Sonata nocturna//Ночная соната

Осень, 1977 г.

У Ремуса было мрачное выражение лица. Он что-то натворил. Девушка знала это. Лили решила, что если она не может спасти Сева, то сможет спасти хотя бы Ремуса. Она хотела спасти их дружбу столько раз, сколько потребуется, чтобы убедиться, что он счастлив, свободен и невиновен. Потому что Северус Снейп сказал ей, что пожертвует собой, чтобы спасти ее. Это было до того, как он покинул родительский дом, — в первый день, когда они вернулись из Хогвартс. — Ты действительно не изменишься, Северус? — Она сердито посмотрела на него. В последний раз они разговаривали несколько месяцев назад, когда распространился слух о том, что Лили теперь встречалась с Джеймсом Поттером. Северус умолял ее поговорить, и это были часы прощения, мольбы, глупых объяснений того, зачем все это было нужно, почему ему нужно было заставить ее понять, что он должен пожертвовать собой, чтобы она могла жить. Мучительные часы, когда Лили предполагала, что парень, которого она любила, парень, который был ее другом, ее первым другом, превратился во что-то темное, сломленное и несчастное. Лили была с ним, когда его отец причинял ему боль, доставляла его домой, убеждалась, что с ним все в порядке, залечивала раны, и ее сердце болело из-за того, что она не защитит его. Лили была рядом, когда Северуса дразнили другие люди, и она кричала на них в ярости. Лили была с ним, когда Северусу был нужен кто-то, чтобы не потеряться. «Но этого было недостаточно», — подумала она. Когда Северус Снейп заговорил о Джеймсе Поттере, Лили предупредила его, что никогда больше не заговорит с ним, если он продолжит вести себя как идиот. Но Северус горько рассмеялся. — Ты не можешь считать это нормальным. Встречаться с кем-то вроде него, — сердито сказала он ей. — Он ублюдок, Лили. Он несчастный ублюдок и не заслуживает тебя. — Это мое решение, тебе не кажется? — возразила девушка с яростью и мрачным взглядом. — Это мое решение, Северус. А не твое. Мне не нужно, чтобы ты говорил мне, что хорошо, а что плохо. Мне не нужно твое одобрение, чтобы решать, с кем встречаться, с кем дружить и что мне делать со своей жизнью. Из всех людей ты меньше всего подходишь для того, чтобы судить меня. — Почему? Тебе не нравятся мои друзья? — он усмехнулся с обиженным видом. — Я пыталась снова и снова, Северус, — сказала ему Лили, — снова и снова, пыталась понять тебя, пыталась игнорировать то, что твои друзья проклинают моих, что они оскорбляют меня, что причиняют боль. Но я больше не могу. И не пытайся сказать, что они такие же, как мои друзья. Мои не хотят убивать людей. Твои — да. Ты можешь. Северус воспринимал каждое слово как удар. — За исключением Ремуса Люпина. — Заткнись, — прорычала на него девушка. — Он никогда… никогда не будет таким, как твои чертовы друзья. Лили ушла. На этот раз в ярости. Она вернулась в Хогвартс, проклиная любого слизеринца в своем патруле, который нападал на других учеников. Она больше не разговаривала с Северусом, пока они не вернулись домой. Мальчик тащил старый сломанный чемодан. На нем был черный плащ. Была ночь, и им не следовало стоять посреди улицы. Но Северус смотрел на нее так, словно для него это было мольбой и пыткой. — Я провел последний год желая умереть каждый раз, когда вспоминал, каким глупцом я был, Лили. — Ты ненавидишь то, кто я есть, — презрительно сказала девушка. — Ты ненавидишь мою кровь, ненавидишь мою семью и ненавидишь моих друзей. — Ремус Люпин не такой же? Он тусуется со сторонниками чистой крови. Он остается у них дома. Он вступает в союз с ними. Он может хвастаться, что думает не так, как они. Но, в конце концов, так ли это? Он чертов темный маг. И он станет Пожирателем смерти. Так почему же, Лили? Почему все так по-другому? — Северус приподнял одну бровь. Лили запустила в него дупульсо. — Не смей, Северус. — Тебе действительно так нравится эта чертова собака? — Парень зло рассмеялся. — Он мой лучший друг, Северус. Не смей оскорблять его и лгать… — Но это не ложь! — закричал слизеринец с отчаяньем и безумием. — Иди и спроси его. Он предатель, Лили. Он чертов лжец и… Лили кинула в него проклятие. Северус увернулся от него. Его палочка оказалась у него в руке. — Я сделал это ради тебя, Лили, я пойду на все ради тебя, — сказал он ей, и его взгляд был таким напряженным.