Потерянные дневники

Возможно, самое худшее, что я когда-либо делал.

Позволил нам обоим почувствовать это, а на следующий день исчез.

«Потерянные дневники»

Джин, 24.02.22

[2021]

      Какое-то время Сокджин думает, что ему и Чонгуку всё сходит с рук. Они не вызывают ничьей тревоги, ведь ничего странного в том, чтобы неожиданно исчезнуть или прятаться в комнатах друг друга. Все знают, что у них есть «особая связь».       К тому же, что бы ни происходило, они всегда остаются друг другу лучшими друзьями. Проводят время вместе, ругаются, дурачатся так, словно между ними нет никакой непозволительной связи.       Мир ничего не заметил — к их облегчению.       Они все заняты, благодаря чему время проносится мимо. В этом году они выпустили два англоязычных сингла. Пандемия всё ещё заставляет оставаться в Корее, но понемногу они выбираются на телевидение, радио и различные шоу.       И только в сентябре группа покидает страну, чтобы посетить Генеральную Ассамблею ООН, потому что их назначили специальными посланниками президента.       Кроме того, вместе с Coldplay выходит совместный трек, который тут же возглавляет мировые чарты. Порождая тем самым новую волну обвинений в манипулировании чартами и ненависть, которая сводится к одному: почему вы успешны, вернитесь туда, откуда пришли!       Ничего нового. Группа столкнулась с точно таким же негативом во времена дебюта. Разница лишь в том, что сейчас всё происходит в мировом масштабе. Как семь парней из Кореи посмели выйти за рамки, в которых им следовало оставаться и разрушить статус-кво?       Отличный вопрос.       Сокджину нравится думать, что теперь они могут легко отмахнуться от подобных вещей несмотря на то, что выработать иммунитет, когда сила атак не уступает защите — непросто.       Чего группа хочет, нет, — в чём больше всего нуждается — выступить перед своими поклонниками. Услышать их, убедиться, что никто не ушёл. Видеть цифры на экране — одно, совсем другое — видеть эйфорию в глазах людей.       Поэтому все так рады наступлению ноября и первым оффлайн-концертам.       Но для начала необходимо вернуться к тренировкам.

