Sonata nocturna//Ночная соната

Зима, 1977 г.

Сириус лег рядом с Джеймсом. Питер с усталым вздохом присоединился к ним. Он знал, что Сириусу нужны они оба. Лучшие друзья, чтобы удержать его. Снова наступило полнолуние. И Сириус чувствовал себя чертовски опустошенным. Они устроились на кровати Джеймса. Детьми они часто так делали. Когда Сириус стал падшим принцем и предал свою кровь, будучи распределенным в Гриффиндор. Потому что Джеймс был тем, кто сдерживал его, кто заставлял верить в хорошее, кто заставлял его хотеть стать лучше, чем все эти проклятые люди в его семье. И Питер был тем, кто всегда был рядом с ними, слушал их, давал им понять, что, куда бы они не захотели пойти, что бы они не хотели сделать, он будет поддерживать их. Сириус спрятал лицо на плече Джеймса. — Бродяга, все в порядке. Сириус хотел умереть. — Он сказал мне… он сказал мне, что станет Пожирателем смерти. Он сказал мне это перед тем, как уйти, и я не… не наложил на него следящие чары. Я мог бы кинуть на него заклятие окаменения и заставить остаться. Я мог бы умолять его не уезжать, и я не… я этого не сделал. Он чувствовал себя преданным. Поцелуй, который у них был в тот день под дождем, был одним из самых болезненных моментов в его жизни. — Ты думаешь, он остался бы? — спросил Джеймс. — Ты действительно думаешь, что этого было бы достаточно? — Я не знаю. Но я должен был попытаться, — прошептал он, ненавидя жалкий звук своего голоса. — Однажды Ремус обвинил меня, сказав, что я бросил Регулуса. И это было правдой. Я оставил его с родителями, думая, что брат сможет выжить. Ремус был тем, кто вытащил его. Именно он спас его. Но тогда почему… почему он предал нас? «Потому что никто не спасет Блэка не заплатив за это», — прошептал голос Регулуса у него в голове. Эти слова причиняли боль. Была ли это цена, которую Ремус Люпин заплатил за спасение Регулуса? Боль от этих слов распространилась по всему телу, как иглы, пронзающие кожу. В этом не было никакого смысла. Альбус Дамблдор спас их, позаботился о том, чтобы ему ни за что не пришлось возвращаться к Блэкам, и доверился им, тогда… «Но он не доверял Регулусу», — с тревогой подумал он. — А что насчет Регулуса? — спросил Сириус хриплым голосом в то далекое рождественское утро. — Он был там, вы знаете об этом? А как насчет его благополучия? Если я поговорю с вами, вы вытащите его оттуда? — Регулусу не угрожает опасность рядом с вашими родителями, — возразил Альбус Дамблдор. Сириус Блэк почувствовал, что сходит с ума. Темный принц отличался от опального. Сириус Блэк потратил годы, пытаясь сбежать от своей семьи, пытаясь изо всех сил доказать, что он не такой, как они, и снова и снова доказывая, как сильно он их ненавидит. Но он не перестал быть Блэком. Люди не доверяли ему из-за имени, всегда ожидали худшего, продолжали ждать момента, когда Сириус Блэк окажется предателем. Вот почему он так любил своих друзей, Поттеров, гриффиндорцев. Каждый из них верил, что Сириус — нечто большее, чем просто представитель семьи Блэков. Но Регулус Блэк был идеальным наследником. Чистокровный, который уважал верования древних семей. Умный, сильный и хитрый парень. Достойный слизеринец, который умел играть по правилам той игры, в которую был втянут. Альбус Дамблдор без колебаний позволил Регулусу вернуться к родителям. Несмотря на то, что они сделали с Сириусом, несмотря на то, что Регулус вытащил его из особняка, рискуя своей жизнью, несмотря на то, что Сириус чувствовал, что может сойти с ума от одной только мысли о том, что Регулусу придется пережить что-то похожее на пытки той ночью. Потому что они никогда бы не позволили Регулусу Блэку освободиться от своей роли наследника. Реджи не был похож на Сириуса. Сириус