— Потому что эта война жестока. И никто нас не спасет. Неважно, сколько Лили кричала. Она называла его идиотом. Говорила ему, что он дурак. Говорила, чтобы он отвалил. — Я могу защитить себя сама, — прорычала девушка. — Не используй меня, чтобы оправдать себя за то, что решил стать убийцей. — Нет, Лили. Темный Лорд никого не пощадит. И я не ищу оправданий. Я не надеюсь, что ты это поймешь. Я просто… мне просто нужно знать, что ты будешь в безопасности. Это единственное утешение, в котором я нуждаюсь, чтобы жить. — Северус покачал головой. Лили не плакала, когда Северус ушел. Он был ее первым другом в этом мире, где магия реальна, где совы доставляют письма, где есть палочки и зелья, а также где есть волшебные решения стольких проблем. Он был первым человеком, который сказал ей, что она особенная. Первый, кто защищал ее от других, насколько это было возможно. Ей было приятно иметь друга, которому можно доверять. Он был первым человеком, который рассказал ей о том, какой замечательной была магия, и о тех удивительных вещах, которых они добьются, когда попадут в Хогвартс. Лили приехала в замок, не веря в разделения, идеалы и стереотипы одного факультета. Она хотела быть смелой, умной, хитрой и трудолюбивой. И ей хотелось верить, что люди благородны и добры и что у них есть шанс. Это было детское и глупое желание. Она поняла это, когда Северус Снейп исчез. Она давно потеряла его как друга. И ей не нравился тот человек, которым он был сейчас, тот, кем он становился. Лили почувствовала разочарование, досаду и задумалась о том, что она могла бы сделать, чтобы изменить все это. Но она не нашла ответов. Возможно, их вообще не было. Когда Патронус Ремуса воззвал к ней о помощи, ее сердце думало только о том, как сильно она хотела спасти его, как мучила ее мысль о том, что она может его потерять, что ее жизнь никогда не будет прежней, если она будет продолжать терять тех, кого любит. Ей было больно потерять дружбу с Петунией, когда она получила письмо, а сестра — нет. Ей было больно потерять дружбу с Севом, когда он начал верить чистокровной лжи. Ей было больно потерять веру в Дамблдора, когда она обнаружила, что тот готов пойти на такие жертвы ради плана. Она не могла смириться с тем, что может потерять Ремуса Люпина. Он был ее лучшим другом. Он был ее первым псевдо парнем. Он был родственной душой, которого она любила всем своим существом, в котором нуждалась. — Мы могли бы… — начала Лили, глядя на него с тревогой и слезами. — Ремус, я выполняю приказ. Я часть этого… пожалуйста, мы можем найти способ. Один из способов исправить это. Чтобы спасти тебя, нас… — Нет, Лили, — ответил Ремус пустым голосом. И ее имя никогда еще не звучало так в его устах. Как будто ему было больно произносить его. — Никакого решения этой проблемы нет. Дверь за ним закрылась. Лили осталась там, в этой комнате, чувствуя, что ее мир снова рушится. «Нет. Он отказался от меня», — подумала она. Соври мне, Ремус. Ну же, Ремус. Соври мне. Я поверю тебе. Но его глаза сказали ей об этом. Это было там. Правда, которую он пытался скрыть от нее все это время. Она вспомнила ярость, с которой Ремус смотрел на Дамблдора. И она понял. Она догадалась, почему сейчас его взгляд выглядел таким измученным. Он был Пожирателем смерти. Лили закрыла глаза. Ей хотелось плакать. Ей хотелось