***

      После десяти лет совместной работы они уже знают, как выглядит стресс перед выступлением. Все чувствительны, все под давлением и доведены до крайности. Напряжение нарастает и вспыхивают ссоры.       Чимин снова поселился в репетиционной, да так плотно, что другие группы агентства, желавшие использовать студию, почтительно кланяются и разбегаются при виде него. Юнги и Намджун прячутся в своих студиях, если не нужно репетировать. Чонгук и Тэхён ссорятся во время тренировок, причём первый вечно утверждает, что второй не воспринимает ситуацию всерьёз. А Сокджин снова слишком строг к себе, зависнув между любовью и ненавистью к танцам и поставленной хореографии.       Хосок понемногу устаёт от всех сразу.       В конце первой недели хореограф отпускает их со словами: «Хорошая работа, ребята». Никто не теряет время, уходя, даже Чимин. Персонал и менеджеры, которым такое поведение надоело не меньше, тоже собираются уходить.       Сокджин остался, чтобы прогнать танец ещё раз. Или два, или три.       Теоретически, у Сокджина нет никаких проблем. Программа отыграна во время оффлайн-концерта в октябре. Сейчас ноябрь, а Сокджин не переставал тренироваться. Он знает каждое движение, остаётся только вспомнить их и отточить. Но проблема в том, что стресс и волнение из-за выступления заставят его напрячься, поэтому он продолжает тренироваться.       — Нет смысла так нагружать себя, — раздался голос за спиной. — Ты можешь травмироваться, что скажется на продуктивности.       — Почему ты всё ещё здесь?       Сокджин не удосужился посмотреть на Чонгука, он думал, что его уже здесь нет.       — Подумал, что ты останешься. В последнее время ты почти такой же противный, как и Чимин.       Резиновая подошва заскрипела по полу. Мгновение спустя Сокджин почувствовал прикосновение к спине.       Он поднял голову и встретился взглядом с Чонгуком в зеркале.       — Осталось ровно две недели до вылета в Лос-Анджелес и чуть больше трёх до первого настоящего концерта за почти два года.       — Я знаю, хён. Но ты просто истощаешь себя, продолжая в таком духе.       — Это не так. У меня много энергии.       Ложь. Он измотан, но слишком переживает. И если продолжит врать себе ещё немного, то с лёгкостью поверит, что беспокойство — это энергия.       — Это тревога, а не энергия, — Чонгук без труда разобрался в происходящем. Он положил руки на плечи Сокджина. — Давай, идём домой.       — Я не хочу домой, потому что остальные там, — заныл Сокджин. — Если ещё раз услышу, как Тэхён и Чимин ссорятся, клянусь богом...       — Тогда пойдём ко мне.       Сокджин замолчал. Вот где Чонгук находится в последнее время? Всю прошлую неделю они болтались где попало, а остальных Сокджин видел только в зале на репетициях. Роскошная квартира, которую Чонгук приобрёл несколько лет назад, большую часть времени пустовала. Он спал там, когда другие уезжали к родственникам. Или, когда у него возникала интрижка и требовалось место для перепихона.       Последняя мысль вызвала знакомое мерзкое чувство, скрутившее желудок.       И хотя Сокджин морщил нос при мысли о любовном гнёздышке Чонгука, он вынужден признать, что это лучший вариант. Лучше, чем напряжённая обстановка в их общем доме или его собственная роскошная квартира: холодная, неуютная и пустая, если не считать несколько ценных вещей.       Да кого он обманывает. Идти к Чонгуку — плохая идея, как не посмотри. Всё, что они делают в течение этих месяцев — плохая идея.       Тем не менее Сокджин считает, что ему удалось выработать некую формулу сопротивления. С тех пор как они по-настоящему начали готовиться к выступлению всё внимание сосредоточено на тренировках, поэтому они больше не виделись. Сокджин начинал верить, что получится избавиться от зависимости в своём организме.       Если долго не употреблять, то потом легче сопротивляться, верно? И не важно, насколько заманчиво.       Если он окажется в квартире Чонгука, ослабнет ли его недавно обретённый контроль?       Сокджину нравится думать, что он достаточно силен.       — Ладно, — наконец соглашается он. — Душ ведь работает? И есть всякие туалетные принадлежности?       — Да. А если с собой нет сменной одежды, то можешь взять мою.       — Хорошо. — Сокджин понимает, что теперь у него также есть возможность выдвинуть собственные требования. Необходимо правильно разыграть карты. — Если посмотришь со мной Дисней, я согласен.       — Мы посмотрим Дисней, — легко соглашается Чонгук. Поднявшись, он протягивает руку Сокджину. — Поужинаем по дороге? Сейчас почти девять вечера.       — Ты меня плохо знаешь? Я умираю с голоду.

