Sonata nocturna//Ночная соната

Осень, 1977 г.

Лили навестила Пандору. — Привет. — Привет, Лили. У Лили была большая папка с исследованиями по превращению в анимага. — Ты все еще хочешь это сделать? — Пандора узнала ее и улыбнулась. — Да, и мне нужна твоя помощь. — Девушка кивнула. Сириус выглядел неловко, входя в лабораторию Пандоры Линч. Регулус сидел рядом с удивительной ведьмой, Джеймс и Питер стояли недалеко, а Лили сидела рядом с Пандорой и рассматривала документы, которые девушка собрала для них несколько месяцев назад. — Почему я чувствую дежавю? — спросил Сириус, нахмурившись. — Потому что мы ждали этого момента месяцами, — объяснил ему брат, — у нас были некоторые проблемы с повторным сбором всех необходимых ингредиентов для всех вас, но наконец-то они у нас есть. — Мы станем анимагами, Бродяга, — улыбнулся Джеймс Поттер. — Но… — Сириус колебался. — Я услышал «но»? — усмехнулся Питер. — Ну, эксперименты в магии не для всех. — Пандора подавила улыбку. — Я просто хотел уточнить. Послесвечение, ты тоже собираешься незаконно стать анимагом? — Сириус прищурился. Лили холодно улыбнулась. Возможно, много лет назад она бы подумала, что это что-то немыслимое. Но сейчас быть анимагом было менее противозаконно, чем некоторые вещи, которые Лили Эванс делала за последний год. — Я сделаю это. Но я против того, чтобы меня продолжали называть этим глупым именем, — заявила она. — Это лучшее имя в мире. — Джеймс обиделся. — А как насчет тебя, Сириус? Ты собираешься отказаться? — Я не отступлюсь, я стану анимагом. Пандора и Регулус удовлетворенно улыбнулись. — Тогда надо начинать. Лили еще немного побыла в лаборатории, когда все ребята ушли. Перед Пандорой лежала карта. На ней двигались маленькие имена. Она видела ее раньше. Это была карта Ремуса. — Ты потрясающая, — прошептала она, увидев, сколько деталей и работы было в магическом предмете. — Он очень помог. Это не только мое, это… это наше общее, я думаю. — Ты скучаешь по нему? — спросила девушка. — Он тоже был моим другом, понимаешь? Последние несколько лет я проводила с ним исследования, болтала о темных существах, зельях, открытиях и… и теперь я чувствую себя очень одинокой. — Пандора кивнула. Она понимала. Это было то же самое, что ощущала сама рыжая. — Можно я буду приходить сюда? Даже если это не связано с незаконными планами? — Конечно. Я приготовлю тебе чай. — Пандора грустно улыбнулась. Лили улыбнулась, чувствуя, как пустота от отсутствия Ремуса становится чуть менее гнетущей. Она откинулась на плечо Джеймса. Они вместе изучали трансфигурацию, потому что Джеймс Поттер был одним из лучших учеников по этому предмету и потому что им нужно было тщательно просмотреть записи Пандоры и Регулуса, если они хотели успешно стать анимагами. — Ты староста, охотник, капитан по квиддичу, мародер и лучший в трансфигурации. Серьезно, Поттер, есть что-то, чего ты не можешь? — Наблюдаешь за мной. — Джеймс покраснел. Джеймс мог быть харизматичным, но когда Лили подходила к нему в таком виде, наедине, он вел себя застенчиво и смущенно. — Это несправедливо, — пожаловалась девушка. — Я читаю это снова и снова и чувствую, что больше не могу. Скажи мне что-нибудь. Что угодно. Пожалуйста, или мой мозг взорвется, и я буду чувствовать себя виноватой перед человеком, которому придется убирать мои мозги по всей библиотеке. — Хорошо, что бы ты делала, если бы мы не были на войне? — Джеймс засмеялся и кивнул. Это была одна из его вещей. Они говорили об этом в письмах, когда Лили была во Франции. Им это нравилось. Когда они слишком уставали от учебы, от просмотра унылых новостей в «Пророке», от рассказов о войне или о Ремусе, у них было… это. Представляли, какой была бы их жизнь, если бы все было по другому. — Я бы поступила в магловский университет. — Девушка задумалась. — Почему? — улыбнулся Джеймс, обнимая Лили за плечи. — Потому что, таким образом, я могла бы использовать что-то от магловской медицины в волшебных целебных зельях, — ответила Лили. — Я хотела бы иметь возможность жить в обоих мирах. Видеться чаще со своей семьей, сестрой