Посмотри на меня

      Слезы неконтролируемо обжигают кожу лица, капля за каплей стекая к подбородку. Дышу через рот, стараясь не всхлипывать, но стойко слушаю разозленный тон голоса отца. Куратор нашей группы в огромном удивлении от моей успеваемости. Ее поразили результаты триместровых зачетов и она просит принять меры, найти причину, по которой я так резко ухудшилась в учебе. Папа, конечно же, сразу подумал на мои частые тренировки, которыми я заполняю все свободное время и теперь активно давит на то, чтобы я покинула группу. Ох, дорогой папа, знал бы ты, насколько я глупее в действительности в отличие от предполагаемого тобой варианта. Не могу ничего с собой поделать — крик или просто грубый тон от родителей и я сразу теряюсь, сжимаюсь до размеров мышки и не могу сказать и слово в ответ. Чувствую вину, горько разъедающую внутренности. Разочарование, боль. Отец не кричит, но раздражен до чертиков. Он не понимает, как я, находясь в здравом уме, посмела предпочесть танцы учебе. Кажется, он совсем не видит логической связи: если начнет тонуть одно, то следом последует и другое. Да и откуда ему знать, в принципе. Он видит проблему в жизни его ребенка и жаждет ее решения, нежели хочет вдаваться в мелкие детали. Закончив свою гневную тираду, он сбрасывает звонок. Держу телефон у уха еще секунд десять точно, пропадая в пустоте своих мыслей. Пол под ногами становится вязким, стенд с результатами совсем расплывается под пеленой слез. Отхожу от ступора и жмурюсь, глубоко вдыхаю воздух несколько раз подряд. Становится чуточку легче. Стараюсь взять эмоции под контроль. Мысленно покрываю отборным матом жизнь прежде, чем сдвинуться с места. Игнорирую людей, пришедших узнать свои баллы, но наткнувшиеся на маленькую драму. К черту! Я не первая тут получившая незачет. Один экзамен придется пересдать и я сделаю это. К следующему триместру определенно точно буду готова и не допущу повторения событий.       Но как бы сильно я не убеждала себя в том, что все можно исправить, не могу расслабиться и успокоиться. Где-то под легкими собрался тугой и колючий ком, постоянно вращающийся и царапающий острыми шипами. Не люблю расстраивать родителей. Серьезно, что бы не происходило, не хочу чтобы они теряли хорошее отношение ко мне. Мама звонить не стала, но прислала несколько обеспокоенных сообщений. Спасибо, что хоть один из родителей отнесся с пониманием, пожелав удачи на пересдаче. Сижу на диване и заламываю пальцы, рассматривая ребят. Большинству весело, они отрываются, накачиваясь алкоголем и смеются. Феликс, что тоже добавляет свою каплю дегтя, даже не смотрит в мою сторону, просто общается со своими. Рене весь вечер крутится вокруг меня, отгоняя иронизирующего Джисона на пару с Чанбином, который сегодня тоже присоединился к общей тусовке в честь окончания зачетной недели. Ха, и что же я тут забыла? Повторно пойду писать экзамен за день до отъезда в Лондон всей командой, то есть, в середине следующей недели. Для меня еще ничего не закончилось. Да как же убрать эти осточертевшие мысли? Кто-то из ребят делает музыку громче и я представляю, как мальчишки, отказавшиеся выходить на сборище, проклинают нас, находясь в своих комнатах. Честно и откровенно не понимаю, как спустя столько времени в тусовках по выходным еще никто из преподавателей или даже сам декан не заставил нас прикрыть эту лавочку. Неужели, они понимают, что мы, по сути, подростки, нуждающиеся в отдыхе? Сомнительный аргумент. Вроде бы, серьезное учебное заведение, но правила не удушают. Хотя, например, после происшествия с Ванессой, комитетом было принято решение о прекращении проведения ежегодного празднества в конце сентября для