Make me feel like i am human again

      Я проснулся где-то около семи вечера. Действительно проснулся, а не пришёл в сознание. В кровати я пролежал ещё где-то час, но в итоге сейчас всё равно встаю. Для чего? Зачем мне это нужно? Сегодня я могу не работать, во вторник я могу приходить по желанию, мы со Скоттом давно об этом договорились. Он казался более жизнерадостным и эмоциональным, когда я только устроился на эту работу. Совсем не таким, как сейчас. Я тогда пытался привлечь его внимание любыми способами… Но время прошло, глупая влюблённость тоже. Сейчас я по-прежнему один и не чувствую, что я нужен кому-либо. Но я не уверен в этом, и этот факт меня действительно злит.       Голова дико болела. Свет я никогда не включал в таком состоянии, поэтому я встал с кровати, утянув с собой одеяло. Я запустил руки в свои распущенные волосы, массируя больную голову. Мне это немного помогает успокоить головную боль до момента, когда я приму таблетки. Или пока не перестану массировать свою голову. Чёрт, это иногда так приятно, когда кто-то гладит тебя по голове, волосам… Ворошит их… Но в моём случае этот человек не нужен. Я умею сам понимать, что мне нужно, и всегда всё делаю сам. Я хмуро закрыл глаза, продолжая нервозно улыбаться. Прямо спросонья я пожалел, что я вообще всё ещё просыпаюсь по утрам. Эти глупые мигрени бесконечны…       Я собрался с силами, снова открыв глаза. Ванна была через одну большую комнату, если идти от той, в которой я сейчас. Выбора у меня, как такового, нет, поэтому я убрал руки от своей головы, прибрав волосы так, чтобы лучше видеть в вечернем мраке, и побрёл в ванную через гостиную. Я услышал детский голос недалеко от себя. Это, кажется, один из них…       — М-мама… Мамочка… — звал голос.       Я так устал от всего этого, что просто уже давно перестал бежать от этого всего. Мне в какой-то момент даже начали доставлять удовольствие эти замученные детские голоса, зовущие своих родителей, старших братьев или сестёр, просто на помощь… Я хотел бы от них избавиться, потому что голова из-за этих блядей болит ещё сильнее. Я надеюсь когда-нибудь по их вине, или по вине случайности, я смогу уйти отсюда. Я просто хочу чтобы это всё кончилось.       — Чтобы всё это кончилось… Кончилось… Пожалуйста, прекратите… Хватит… — я уже сижу на полу, сильно сгорбившись.       Я закрыл глаза руками, стараясь сдавить своё глупое лицо так, чтобы от него ничего не осталось. Но я прекрасно понимал, что если я это сделаю, если кто-то это увидит, — меня отдадут в психиатрическую лечебницу, как эмоционально-нестабильного и буйного пациента. Мой голос становится громче, я уже перехожу на крик. По моим щекам начинают стекать слёзы, я падаю на бок, хватаясь за голову. Я тяну себя за волосы, пытаясь успокоить свою беспричинную истерику. Мне же всё равно, почему я всё ещё впадаю в такое состояние? Почему я не могу пойти прямо сейчас на кухню и вскрыть себе глотку? Нет, я хочу жить. Я всё ещё надеюсь, что действительно кому-то нужен. Я надеюсь, что про меня кто-то помнит. Что именно из-за этого я не могу спать ночами, а не из-за своего необдуманного поступка.       Я скрутился на полу, обняв свои колени. Мне стыдно это признавать, но да, я просто лежал и рыдал себе в колени, не в силах успокоиться. Я глубоко вдохнул, а затем снова завыл на выдохе, после чего медленно поднялся с пола и, протирая глаза от слёз, пошёл в ванную. Голова, кажется, должна была вот-вот взорваться к чёртовой матери, поэтому я встал перед зеркалом поставив руки на края раковины и облокотившись на них. Я закрыл глаза, стараясь полностью успокоиться. Я снова зарылся руками в свои волосы, стараясь помассировать больную голову, но в итоге меня снова сильно прорвало на слёзы, из-за чего я слегка согнулся, закрыв лицо руками. Мне потребовалось ещё около тридцати минут, чтобы взять себя в руки и прекратить эти сопли. По крайней мере, я думаю, что примерно столько времени действительно прошло. По моим ощущениям я рыдал перед зеркалом около двух часов.       Я посмотрел на своё отражение в этой почти полной темноте. Свет уличного фонаря всё ещё попадал в дом, поэтому было не так темно, как могло бы быть. Я видел своё заплаканное, замученное лицо. Я сделал глубокий вздох и хрипящим голосом начал разговаривать с отражением.       — Возьми себя в руки, Винсент. Ты можешь с этим справиться. Это не стоит того, чтобы ты так сильно нервничал из-за этого. Эти черти ждут, когда ты умрёшь. Не дай им сломать тебя. Успокойся… — я медленно выпрямился, уже без улыбки. Подняв голову, я посмотрел в глаза своему отражению. Как и всегда, белые… Пустые… — Ты не последняя блядь. Ты этого не заслуживаешь. Это не твоя вина. Это был не ты.       Я медленно перевёл взгляд чуть левее зеркала и увидел размытый силуэт детского лица, торчащий из окровавленной стены. Рот ребёнка растянулся в форме улыбки, а его взгляд… Несмотря на пустые глазницы, я чувствовал, что он смотрит на меня. По его щекам вместо слёз текла тёмная кровь. Его рот медленно раскрывался, а слова раздавались как-будто из какого-то длинного коридора, раздаваясь эхом в моей голове.       — Это был ты.       — Нет… Нет, нет, нет… — я медленно попятился в сторону гостинной, старясь не споткнуться об порог ванной. Чего у меня, к сожалению, не получилось. — Это не моя вина… Я не виноват… Н-нет… Таблетки…       Я вспомнил, что психотерапевт выписывал мне какие-то препараты от галлюцинаций. Это лицо в стене резко нахмурилось, его улыбка исчезла и превратилась в оскал. Оно резко закричало, да так, что у меня уши заложило.       — Это был ты! Это ты во всём виноват! — оно продолжало кричать на меня, в то время, как я молча пялился в пустоту, отползая назад спиной. — Умри, умри, умри! Освободи нас! Освободи!       — Прекрати… Хватит, — я закрыл уши руками, прикусив губу.       Я не сводил взгляда с этого существа. Мне потребовалось около пяти минут, чтобы собрать в себе силы и встать с пола. Я на дрожащих ногах медленно пошёл на кухню, стараясь не оглядываться в сторону ванны. Голова дико болела, не давая трезво мыслить. Единственное, что я сейчас понимал — это то, что мне нужно срочно принять таблетки. Как только я прихожу на кухню, мой взгляд падает на подставку для ножей, в которой находятся четыре, и все разного размера. В голове сразу созревает план действий, который я хотел было осуществить, но осёкся. Я пытался справиться с этим, я не стану так просто сдаваться. Пусть меня убьёт случайность.       Я открыл настенный ящик, в котором лежали лекарства и прочий хлам. Пару секунд пытаясь сообразить, что я ищу, и где это находится, я схватил баночку с таблетками, быстро открыл её, вытряхивая содержимое себе в ладонь, после чего поставил её обратно. Я закинул таблетку себе в рот, пытаясь проглотить. Меня чуть не стошнило, но крики этого существа стали постепенно утихать. Я не сразу это понял, но уже через некоторое время, сквозь свои рыдания в углу кухни, я услышал телефонный звонок. Я взял со стола ещё одну баночку с таблетками, вытряхнул из неё одну, и снова закинул себе в рот. Это уже была таблетка от головы. После этого я молча направился искать телефон. Какой идиот будет звонить мне или пытаться вытащить меня на работу, если у меня сегодня выходной? Или это не по работе? По пути я украдкой заглянул в ванну, но ни крови, ни лица я уже не увидел. Всё-таки это была галлюцинация… Я осторожно взял трубку, вытираясь об свою майку.       — Небеса, Бог слушает, — отвечаю я на звонок, делая как можно более и спокойный голос.       — Винсент, блять-… — видимо, то есть, слышимо, Майк. Что ему надо? — А чё с голосом? Тебе нормально?       — Да. Чего звонишь, сладкий? — я слышу недовольное рычание на том конце провода.       — Пасть заткни, блядь… Мне скучно стало, я хотел поговорить о чём-нибудь, а ты, — Шмидт укоризненно замолчал, но затем продолжил. — А ты не оправдал мои ожидания. Вчера так спокойно себя вёл, я думал что ты исправляться решил.       — О чём ты, Майки, зачем мне исправляться? Я итак хорош, — Мне так нравится его злить. — Особенно в постели. Можешь спросить у Скотти, ему так понравилось в наш первый раз.       — Чё, нахуй? Да пошёл ты! — Шмидт положил трубку.       Как наивно ты поступаешь, Майки. Просто поговорить он обычно не звонит, значит что-то натворил. Ладно, я позже с этим разберусь, а сейчас у меня есть много времени на себя. И я не могу пропустить этот выходной. Я медленно положил телефонную трубку на место и обернулся, уже спокойно оглядываясь. Моя голова немного успокаивается, боль утихает, но снова неполностью. Это немного сводит с ума, но я должен оставаться в нормальном состоянии. Нельзя слишком часто срываться.       Я подхожу к письменному столу и включаю на нём лампу, а затем отхожу и буквально падаю на диван, уставившись в потолок. Я положил руки себе на живот, задумавшись.       Надеюсь, я наберусь сил на несколько дней в этот выходной.