и все же… стать незаменимым человеком для волшебного мира. Она подумала об этом, увидев Пандору. Девушка сказала ей, что она может вернуться в ее лабораторию, когда захочет. И Лили делала это каждую неделю. Это было потрясающе. Сколько всего она могла изобрести и создать, смешивая магловскую теорию с магией. Лили хорошо разбиралась в зельях, этого было достаточно, чтобы стать членом клуба выдающихся людей Слизнорта. Но, увидев Пандору, она поняла, что она хочет добиться чего-то подобного. Она хотела иметь возможность помогать людям, используя то, что знала о магловском мире, в котором родилась, и о волшебном мире, в котором жила. — Ты для меня незаменима. — Это потому, что ты дурак, Джеймс Поттер, — усмехнулась она с улыбкой. В течение каждого дня, начиная с нового года, Джеймс Поттер сдерживал свое слово и каждый день говорил Лили, за что он ее любит. Лили чувствовала, как ее сердце болит каждый раз, когда она читает одну из причин, по которой она была замечательной, особенной и обожаемой Джеймсом. Она долго сомневалась, что его привязанность была настоящей. И теперь… теперь она начинала понимать, что значит безумно любить того, кто считает тебя самым невероятным, что с ним случалось. — Теперь твоя очередь, что бы ты сделал? — спросила Лили, переплетая свои пальцы с его. — Однажды я сказал тебе, что хотел бы жить с мародерами в квартире в Лондоне. — И что ты сейчас об этом думаешь? — Я прожил с ними последние семь лет. Я думаю, этого достаточно. — Джеймс улыбнулся. Лили рассмеялась. Понимающе. Она любила Марсл и Мэри. Но она определенно хотела узнать, каково это — жить одной. — Я хотел бы еще какое-то время поиграть в квиддич. Все, что могу, до тех пор, пока не уйду на пенсию и не стану тренером, — признался он тихо, словно раскрывая самый сокровенный секрет своей жизни. — Я очень талантливый человек. — За исключением тех случаев, когда я ставлю на тебя, — она лукаво улыбнулась. — Любопытная вещь, если честно. Я всегда хотел, чтобы ты смотрела и доверяла мне. Взгляд Джеймса. Ей нравился этот взгляд. Полный любви и трепета. Лили наклонилась к нему. — Я смотрю на тебя. Яркая улыбка. — Я смотрю на тебя, — повторил парень. Лили поцеловала его. Нежное прикосновение. Полное любви. Это был первый поцелуй, сладкий и нежный, от которого у нее заколотилось сердце, а на щеках появился румянец. Джеймс Поттер посмотрел на нее с удивлением и улыбкой. — Я люблю тебя, Лили Эванс. — Он очаровательно вздохнул. — Ты мне нравишься, Джеймс Поттер. — Лили улыбнулась. А следующий поцелуй был лесным пожаром. Лили чувствовала, как он распространяется по всему телу. И она задавалась вопросом, почему ей потребовалось так много времени, чтобы понять это. Она вспомнила, как в этой самой библиотеке впервые почувствовала, что ее сердце неравнодушно к Джеймсу Поттеру. В тот же день она потеряла надежду на то, что Северус Снейп когда-нибудь снова станет ее другом. Джеймс нашел ее, когда она часами пряталась в библиотеке. — Привет, Эванс. — Я не в настроении. — Я знаю это. Ты прячешься здесь. Это вывело ее из себя. То, как он это говорил, то, как он смотрел на нее, как будто он мог точно знать, что Лили чувствовала, думала и делала. Ей не нравилось, что Джеймс Поттер знал ее так хорошо, что она была так чертовски открыта для него. — Почему ты…? — Тише, молодые люди! Лили промолчала. Джеймс подавил смешок. — Я не хочу, чтобы ты что-то говорил, — предупредила его девушка. — Хорошо, — прошептал Джеймс с улыбкой. — Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. — Почему? — спросила Лили в замешательстве. — Потому что, хотя технически я больше не влюблен в тебя, очевидно я вырос с Рождества, а Люпин — хороший парень, — объяснил он веселым тоном. — Ты одна из тех людей, которых я обожаю больше всего на свете. Она не смогла ответить. Джеймс оставался рядом до тех пор, пока она не смогла вернуться в общую комнату и встретиться лицом к лицу со своими подругами. Они всегда были правы насчет Северуса. Каждый раз, когда ей говорили, что парень оскорблял их, проклинал, или что они не верят, что