расплакаться сильнее, чем когда Ремус сказал ей, что он оборотень. Он не нес ответственности за свое проклятие. Он не был виноват в том, что был темным существом. Но он выбрал это. Решил оставить их. И это было больно. В душе было больно. Потому что он решил вычеркнуть ее из своей жизни. Он выбрал жестокость. Он решил стать тем, кем мир твердил ему снова и снова. — Лили? Девушка отрицательно покачала головой. Гроза била за окном. Тело Лили дрожало, как будто ее обдувал ветер, и она чувствовала холод. Ей было больно. «У нас могло бы быть все», — с болью подумала она. Думая о каждой упущенной возможности, о каждом потерянном году, о каждой ошибке, которые они совершали с самого начала. Когда они были детьми, было слишком много вещей, о которых они не знали, поэтому игнорировали, и это заставляло их совершать слишком много ошибок. А теперь было уже поздно. — В чем дело, Лили? — с беспокойством спросил Джеймс. И это было заманчиво. Опереться на него. Позволить Джеймсу Поттеру удержать ее. Ей хотелось верить в его слова о любви, в каждое его признание, в тысячу раз сказанное Джеймсом Поттером, что больше всего на свете она желает, чтобы Лили была счастлива. Она обняла его. Она обняла его, потому что ей нужно было держаться за него. Джеймс Поттер был якорем — это было единственное, что удерживало ее от погружения в море печали, в бурное море, грозившее привести ее к гибели. — Я не смогла его спасти. Лили Эванс присоединилась к Ордену тем летом. — Она еще девочка, — повторил Аластор Грюм. — Ее убьют. — Мне семнадцать лет. Я достаточно взрослая, чтобы участвовать. Я не собираюсь сдаваться без боя. — Лили вызывающе посмотрела на них. Дамблдор молчал в ответ на ее слова. Лили приготовилась к тому, что за ее мыслями наблюдает Дамблдор. К этому времени Регулус Блэк обучил ее окклюменции. — Тебе нужно быть приличным окклюментом, если ты член Ордена, — указал он ей перед тем, как проникнуть в министерство магии. — Я… я могу тебя научить. — Зачем тебе это нужно? — недоверчиво спросила Лили. Это было странно. Регулус Блэк предложил ей помощь, несмотря на то, кем они были. Темным принцем и грязнокровкой. — Потому что Дамблдор — выдающийся легелимент, — ответил он с расчетливым взглядом. — Он будет знать, о чем ты думаешь, каковы твои намерения и не доверяешь ли ты ему. Это очень опасно. И ты слишком важна для Ремуса. Она чувствовала легкое присутствие директора Хогвартса. Лили сосредоточилась на размышлениях о ценностях Гриффиндора, о необходимости, которую она испытывала: защищать людей, давать им возможность жить в мире, где их жизнь имела значение. Она скрывала каждую свою мысль о Дамблдоре. Девушка никогда бы не простила его за то, что он пожертвовал столькими жизнями. Но она понимала, зачем ей сейчас нужна его поддержка. Он должен был поверить, что она все еще наивная юная гриффиндорка, стремящаяся проявить себя и сыграть героя. Она была единственной, кто мог присоединиться к Ордену Феникса, чтобы что-то сделать. И Дамблдор должен был поддержать это решение. — Она очень смелая молодая женщина. — Волшебник кивнул. Во время их первой встречи в штаб квартире она обнаружила, что многие участники были из Гриффиндора. Но еще больше она была удивлена, когда увидела чистокровные семьи. Некоторые принадлежали к священным двадцати восьми. И они были там. Сражались за таких, как она. Она не могла определить, что чувствует. Волнение, благодарность или смелость. Это была смесь. — Там есть записи, вот как они их находят, — заявил старик за столом. — В этом есть смысл. Было бы не совсем благоразумно использовать темных существ для отслеживания домов полукровок и маглорожденных. — Фрэнк Лонгботтом кивнул. — Реестры… — пробормотала Алис Гринграсс. — Да, но это значит, что… — Что они проникли в министерство, — согласилась Лили. — Записи