Sonata nocturna//Ночная соната

Осень, 1977 г.

«Мой последний год», — с чувством грусти и ностальгии подумал Сириус, когда они прибыли на платформу 9 ¾. Это был последний раз, когда он отправляется в путешествие на Хогвартс-экспрессе вместе с мародерами и братом. Это было похоже на конец великой эпохи. И он подумал о том маленьком высокомерном мальчишке, который хотел стать тем, кто восстанет против всей своей семьи. С тех пор прошло много лет. Он больше не был наследником Блэков. Не он спас Регулуса из лап родителей, а именно Регулус спас его. И он обрел новую семью, рядом с мародерами, рядом с Регулусом, рядом с… Сириус нахмурился, чувствуя пустоту в груди. Чего-то не хватало. Но он не знал, чего именно. — Пит! — закричала красивая девушка, ее длинные заплетенные в косу черные волосы развевались за спиной, темные глаза сверкнули при виде своего парня. — Я думал, вы расстались, — произнес Сириус. — Это было в июле, мы сошлись в августе. — Питер бросил на него мрачный взгляд. — Конечно, как я мог забыть об этом, — усмехнулся парень. Но друг проигнорировал его, когда Доркас Медоуз крепко обняла юношу. — Это странно, я не понимаю, они ненавидят друг друга, а в следующую минуту снова вместе, — пожаловался Сириус. — Ага. Ты-то не понимаешь. — Джеймс подозрительно кашлянул. — О чем ты, черт возьми, говоришь? — Ну, ты и Ремус, — грустно улыбнулся Джеймс. Сириус почувствовал болезненное биение в груди. — Что я и Ремус? — Забудь об этом, Бродяга. Я сожалею. Я знаю, что это запретная тема. Я пойду, поищу Эванс, в этом году мы старосты. Увидимся позже? — Друг покачал головой и вздохнул. — Ты всегда будешь в моем сердце, Сохатый! — крикнул Сириус, увидев, как тот уходит. — А ты в моем, любимый! — ответил Джеймс со своей обычной улыбкой гриффиндорского золотого мальчика. Сириус задался вопросом, что имел ввиду Джеймс. Питер тоже делал подобные замечания летом, но Джеймс и Регулус всегда затыкали его, и Сириус не понимал. И ему было досадно, что он не понимает, что все это значит. Это заставляло его чувствовать разочарование и злость. Каждый раз, когда он слышал имя Ремуса Люпина, он чувствовал стеснение в груди, совокупность эмоций обиды и ярости. Предполагалось, что они были союзниками, ради Регулуса, только ради него. Он был нужен, чтобы защитить его. Сириус ненавидел нуждаться в Ремусе Люпине. Это было что-то презренное. Нуждаться в ком-то подобном ему, кто был жестоким, кто был таким безжалостным и кто, в конце концов, бросил Регулуса этим летом. Он задавался вопросом, что было настолько важно для Люпина, что тот не смог отправить ни одного письма Регу. Он не хотел, чтобы Редж чувствовал то же, что и он, когда родители спрятали письма. Потому что ему было больно. Было больно осознавать, что тому, кого ты любил, было так легко перестать любить тебя и забыть о тебе. Он поискал взглядом Ремуса Люпина. Они всегда каким-то образом оказывались рядом, как только пересекали платформу. Но он его не нашел. — Ты кого-то потерял? Сириус обернулся. Лили Эванс смотрела на него, приподняв одну бровь. Она выглядела по-другому. На прошлое Рождество девушка коротко подстриглась, но теперь у нее была пышная длинная рыжая грива, которая каскадом струилась по спине. Но дело было не только в этом. Черты ее лица стали резче, взгляд стал более холодным. Рыжеволосая красавица всегда была похожа на теплый, уверенный, светящийся огонь. Именно поэтому Джеймс Поттер любил ее. Теперь Лили Эванс была опасным огнем, который грозил уничтожить все на своем пути. «Что с ней случилось летом?» — Эванс, — растерянно ответил Сириус, — я просто… — Его нет, — отрезала Лили. — Я не понимаю, о ком ты говоришь. — Сириус