Блэк старался разочаровывать и унижать фамилию Блэк снова и снова, чтобы убедиться, что его не рассматривают, как хороший вариант получения кровавой короны. И бремя пало на Регулуса. Это была его вина, — он знал, что это его вина, что у Регулуса не было другого выбора, кроме как принять ту судьбу, которую он презирал. И он годами убеждал себя, что другого выхода нет, что Регулус умнее его, и он убедил себя в том, что Регулус даже наслаждался всем этим. Ему потребовалось много времени, чтобы понять, что он осудил Регулуса в обмен на свободу. Так как же его освободили? Что Ремус Люпин сделал в обмен на жизнь Регулуса? — Мне тоже больно. Он… он любил тебя. Всех нас. Я тоже не понимаю, что произошло. — Джеймс вздохнул. Пит посмотрел на него. — Ты действительно так сильно его любил? — спросил он шепотом, почти боясь сломать что-то внутри Сириуса этими словами. — Я все еще задаюсь этим вопросом, Хвост. Вот почему это больно. — Питер меньше всего подходил для того, чтобы утешать всех своих друзей. Возможно, поэтому вопрос так сильно тронул его. — То, что у вам было… Я завидовал, потому что мы с Доркас никогда не будем такими. — Пит остался рядом с ним. Сириус улыбнулся в ответ, чувствуя себя опустошенным. — Как у вас с ней обстоят дела? — спросил его Джеймс. — Знаешь, иногда она меня обожает, а иногда смотрит на меня так, как будто я худший человек в мире. — Парень вздохнул. — Отношения сложные. — Да, — прошептал Сириус пустым голосом. — Так и есть. Кошмары не покидали его. Все это время он был, как будто проклят. И вынесенный приговор заключался в том, что каждую ночь заново переживал воспоминания и ощущения смущения и настойчивости, которые он чувствовал рядом с Ремусом Люпином всякий раз, когда они виделись. Как сильно билось его сердце… Это был кайф, который он чувствовал, когда ему давалось рассмешить Ремуса Люпина, ему казалось, что ничего прежде не звучало так правильно. И это желание плакать, кричать и бежать разрывало его тело, пока он переваривал все происходящее. Ремуса Люпина здесь не было. Он не был с ним. И понятия не имел, куда тот ушел. Но это в его памяти, в воспоминаниях, в кошмарах. Однажды он вернется в летний день, на свадьбу кузины, и увидит Ремуса Люпина в шикарном костюме и мантии, красивого, статного и грозного, который сведет его с ума, и он не сможет отвести от него глаз. Он был взбешен тем, что Ремус не смотрел на него, но как только он это сделал, как только их глаза встретились, он увидел желание, волнение и электричество, от которого у него перехватило дыхание. Однажды ночью он снова погрузится в то, что чувствовал в астрономической башне, когда они впервые сделали это. Он не знал, что делать, как себя вести, что произойдет между ними, если они действительно… Но стоило ему увидеть Ремуса, почувствовать вкус его губ, произнести его имя, и все сомнения в его голове уходили, говоря: «да, я хочу этого, я хочу его». Узнав каким чудесным образом его тело реагировало на Ремуса Люпина и как они подходили друг другу. Они теряли себя в друг друге. Еще одна новогодняя ночь, и Сириус будет дрожать от удовлетворения, от того теплого, счастливого чувства, которое он испытывал каждый раз, когда слышал, как Ремус называл его своим. Потому что так и было. Потому что они принадлежали друг другу. «И это волшебно», — пронеслось у него в голове. Столь же волшебно, как ночи, в которых шептались секреты, признания и откровения, которые заставляли его чувствовать себя ближе к нему, как будто он наконец мог понять волка. Его последним кошмаром был надломленный, хриплый голос Ремуса, призновавшийся в том, что он пережил с отцом, монстрами и ужасными людьми. В тот раз Сириус почувствовал опустошительное желание быть