министерства — единственный способ узнать, где они находятся. Волки не могут охотиться вдали от луны, да и остальным темным существам тоже они нужны. — Откуда мисс Эванс это знает? — дружелюбно спросил Дамблдор. — Потому что я сама проникала в министерство, прежде чем поджечь все документы. — Лили бросила на него разъяренный взгляд. Братья Прюэтт в изумлении уставились на нее. — У девочки есть смелость. — Она Гриффиндорка. — Поджечь…? — Эдгар Боунс нахмурился. — Но они сказали, что это были Пожиратели смерти. — Это был способ, с помощью которого они могли контролировать ситуацию, — ответил Дамблдор с расчетливым выражением лица. — С этого момента мы уверены, что они контролируют «Пророк». — Что нам делать, Дамблдор? — спросил Фабиан. Алиса барабанила пальцами по столу, как будто играла на невидимом пианино. Лили узнала несколько композиций. Летом Петуния играла на пианино. «Для Элизы». — Мы должны переселить всех людей, — сказала ведьма. — Это единственный способ, при котором они будут в безопасности. — Но документы сгорели, — заметил Гидеон. — У меня есть копия записей, сделанная при проникновении в министерство. — Лили достала что-то из своей сумки и положила на стол. Эдмунд Блайт сделал это для них. Регулус и Пандора спланировали наиболее оптимальный способ перемещения людей, также расходы и заклинания, которые потребуются для операции такого масштаба. Они тщательно продумали этот план, самоотверженно и решительно, потому что любили Ремуса Люпина и сделали бы для него все. И Ремус попросил их, потому что Лили терпеть не могла жить в мире, где смерть людей не имела значения. Где она, он, его семья ничего не значили. — Переезд такого количества людей потребовало бы больших затрат энергии и, кроме того… — Вы хотите пожертвовать этими жизнями, Дамблдор? — спросила Алиса Гринграсс, приподняв одну бровь. Алиса была чистокровной, и ее воспитывали, чтобы ее уважали и боялись. — Я не это имел в виду. — Волшебник посмотрел на нее. — Мы разберемся с Эванс вместе, — заявила Алиса, — у всего есть решение, если использовать магию. Лили обожала ее. Они были подругами в Гриффиндоре, хотя Алиса была старше. Они вместе делали домашнее задание. Они пересекались, обмениваясь заклинаниями, сплетнями и книгами. Алиса дала ей магические знания, а Лили — магловские, поэтому их дружба была выгодна обеим. Она была гриффиндоркой. Они обе были гриффиндорками. А когда есть дело, за которое нужно бороться и защищать людей, обе будут вести за собой, невзирая на риск. — Мы собираемся спасти мир, — свирепо улыбнулась Лили. У нее болела спина. Прилетали совы. Она не могла вернуться к родителям. Ее любимые и драгоценные родители, которые ждали ее каждое лето. Ей становилось все сложнее находиться рядом с ними. Возвращаться становилось все труднее и труднее. Они сказали бы, что понимают, они были настолько понимающими, что Лили ужасно себя чувствовала из-за того, что оставила их. За то, что позволила этому волшебному миру так отдалить ее от первых людей, которые любили. Ее мать сказала бы ей, что она просто хотела, чтобы дочь была счастлива, а отец, что гордится тем, кем стала Лили. Они верили, что их дочь была самой особенной в мире. И по этой причине Лили боялась их подвести. Лили повторяла себе изо дня в день, что она должна быть сильной, должна быть идеальной. Потому что она не могла оступиться. Она не могла вынести мысли, что может разочаровать родителей, преподавателей, друзей и своих людей, которые в нее верили. Но иногда она сомневалась во всем, что делала со своей жизнью. Она была маглорожденной. Грязнокровкой. Много раз ей повторяли, что она не принадлежит к волшебному миру. И было трудно вписываться, учиться, отчаянно чувствовать, что у нее есть право на существование, изучая все чудесное, что возможно для магии. Но Лили еще в детстве