поморщился. — Ремуса здесь нет. — Это не мое дело. Люпин меня не интересует. — Он почувствовал, как напряглось тело. Лили какое-то время смотрела на него, анализируя, ища что-то внутри. Он не знал, что именно это было. Она не использовала легилименцию, Сириус знал бы об этом. Но… но это было странно. То, как взгляд Лили сканировал его, словно она была охотником, осматривающим раненное животное. — Хорошо, — сказала она. И ушла, оставив его одного, с чувством растерянности. — Я хочу жениться на этой женщине. — Джеймс Поттер вздохнул, когда подошел к нему и увидел, как Лили направляется к поезду. Сириус Блэк все еще думал о словах Лили, о том, как она сказала, что Ремуса Люпина нет, о мрачном следе в ее голосе, когда она это произнесла. Он почувствовал озноб. Где был Ремус Люпин? Сириус думал, что найдет его за ужином в большом зале. Но он не появился. Он думал, что тот будет в своей комнате, возможно, слишком уставший, чтобы прийти на ужин. Он думал, что увидит его на следующий день во время занятий, которые были совместно со Слизерином. Он думал, что тот будет здесь. Почему бы ему не быть здесь? Он думал, что, увидя его, будет продолжать ненавидеть его за то, что он был придурком и идиотом. За то, что он безжалостен и жесток. За то, что не ответил ни на одно письмо Регулуса и сделал его несчастным. За то, что он был всем, кем Сириус когда-либо хотел быть. Но Ремус Люпин не появился. Несколько месяцев… он не возвращался к ним. Сириус стал немного одержим этим. Но Регулус не сказал ни слова. Он всегда был хорош в хранении секретов. Он мечтал о нем. Все лето он проводил дни и ночи, мечтая об обрывках воспоминаний. Не понимая всего, что у него отняли. Не понимая, почему он просыпается, чувствуя себя настолько подавленным потерей, которую не может вспомнить. Сириус отчаянно хотел найти ответы. Иногда было слишком больно просыпаться от прекрасного сна и чувствовать, что он потерял все. Даже если он этого не знал, даже если он этого не помнил, его сердце чувствовало. Джеймс Поттер был рядом с ним. Он мог бы поговорить с ним об этом, зная, что Джеймс каким-то образом поймет. Потому что тот всегда понимал. Сириус обожал Джеймса Поттера настолько, что это было трудно объяснить. Единственный способ, который он мог придумать, чтобы описать это, — родственные души. «Но этого было недостаточно», — подумал он. Ему нужно было выяснить, чего не хватало. — Почему он не вернулся в Хогвартс? — спросил он у друзей. — Не снова… ты вечно задаешь одни и те же проклятые вопросы! — Питер застонал. Это было правдой. Но дело в том, что он все еще не нашел ответа. Регулус молчал об этом. Говоря, что это было что-то, чего он не поймет. Он любил своего брата, но если он снова получит такой ответ, он был уверен, что наложит на него проклятие. «Что-то было», — он чувствовал интуитивно. — Лили ходила в кабинет Дамблдора, — сказал Джеймс, поправляя очки. — Он сказал, что Люпин заключил сделку. Лили Эванс была еще одной жертвой допроса Сириуса Блэка после первой недели в Хогвартсе. Сначала он подумал, что Ремус Люпин, возможно, болен, что, возможно, это волчья болезнь или что-то в этом роде. Но Лили вела себя странно каждый раз, когда упоминалось имя Люпина. Она была его лучшей подругой, бывшей девушкой, она была одним из самых близких людей для слизеринца. И когда она слышала его имя, ее взгляд становился мрачным. Сириус не знал, что это значит. Но при мысли о возможностях он почувствовал в груди что-то темное, удушающее и подавляющее. Время шло. Ремус все еще не возвращался. Сириус сходил с ума вместо того, чтобы праздновать, что проклятый и презренный слизеринец исчез с лица земли. — Ты поверил в это? — спросил