с ним, утешить его, прошептать ему, что он любим, что он любит его и что не допустит чего-то подобного… Проснувшись, он все еще чувствовал отчаянную необходимость сказать ему, что любит. — Бродяга, мы опаздываем, — пожаловался Питер. Сириус подумал об этом кошмаре. Этот чудесный сон, который заставлял его желать того, чего он не мог иметь. В ту ночь он не сказал ему, что любит его. Он подумал, что в этом нет необходимости. Он думал, что у них есть все время мира. Он подумал, что подходящий момент настанет, когда Ремус скажет ему те же слова. На мгновение его парализовало желание разрушить все, так же как Ремус сломал его. Потому что Ремус Люпин решил стать всем тем, что мучало его в детстве. Он решил стать монстром, кем-то, кто творил ужасные вещи, Пожирателем смерти. — Бродяга! — крикнул Питер. Сириус вздохнул и решил, что с него хватит жалости к себе. — Привет, Хвост. — Он улыбнулся, раздвигая занавески на своей кровати. — Ты снова пропускаешь завтрак? Сохатому это не понравится. «Нет, потому что он слишком беспокоится», — подумал Сириус. Когда он рассказал ему о своих воспоминаниях, Джеймс слишком долго винил себя. — Я должен был заметить, — сказал он ему. — Это не твоя вина. А этого проклятого ублюдка, — прошептал Сириус с обидой. — Прости, Сириус. Я должен был знать, я должен был поговорить с тобой… Мы с Хвостом подумали, что ты просто ведешь себя глупо, и решили, что тебе нужно личное пространство. — Джеймс поморщился. — Черт возьми, я худший друг в мире. — Ты замечательный человек, Джейми, — повторил Сириус, чувствуя, что злится. — Это не ваша вина. Это не так. И я запрещаю тебе снова просить прощения. Джеймс Поттер теперь слегка преувеличивал все изменения в поведении Сириуса. Если он опаздывал на занятия, пропускал прием пищи… Он расстраивался даже тогда, когда Сириус принимал душ под холодной водой вместо своего мучительного душа под кипятком. Это было мило, — его забота. Но Сириуса немного бесило то, что он снова чувствовал себя жертвой. Ему уже было достаточно этого на Рождество, когда он чуть не умер. — Чтобы быть красивым, нужно спать много часов, Хвост, — усмехнулся Сириус. — Я постараюсь взять для тебя что-нибудь, но постарайся успеть на урок, — сказал ему Питер перед уходом. — Увидимся у Минни. — Увидимся, — прошептал Сириус по дороге в душ. Ему следовало пойти с Питером. Мародеры были единственными, на кого Сириус мог положиться, когда чувствовал, что сходит с ума и теряется в ярости. Их не было с ним в это утро. Это была первая ошибка. Второй была Северус Снейп. Несчастный парень вернулся в Хогвартс более мрачным, что-то изменилось в Снейпе летом, это было видно по его более холодному и безмятежному взгляду, по презрительному тону голоса, по тому, как он ходил по коридорам Хогвартса, как будто он, наконец, нашел свое место в мире. В течение первой недели он нападал на Джеймса, пока Эванс не раскидала их проклятием. С тех пор он больше к ним не приближался. До сих пор. — Мразь Блэков. Сириус чувствовал, как закипает его кровь. — Нюниус, какой удачный способ испортить мне день своим ужасным лицом. Но парень улыбнулся ему. Это была улыбка полная презрения. — Я слышал забавную вещь, — произнес слизеринец с удовольствием, — о том, что между тобой и Люпином все закончилось плохо. Палочка была в его руке, прежде чем он осознал это. Но затем какая-то сила вырвала ее из рук. Восхищенный взгляд Нюниуса был отвратителен. — Что случилось, Блэк? Эта чертов пес Люпин не вернулся к тебе? Тебе грустно из-за потерянной собачки? — жестоко улыбнулся Нюниус. — Возможно, он там трахается с убийцами. — Ты слишком интересуешься моей сексуальной жизнью. Это потому, что у тебя ее нет? — произнес бесстрашно с самодовольной