Посмотри на меня

      Стол завален разными блюдами, разбавляясь бутылками алкоголя известных всем марок. Глупо вожу взглядом, ни на чем не задерживаясь. Музыка играет тихо, не смея перебивать голоса собравшихся. Сегодня мой отец празднует свой сорок восьмой день рождения, купаясь во внимании гостей. Стою по левую руку от него, страстно желая скорее оказаться в тишине. Знаете, когда стараешься заглушить в себе определенные эмоции и чувства, можно в конце концов обнаружить, что не чувствуешь ничего вовсе. Беда одна — сил тоже нет. Мама подходит к нам с ослепительной улыбкой на губах и кивает приятелю семьи и по совместительству главному заместителю генерального директора компании отца. Разговоры тянутся, большей частью по-прежнему сводясь к работе, что не удивительно, но я остаюсь относительна довольна, меня не трогают, не втягивают. На сегодня я в роли искусной броши, чье прямое назначение украшать вечер, показать целостность семьи. Помнится мне, когда праздники проводились в действительно близком кругу, дома, без чужих и незнакомых лиц, так и норовящих сыскать расположение, без вспышек фотокамер, без шумихи в желтой прессе. Кто все эти люди? Замечаю лишь несколько лиц, которые встречала ранее, но даже имен их вспомнить не получается. Зато папа выглядит довольным. Не счастливым, а именно довольным. Он достиг того успеха и уважения, которыми ныне наслаждается сполна, выбившись в лидеры на рынке застройщиков. По-настоящему счастливое его лицо стерлось из памяти.       — Майкл, позволь представить моего сына Кристиана, — к нам подходит высокий статный мужчина, которого я смутно помню по одному из ужинов, устраиваемых родителями. Рядом с его плечом вырастает парень лет двадцати, не уступающий ростом отцу. Каштановые волосы зачесаны в небрежный, но порядок. Он улыбается, пожимает моему отцу руку и переводит взгляд на меня.       — Это моя дочь Мелисса, — папа кладет руку на мою талию и подталкивает на шаг вперед. Ежусь, но рисую вежливую улыбку и здороваюсь, подавая руку. Кристиан улыбается шире, склоняется и скользит сухими губами по моему запястью.       — Какие манеры, — кивает одобрительно мой отец и отвлекается на очередной разговор об акциях компании. Десятки людей, крутящихся вокруг не вызывают восхищения. Их дорогие наряды мельтешат перед глазами, сливаясь в одно неясное пятно. Скучаю по Рене и нашей тихой комнатке, не затрагиваемой этим жутким миром. Ведь, я уверена, каждый человек здесь преследует свою выгоду, а не радуется за ближнего. Переминаюсь с ноги на ногу, проклиная высокие каблуки. Вечер только начался, а ноги уже ноют. Зал ресторана, арендованный под мероприятие отца, забит. Кондиционеры еле справляются, не давая задохнуться в душном мареве смеси парфюмов.       — Желаешь выпить что-нибудь? — сбоку вырастает Кристиан, стоит мне отойти от родителей на несколько шагов. В глазах плавают мошки от ярких вспышек камер приглашенных папарацци.       — Вино, — отвечаю я, надеясь растянуть бокал до конца вечера и не выглядеть белой вороной с пустыми руками. Не проходит и нескольких минут, как бокал насыщенного красного вина оказывается у меня. Сухое и.. кислое. Прячу просачивающуюся гримасу на лице.       — Учишься? — спрашивает Кристиан, рассматривая меня. Замечаю в его глазах заинтересованность, утвердительно киваю. Он симпатичен, перспективен и, на первый взгляд, хорошо воспитан. Стараюсь разглядеть в нем то, что может мне понравиться, но разочарование горчит во рту, перебивая кислый вкус вина. Небесно голубые глаза не манят чернотой и бездонностью, откуда и выбираться-то не хочется, россыпь ярких веснушек не украшает его безупречный тон кожи, а губы, хоть и пухлые, не выделяются четким контуром, напоминающим сердца. Острые мужественные черты лица Кристиана, хищный взгляд, но вежливо-добрая улыбка не дают огня. В груди раздалась трагичная нота, замораживая кровь, струящуюся по венам. Все же я что-то да чувствую сегодня помимо усталости и апатии. Даже после того случая, произошедшего несколько недель назад, Феликс все еще мерещится мне в каждом лице, маской накладываясь поверх. Только чувства эти отдают безнадегой теперь, веют холодком могильным. Не радовалась, встречая его на тренировках или в аудиториях. Поспешно отводила взгляд куда угодно, лишь бы не всматриваться в Ли. Забудьте все, что я говорила о