***

      Сеул оставался оживлённым даже в это время.       Сокджин смотрит в окно машины, пока они едут по городу, который одновременно является и домом, и тюрьмой. Мир значительно расширился благодаря славе, но он даже не может свободно пройтись по улицам, которые знает, как свои пять пальцев. А ещё он знает, что практически все старые улочки изменились до неузнаваемости. Из-за этих мыслей Сокджина охватывает грусть.       Иногда он скучает по тем дням, когда всё было чуть проще.       В магазине они купили только рамен быстрого приготовления и закуски. Лучший вариант, потому что другой вариант — фастфуд — Сокджин терпеть не может.       В конце концов они добрались до жилого комплекса Чонгука.       Как и положено, охрана в городском парке Ёнсан строгая. Здесь живут и другие знаменитости, поэтому конфиденциальность и безопасность — первостепенная задача. Водитель высадил их у многоэтажного дома и сказав, что приедет в десять утра, уехал. Обычно их расписание начинается после обеда, но из-за подготовки, в которой участвует персонал, они стараются придерживаться привычного рабочего графика.       Лифт поднимается всё выше и выше, пока не оказывается на семнадцатом этаже. Они не встречают в коридоре ни единой души. А когда добираются до квартиры в самом конце, Чонгук достаёт ключи, и открывает дверь.       — Ого, — не удержался Сокджин.       Он никогда не задерживался в квартире Чонгука. Проведя здесь больше всего времени, когда бегло осматривал, после покупки.       Сокджин не ожидал увидеть изменения и теперь приятно удивлён. Квартира Чонгука большая настолько, что в ней может жить полноценная семья. И от неё веет роскошью. Блестящие полы, столешницы и всевозможные поверхности. Настоящая мебель: стеклянный журнальный столик, дорогой на вид диван, стильные стулья, большие ковры.       Удивлённый, Сокджин подошёл к панорамным окнам, любуясь видом на город. Кажется, будто стоишь на вершине мира.       — Что скажешь? — спрашивает Чонгук у него за спиной.       — Не знаю, чего ожидал, — признаётся Сокджин, повернувшись к нему лицом. — Может, матрас на полу и пустые коробки из-под пиццы.       Чонгук преувеличенно надулся.       — Вот какого ты обо мне мнения, хён! — крутанувшись на пятках, он зовёт за собой. — Идём, покажу спальню и ванную, приведёшь себя в порядок.       — Конечно, — Сокджин с готовностью идёт за ним.       Когда он оказывается в спальне, где спит Чонгук, то замечает первые признаки жизни. Кровать королевского размера. Простыни, выглядевшие так, словно их сплели вручную, в беспорядке. На прикроватной тумбочке полупустой стакан с водой. Напротив кровати большой телевизор, полки забиты фигурками Марвел, стол завален бумагами и аймак, который, вероятно, используется для монтажа. На подставке у окна гитара. В углу шкаф для сушки белья. И при дальнейшем осмотре Сокджин замечает коллекцию фотоаппаратов и объективов.       — Так что?       Выпрямившись, Сокджин бросает на Чонгука взгляд, который точно передаёт его чувства. И Чонгук довольно смеётся.       — Я произвёл на тебя впечатление! Правда ведь?       — Не могу поверить, что ты живёшь отдельно, Гуки, — говорит Сокджин. Он впечатлён. — Может быть, мне тоже стоит заняться своим жильём. Выглядит круто.       Чонгук нахмурился.       — Не нужно, — с нажимом произносит он. — Ты можешь… можешь и дальше жить в нашем общежитие на Каннаме, в этом нет ничего плохого.       — Да, ничего плохого, — соглашается Сокджин. — О таких вещах можно побеспокоиться в будущем. А пока что — душ?       После тренировки он переоделся, но пот остался на его коже и Сокджин терпеть не может это чувство.       Чонгук ведёт его в ванную, которая находится рядом со спальней. Как и вся квартира, она просторная и шикарная. В ней есть всё: унитаз, ванная, душ, огороженный стеклянными перегородками, две раковины, стоящие на гладких тумбах и широкое зеркало.       Пока Чонгук уходит за одеждой и полотенцем, Сокджин осматривается. Туалетные принадлежности на полках те же, которым Чонгук пользуется уже много лет, так что ничего нового. В углу корзина с грязным бельём. В остальном довольно аккуратно.       — Вот, — произносит Чонгук, вернувшись. Протягивая Сокджину пижаму, боксеры, а также пару полотенец. — Ваше высочество.       Закатив глаза, Сокджин принимает их, говоря:       — Спасибо. Я скоро выйду.       — Я приму душ в другой ванной.       Когда Чонгук уходит, Сокджин залезает в душевую кабинку и принимается приводить себя в порядок. Это всегда странно — принимать ванную в незнакомом месте. Будто принимаешь душ в отеле — неуютно и неловко.       Единственное утешение — знакомый запах шампуня Чонгука. Нанеся его на волосы, Сокджин немного расслабляется.       После душа он вытирается и надевает выданную ему одежду — модная и немного прозрачная, что это вообще такое, — а затем сушит волосы феном.       Чувствуя себя гораздо лучше, Сокджин выходит из ванной. Чонгука нигде не видно, и Сокджин думает, что ему, вероятно, следует заварить лапшу, что они могут сделать вместе. Присев на край кровати, он решает подождать.       Кровать оказывается очень удобной. Сокджин ложится, чтобы как следует её прочувствовать, и обнаруживает, что она идеальна. В ней нет той жёсткости и холода, которые обычно присущи гостиничным кроватям, какими бы роскошными они ни были.       Эта кровать действительно приятна на ощупь.       Не в силах сдержаться, он забирается под одеяло. Вскоре становится тепло и уютно, и он позволяет усталости настигнуть его. Приходит сонливость. Может быть, дело в тренировках, а может быть, в режиме сна.       Прикрыть глаза на некоторое время — не станет проблемой, верно?