улыбкой. — Sectusempra! — Снейп состроил презрительную гримасу. Сириус увидел, как рана на его груди открылась, и хлынула кровь, а потом… потом… Крики. Было больно. Запах крови пропитал все вокруг. И это было больно. Вспышки подавляющей, интенсивной магии. Больно. Чьи-то руки гладили его лицо. — Бродяга… пожалуйста, Бродяга… Боль. Слышать такой надломленный голос Джеймса Поттера было больно. Он увидел, как девушка проклинала кого-то. — Ты превратился в монстра, Северус. Было больно. Видеть, какой красивой была Лили Эванс с таким мрачным взглядом в зеленых глазах. Эти зеленые глаза, которые раньше были такими яркими, наивными, добрыми. Было разрывающе видеть, как сильно она изменилась. Было больно не спать. Сириус закрыл глаза. Голоса. Он почувствовал еще большую боль. Он услышал крик. И подумал, что, возможно, это его. Вокруг него была магия. Раздался холодный шепот, от которого его раны стали болеть. Кровь перестала течь. Кто-то был в ярости. — Это мой брат, Поттер! — раздался голос Регулуса Блэка. — Я знаю! — Я убью его. Голос его Регулуса, его младшего брата, никогда еще не звучал так. Так мрачно, ядовито, кровожадно и болезненно. — Ты не можешь этого сделать, — возразила Лили Эванс. Холодный, мрачный смех. — Ты понятия не имеешь, на что я способен. Боль. Было так больно, что Сириус подумал, что она никогда его не оставит. Пока не перестало болеть. А потом была только тьма. Мэри находилась рядом с ним. Она закрыла свой журнал и посмотрела на него. — Ты не спишь. Сириус прикрыл глаза. Свет в лазарете был слишком ярким. Его тело болело. Он чувствовал себя усталым и измученным. И сбитым с толку. — Ты уверена? По правде говоря, я больше не могу различать, когда я бодрствую, а когда это перерастает в кошмар, — его голос звучал хрипло и растерянно. Как долго он был здесь? — Это реальность, Сириус. — Мэри присела на край кровати. — Что случилось? — Нюниус что-то с тобой сделал. Вот почему ты здесь. — Черт, это слишком унизительно. Нюниус победил меня? Хвост будет издеваться надо мной всю жизнь. — Сириус вздохнул и прикрыл глаза тыльной стороной руки. — Я испугалась, понимаешь? Я нашла тебя, всего в крови, и он… он наслаждался этим. Это было ужасно, Сириус. Это не чертова шутка и не проклятая месть. Я думала, что ты умрешь. — Мэри откинула руку Сириуса, чтобы заставить парня взглянуть на нее. «Не в первый раз», — с горечью подумал он. Но Мэри смотрела на него с тревогой. Мэри, которая всегда улыбалась, ее глаза всегда светились весельем, и в каждом движении всегда чувствовалась уверенность. Та девушка, в которую он когда-то влюбился, была здесь, с ним, ее руки дрожали, и она выглядела бледной от воспоминаний. — Я не заслуживаю тебя, Макдональдс. — Нет. Не заслуживаешь. Но я все равно люблю тебя. — Девушка грустно улыбнулась. — За что? — Потому что мы друзья. — Она посмотрела на него с теплотой во взгляде. Эти слова заставили его почувствовать себя хорошо. Когда они расстались, он долго думал об этом. О том, как потеряет хорошую подругу из-за того, что выбрал парня, который ненавидел его. Это было глупое решение. И Сириус подумал, что было бы лучше никогда не поддаваться своим чувствам к Ремусу Люпину. Но Мэри заслуживала лучшего, чем Сириус Блэк. Он все еще не понимал, почему Мэри продолжает любить его. Он обманул ее, солгал ей, бросил ее. Ради слизеринца. Оборотня. Парня. Но каждый раз, когда он спрашивал ее, Мэри смеялась, говоря, что она сделала бы то же самое. Ему хотелось, чтобы однажды она рассказала ему настоящую причину. — Прости, — прошептал Сириус. — Дорогой, этого достаточно. — Мэри поняла. Сириус кивнул. Между ними повисло долго молчание. — Как ты? — Я его глубоко ненавижу. — Да, так чувствует себя разбитое