достаточности любви на позиции "просто рядом". Осознаю, что не готова быть меньшим, чем единственной и, как бы то не звучало забито, но неповторимой. Я четче осознала, насколько сильно не хочу делить ни его самого, ни его чувства с кем-либо. Но, как показывают реалии, этого мне не добиться. Поэтому остается через силу глушить те чувства, что корчатся в агонии, поддавая стонущее сердце. Он яснее некуда показал мне свои намерения касаемо меня. С одной стороны понимаю, что его будущее важнее, если то, что говорила Джияна, правда. Он не хочет отвлекаться и делает все, чтобы проскользнуть к футбольной карьере. Я неоднократно слышала о случаях, когда с мальчишками из нашего универа подписывали контракты знаменитые футбольные клубы, если те, конечно, светились результатами. Да и сам Феликс тренируется нещадно, приходя на поле даже в выходные, хотя это не обязательно. Восхищаюсь ли я им? Безусловно, да. Но обида никуда не девается, грызет. Зачем он так со мной? Неужели, если замечается интерес, то это значит только жажду секса? Злость подала признаки жизни внутри меня, впиваясь когтями в плоть. Начинаю еще усерднее беситься, когда замечаю одобрительную ухмылку отца, что заметил близ меня Кристиана. Он еле заметно кивает и отворачивается к своим друзьям. Хотя, почему меня это злит? Мне никто ничего не говорит и даже не спрашивает, не утверждает. Ведь это всего лишь разговор, который ни к чему не приведет. Хотя, праздные беседы с Кристианом меня не радуют вовсе. Силюсь не потерять смысл разговора, но даже он заметил мои достаточно односложные ответы, ведь головой я думаю совсем о другом человеке. Вершина апокалипсиса заключается в том, что если я задам себе вопрос: хотела бы я, чтобы Феликс был прямо сейчас рядом со мной? Я бы без запинки согласилась. Что мне делать с этим? Казалось бы, мое достоинство постарались опустить, хотели мной воспользоваться и.. я все еще не могу остыть. Я не могу найти выход из этого любовного лабиринта, постоянно плутая и возвращаясь к самому центру, откуда мне, по-хорошему счету, нужно бежать без оглядки. И знаете что? Ощущаю себя настолько пустой, находясь в сотнях километров от универа, осознавая, что несмотря на мои попытки избегать Феликса, сейчас я действительно не встречу его за одним из поворотов.       Спортзал ходит ходуном от скандирования возбужденной толпы. Трибуны переливаются как черно-синими цветами, так и золотисто-красными. Знакомые цвета, не так ли? Уэльские драконы против бирмингемских Волков, матч-реванш. Я дико волнуюсь, то и дело поглядывая на наших парней. Они разминаются на своей части поля, но даже издалека чувствуется их напряжение. Только как бы все не поменялось в еще более худшую сторону. Я прекрасно помню, чем закончилась прошлая игра в сентябре. Тогда я еще ничего толком не знала о противниках, кроме того, что зачастую они выигрывают, но Кларисса и Эллен рассказали о взрывном темпераменте команды. Между нашими универами проходят товарищеские матчи довольно часто и почти каждый раз что-то происходит: то подерутся, то правила нарушат. Даже был случай, закончившийся реанимацией одного из наших игроков лет шесть назад, который повлек за собой внутреннее разбирательство, но оно очень быстро замялось. Подробностей, конечно же, никто не знает из тех, кто учится сейчас, но даже думать об этом достаточно жутко. Иду в сторону раздевалок, чтобы облачиться в форму, но краем уха цепляюсь за разговор между Минхо и Феликсом. Первый выглядит хмуро, но его тон звучит ровно.       — Давай на скамью сегодня, а?       — Угараешь? Я в порядке, не надо развозить тут, — отмахивается Феликс и отходит за мячом. Ли Ноу сглатывает и качает головой, провожая друга и товарища взглядом. Ускоряюсь, чтобы не выдать себя за подслушиванием и оказываюсь в душной раздевалке, обуреваемая тысячей мыслей. Что-то случилось? Что-то происходит? Почему вдруг Минхо считает, что на предстоящей игре Феликс должен сесть на скамью запасных? Общая напряженность достигла своего апогея, пропитав меня до костей. Вспоминаю их давнюю стычку на тренировке и сразу стараюсь найти причинно-следственную связь, но, как и очевидно, не нахожу, ибо знаю слишком мало. Я устала прикрывать ладонями глаза и рот, пряча то ужас от себя самой же, то поток отборного мата от других, совсем нехарактерный для девушки. То, что происходит на поле — мрак и полная несправедливость. Грэгор, наш полузащитник, схлопотал красную карточку, врезавший одному из Драконов, после того, как тот без стеснений подставил подножку Кристоферу, мчавшемуся за мячом на полных скоростях. Он не пострадал, хотя и пролетел парочку метров, лишь счесанные колени. Но то было только началом хаоса. Во втором тайме футболисты будто с цепи сорвались, начиная стычки за дело и без. Старший тренер Волков мистер Коулман обычно спокоен, как удав, но сегодня плескается безумной агрессией, выливающейся то на своих, то на чужих подопечных. Я подскакивала каждый раз, как только раздавался его яростный крик. Кажется, сегодня не просто футбольный матч, а целое воспроизведение ада в современных манерах. Болельщики негодуют, игроки сошли с ума, и только мы в компании девчонок сохраняем относительное спокойствие, но это только в сравнении. На деле же мы злы не меньше, но скрывать получается чуточку лучше. Больше всего среди происходящего я не могу догадаться что же творится с главным нападающим, а именно — Феликсом. Сколько игр я видела за полтора года обучения, включая тренировки, но такой рассеянности еще никогда не подмечала за ним. Он ругается, старается, но все идет против него: то противник внезапно быстрее, то мяч улетает не туда, то вниманием находится не там, где надо. Похоже, Ли Ноу был прав в своих подозрениях и советах. Не могу перестать гадать и строить теории. Может, у него что-то случилось? Но, думаю, если бы что-то серьезное, то сам бы не вышел на поле. Тогда в чем дело-то? Игра заканчивается при счете 2:5. Да, как бы того не желалось, но не в нашу пользу. Ухмылки на лицах Драконов хочется выжечь, честно. Они расхаживают по спортзалу, словно короли мира, пока их чирлидерши исполняют победный танец. Затем играет гимн университета Уэльса и мне становится совсем уж тошно. С самого начала учебного года это наш первый проигрыш. Не могу сказать, что перенести это мерзкое чувство легко. Ощущение победы куда слаще и приятнее, что не странно. Так горестно, что принимаю проигрыш парней, как свой личный. Даже слезы подкатывают. Отбрасываю помпоны на пол и плюхаюсь на скамейку рядом с Бойд, подоспевшей к нам вот-вот со своего места.       — Это фееричный пиздец, — вздыхает Кларисса, вытирая лоб салфеткой.       — Да пошли бы они нахер, — рядом со мной присаживается Роуз, кипя от раздражения. Задаюсь вопросом, почему она не выходит к Минхо и, найдя его взглядом, проглатываю мысли. Тот выглядит не просто злым — он в ярости. Вена на лбу вздулась, ходит подергивая головой на манер желания похрустеть шеей. Понимаю теперь, не очень хочется попасть под горячую руку. Рене же молча сидит, посматривая издалека на Хенджина. Как будто в замешательстве размышляет подходить или же дать время пережить проигрыш. Зал стремительно пустеет, избавляя нас от лишнего гомона. Часть болельщиков расстроенно плетутся на выход. Энергия высасывается вслед за их уходом. Истома охватывает тело, поэтому даю себе время посидеть в компании девчонок, которые тоже не торопятся уходить. В этот самый момент слышу возгласы и тут же стараюсь найти виновников.       — Да, супер! Давайте теперь еще друг другу лица поломайте! — злится Эллен, фыркая. Отслеживаю, куда направлен ее взгляд и вижу картину, которая заставляет меня взволноваться.       — Че, блять, с тобой не так?! Совсем забылся? — рычит Минхо, пихнув в плечи Феликса. Тот уперся ногой в пол и лишь хмуро смотрит на друга исподлобья. Подбежавший Кристофер встал между ними, придерживая обоих парней ладонями в грудь.       — Харош! Мы все сегодня херово отыграли, не он один виноват, — спокойно говорит Бан и я поражаюсь его самообладанию. Эрик и Хенджин подтянулись по бокам, готовые разнимать в случае чего. Остальные игроки отсутствуют на поле, закрывшись в раздевалке.       — Ага и мячи проебывали тоже все, да? — не унимается Минхо, скалясь. — Это ебаный позор! А еще о чем-то большем грезит. Он зло смотрит на Феликса с минуту, передавая ту скопившуюся злость внутри, и уходит, оттолкнув от себя руку Криса. Громкий хлопок двери разрезает только опустившуюся на зал тишину. Во все глаза смотрю на спор парней и руки пробивает дрожью. Ли, так и не сказав ни слова, разворачивается и устремляется на уличный стадион. Кристофер вздыхает и ерошит волосы, но потом махает рукой остальным, мол, разберемся.       — Он всегда так реагирует на проигрыши? — поворачиваю я голову к Ким Роуз и задаю вопрос, все еще страшась, что может начаться драка, хотя все разошлись.       — Да они оба такие, — хмыкает она. — Оба хотят заявить о себе в футболе, но Минхо еще и перфекционист. Ему по-особенному болезненно дается это пережить. Не первый раз цапаются, расслабься. Киваю Роуз в ответ, но самой менее тревожно не становится. Не могу даже представить, что чувствует Феликс, когда его обвинили прилюдно причиной проигрыша. Особенно, друг. Не могу согласиться с тем, что это так и есть, но доля вины, конечно, имеется. Ли и правда показал очень странную игру, но чтобы так ссориться из-за этого.. мне не понять. Краем глаза натыкаюсь на Рене, что под шумок умотала к раздевалкам и держит за руку Хенджина. Он наклонился к ней, что-то говорит, но лицо уже расслабленное, не исторгает молнии злости. Затем склоняется и целует мою подругу, приобнимая. Хоть толика радости во всем вечере проскочила. Это выглядит так нежно, что невольно улыбаюсь. Торчу под душем минут двадцать точно, стараясь смыть с себя не только пот, но и, видимо, негативные мысли из головы. Как жаль, что ее нельзя помыть изнутри. Сколько пользы бы было! По-быстрому одеваюсь, собрав волосы в небрежный пучок и иду. Никого нет, все уже разбрелись кто куда. В зале физически ощущается кислый запах поражения. Хочется скорее убраться отсюда подальше и не испытывать это чувство больше никогда в жизни. Ступаю тихо, не издавая ни скрипа мягкой подошвой спортивных кроссовок. Впереди на самом крайнем ряду сидений трибун замечаю Феликса. Ну, конечно! Как же иначе. Ирония судьбы, мать вашу. Но останавливаюсь на месте, даже сама не понимаю почему. Такое ощущение, что если выйду из зала, то упущу нечто важное, сделаю ошибку. Он сгорбился, щиплет пальцами переносицу, закрыв глаза. Хотя, может мое седьмое чувство меня подводит и мне стоит вообще не трогать его, оставив разобраться в своей драме самостоятельно? Почему меня вообще это волнует после того, что произошло? Но, вопреки всем здравым доводам, меняю траекторию и шаг за шагом приближаюсь к трибунам. Если сейчас я получу жесткий выговор или еще что похуже, то больше в жизни даже не посмотрю в его сторону, обещаю вам. Теперь-то уж точно! Нельзя позволять вытирать о себя ноги пренебрежительным и несерьезным отношением. Отголоски обиды за прошедшие три недели, конечно, поубавились, но все еще живы. Аккуратно сажусь на сиденье и складываю руки на бедрах, не зная что сказать. Об этом я даже как-то и не подумала. Феликс глубоко вздыхает и шевелится, меняя позу.       — Есть, что добавить? — спрашивает тихо он, даже не смотря на меня.       — Пришла узнать в порядке ли ты, — помолчав, бормочу я. Не сильна я в проявлении эмпатии. Феликс фыркает, качая головой и смотрит в сторону, будто там есть на что смотреть, кроме как на пустующий зал.       — Что-то не так? — задаю вопрос я дрогнувшим голосом. Вся уверенность и правильность решения подойти к нему выветрились, как и не бывало. Вот, Мелисса, к чему приводят твои благие намерения. Сейчас тебя еще раз окунут в холодную воду.       — Тебя просто так дохуя, — растягивает он фразу, которая оставляет за собой целое ничто. Сижу как оглушенная. То есть, я в его глазах излишне навязчива? Надоедлива? Мысли затихли, разбежались как крысы с тонущего корабля. Приоткрываю губы, вылупившись распахнутыми глазами в профиль Феликса и не верю. Снова это дурацкое неверие. Вот, доказательство всех моих предположений. Он не испытывает ко мне ничего, ни-че-го-ше-нь-ки! Не хочет ни общаться, ни видеть. Захлопываю рот и быстро встаю, скрываясь с места позора. Лицо горит, как будто перед горящим вертелом болтаюсь. Слезы навернулись, но сдерживаю их. Это было мне уже известно и плакать тут не о чем. Всего лишь подтверждение, очередное, причем. В ушах ухает давление набатом и потрескивает. Меня хватают за руку и резко разворачивают. Сквозь пелену слез расплывчато вижу нахмуренное лицо Феликса, чьи глаза полны решимости. Смаргиваю и первые капли побежали по щекам. Ну вот, все, это провал. Вот теперь-то меня точно раскрыли со всеми потрохами. Замираю на месте, готовая принять любую участь, лишь бы скорее убежать.       — Но я, блять, ничего не могу с этим сделать, — больше рычит, нежели говорит Ли и, сделав шаг, целует.