большей безопасности учащихся. Жестоко, но хотя бы без дальнейших судебных разбирательств. Дело закрылось под словами "несчастный случай". Откидываюсь на спинку дивана и складываю руки на груди, смотря как Бойд прихлебывает стаканчик с разведенными в нем ромом с колой. Она то и дело переглядывается с Хенджином, что сидит в другом конце кухонной зоны в компании Криса и Феликса. Ли Ноу и Роуз сегодня отсутствуют. Слышала, они поссорились, так что, думаю, примерно где-то сейчас активно должны заниматься примирением. Иначе как объяснить еще? Да, забавно, но, по-моему, это естественная часть отношений. Как раз замечаю Эллен, что живет с Ким и, получается, комната "свободна" для страстного воссоединения. Впервые за вечер на моих губах проясняется подобие улыбки. Ну вот о чем я думаю? Как будто мне должно быть дело до того, чем занимается эта парочка. Но мысли сами собой текут и я ловлю себя на том, что не без интереса размышляю над этими темами. Даже отвлекаюсь от своей насущной проблемы. Правда, ненадолго, ведь, вспомнив, тугая печаль снова заколола под ребрами.       — Я тоже буду, — недолго думая, хватаю новый картонный стакан и ставлю под руки Джисону, наливающему себе очередную порцию. Не осуждайте, но я уже не знаю куда мне деваться. На стену лезть не очень хочется от постоянных тревожных мыслей. Может, такое популярное средство, как алкоголь сможет помочь мне забыться на сегодня? Поражаюсь своим мыслям. Со мной точно что-то не так, ведь я никогда ранее даже не допускала мысли, чтобы напиться, когда появляются проблемы. Опьянение — отстой и чушь! Хан удивленно приподнимает брови и улыбается, качая головой. Беру свой стаканчик и сажусь обратно к Рене. Делаю глоток и морщусь. Фу, ну же и гадость!       — Как ты пьешь это? — выплевываю я слова, сдобрив их ядом.       — Не увлекайся только, — отвечает Бойд, отвлекаясь от своего стакана. Это и были последние адекватные слова, прозвучавшие из ее уст на сегодня. В животе постепенно теплеет и я чувствую накатывающее расслабление. После третьего стакана уверенно тяну Рене и Джисона к столику, за которым снова развернулся бир-понг. Разбиваемся на команды, завербовав в соперники Джияну и еще несколько девчонок из ее группы. Пританцовываю на месте под биты музыки и улыбка не сходит с моих губ, даже щеки побаливают. Кажется, я недооценила пристрастие всех вокруг к вечеринкам. Оказывается, трезвой на них делать и правда нечего.       — Пей, пей, пей! — визжит Хан, когда одногруппница Роуд подкидывает шарик и он прямиком падает в пивной стакан на нашей стороне, расплескав пару капель на стол. — Твоя очередь! Хватаю стакан и залпом опрокидываю в себя, не чувствуя вкуса. Ставлю обратно и прицеливаюсь, но мажу и девчонки радостно вскрикивают. А нас это не расстраивает. Приобнимаю Рене за плечи и танцуем, поддразнивая Джисона. Тот выпучил глаза и ошалело смотрит на нас, подыгрывая, смеется. Сбиваюсь со счета, сколько во мне оказалось пивных шотов, но пол мне не кажется таким уж ровным и устойчивым. Все вокруг кружится, но грустнее мне не становится. Хочу веселья! Больше! Танцуем на импровизированном танцполе в центре кухни, отвоевывая место у других веселящихся студентов, но по большей части опираемся с Рене друг на друга, дабы не оказаться на липком полу, залитом алкоголем с колой. Кричу слова песни, но кажется, будто пою и очень умело. Черт-те что происходит, но я давно не ощущала так много свободы внутри. Чувство всесильности окрыляет до самых небес. Кажется, я пила что-то еще, но не уверена. Десятым сознанием чувствую прикосновения к талии и стараюсь осмыслить, что происходит. Рядом лицо, но не то, не хочу его рядом. Хмурюсь, не понимаю, кто от меня что хочет, и стараюсь оттолкнуть, хочу танцевать, больше танцев! Нежеланное лицо что-то говорит, старается приблизится, не хочет отстать, пихаю из всех, что есть сил и недовольно ворчу, перед глазами плывет, не могу сфокусироваться. Больно бьюсь бедром об угол стола в попытках вырваться от кого бы там ни было, шиплю. Похоже, я уронила что-то на пол.       — Отстань, — заплетающимся языком все же выговариваю и вспоминаю, что я потеряла Рене. Где моя подруга? Что-то мне с каждой секундой становится все хуже и хуже. Тело увядает, выпуская на ускоренном режиме жалкие остатки энергии. Слышу голоса. Кажется, они не очень довольны. Снова чьи-то руки, трепыхаюсь, как раненная пташка, не хочу, чтобы меня трогали. Протестующе мычу и стараюсь вырваться, но сил так мало. Сладость бьет в нос и это последнее, что я чувствую перед тем, как отключиться.       Дрель. Дрель звучит громко и настырно, просверливая мой череп. Боюсь пошевелиться, лишь бы не усилить болевой спазм, охвативший голову. Во рту вязко и сухо, как в пустыне. Приоткрываю глаза и тут же жмурюсь — голова разваливается напополам. Понимаю, звук инструмента звучит только в моем мозгу, разрываясь громкостью. В комнате стоит тишина. Все же разлепляю глаза и силюсь, фокусируя зрение. Медленно оглядываю помещение и внутри холодеет, ведь комната-то не моя. Укрываю голову руками и усердно вспоминаю прошедшую ночь. Вот, беда! Помню, Джияну и бир-понг и немного танцев, а дальше — темнота. Стыд опережает возникшая тошнота при воспоминании о вкусе пива, но сдерживаюсь, сглатывая. Где я нахожусь? Вчерашняя одежда на мне и это несомненно плюс. Привстаю на кровати, замирая, чтобы картинка перед глазами перестала кружиться и ходить ходуном. На соседней кровати лежит Крис, уткнувшись лицом в подушку. Мне понадобилась минута, чтобы идентифицировать его. Разлегся поверх одеяла, не переодевшись во что-то домашнее. Похоже, у него вторые подряд выходные проходят супер весело. Хотя, в чем веселье, чтобы умирать на следующий день? Сейчас я готова казнить себя всеми возможными способами, лишь бы отменить те мысли, навлекшие на меня первый стакан. Я умираю всем нутром, всем телом. Болит каждая мышца, каждая клеточка стонет, и это еще умалчивая о взрывающейся голове. Кряхчу и полноценно сажусь, осматриваясь получше и попеременно массирую виски. Надежда снять боль такими простыми способами умрет последней. Наконец, сквозь мучения до меня доходит где именно я нахожусь. Теряюсь, не зная в какое русло себя отправить: отвращения из-за Джесс, засыпавшей здесь или таяния от близости к месту, где проводит свои ночи Феликс. Подношу край одеяла к носу и вдыхаю, чувствуя еле заметные сладковатые нотки парфюма. Прошибает как током воспоминание ощущения этих же духов ночью, но в какой именно момент? Что же я такого наделала? Неужели, я собственноручно обнародовала личную подпись под списком воздыхательниц Феликса? Утыкаюсь лицом в ладони в огромном желании потерять сознание, чтобы этот день закончился и все последствия решились сами собой без моего непосредственного участия. Дверь открывается и в комнату заходит Ли с полотенцем на плече. Его волосы влажные, а взгляд устремлен в свой телефон. Телефон! Где он? Взглядом нахожу его на подоконнике и облегчение частично настигает меня.       — Жива? — спрашивает Феликс, развешивая полотенце на спинку стула. Его голос такой хриплый, звучит еще грубее, чем обычно, но сейчас это не радует, а давит на мою страдающую голову.       — Мертва, — отвечаю я, сглатывая вязкую слюну. Мой голос тих и безжизненен. Феликс достает из холодильника бутылку воды, затем забирает с подвесной полки блистер с таблетками и подает мне. Получается, для него это абсолютно не странная ситуация. Потом вспоминаю о наличие Кристофера в нескольких метрах от меня. Благодарю и только сейчас вижу как сильно трясутся мои руки. Стыдно. С каждым глотком жизнь становится чуточку красочнее и желаннее, чем секунды назад. Запиваю таблетку обезболивающего и молюсь на скорейшее ее действие. Хотя, удовлетворив жажду, чувствую, как не нравится моему желудку такое количество воды, но пока в нашей схватке побеждаю я. Тем временем Феликс ходит по комнате, занимаясь своими делами и не придавая значения моему присутствию в его кровати. Не знаю, радоваться или раздражаться. На языке крутится вопрос, ответ на который я боюсь получить. Поэтому тянусь к телефону, давая себе время на подготовку. На часах третий час дня. Что?! Когда последний раз я позволяла себе подобную халатность? Но я и не напивалась никогда раньше так сильно. И больше не буду, обещаю! Опыт получен.       — А мы.. — собираюсь с силами я, но понимаю, что не знаю как продолжить так, чтобы не сгореть со стыда. Ли оказывается понятливее, поворачивается ко мне и усмехается.       — Нет, ничего не было, — отвечает он, а у меня сердце выныривает из депрессионных глубин. Значит, смертный приговор я себе не подписала. Пока что.       — А вообще.. я что-то делала вчера?       — Танцевала, — пожимает плечами Феликс, но видит мой напряженный взгляд и качает головой. — Все в порядке, расслабься. Я снова чувствую эту забаву, сквозившую в его ответах. Да что с тобой не так? Или со мной..?       — А как я оказалась тут? — не могу успокоиться я.       — Слушай, расслабься, правда. Все окей. Перепила и все. Не вариант был тащить до твоей комнаты, я типа не знаю где она. Мы даже не спали в одной кровати, если ты все еще об этом переживаешь, — роясь в шкафу, рассуждает Ли. Его голос такой размеренный, что уже вовсе не давит на мой разбухший мозг. Я и правда успокаиваюсь, пока новый вопрос запоздало не приходит на ум: а где он спал? Гоню ревностные мысли прочь и встаю с кровати, приспосабливаясь к новой, иногда штормящей реальности на сегодняшний день. В животе колом ощущается вся выпитая вода и меня снова мутит. Вдох-выдох, держусь. Не хватало еще затошнить половину комнаты парней. Сбоку раздается страдальческий стон и я дергаюсь, вовсе забыв, что в комнате нас трое. Кристофер перевернулся на спину и прикрыл голову подушкой. Приглушенно слышу клятву больше никогда в жизни не пить и вообще не подходить близко к алкоголю. Хмыкаю, улыбаясь. Из под подушки выглядывает полузакрытый карий глаз.       — Ого, приветик, — говорит Бан неровным голосом. Очень понимаю его состояние. Машу рукой в ответ и криво улыбаюсь. Пора возвращаться в свою родную комнату и перестать пугать всех своим внешним видом, который, уверена, не блистает. Стараюсь не думать о том, что именно такую меня сейчас и видит любовь всей моей жизни.       — Извини за доставленные неудобства и спасибо, — говорю я, надевая брошенную на сиденье стула куртку. Феликс снова салютует двумя пальцами от виска и провожает до выхода из комнаты, закрыв за мной дверь. Иду на негнущихся ногах, страшась увидеть хоть одно зеркало по пути. Лучше сразу отправиться в душ и оставить свое похмельное лицо за покровом тайны. Вообще, стоило мне отойти от мужской общаги, как меня настигает суровая реальность переживаний с новой силой: я в далеко не лучшем виде ночевала в комнате парней, спала в кровати Феликса, хоть и не с ним — как теперь он будет ко мне относиться? Да и с кем он ночевал вообще? А что Джесс? Не доходя до двери женского корпуса, чувствую активные спазмы в горле и складываюсь пополам, выблевывая все, что было в желудке, а может, даже больше.