сердце. — Мэри улыбнулась. — Так же было, когда мы расстались? — Сириус посмотрел на нее с болью. — Нет. — Она покачала головой, с любовью глядя на него. — Мы оба продолжаем любить друг друга. Даже в плохие времена, дорогой. Нет, это… это нечто большее. Гораздо больше. — Почему? — Потому что ты любил его, Сириус. Каждой частичкой своей души. То, как ты смотрел на него? Как ты улыбался рядом с ним? Любовь была не похоже ни на что другое, что я когда-либо видела. — Но он не любил меня, — произнес Сириус, ненавидя обиженный звук своего голоса. — Вот почему он бросил меня. — О чем ты говоришь? Ремус ненавидел меня за то, что я была твоей девушкой. Он был чертовски ревнив к тебе, потому что любил тебя, Сириус. Этот парень обожает тебя. — Мэри рассмеялась. Это был не злой, а смущенный смех. Сириус пожалел, что не почувствовал себя так хорошо от этих слов. Слышать это от Мэри было по-другому. Она не стала бы лгать. — Где Сохатый? — поинтересовался он, чтобы немного подавить неудержимое желание расспросить подробнее о Ремусе Люпине. Было легко потеряться в воспоминаниях. — На счет этого… я должна тебе кое-что сказать. — Мэри нервно посмотрела на него. Сириус вздрогнул. Какие-то обрывки снов или кошмаров эхом отдавались в голове. Разъяренный голос парня. Отчаянный крик. Магия и боль смешались. «Что случилось?» — Звучит очень плохо, — попытался пошутить он. — Все плохие новости начинаются так. И я уже чувствую себя довольно плохо. — Нам нужно уйти отсюда. Регулус… он что-то сделал. — Мэри посмотрела в другой конец лазарета. — Джиджи… — Он отомстил Северусу Снейпу. Он… — Мэри колебалась. — Это было жестоко. — Я в лазарете. Это уже довольно жестоко. — Парень нахмурился. — Я знаю. Но Регулус… ну… Лили и Джеймс с ним в кабинете Дамблдора. Регулус чуть не убил Снейпа. Лили и Джеймс удержали его, последовав за ним в подземелья. Их вызвали к Дамблдору. МакГонагалл много кричала. Слизнорт посмотрел на них с разочарованием. Сириус не слышал ни одного его слова. Регулус стоял там с мрачным и угрожающим видом, равнодушно внимая каждому слову. Никаких сожалений в своих действиях. В сознании Сириуса все еще звучал его голос — холодный, мрачный и ядовитый. Как легко было сказать, что он убьет Северуса Снейпа, и как он смеялся, когда Лили возразила. Регулус звучал слишком знакомо. Это походило на родителей; его смех напоминал жестокость Блэков. Это было тревожно. В какой момент Регулус стал таким? Сириус кое-что вспомнил. Регулус всегда хорошо скрывал свои эмоции и хранил секреты. Секреты, подобные тем, которые Ремус Люпин хранил все время, пока они были вместе. Джеймс столкнулся с разъяренным взглядом МакГонагалл. — А что насчет Сириуса? Это была темная магия. Все здесь это знают. — Мистер Поттер, это довольно серьезное обвинение… — Слизнорт поморщился. — Но это правда, — возразила Лили раздраженным голосом. — Северус не заслуживает никакого прощения. Он ранил Сириуса, а Регулус защищал брата. — Есть большая разница между защитой кого-то и местью, мисс Эванс, — уточнила МакГонагалл. — Если бы я умер, это имело бы значение? — спросил Сириус с обидой. — Это не… — МакГонагалл отступила на шаг, с ее лица сошла краска. Но Сириус был сыт по горло. Он устал от боли, от роли жертвы, от того, что ему приходится терпеть все это дерьмо. Был зол и хотел причинить кому-нибудь боль. — Регулус — мой брат. Если бы эта мерзкая крыса Снейп причинила ему боль, я бы тоже искал способ уничтожить его. Или нам придется смириться с этим, потому что мы — часть семьи Блэков? Нас бросят из-за этого? Нас обвинят в убийстве, когда кто-то попытается причинить нам вред? — Сириус, — предупредила МакГонагалл. — Хватит, Минерва, — остановил ее Дамблдор. — Я думаю, что