поняла, что ей нигде нет места. Она хоте быть нужной где-нибудь. Она годами пыталась улучшить свои оценки в Хогвартсе, отчаянно желая доказать, что она достойна магии. Потому что она знала, что возвращение в магловский мир убьет ее. Она любила своих родителей, но не могла подвести их, вернувшись назад и игнорируя каждое свое желание быть частью волшебников, ведьм, магии. Иногда она задавалась вопросом, было ли это эгоистичным и наивным желанием? Ее любящие родители просто хотели, чтобы она была счастлива, но Лили ввязалась в войну вместо того, чтобы бежать с семьей, потому что она была гриффиндоркой, потому что она не хотела чувствовать себя такой ничтожной, как будто не имела права наслаждаться магией и каждой частью их мира. Она чувствовала себя виноватой. «Это не имеет значения», — прошептал голос в голове. Анубис был ее верным защитником. Рыжий котенок оставался с ней, напоминая, что она не одна. Они спали в штаб-квартире. Иногда она ужинала с Алисой и Фрэнком. В других случаях Прюэты тащили ее к своей сестре, говоря, что, поскольку она рыжая гриффиндорка, она почти их семья. Это был самый глупый аргумент, который девушка когда-либо слышала, чтобы убедить пойти на ужин. Но соглашалась. Потому что все это ей нравилось. Видеть шумную семью, которая смеялась, шутила, затягивая ее, и была такой дружелюбной. Это напоминало ей о группе идиотов. Потому что за последние несколько месяцев она превратилась в почетную мародерку с глупым именем, она ненавидела свое прозвище, но знала, что любит эти ребята. Ей нравилось мятежное чувство юмора Сириуса Блэка и его глубокая преданность тем, кого он любил, ей нравилось, как Питер Петтигрю всегда был готов ее выслушать и как был готов выполнить самую сложную задачу, которую ему когда-либо давали, любила безграничную помощь, которую оказывал ей Регулус Блэк, и то как им удалось найти общий язык после многих лет разногласий, ей нравилась уверенность, которую Джеймс Поттер давал ей, своими ежедневными письмами, объясняя новую причину, по которой он любил ее. И она всегда обожала Ремуса Люпина. «Ремус», — с болью подумала девушка. Он покинул дом Поттеров. Без объяснений, без лишних слов, не сказав, куда идет. И этим он их уничтожил. Они любили его, доверяли ему, верили в него. А он ушел. Но письмо было. «Конечно, он оставил письмо только о ком-то другом», — с горьким смешком подумала Лили, открывая записку, — маленькая девочка, маглорожденная, которая пряталась в каком-то углу дома, подвергшегося нападению в ту ночь, когда Ремус разбил им сердце. Лили появилась в указанном месте вместе с Гидеоном Преуэттом. — Мы ищем девочку? — Да, — сказала Лили, — возможно, она напугана и очень хорошо прячется. Прошло уже два дня, и нам нужно найти ее, если она все еще здесь. Ей понадобится вода, еда и безопасное место, куда можно пойти. — Я иду за тобой, рыжая. — Гидеон кивнул. — Ты тоже рыжий, Гид. — Да, именно поэтому я могу шутить о рыжих, Джинджер. — Парень улыбнулся. Лили фыркнула. Они вошли в дом. Темная метка исчезла. А мракоборцы и журналисты «Пророка» уже обыскали дом. Но она предполагала, что они будут больше сосредоточены на извлечении тел, чем на том, чтобы найти маленькую девочку, которую пожиратель смерти оставил в живых без особой причины. Ей хотелось возненавидеть Ремуса за все это. За то, что продолжает думать о других людях. За то, что он дал ей такое важное задание, как будто все еще доверяет ей. — Если бы ты был ребенком, напуганным и проклятым, где бы ты спрятался? — спросила она Гидеона. Парень нашел ее. Девочка пряталась в духовке. Лили в тот день не плакала. Потому что ей пришлось сказать девочке, что теперь с ней все в порядке, что они хорошие люди, что они найдут ей безопасное место, куда можно пойти, что плохие парни ушли. — Он… мой голос… — прошептала девочка хриплым