он изменится, это была правда, которую Лили не хотела видеть. Это ранит. — Даже не вздумай, сказать мне «я же тебе говорил», — пожаловалась она со слезами на глазах, прежде чем решилась покинуть библиотеку. — Я спрыгну с астрономической башни, прежде чем дам тебе повод. — Хорошо. Я никогда этого не скажу. Я обещаю тебе это, Эванс. — Джеймс рассмеялся. — Сев обижал моих друзей, но я всегда думала, что… что это был этап. У него бывают трудные времена, но он всегда был очень добр со мной, и я думала, что это похоже на то, когда дети бывают несчастны. Ремус тоже иногда такой, но… но он никогда не называл никого грязнокровкой. — Он защищал тебя. Мы думали, что он чертов идиот из-за того, что он змея, но Люпин всегда защищал тебя. Это заставляло меня ненавидеть его еще больше. Мы могли бы быть друзьями, если бы я не был таким придурком в детстве рядом с Сириусом и Питом. Она наблюдала. Джеймс Поттер искренне смотрел на нее. — Ты действительно не против нас? — спросила Лили, имея в виду ее отношения с Ремусом. Она хотела знать, о чем думал Джеймс Поттер. Джеймс Поттер грустно улыбнулся, и его взгляд был наполнен таким чувством, что было интимно видеть его таким, быть пойманным этим взглядом. — Я люблю тебя, Эванс. И, возможно, это никогда не изменится. Но это также время для роста. Снаружи идет война. В мире никто не в безопасности. Лили знала, как сильно ей было жаль, что Сириус Блэк пострадал. Он винил себя в том, что его не было рядом, чтобы предотвратить это. Именно таким человеком был Джеймс Поттер. — Если ты счастлива, — продолжил гриффиндорец, — это единственное, что имеет значение. Я могу справиться с разбитым сердцем, если это из-за Люпина, — он улыбнулся. — Идиот. Он рассмеялся. Это был приятный звук. — Вернемся. Я хорошо себя чувствую. Парень протянул ей руку. И хотя Лили на секунду замешкалась, посмотрев в его глаза, она приняла ее. — Я все еще считаю тебя идиотом, Джеймс. Как он улыбался. — Хорошо, я по-прежнему буду верить, что ты потрясающая, Лили. Ее сердцу не должно становиться тепло из-за того, что Джеймс Поттер сказал ей это. Северус ждал ее в коридоре. Лили постаралась пройти мимо, не глядя на него. Но его рука быстро схватила, заставляя повернуться, чтобы встретиться с его взглядом. — Отпусти меня, Северус, — приказала Лили с яростным взглядом, ее рука инстинктивно сжала палочку и нацелилась на шею Северуса, готовая произнести проклятие. — Мне нужно с тобой поговорить. — Волшебник смерил ее взглядом полным разочарования. — Мне нет, — ответила она, двигаясь по коридору. — Ремус. Ее парализовало. Долгие секунды она чувствовала только свое дыхание, бешено колотящееся сердце, и тихий шорох портретов. — Он Пожиратель смерти, — с презрением сказал Северус. — Он убийца, Лили. — Ремус участвует в обмене. — Она медленно повернулась, чтобы встретиться с его взглядом. — Да, конечно. Ты действительно веришь во все это дерьмо? Тебе нужно проснуться, Лили. Пожалуйста, это может быть опасно. Он волк и убийца. — Гримаса появилась на лице парня. — Откуда ты знаешь? — холодно возразила рыжая. — Неужели и ты тоже? — Я кое-что слышал. — Северус посмотрел с разочарованием. — Это ничего не доказывает. — Ты не можешь простить меня, но ты продолжаешь защищать его. — Он покачал головой. — Я пыталась, Сев. Я перепробовала все, что могла. Я думала о твоем отце, о нашем детстве, о том, каким замечательным ты был со мной, пока я не стала просто грязнокровкой в твоих глазах, — пробормотала сердито и устало. — И я больше не могу. Я не могу быть рядом с тобой, не беспокоясь о каждом человеке, который важен для меня. — Ты же знаешь, что для меня ты не только… — Ремус никогда не называл меня грязнокровкой, — парировала она дрожащим голосом, — он никогда не возражал против того, чтобы я встречалась с Джеймсом Поттером. И он никогда не нападал на моих подруг. Чего ты ожидаешь от меня? Чего ты хочешь от меня? Его здесь нет, и мне больно. — Перестань любить его, как перестала любить меня. Перестань надеяться, что он вернется. Перестань думать, что он лучше меня. Оставь Джеймса