он лучшего друга, поймав его взгляд. Джеймс колебался. — Вот в чем проблема, — настойчиво заметил Сириус, — нам нужно выяснить, что происходит. «Что с ним случилось», — в отчаянии думал он. — Ты хочешь поговорить о Ремусе, Бродяга? — Джеймс присел на край кровати и очень внимательно посмотрел на него. — О чем поговорить? — спросил он, отступая на шаг. — О тебе и Люпине, — сказал Питер, отвлекаясь на домашнее задание на своей кровати. Вот снова. Этот злобный огонь горел в его сердце. — Почему вы так зациклены на нас с Люпином? Одно дело, если он пропал, и я хочу выяснить, что произошло, но вы, ребята, говорите так, как будто есть что-то еще. — Ну, просто он и ты, понимаешь, — нервно ответил Пит. — Мы что? — Расстались. — Расстались? Нас никогда не существовало. Я понятия не имею, о чем вы говорите. — Сириус горько рассмеялся. — Но… — Питер выглядел обиженным. — Все в порядке, Бродяга. Еще не время. — Джеймс примирительно поднял руки. — Мы понимаем это. И больше не будем спрашивать, пока ты не будешь готов. — Но… Джеймс бросил на него взгляд, очень похожий на взгляд Юфимии Поттер. — Пока ты не будешь готов, — проворчал парень, как будто его отругали. Но это только разозлило его еще больше. Потому что ему приснился сон… другой. Сириус все еще не определился, как он к этому относится. Ему было совершенно ясно, что он не может рассказать об этом Хвосту и Сохатому. Он никак не мог рассказать им, не умерев от унижения. — Блэк. — Хриплый звук его голоса, почти рычание, донесся до уха. Сириус вздрогнул от звука. — Люпин, — ответил он со вздохом. Это была злая улыбка Ремуса Люпина в темноте. Это был злой взгляд темного существа, взявшего над ним контроль. То, как он сжал его руки, переплетая пальцы и удерживая руки над головой. То, как грудь поднималась и опускалась от его дыхания. Бешеное биение его сердца. — Я знаю, кто ты, — прорычал Сириус, но это был скорее стон, чем угрожающий звук. Ремус удовлетворенно посмотрел на него. — Скажи мне, — прошептал он ему в губы. Их тела соприкасаются друг с другом. Тепло разливалась. Сириус почувствовал боль от того, что сдерживается перед Ремусом Люпином. Он проснулся прежде, чем что-то успело произойти. Но ему пришлось принять очень холодный душ, чтобы избавиться от ощущения, которое оставил ему сон. Парень был уверен, что это был первый сон, в котором он помнил каждую деталь, и в нем точно присутствовал этот ублюдок и мерзавец Ремус Джон Люпин. Он долго стоял в душе, задаваясь вопросом, что бы произошло, если бы они продолжили. То есть, они оба были двумя мальчиками, и за всю свою жизнь Сириус помнил, как только раз поцеловал Джеймса Поттера, чтобы укрепить их дружбу. Что делать с парнем? Чувствовал ли он то же самое, что и Мэри, когда они занимались этим? Или это было бы… по-другому? — Нет, нет, нет, нет. — Сириус покачал головой. Потому что мысль о том, что с Ремусом Люпином можно добиться чего-то большего, казалась почти… пьянящей. — Он слизеринец, — напомнил он себе. — Он оборотень, — произнес Сириус. — И парень, — прорычал он. Но он снова задумался, не стоило ли оставить тот факт, что тот мальчик, в конце списка причин, по которым фантазировать о заклятом враге мародеров неправильно. Затем он спросил себя, почему ему кажется, что ему лучше быть оборотнем, а не слизеринцем. И к тому времени, как он вышел из душа, поклялся себе никогда никому об этом не рассказывать. Они праздновали его день рождения. Каждый год его лучшие друзья были шумными и глупыми. Но Сириус любил их за это. Они праздновали его день рождения так, словно это было лучшее событие в их жизни. Люди улыбались ему, поздравляли и обожали его. И Сириус был в полном