голосом. — Да, знаю, — сказала Лили, прижавшись лбом ко лбу ребенка, — я знаю. Но ты в порядке. Его… его нет. — Он… сказал мне спрятаться… пока другой… другой не нашел меня… живая… я жива. — Девушка отрицала. Алиса Гринграсс забрала девочку к своей семье. Лили чувствовала себя странно. Она подумала, что было бы, если бы она стала матерью ребенка. Сколько бы она страдала только потому, что она мать? Она не хотела представлять. Несколько месяцев назад Марлен начала встречаться с Каллиопой Морган. Подругой Ремуса со Слизерина. Она была полной противоположностью Лили — чистокровная, богатая девушка, сильная, необычайно могущественная ведьма. Лили завидовала ей. Но однажды Флитвик поставил их в пару на дуэли. И Лили победила. Потому что Каллиопа Морган недооценила ее. Эйфорическое чувство победы над ней было хорошим воспоминанием. Ее удивило, что после инцидента в министерстве Каллиопа подошла к ней. Она научила ее тому, что Лили не знала о темной магии, а взамен Лили помогла ей с Марлин. — Зачем мне нужно было становиться темным магом? — Могу ли я быть честной, и ты не обидишься, когда узнаешь правду? — Скажи мне. — Лили кивнула. — Ты грязнокровка, Эванс. Это первое, что они видят о тебе. У тебя нет связей, твой кровный статус им не нравится, и к тому же ты женщина. Тебе придется драться каждый раз, когда ты чего-то захочешь. — Каллиопа холодно посмотрела на нее. — Но… — Тебе придется прибегнуть ко всем методам, которые гарантируют тебе достижение желаемого. Потому что, если ты не сможешь этого сделать… то никогда не сможешь никого защитить. Она не понимала слов Каллиопы Морган, пока та не позаботилась о переезде ее семьи. Петуния была недовольна тем, что ей пришлось переехать. Она не могла ей объяснить, что боялась, что группа психопатов, женоненавистников и классовых магов убьет всю семью из-за глупой магической войны. Ее родители понимали, что это должно быть срочно, но Петуния отличалась от них. Они обе не очень хорошо ладили с тех пор, как Лили поступила в Хогвартс. Лили надеялась, что когда они станут старше, то Петунья сможет простить ее. Но годы шли. И с каждым разом становилось все труднее понимать друг друга. — Петуния, послушай меня, это к лучшему… — Нет! — закричала сестра. — Ты негодяй, уходишь, а потом ждешь, что все будут тебя хвалить, все будут делать все так, как хочешь ты, я не буду… — Imperio! — произнесла Лили. Непростительное заклинание. — Ты переедешь с родителям, Петуния. И вы будете в безопасности. Она бы сделала все, чтобы спасти их. Она поняла жестокость Каллиопы Морган. Она поняла, что была готова на все, чтобы защитить людей, которых любит. Она начала понимать своего лучшего друга. Парня, который пожертвовал собой, потому что никто не мог спасти его, потому что никто не мог помочь Регулусу Блэку из-за того, кем он был, юношей, который боролся всю свою жизнь и, в конце концов, был вынужден принять чужие правила игры, чтобы обеспечить жизнь первого друга, которого он когда-либо имел. Его еще никто не нашел. Дамблдор знал, что он ушел с Пожирателями смерти. «Таков план», — с горечью подумала Лили. — Регулус приехал к Поттерам, — сказал ей старик однажды, перед началом собрания. Было странно, что Дамблдор появился раньше назначенного времени, у него была привычка опаздывать, куда бы он ни пошел. Лили представила, что он ищет конкретно ее. — Без него? Ожидание. — Без него, — подтвердил Дамблдор. Лили проигнорировала болезненное биение сердца. К концу лета Лили Эванс сильно отличалась от той девушки, которая уехала из Хогвартс несколько месяцев назад. Лили уже не была такой наивной, она многое повидала, будучи слишком юной. Им удалось помочь переехать сорокам процентам из списка. Многие люди пропали безвести. И пока она продвигалась, Пожиратели смерти тоже это делали. Во время патруля с Алисой