***

      Сокджин не понимает, что его разбудило. Когда он открывает глаза, вокруг только кромешная тьма. Всё, что он знает, — что лежит в незнакомой постели в незнакомом помещении, и кто-то прижимает его к себе. Тёплая грудь позади него, тяжёлая рука на талии.       И тут он вспоминает. Чонгук. Его квартира.       Сокджину требуется время, чтобы привыкнуть к темноте. Сквозь массивное окно пробивается немного лунного света; похоже, шторы частично открыты. Он понятия не имеет, который сейчас час.       Сокджин пытается вылезти из кокона, для чего — непонятно, всего лишь яростное желание сбежать. Они редко проводили ночь вместе, с тех пор как их отношения вновь стали невинными. Слишком рискованно.       Слишком интимно.       Раньше это не имело бы значения, но в последние дни Сокджин только и занят тем, что пересматривает границы.       Чонгук зашевелился, его руки напряглись.       — Джин? — хрипит он, сбитый с толку.       — Да, — прочищает горло Сокджин, напрягшись.       Чонгук шевелится и со вздохом утыкается головой в шею Сокджина.       — Ты заснул, — бормочет он. — И я следом.       — Все в порядке.       — Поспим ещё.       — Конечно       Чонгук тянет одеяло повыше, накрывает плечи. Тепло непреодолимо. Конечно, ничего страшного, если Сокджин останется в кровати. Ведь так? Он в любом случае уже здесь.       Решив, что к чёрту всё, Сокджин расслабляется. Он откидывается назад, желая получить ещё больше тепла, и задницей прижимается к промежности Чонгука.       Резко вдохнув, Сокджин отстраняется от только что ощутимой твёрдости и замирает.       — Прости, — говорит Чонгук измученным голосом. Перемещая руку с талии на бицепс. — Прости, хён. Мы можем просто…       Притвориться, что ничего не происходит, как мы притворялись последние месяцы?       Хорошая идея.       — Конечно, — хрипит Сокджин.       Сердце колотится в ушах. Он чувствует, как краснеет, а ведь этого всего лишь случайное прикосновение. Прошло всего несколько недель с тех пор, как они в последний раз лежали вместе в постели, а чувства Сокджина уже обострились до невыносимого уровня. Он верил, что есть шанс забыть о случившемся, и вот он здесь.       Переживёт ли он эту ночь?       Может, лучше спать на диване?       — Эм... — Сокджин осторожно отодвигается, намереваясь полностью сползти с кровати. — Я должен...       — Нет, останься, — Чонгук сильнее цепляется за руку Сокджина.       — Но...       — Действительно хочешь уйти?       Сокджин знает, что если скажет «да», то Чонгук отпустит его. Если скажет «да», Чонгук больше не поднимет эту тему, по крайней мере, сегодня.       Может быть, если он скажет «да», в голове прояснится.       Но простая истина заключается в том, что он не хочет уходить. И в это странное время, в эту странную ночь, ему трудно придерживаться собственных запретов. Ничто не кажется реальным.       — Не очень, — честно признаётся Сокджин, безучастно глядя в темноту.       — Тогда... — Чонгук протягивает руку и снова обхватывает Сокджина за талию. А потом тянет на себя, пока они снова не оказываются прижаты друг к другу, а задница Сокджина не упирается в промежность Чонгука. — Останься. Я ничего не сделаю, обещаю. Ничего такого, чего бы ты не чувствовал и не видел раньше.       Уши Сокджина красные. Как Чонгук может говорить такие вещи настолько просто? Разве они не должны притворяться, что ничего не произошло?       Он отказывается отвечать. Вздохнув, закрывает глаза, заставляет себя расслабиться и заснуть.       И он терпит неудачу как в первом, так и во втором. Как можно расслабиться, когда всё, что лезет в голову — это воспоминания о Чонгуке? Как он может спать, когда чувствует, насколько Чонгук горячий и напряжённый, в точности, как и сам Сокджин.       Внезапно они вернулись к игре в ожидание, кто же первым сорвётся. Казалось, проходит целая вечность, но никто не говорит и не двигается. Ночь тихая, а напряжение — сильное. Воздух между ними буквально накалён, но оба они слишком упрямые.       Сокджин не думает, что он тот, кто сдастся, но так и происходит. Он винит во всем чёртовы изменения в чёртовом режиме сна.       