Поттера, потому что он тебя не заслуживает. И перестань меня ненавидеть. Пожалуйста, Лили. Перестань ненавидеть меня. — Северус смотрел на нее так, как будто его пытали. — Я не могу дать тебе этого, Северус. Пожалуйста, больше никогда не разговаривай со мной. — Ее плечи напряглись, она быстро моргнула, чтобы смахнуть с глаз горькие слезы. Было полнолуние. Она смотрела в окно, сидя на подоконнике и гадая, услышит ли она волков, а Анубис сидел на коленях и смотрел на луну вместе с ней. — Привет, Эванс. Сириус Блэк подошел к ней. Была уже ночь, почти все люди в башне, в своих спальнях. Было уже поздно. В камине ярко горел огонь. И Лили смотрела, как на темном небе сияют звезд. — Как ты думаешь, он в порядке? Сириус сел напротив нее и улыбнулся, заправляя прядь за ухо. За то самое, где он носил сережку, такую же, как у Ремуса. Даже сейчас… после всего, что он пережил, Сириус Блэк все еще носил луну Ремуса. Она думала, что он его возненавидит. Возможно, им следовало его ненавидеть. Ремус бросил их, предал их, а у Сириуса украл что-то сокровенное. Если бы это была Лили, у которой отняли ее воспоминания, она бы заставила весь мир сгореть дотла. Она бы разыскала Ремуса Люпина в преисподней, чтобы избить его за то, что он идиот. — Да, все в порядке. Он чертовски везучий идиот. — Сириус самодовольно улыбнулся. — Да, это так. — У Лили было задумчивое выражение лица, когда она гладила кота. Ремус Люпин был ее первой любовью. В детстве он казался ей самым удивительным парнем на свете. Он читал книги, разбирался в музыке, обожала его, и у него было что-то, что всегда заставляло ее чувствовать, что она в безопасности рядом с ним, что с ними все будет в порядке, что она может ему доверять. Она помнила, когда они были еще детьми, то оба не доверяли друг другу. Лили из-за ее крови. Ремусу из-за факультета. Это были глупые вещи. И именно поэтому они оба обожали друг друга, когда подружились. Конечно, она должна была влюбиться в него. Хотя они оба знали, что любят друг друга по-другому, когда целовались. Лили подумала о том, что поцелуй должен быть похож на лесной пожар. Ремус был милым и внимательным. Они любили друг друга. Конечно, они любили друг друга. Но она не чувствовала это таким образом. Это был не ад, который раскрывался. Это была любовь и привязанность, искренность и дружба. — За что ты ненавидел Ремуса? — Потому что он был счастливым ублюдком. У него был мой брат, ты, студенты из Слизерина. — Сириус разочарованно вздохнул. — Он был умен и чертовски хитер. У него было все, что мир ждал от меня. Я глубоко ненавидел его. — Они ненавидели его, — прокомментировала Лили, глядя на луну. — Слизеринцы презирали его за то, что он полукровка, за то, что у него плохие оценки, за то, что он такой… безрассудный, — подытожила девушка, глядя на Сириуса. — Он действительно нашел свое место среди них только спустя долгое время после того, как попал в Хогвартс. Вот почему я продолжала быть рядом с ним. Ремус был так… одинок. Было легко полюбить Ремуса Люпина. В него было легко влюбиться. И было легко занять место в его мире, каким бы оно ни было. Лили повезло. Она влюбилась в него, они встречались, а когда узнали, что у них ничего не получится, все равно любили друг друга как лучшие друзья. И их жизнь продолжала быть частью друг друга. Он был ее первой любовью, первым парнем, с ним произошел ее первый поцелуй. Но это было сложно. Пока Ремус научился доверять ей, понял, что она не сбежит, когда все будет сложно. И в конце концов, тот, кто ушел, был он. Он многое скрывал от нее, — планы, тайны, — она знала, она чувствовала это, она была его лучшим другом, конечно, она знала. Но девушка не представляла, насколько глубокой будет боль оттого, что Ремус сделает против них, против себя, против всего мира. У Сириуса было измученное выражение лица. Он должен был помнить его. Мальчика, который бродил по коридорам в одиночестве. Мальчика, который с ненавистью смотрел на него, когда у него забрали голос. Мальчика, который зло реагировал, когда кто-то шутил над ним. — Я всегда считал его потрясающим. Я не