они столкнулись с несколькими Пожирателями смерти. Она видела, как человек умер от смертельного заклинания. Они избегали их, если могли. Но Пожиратели угрожали Лили, и Алиса атаковала. — Avada kedavra! Темный волшебник упал прежде, чем смог поднять свою палочку. Лили обнаружила, что девушка была быстрой и смертоносной. — Ты в порядке, Лили? Ранена? Все хорошо? Алиса взяла лицо Лили в свои руки, чтобы осмотреть. В ее взгляде было беспокойство и нетерпеливый поиск любых признаков недомогания у Лили. — Я в порядке, все хорошо, — повторяла девушка. Алиса крепко обняла ее. Лили понимала. Алиса только что без колебаний убила кого-то. Кого-то, кто убивал людей, кто забирал жизни и, возможно, получал от этого удовольствие. Алиса Гринграсс убила, чтобы защитить и спасти ее. И теперь, в ее объятиях, Алиса плакала. От облегчения, страха, гнева. Лили понимала. Она обняла в ответ и помогла аппарировать в штаб-квартиру ордена. Иногда ей снилось то место. Во сне именно она безжизненно падала на грязную улицу переулка. В те ночи не удавалось заснуть. Анубис был с ней, успокаивая ее, давая понять, что она не одинока в своих кошмарах. Она любила этого кота. — Я знаю, Анубис, я знаю. Ты заботишься обо мне. Кот мурлыкал у нее на коленях. И Лили чувствовала спокойствие. Она не винила Алису, — девушка сделала это, чтобы защитить ее. Они обе встретились с множеством людей, которые погибли несколько дней спустя, прежде чем им помогли переехать. Потому что их убили Пожиратели смерти. Лили не могла преодолеть беспомощность, которую чувствовала каждый раз, когда это происходило. Если бы они прибыли раньше… если бы у них все получилось лучше… если бы они были там… Были также люди, которые ушли из-за угрозы лорда Волан-де-Морта. Лили надеялась, что они в безопасности. Она прибыла на станцию, надеясь найти Ремуса. Ей так нужно было с ним поговорить. Все было по-другому, и, возможно, они не могли игнорировать это как в детстве, когда Ремус был жесток по отношению к Северусу или мародерам в их глупой шутливой войне. Но Лили кое-что знала. Она знала его. Ремус Люпин мог быть жестоким и безжалостным по отношению к людям, которые нападали на него, но он не был несправедливым человеком. Девочка все еще иногда говорила о нем, рассказывая Алисе. О волшебнике, которой велел спрятаться и позаботился о том, чтобы она осталась в живых. Никто не знал, что по этому поводу чувствовать. Но Лили нужно было спросить его, ей нужно было поговорить с ним и рассказать обо всем, что произошло, обо всем, что она видела, обо всем, что сделала. Потому что он был единственным человеком, которому хотелось обо всем этом рассказывать. Регулус Блэк остановился перед ней на станции. — Эванс, — холодно поздоровался он. У него были круги под глазами, его черты стали более выраженными, он вырос и стал темным принцем Слизерина, но теперь… теперь он выглядел так, будто принял этот титул. — Регулус, — ответила она, и, прежде чем кто-либо из любопытных увидел их, Лили произнесла заклинание муффлиато. — Скажи мне, где он. Он мне не писал. В течение всего лета каждое мое письмо было возвращено… — Нет, я так же не получал писем. Твои или мои… ответа не было. — Регулус покачал головой. — Скажи мне, где он. — Лили вздрогнула и поискала его взглядом. — Ремуса нет. Ремус Люпин не вернулся в Хогвартс в том году. — Вы что-нибудь знаете о Ремусе? — спросила девушка в кабинете Дамблдора. — Нет, — признался директор. — И это вас не беспокоит, сэр? Что, если что-то случилось? Что, если он умрет? Что вы будет делать, если это произойдет? — спросила она, чувствуя, как закипает ее кровь. — Я доверяю способностям мистера Люпина, Лили, — повторил старик с безмятежным видом. — Он тот, кому я доверил эту задачу. Регулус ждал ее возле кабинета. — Ему все равно, — обиженно призналась она. — Если он