Сокджин чуть толкается назад, желая почувствовать чуть больше. И, боже, Чонгук такой большой. Все те, кто писал, что подавятся его членом — правы. Без сомнений, так бы и произошло, если бы у них появился шанс приблизиться к нему. Сокджин убедился в этом на собственном опыте.       Когда Сокджин начинает ритмично двигать бёдрами, Чонгук пристраивает руку на животе Сокджина, прижимая его ближе.       — Хён, — шепчет он с болью в голосе. — Почему каждый раз это так приятно?       И разве это не вопрос на миллион долларов? Чувствуя себя практически одержимым, Сокджин шепчет в ответ:       — Понятия не имею. И мне практически всё равно.       — Блядь, — застонав, Чонгук двигается навстречу. — Я никогда не переставал об этом думать. Разве ты — нет?       — Нет, — срывается Сокджин.       С их первой ночи прошло практически шесть месяцев, но Сокджин никогда не переставал думать о случившемся, независимо от того, сколько раз они занимались сексом.       — Нет, Чонгук, пожалуйста…       — Хорошо, — быстро произносит Чонгук. — Подожди, давай сделаем всё как следует.       Перевернув Сокджина на спину, Чонгук нависает над ним. А затем на мгновение исчезает, на матрас приземляется что-то. Вероятно, презервативы и смазка.       Чонгук медленно стягивает с Сокджина одежду, будто оценивая вид, насколько может сделать это в полной темноте. Сокджин же своего тела не стыдится, поэтому позволяет смотреть.       А затем он приподнимает колени, обнажая себя ещё больше.       Стон, который издаёт Чонгук, звучит так, словно его ударили.       — Джин, — хрипит он. — Я пытаюсь контролировать себя.       — Не нужно.       Потому что Сокджин уже потерял контроль над собой и не хочет оставаться один.       Чонгук молчит лишь мгновение. Выражение его лица разглядеть невозможно и Сокджин успевает заметить только, как он опускается на колени перед кроватью. В следующую секунду его руки на бёдрах Сокджина, а ещё через секунду Сокджин на краю кровати.       Без всякого предупреждения, Чонгук раздвигает ягодицы пальцами и вталкивает язык внутрь.       Сокджин вздрагивает, всхлипнув из-за неожиданности.       Когда бы они ни занимались сексом, это происходило из-за настойчивого и непоколебимого возбуждения. Вперемешку со страхом, ведь их могли поймать. Тихо и незаметно.       Но теперь у них есть время. Теперь у них есть пространство.       По телу разливается тепло и Сокджин напрягается в предвкушении.       — Здесь больше никого нет, — негромко произносит Чонгук, надавливая пальцем на подрагивающее колечко мышц. — Позволь услышать тебя. Пожалуйста, хотя бы раз.       «Пожалуйста?» Чонгук не так безучастен, каким пытается себя показать.       Окрылённый этим знанием, Сокджин позволяет себе расслабиться.       Ночь проносится мимо, окружённая жаркой мечтательной дымкой. Они не останавливаются, да и не могут остановиться. Их тела слились в единое целое, знакомое и завораживающее. Никаких мыслей, только желание. Комната наполнена звуками безумных стонов, шлепков кожи о кожу, скрипа кровати под их весом.       Сокджин едва узнаёт себя. Его тело практически двигается само по себе: ноги поднимаются и раздвигаются, пока Чонгук вбивается в него. Руки упираются в подушки, когда он встаёт на четвереньки. Бёдра двигаются, когда он скачет сверху.       Раньше секс не был таким. Ни разу. Ни с Чонгуком, ни с кем-либо ещё.       Как будто всё это происходит не с ним, а удовольствие, переполняющее тело и захлёстывающие чувства, сильнее привязывают его к земле. К Чонгуку.       Чонгук не позволит ему уйти.       Поэтому Сокджин остался. Он позволяет Чонгуку впиться пальцами в его бёдра; позволяет укусить за плечо; позволяет схватить за волосы и вылизывать рот. В эту ночь он узнает о Чонгуке многое: видит те стороны, которые не замечал даже спустя десятилетия дружбы. Узнал, что Чонгук одновременно безжалостный и нежный; требовательный и щедрый.       Озаряюще. Опьяняюще. Всё то, чего Сокджин когда-либо хотел видеть в своём партнёре.       «Разве я не могу получить это?» — в отчаянии думает он, когда Чонгук притягивает его в тёплые объятия с покалывающим послевкусием. — «Ничего больше. Я буду счастлив даже так».       И поэтому он остался.       И продолжит оставаться.