восторге от этого. Минни устало вздохнула. Каждый год было одно и то же. До этого дня она пыталась справиться с традиционными розыгрышами на Хэллоуин. Но на этот раз декан посмотрела на это по-другому. Сириус готов поклясться, что женщина смотрела на него с огромной нежностью. — С днем рождения, Сириус, — улыбнулась она ему перед уходом. Сириус был озадачен. — Минни просто проигнорировала нас? — спросил Питер. — Я думаю, это означает, что ей все равно, что мы будем делать. — Мы победили? — Мы победили. — Джеймс кивнул. У них была большая вечеринка в гриффиндорской башне. Малыши лежали в своих спальнях. Старшие напивались огненным виски, эльфийским вином или дешевым ромом, который купили в «Кабанье голове». Можно было услышать Боуи. Мэри Макдональд танцевала в красивом синем платье, и Сириус задавался вопросом, почему они расстались, если они оба нравились друг другу и подходили. Лили смеялась над тем, что Регулус говорил ей и Пандоре. Джеймс и Питер спорили о следующей песне. Марлен поцеловала Каллиопу, и девушка ответила ей сияющей улыбкой. Сириус почувствовал себя странно, увидев их. Как будто он собирался что-то вспомнить, но не успел — потерял ответ, который хотел найти. В груди образовалась пустота, которую он не понимал, но она причиняла боль. Это было тревожное чувство, вызванное сном о Ремусе Джоне Люпине. Он все еще пытался игнорировать то, что чувствовала в том сне. Он много чего перепробовал, чтобы добиться этого. Он пил глоток за глотком, пьянея. Он переспал с девушкой из Когтеврана, пытаясь погрузиться в удовольствие. Он взорвал туалеты в подземельях просто для развлечения. И он снова поменял цвет миссис Норрис в большом зале. Но, казалось, ничего не было достаточно, чтобы заставить его забыть, что он хотел Ремуса Люпина. И знание этого приводило его в ярость. Это произошло в полнолуние. Регулус был другим. Они оба отправились в Хогсмид. Парни шли к деревне, и Регулус смотрел на луну. В это утро прибыл пророк, рассказывающий о грандиозной резне во время магловского фестиваля, на небе сияла темная метка. Это было что-то ужасное, настолько ужасное, что министерству пришлось освещать инцидент, чтобы магловские новости не сходили с ума по поводу охоты на темных волшебников и отвратительных оборотней. Они были презренными. Все до единого. Пожиратели смерти. Темная магия. «Оборотни», — с обидой подумал он. — Ты думаешь о нем? — спросил он брата. У Регулуса изменилось выражение лица. Раньше он отличался безразличием и холодностью, потому что годы, когда он был юным хозяином Блэком, впечатались в его кости и характер. Регулус Блэк стал темным принцем Слизерина, и для этого ему пришлось охранять свои чувства. Но Сириус ясно видел это. Страх, разочарование, боль и гнев. Это было в его глазах, в гримасе губ, в позе. Все эмоции взрывались вокруг него. — Он чертов придурок, — со злостью выплюнул мальчик, — он должен был вернуться. Он обещал мне, что вернется! Но прошли месяцы! — Рег… — удивленно сказал Сириус. Но Регулус Блэк был слишком разъярен, чтобы даже осознавать, что говорит. — Эта глупая собака… Он не против умереть, думая, что этим защищает меня, он саморазрушительный и глупый придурок. — Его лицо краснело по мере того, как его гнев нарастал. — Я просто хотел, чтобы он вернулся… И это моя вина, это моя проклятая вина, если с ним что-нибудь случится… Это сердцебиение. Это болезненное сердцебиение, сжимавшее его грудь, было там. — В чем дело, Джиджи? Что не так? — Сириус сжал руку брата. Но Регулус покачал головой, в то время как в его глазах блестели яростные слезы. — Это моя вина, Сириус… это все моя вина… если бы я не… если бы я остался с ними, если бы я не попросил