умрет или его ранят, это будет его вина, и ему все равно. — Я не позволю этому случиться. — У Регулуса было измученное выражение лица. Лили чувствовала злобу в своем сердце, ту, которая кричала, что во всем виноват Регулус Блэк. Она долго молчала и подавляла в себе эту мысль. Потому что Ремус Люпин был придурком, которому нравилось играть мученика, как бы сильно он в итоге не пострадал. Потому что Ремус сделал бы это для нее, для Сириуса, для каждого человека, которого он любил. Он был таким импульсивным идиотом, склонным к самоубийству. Она ненавидела его за это. И любила одновременно. Но Регулус выглядел таким же измученным, как и она. Ей хотелось возненавидеть его. Обвинить его в том, что она потеряла Ремуса Люпина. Обвинить его в том, что парень был проклят. Но Регулус Блэк был не таким, каким она думала. Это был мальчик, который изо дня в день планировал проникновение в министерство, чтобы обеспечить безопасность их обоих. Это был мальчик, который лично обучал ее окклюменции, чтобы она могла защитить себя от темных магов и сил Дамблдора. И он был единственным человеком, который, вероятно, понимал, как много значит любить Ремуса Люпина, как если бы он был родственной душой, которого они нашли среди миллиона людей, и насколько это важно. — Он вернется? — Он обещал, — прошептал Регулус. Лили кивнула. — Ты скучаешь по нему? — Каждой частичкой своей души. Лили помолчала, а затем посмотрела на него. Регулус Блэк выглядел молодо, хотя уже был выше ее и сильнее. Лишь уязвимость в его глазах слишком напоминала о потерянном и обиженном ребенке. — Он должен вернуться, Регулус. Он должен вернуться. — Девушка обняла его. — Я знаю. Ему нужно вернуться к нам. — Парень обнял ее в ответ. Они сказали, что парень участвовал в обмене, потому что так было проще. Или они так думали. Сириус Блэк был одержим желанием выяснить, куда делся Ремус Люпин. Он не верил ее словам. — Он не знает. Ремус… Ремус лишил его воспоминаний, — предупредил его Регулус. — Зачем ему это делать? — Потому что в его планы всегда входило отпустить его, — с болью признался он. Лили чувствовала себя преданной. Она была исключена из его планов, хотя она могла… «Что сделать?» — с горечью спросила себя. Могла ли она помочь ему? Сделать что-то? Остановить его? Она не была уверена. Она знала только то, что это больно. Быть оттолкнутой. Быть в неведении о том, что он собирался сделать. Позволить ему уйти. Она снова потеряла человека. — Он не такой, как Северус, — прошептала она Анубису. Потому что Северус был потерян задолго до этого. Северусу Снейпу нравилась жестокость, он давно потерял себя в ней. Несмотря на все попытки Лили спасти его, Северус предпочел верить в мрачную ложь, в кровь и в силу семей-сторонников превосходства. «Ремус был другим», — с яростью подумала она. Ремус Люпин мог быть жестоким, но он не был несправедливым человеком. Потому что Ремус Люпин причинял боль только тогда, когда пытался кого-то защитить. Потому что Ремус рискнул всем планом ради того, чтобы у семей маглорожденных, полукровок и предателей крови был шанс выжить. Ремус решил стать убийцей. Но он слишком много времени уделял помощи Лили, он тщательно планировал действия, чтобы спасти людей. Анубис мяукнул и свернулся калачиком рядом с ней на кровати. Лили подумала о парне, который превратил ее врагов в рептилий на дне рождения много лет назад. Это было жестоко и безжалостно, да. Но у него было противоядие, чтобы снять проклятие. Всегда решение, лекарство, план, как исправить. «Он совершит то, что нельзя будет повернуть вспять», — с болью подумала девушка. И именно поэтому ей нужно было его спасти. Потому что все было по-другому. Он не наслаждался этим, он медленно ломался, терпя боль и думая, что это даст им шанс выжить. Ей нужно было найти Ремуса и сказать ему, что он был глупцом.