мистер Блэк все еще в шоке от всего произошедшего, и лучше оставить все как есть. Регулус получит свое наказание вместе с мистером Снейпом, какое Гораций сочтет нужным. Вы можете идти. Сириус, останься на минутку. Джеймс и Лили посмотрели на него, прежде чем покинуть кабинет. Отчаянно желая найти подтверждение того, что все в порядке, чтобы уйти. Сириус кивнул. Регулус ушел в молчаливой ярости. Когда МакГонагалл и Слизнорт покинули их, Дамблдор приветливо улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь, Сириус? — Ну, у меня была потеря крови, и мне сращивали ребра. И у меня остался нелепый шрам, но, думаю, что сегодня хороший день, — насмешливо ответил парень. — Понятно. Хочешь лимонную конфету? — Старик кивнул. Парень отрицательно покачал головой. — Сэр, мне нужно знать, где именно находится Ремус Люпин. — Зачем? — заинтригованно спросил Дамблдор. — Ты его любишь? Сириус почувствовал себя сбитым с толку. — Легко заметить, когда двое молодых людей любят друг друга так, как вы, Сириус. Эту юношескую страсть… трудно игнорировать, когда знаешь, каково это было в твоем возрасте. — Старик улыбнулся. — Он действительно участвует в обмене? — Да, он участвует в том, в чем давно хотел, — ответил Дамблдор. — Извини, если он ушел, ничего тебе не объяснив, он… молод. Люпин — человек, на котором лежит большая ответственность. И мне искренне жаль, если вам не удастся встретиться вновь. Юная любовь должна быть тем, что будет длиться вечно. Сириус вышел из кабинета, предполагая, что Дамблдор солгал об обмене. Все, кто окружал Ремуса Люпина, так и делали. Он достал плащ-невидимку Джеймса. Проскользнул в гостиную Слизерина, когда Каллиопа Морган возвращалась со свидания с Марлен. И вошел в комнату, которую Регулус делил с Ремусом Люпином. В один из своих кошмаров он кое-что вспомнил. Сириус был в полусне после того, как снова и снова занимался любовью с Ремусом. Ремус смеялся, записывая что-то в одну из своих книг. Примечание. — Чем ты занимаешься? — сонно спросил Сириус. — Пишу любовное письмо, — ответил Ремус. Сириус улыбнулся, довольный этой идеей. Он заснул. И он забыл об этом… до сих пор он переживал каждую деталь каждого воспоминания, каждую ночь, думая о Ремусе Люпине. — Accio carta! Он нашел это проклятое письмо. Сириус, Есть много вещей, которые мне не следует делать. Мне не следовало писать это письмо. Я не должен позволить тебе его найти. Я не должен так отчаянно нуждаться в твоем ответе, когда несколько часов назад мы занимались любовью. Ты спросил меня, был ли у нас когда-нибудь выбор по этому поводу. О нас с тобой. О том, каким безумием было влюбиться друг в друга. Вероятно, когда ты прочтешь это, ты возненавидишь меня. Давным-давно я решил выбрать Реджи своим приоритетом. Если бы мне пришлось пойти в ад ради кого-то, я бы сделал это без колебаний. Это был мой выбор. Защищать того ребенка, который подружился с волком. И это было универсальной истиной задолго до того, как ты появился с этой самодовольной улыбкой и вызывающим взглядом. Ничто не изменится от того, что я выбрал Пожирателей смерти вместо того, чтобы оставаться рядом с тобой. И, даже если бы все могло было быть иначе, я бы все равно выбрал Регулуса Блэка. Я не собираюсь извиняться за это, Сириус. Но ты только что заснул рядом со мной после того, как провел ночь, расспрашивая о каждом моем шраме, потому что хотел узнать меня поближе. Ты тихо дышишь, и… странно, насколько мне приятно чувствовать тебя живым рядом с собой. Возможно, я просто пишу глупости, чтобы напомнить себе, что здесь я был счастлив, и все это не было ложью. Тихие секреты. Эти ночи. Наши. Я тебя люблю. И я просто собираюсь извиниться за это, Блэк. Я сожалею. Пока.

Ремус Джон Люпин.