думал, что он… Я не думал, что у него были проблемы со слизеринцами, пока мы… «Пока они не начали встречаться», — догадалась Лили. Она вспомнила выражение лица Ремуса, когда он смотрел на Сириуса. Сначала это были обида, ненависть и презрение, которые пытались скрыть глубокое желание, непреодолимое влечение, заставлявшее его следить за Сириусом Блэком. А потом это превратилось во что-то большое. За те месяцы, что они были вместе, было желание, была потребность, была похоть и страсть, но она начала видеть привязанность, ласку и любовь. Это было так искренне, так интенсивно, так интимно. Лили была свидетельницей того, как Ремус Люпин влюбился в Сириуса Блэка. И она была рада за него. Потому что Ремус счастливо смеялся, он так чудесно улыбался, а его глаза искрились каждый раз, когда он видел Сириуса Блэка. Ей было больно. Что Ремус пренебрег своим собственным счастьем ради безопасности их всех. Это было глупо. И она задавалась вопросом, сделала ли она то же самое. Девушка потратила годы, пытаясь игнорировать то, насколько она была заинтересована Джеймсом Поттером, сомневаясь, не доверяя ему, его намерениям и словам. Она спрашивала себя, сможет ли презирать все это сейчас, когда так в этом нуждалась. Теперь, когда она так часто думала о Джеймсе Поттере, ей хотелось быть с ним, быть в его объятиях и чувствовать, что у всего есть решение. Лили безумно любила каждое письмо Джеймса, каждое удивленное и взволнованное выражение его лица из-за ее поступков. Как краснело лицо Джеймса при ее улыбке, или как он смущался, когда она говорила, что ей нравится смотреть на него. Это было нежно, мило и чудесно. Сможет ли она отказаться от всего этого в обмен на шанс переломить ход войны? Могла ли она сделать это, не чувствуя себя разбитой от потерей? Она сомневалась, что сможет это вынести. Она не хотела даже представлять, как больно было Ремусу это сделать. — Каково было влюбиться в Ремуса? — поинтересовалась девушка, когда Анубис забрался на колени Сириуса Блэка. Мальчик напрягся. Проведя пару раз по рыжей шерсти, оба услышали мягкое, низкое мурлыканье Анубиса. Он подумал несколько секунд, прежде чем ответить. — Когда я поцеловала его в первый раз, я подумал, что сошел с ума. Ремус Джон Люпин. Какая-то чертова жалкая змея, — прошептал он с тоскливой улыбкой. — Но он притягивал. То, как мы ненавидели друг друга, и то, как опьяняло это глубокое желание. Лили поняла. Она годами говорила, что ненавидит Джеймса Поттера. Она проклинала его, оскорбляла, игнорировала. Она презирала каждое из напыщенных и экстравагантных признаний парня. Девушка ненавидела смотреть, как юноша притягивал взгляды, как заставлял всех смеяться, как очаровывал природным обаянием. Она ненавидела проблемы, которые он создавал, ненавидела наблюдать, как он ссорится с другими, и еще больше ненавидела моменты, когда хотела верить в него, когда он улыбался чему-то, что говорил или делал для нее, моменты, когда она была очарована Джеймсом Поттером. В первый раз, когда Джеймс Поттер признался ей, Лили подумала, что это шутка. Она ненавидела его за то, что он так легко игрался с чувствами других. Но все изменилось в то Рождество, когда они спасли Сириуса Блэка из особняка Блэков. Потому что той ночью он также помог Ремусу. Джеймс Поттер и Ремус Люпин презирали друг друга за то, кем они были, — мародером и слизеринцем. Вечный влюбленный в Лили и псевдопарень девушки. Чистокровный и темное существо. Возможно, они не сталкивались напрямую, но у него не было причин помогать ему. И все же Джеймс Поттер помог Ремусу Люпину. Лучшему другу Лили. Этого было достаточно, чтобы понять, что он не идиот, ослепленный предрассудками домов, а что у него есть сердце, благородное и до глупости доброе. Лили столкнулась с ним после того, как Ремус рассказал ей, что Джеймс Поттер сделал для них. — Ты помог Ремусу и Регулусу, — сказал она ему на лестничной площадке шестого этажа. — Он рассказал тебе. — Джеймс не смутился. — Почему? — Ей нужно было понять. Не было смысла оказывать помощь парню, которого они проклинали на протяжении стольких