенно.       Охотник апатично наблюдал за тем, как отцовская кровь льётся во все стороны, загрязняя его руки. Он неотрывно смотрел на бездыханный труп, который до боли напоминал хрупкое тело юноши, что одиноко качалось на ветру. Его отсутствующее дыхание, что отняли безжалостно, без промедлений и без капли сострадания. Внутри вспыхнула ярость, желание крушить и ставить на колени, особенно тех, кто посмел кинуть камень и тех, кто одобрил казнь на эшафоте.       Молодой человек понимал, что своими силами справиться он не мог. Простому человеку явно не дано совершать то, что было на уме у Мюрая. Именно поэтому он свернул на кривую дорожку, что вела за окраину леса к старенькой избушке, где обитала изгнанная колдунья. Слава её была больно дурной, крестьяне в страхе держались подальше от границ леса, даже король обходил стороной, боясь накликать неудачу на свой род.       — Оживить твоего возлюбленного не в моих силах, — с порога предупредила старая, продолжая замешивать в миске жидкости чудаковатого цвета.       — Тогда надели меня силой, с помощью которой я отомщу за него.       — Милок, — она прекратила своё занятие, поднимая на него глаза. — За кровь кровью платят. Зло проникнет в щели твоей души. Она будет гнить мучительно долго и даже смерть не спасёт тебя. Скажи мне, готов ли ты к такой участи?       — Готов.       Колдунья неоднозначно хмыкает и после протягивает миску, прося чужой крови.       — Мне хватит и трёх капель. Я чую, что твоя душа чернеет и без моей магии.       После она поднимается и достаёт из укромного местечка покрытую пылью книгу. Просит охотника поднести миску к губам и начинает быстро шептать заклинание на латыни. Разводит руками в стороны, призывая потусторонние силы, от чего взмыла вверх старинная книга, что предстала перед глазами Мюрая. Та самостоятельно раскрылась на чистой странице, где постепенно появлялись буквы.       — Прочти вслух и выпей всё до дна.       — Tenebris spiritus da mihi vires.       Горящие свечи вдруг потухли. Темнота поглотила тело охотника, внедряясь в его плоть и поднимая ввысь, заставляя истошно выть и выворачиваться наизнанку. Мрак мгновенно проникал, истребляя оставшиеся крупицы света. Душа полностью перевоплотилась, окутанная ненавистью и болью, что исходила изнутри разума хозяина. Вопли прекратились, чёрный туман рассеялся, возвращая тело на землю. Голова Мюрая была опущена, словно он находился в глубокой спячке.       Колдунья, страшась чужой тени, отошла назад, бормоча защитное заклинание. Но стоило ей начать, как охотник пробудился, прожигая старуху бесстрастным взглядом. Изменений как таковых не было, одни лишь глаза утратили былую живость. Они потемнели, похолодели и стали излучать мертвенное спокойствие.       — Благодарю за помощь, — монотонно сказал он, испаряясь в воздухе.       В считанные секунды тот оказался в деревушке. Он проходил мимо домов, зазывая людей наружу, сворачивая им шею, если те оказывались невиновными. Каждого встреченного на пути крестьянина он четвертовал, вырывая руки и ноги, оставляя кровоточить на земле. Те, что смеялись и продолжали болтать насчёт умершего принца, были расчленены, ощущая насквозь пронзающую боль. Их части тела валялись по улицам, их куски кровавого мяса гнили на земле, а отделённые головы отлетали к остальному месиву. Никто не посмеет выжить из них. Каждый, кто осмелился дотронуться до его возлюбленного, будет разорван на мелкие частицы, кости будут раздроблены, а внутренности будут выпотрошены. Каждый из них прочувствует адские мучения и захлебнётся в собственной крови. Никому нет пощады. Никому.       Закончив с простолюдинами, уже пора было перейти к десерту — к страданиям царских кровей.       Очутившись на территории замка, Мюрай стал беззаботно прогуливаться по саду. Пройдясь ладонью по верхушке белых роз, он сразу же увидел перед глазами образ его принца, что уделял должное внимание их выращиванию, с любовью ухаживая и аккуратно поглаживая.       Охотник не собирался осквернять кровью это сакральное место, пока из ниоткуда не выбежала чья-то тень. Ожидая угрозу, Мюрай не стал церемониться, сворачивая тому шею щелчком пальцев ещё до того, как обернуться. Юное тело замертво упало, успевая лишь одним пальцем указать на бежавших в их сторону стражу.        В очередной раз охотник отнял жизнь у невиновного. У человека, что ценой собственной жизни попытался предостеречь его от опасности. У души, что пожертвовала собой для того, чтобы спасти любовь принца, ради которой погиб он сам.       Тех самых стражников он поманил за собой и уже обезглавил их за пределами сада.       Внутри дворца кипела жизнь, в бальном зале гремела живая музыка, ведь сегодня был такой торжественный день для королевы. Она официально избавила себя от обузы, от угрозы её власти.       Высокие двери резко распахиваются в стороны, арфы, что исполняли прекрасную мелодию, раскрошились на детали, пылью скатываясь по рукам музыкантов. За спиной тёмной фигуры по земле распластались трупы стражников, от чего аристократические особы в ужасе замерли. Первобытный страх так и читался в их очах.       — В честь чего праздник, Ваше Высочество? — сдержанно поинтересовался он, проходя мимо гостей, чьи конечности принимали несвойственные человеку формы. Их крики боли застывали в горле, не успевая вылететь наружу, прежде чем они падали замертво на пол.       — Какая дерзость! — яростно воскликнул король, вставая с трона и жестом руки указывая охране на незнакомца. — Принесите мне его голову!       Но каждый второй стражник повторял судьбу своих собратьев, ни один так и не сумел дойти до врага. Тот спокойно ступал по их трупам, под ступнями трескалась каждая кость недруга. В воздухе витал запах смерти, запах неоспоримой победы над королевскими тварями. И охотник всё-таки добрался до короля, протягивая руку, легко поднимая мужчину за горло вверх.       — Ты и представить себе не можешь, что отнял у меня... — усиливает хватку, немигающим взглядом прожигая, — ...мою любовь, мою жизнь, того, кем я жил. Теперь я отниму всё это у тебя.       Охотник бросает чужое тело на колени, с такой силой, что аж коленные чашечки разбиваются, хрустят противным звуком от удара об землю, заставляя его неистово выть от боли. Мюрай медленно оборачивается на королеву, что удерживала на руках своё чадо. Та, находясь под воздействием чар, не в силах противостоять, протягивает плачущего младенца незнакомцу.       — Прошу, пощадите моего малыша, — надрываясь от слёз, женщина падает на колени рядом с мужем. — Он ведь неповинен, будьте милосердным…       Мюрай смеётся над чужими словами, одним движением сворачивая крохотную шею и бросая тельце к ногам родителей. Те и не успевают среагировать, как охотник оказывается за спиной женщины, впуская свои длинные пальцы в её длиннющую блондинистую шевелюру. Волочит тело по полу, с издевательской улыбкой смотря на короля. И тащит, тащит её за волосы. Та начинает вырываться, истерично орать, пока по телу не распускается паралич.       — Час расплаты настал, — говорит он, смотря горящими глазами на короля, поднимая жертву на ноги и вонзая свои пальцы в её грудь, доставая всё ещё бьющееся сердце, сжимая и измельчая на кусочки в своём кулаке. Тело камнем падает на пол.       Охотник наблюдал поистине жалкое зрелище, сочные плоды своей мести. Как мужчина в слезах пытался дотянуться до своей королевы, как обнимал своего младенца и ревел ещё сильней. Его горе ощущалось сладкой победой, его крики — успокоением для души. Всё было бы именно так, если бы Мюрай не страдал точно так же от утраты Каина. Эту пустоту внутри невозможно ничем заткнуть, даже такой жестокой местью.       — Убей меня, чего же ты ждёшь?! — отчаянно выкрикнул король, задыхаясь от слёз.       — Мои руки по локоть в крови, однако твоей грязной кровью не желаю пачкать, — ответил он, отходя к выходу, остановившись, как только услышал стук упавшего тела.       Король перерезал себе горло лежавшей недалеко саблей умершего стражника. Это было до глупости ожидаемо. Он сохранил эту жизнь только потому, что знал, что тот самолично покончит с ней.       В следующий миг темноволосый уже стоял на эшафоте, измельчая в пыль петлю и ловя в свои объятия тело юноши. Он снял аккуратно кандалы, словно побаиваясь ранить лишний раз, ладонью поглаживая фиолетовые синяки. Невесомо прошёлся по лбу, убирая засохшие, кровавые пряди.       — Ты прекрасен, мой ангел, — полушепотом произнес, целуя в висок. — Даже эта мертвенная бледность тебе к лицу.       Он поднимает тело на руки, прижимая к своему, всё ещё питающему к нему любовь сердцу, и направляется в сторону леса.       На улицах не встретишь ни души. Только свёрнутые шеи, обезглавленные трупы и их разбросанные по всем соседним лужайкам части тела. Кровь ручьями лилась по дорогам, будто бы в этом городке велась ожесточённая война, где пали абсолютно все, от детей до старушек. Вот только армии не было — был один разбитый человек.       Мюрай укладывает холодный труп в белоснежных цветках, поднимая чужую руку и надевая на палец кольцо.       — Кажется, ты уронил, — грустно улыбается он, замирая в ожидании, будто бы бездыханное тело ответит в миг. — Я так торопился к тебе, ты не представляешь, так торопился...— голос под конец дрогнул, дыхание сбилось, а по щеке потекла одинокая слеза. — Я обещал тебе, что наша разлука будет коротка. Прости, прости меня, Каин. Прости, что не успел, что не смог разделить всю эту боль с тобой, что оставил тебя одного, — поднимает тело за плечи, утыкаясь в одно из них, взахлёб рыдая. — Я так хочу, чтобы ты проснулся. Я хочу увидеть эту улыбку вновь, и если понадобится пройти семь кругов ада для этого, то я сделаю, мой принц, только чтобы ты проснулся и улыбнулся мне, — задыхается с каждым новым вдохом, как можно аккуратнее укладывая тело и ложась рядом. — Но мы ещё встретимся, моя любовь, если не в этом мире, то обязательно в ином. Я буду искать тебя в каждом, и я найду тебя. Мы найдём друг друга, обещаю, — тихо произносит, еле дотрагиваясь своими губами до чужих ледяных. Неторопливо отстраняется, слабо поднимая уголки рта и вытаскивая из ремней рапиру отца. — Я посплю рядом, хорошо? — последнее, что шепчет перед тем, как вонзить острый клинок в область сердца. Наощупь находит руку юноши и бережно сжимает, передавая ему всё ещё хранящееся в нём тепло. Пока они оба не стали двумя холодными мертвецами.       Закатные лучи провожали два влюблённых сердца, что в обнимку лежали под деревом акации.       И только последние лучи солнца оставались их источником тепла.