Сириус сжег письмо кончиком своей палочки. Но эти слова запечатлелись в его памяти. Я тебя люблю. Я сожалею. Пока. Он ненавидел Ремуса Люпина. И он бы вернул его обратно, чтобы пытать за то, что он был дерьмовым придурком. Он загнал Регулуса в угол, когда тот вернулся в комнату. — Ты скажешь мне, где он, или я отправлюсь в ад, чтобы вернуть его. — Ты умрешь, — сердито ответил Регулус. — Да, вероятно, и тебе придется прожить с этим дерьмом остаток своей жизни. — Ты невыносим, Сириус. Это было правдой. Но он лучше играл в атаке. — Почему он ушел? Ты расскажешь мне, что именно произошло, Регулус, потому что, если ты этого не сделаешь, клянусь, я тебе этого не прощу. Ты больше не можешь что-то скрывать от меня, не тогда, когда ты способен убить кого-нибудь, если тот причинит мне боль. Я не могу не доверять тебе, моему брату. Мне нужно, чтобы ты был честен. Мне нужно знать, что произошло. Мне нужно все это, чтобы не ненавидеть тебя и снова не потерять. — Ты не поймешь… — Регулус высвободился резким движением. — Хватит глупостей. Скажи мне. — Это… это для того, чтобы защитить нас. Он присоединился к Пожирателям смерти, чтобы предать Темного Лорда. — Регулус вздохнул. — Это самоубийство. — Сириус сделал шаг назад. — Я знаю, — повторил он с яростным взглядом, — это безрассудно, глупо и это дерьмо. Но это все, что мы можем сделать, чтобы защитить себя. Знаешь почему, Сириус? Потому что мы не блестящие герои Гриффиндора. Мы слизеринские гадюки, не так ли? Нас презирают, нас осуждают… Думаешь, ему кто-нибудь поверит? Оборотню? — Мы верили в него. Ты верил в него. Этого должно было быть достаточно. — Реестр, Сириус, — ядовитым тоном ответил он, — ты даже не думал об этом? Реестр… Его сердце болело. — Реестр гласит, что он должен быть зарегистрирован как опасное темное существо и находиться под наблюдением Министерства и авроров. Они бы убили его. Потому что это то, что они делают с темными существами. — Это не… — он покачал головой. — Как это возможно? — Все это время… все это время мы искали способ выжить. Я не знаю, где именно он находится. Но я знаю, что он жив. — Откуда ты знаешь? — спросил он со смесью страха и ярости, от которой тело задрожало. — Они могли убить его, могли похитить или могли… — Оно волшебное. Пандора заколдовала его год назад. Оно светится, если привязанный человек жив, темнеет, если он в опасности, и становится черным, если умер. — Регулус устало вздохнул и протянул ему ожерелье с блестящим изумрудом. — Я конфискую это и клянусь тебе, Регулус, что, если с ним что-нибудь случится… — Ты действительно думаешь, что я позволил бы чему-то случиться с ним? — Он презрительно сплюнул. — Ты даже не представляешь, Сириус, как много Ремус значит для меня, для волшебного мира и для всего этого чертова плана. Если с ним что-нибудь случится… я уничтожу мир, — заявил он с мрачным взглядом, наполненным опасностью и угрозой. Он не лгал. Сириус понял это. Потому что это было очень похоже на желание, которое он хранил в своем сердце. — Если что-то случится, я буду тем, кто вернет его, Редж. И я позабочусь о том, чтобы вы оба страдали, потому что вы всегда думаете о своих чертовых планах, а не о своей безопасности, черт возьми. Он откинулся на спинку кровати. Прислушиваясь к дыханию своих друзей. Задаваясь вопросом, что сейчас делает Ремус Люпин. Он коснулся серьги в ухе. Луна Ремуса. Почувствовал желание уничтожить сережку. Разорвать эту чертову связь. Проклятие, которое связывало его с Ремусом Люпином. Но он этого не сделал. Он этого не сделал. И он заплакал. Так много плакал. Он мог бы умереть сегодня. Он мог умереть, и даже это не вернуло бы его обратно. Он мог умереть и больше никогда его не увидеть. Сириус закричал. Он плакал так же надрывно и сокрушенно, как в прошлое Рождество. Он плакал, думая о том, как все это расстраивает. Он плакал, думая о том, какой слабак. Он плакал, думая о том, как сильно ему нужны его друзья, чтобы