лет. «Почему?» — Она спрашивала себя снова и снова. Ей нужно было знать, что изменилось в Джеймсе. Потому что помощь Ремусу означала, что в Джеймсе было нечто большее, чем она видела. Джеймс молчал. — Потому что он попросил о помощи, — растерянно ответил гриффиндорец, — разве этого недостаточно, чтобы помочь? — Он превратил тебя в рептилию. — Да, хорошо… Не верить в людей было бы не по-гриффиндорски. — Забавная улыбка расцвела на лице. Лили все еще не понимала этого. — Ремус прибыл с Сириусом и просто… просто попросил нас спасти его. Спасти Сириуса. Он даже не заботился о себе. Я и моя семья ни за что бы не отказали ему. Но не говорите никому. Нужно поддерживать репутацию. Впервые Лили подумала, что улыбка Джеймса Поттера на самом деле довольно милая. Лили Эванс начала думать, что он восхитителен. То, что было между Ремусом и Сириусом, было огнем, молнией, это было что-то неконтролируемое, быстро поглощающее все. Их отношения с Джеймсом были иными. Это было медленно, уверенно, насыщенно. Эта ненависть в ее сердце, которая никогда не была настоящей, переросла в доверие, в тоску, в привязанность, когда они сформировали дружбу, в которой она не знала, как много ей нужно в жизни, пока не нашла его. И это превратилось во что-то большее, когда она почувствовала себя сбитой с толку любовью Джеймса Поттера, непреодолимым желанием быть с ним, уверенностью в том, что, если бы мир завтра рухнул, Джеймс Поттер был рядом с ней, чтобы помочь ей бороться, чтобы выслушать, чтобы заставить ее поверить, что еще есть надежда. — Ты влюбился в него в ту ночь? — спросила Лили. — Нет, у меня просто был гей-кризис. Анубис мяукнул в знак протеста, когда Сириус перестал гладить. Девушка улыбнулась, вспомнив, как мародеры срочно вмешались в дело сексуального кризиса, когда узнали о его романе с Ремусом Люпином. — Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что я влюбился в Ремуса, — признался Сириус потерянным голосом, смотря на луну. — Ремус превратил меня в рептилию, и я просто хотел причинить ему боль. — Мальчишки… Вы никогда не знаете, как выразить чувства, когда вам кто-то нравится. — Лили вздохнула. — Да, я полагаю, это так. После Рождества мы… все изменилось, я думаю. — Сириус грустно улыбнулся. Лили молчала. Ей так и не рассказали, что именно произошло. Ремус сказал, что он был достаточно зол, чтобы сбежать из особняка Блэков вместе с Регулусом и Сириусом. Что тот был на грани смерти. Она слышала слухи. Многие люди шептались, когда Сириус Блэк вернулся в Хогвартс. Сириус вскакивал при любом упоминании, чувствуя ярость и стыд. Лили пыталась остановить его. Но она также чувствовала ярость, когда кто-то получал удовольствие от того, что произошло. Она потеряла счет проклятиям, которые бросала в адрес каждого ученика, который говорил о Сириусе Блэке или Ремусе Люпине. — Тебе не нужно этого говорить, если ты не хочешь, Сириус. — Лили взяла его за руку. — Я в порядке, Эванс. Моя семья использовала Круциатус на мне, и, поскольку они были этим недовольны, они также резали мою кожу проклятиями, пока я не потерял сознание. — Парень одарил ее горькой улыбкой, его взгляд, устремленный на луну, стал мрачным. Лили вздрогнула. Как это было возможно…? Как они могли…? Она почувствовала, как в ее сердце разгорается гнев. Это были те же люди, которые пытали людей, которых она пыталась спасти. Девушка ненавидела Блэков всем сердцем. — Ремус, он… смог вытащить меня оттуда. И потом, он был единственным человеком, который не смотрел на меня так, как будто я был сломанной куклой. «Ты все еще для меня чертов придуков», — улыбнулся Сириус. — Вот почему искра вернулась. Он… был другим. Он не относился ко мне как к жертве, это были все те же когти, рычание и презрение. Но кое-что изменилось. Ремус начал быть честным. О нас, о Регулусе, обо всем. Он был… он был жестоко честен, и, возможно, идиотом, но я любил его за это. — Тебе нравится, когда с тобой грубо обращаются. — Да, это так. — Сириус рассмеялся. Оба грустно улыбнулись друг другу. — Он должен вернуться, не так ли? Лили хотела в это верить.