жить. Потому что жизнь была чертовски дерьмовой. Он плакал, пока не заснул. Когда он проснулся, Пит и Джеймс лежали рядом с ним на его кровати. «Эти чертовы красивые ублюдки», — с нежностью подумал он. Он отдал бы свою жизнь за этих людей. Он бы пожертвовал всем на свете, чтобы они были счастливы. Трудно было не думать о том, что именно это Ремус чувствовал к Регулусу. Сириус никогда не смог бы присоединиться к Пожирателям смерти и причинить вред людям. Но… Но… Но… Он начал задаваться вопросом, насколько эта преданность была связана с благополучием незнакомых людей, с его собственной волей быть героем. Он был многим обязан, идя наперекор желаниям своих родителей. Присоединиться к Пожирателям смерти, чтобы спасти друзей, также означало бы удовлетворить амбиции людей, которые ненавидели его больше всего. Люди, которые разрушали его снова и снова с тех пор, как он был беспомощным ребенком. Люди, которые были его родителями. Сама мысль о том, чтобы удовлетворить их таким образом, причинила Сириусу боль. Делать что-то подобное тому, что делает Ремус, убьет его. Он ненавидел его за то, что парень был способен на это. За то, что он не возражал против того, чтобы стать монстром и бросить их. И по мере того, как ненависть набирала вес в его сердце, он чувствовал, что эта пустота в его душе становится все более и более терпимой. Было легко ненавидеть Ремуса Люпина. И с этим чувством, подавляющим все остальное, он подумал, что, возможно, настанет день, когда сможет избавиться от всех своих чувств к Ремусу. Йоль в Хогвартсе не праздновали как Рождество. Возможно, поэтому оно так нравилось Сириусу Блэку. Он хотел оставить темную магию позади, потому что она была слишком привязана к семье Блэков. Он помнил темные вечеринки. Он помнил, как тьма принимала его в магических кругах. Он вспомнил музыкальный голос, говорящий ему, что его магия особенная. Сириус Блэк не был темным магом. И он не хотел им становиться. Поэтому ему было не по себе от того, насколько легко все получится, насколько сильно его притягивала тьма. Но его брат был другим. Регулусу нравился Йоль. Все его друзья решили отпраздновать это ради Регулуса. — Это последний день перед переменами, — взволнованно воскликнул Джеймс. Вскоре все они станут незаконными анимагами. Им, вероятно, не следует это праздновать. Но Сириус улыбнулся. Ему нравилась идея быть чем-то большим, чем Сириус Блэк, потерянный сын, предатель крови, глупец, которому всегда лгали. — Я понятия не имею, кем я стану. — Питер нахмурился. Лили рассеянно смотрела на полную луну в эту ночь. Последние несколько дней она была какой-то не такой, более рассеянной и склонной проклинать всех, кто ее раздражал. Сириус знал, что лучше не беспокоить ее до ежедневной порции кофе, но это было что-то другое. В этом он был уверен. Пандора посмотрела на карту Ремуса. Она закончила несколько недель назад. Это была удивительная вещь, она показывала весь замок, все проходы, которые они знали, и могла отображать каждого человека, который бродил по территории. — Ты ищешь его имя? — спросил Сириус. — Каждый день, — ответила ведьма. — Ты думаешь, он вернется? — Да, — сказала Пандора, начертив их имена на гриффиндорской башне, — он должен это сделать. Сириус задался вопросом, будет ли легче забыть его, если он больше никогда не вернется. Он задавался вопросом, станет ли когда-нибудь беспокойство, которое он испытывал, более терпимым. Иногда по ночам он ему больше не снился. И вместо того, чтобы почувствовать облегчение, он ощутил, что забыть его еще раз — это приговор. Сумасшедший. И это была вина Ремуса Люпина. Его патронус появился перед ним. Волк Ремуса. «Как получилось, что у тебя остались счастливые воспоминания, в то время как каждое из моих хранит столько боли и обиды?» — мучительно думал он. — Найди меня, — умолял его голос. «Это то, чего я добивался все это время», — подумал он. Я пытаюсь найти тебя, любовь моя. Я хочу найти тебя.