его пойти со мной в этот ад… Это все моя вина. Сириус чувствовал, что умрет, если не узнает, что сделал Регулус. — Рег. Реджи, посмотри на меня, — попросил он, это была почти мольба, — пожалуйста, скажи мне, что случилось. Регулус встретился с его взглядом. И в его глазах было столько отчаяния. — Ты не знаешь… — Нет, — согласился Сириус, подавляя желание понять это, — но я хочу знать. — Ты не сможешь этого понять. — Регулус снова отказался. Ему так надоело получать этот ответ. Но прежде чем он успел возразить, Регулус заплакал. — Есть кое-что… что у тебя отняли, и ты этого не знаешь. И это может быть больно, если ты это увидишь. Но, но я думаю, что это твое. Потому что ты… — Он покачал головой со слезами на глазах. — Прости меня, Сириус. Тебе не следует… тебе не обязательно проходить через это. — Рег, — удерживая, произнес парень, — что случилось? О чем ты говоришь? — Обливеет. На мгновение все это показалось Сириусу нереальным. Он отпустил брата и отступил назад. Обливеет. Почему…? Obliviate. Сириус приложил руку к голове. Пустота в его воспоминаниях. Сны, которых он не понимал. То отсутствие, которое он так болезненно ощущал. — Ты забрал у меня мои воспоминания? — спросил он, чувствуя себя уязвимым, слабым и маленьким. Был ли Регулус способен на что-то подобное с ним? Отнять у него что-то настолько важное? — Нет, я спорил с ним. Но он был полон решимости. Он знал, чем рискует, и все же … Тем не менее, он всегда планировал покинуть нас. — Регулус покачал головой. Каждая вещь начинала обретать смысл. Это был голос мальчика, говорящего ей, что Лора любила Кармиллу даже после смерти. Это был Питер Петтигрю, настаивающий на том, чтобы Ремус Люпин встречался с ним. Это был какой-то болезненный взгляд Лили Эванс, говорящий о том, что Ремуса нет. Это была вина Регулуса и тон его голоса каждый раз, когда он извинялся тем летом. Это была пустота, которую он чувствовал, и навязчивая идея пойти по следу парня, которого так презирал. Это был поцелуй под дождем, повторяющийся в его сознании снова и снова, прежде чем он снова забывал об этом. — Редж? — Если ты хочешь, я могу вернуть тебе твои воспоминания. Если после того, как ты их увидишь, захочешь оставить их снова, я тебе помогу. Но это должно быть твое решение, Сириус. — Этот чертов ублюдок, — ответил Сириус Блэк с горящим взглядом. — Избавься от заклинания. Мне нужны все воспоминания, которые изменил Ремус Люпин. Они провели много часов в тишине. Сидя перед визжащей хижиной. Наступали сумерки. И они должны были вернуться в Хогвартс. Но Сириус смотрел на дом, пытаясь сдержать опасную ярость, проникающую в каждую часть его существа. Потому что ему было больно. То, как все закончилось. Ему было больно в душе, что он любил Ремуса Люпина и чувствовал себя так чертовски преданным. Предательство быть покинутым. Предательство в том, что он поверил в монстра. Предательство быть ограбленным в единственном, что принадлежало ему. Потому что каждое воспоминание было его, принадлежало ему, и Ремус Люпин пытался их уничтожить. Он хотел причинить ему боль. Он хотел найти его и причинить ему боль. Ему хотелось повернуть время вспять и попросить его остаться рядом с ним. Он хотел вернуться и никогда не влюбиться в него. — Ты злишься на меня? Гнев Сириуса смягчился. Регулус выглядел потерянным ребенком. Слишком похожий на того очаровательного младшего братика, который гонялся за ним по особняку в разгар одной из его выходок с портретами бабушки и дедушки. — Нет. В данный момент я злюсь только на тупого кретина оборотня. — Да, — вздохнул Регулус. — Я понимаю это чувство. — Ты знаешь, где он находится? — Пандора пытается его найти. — Брат колебался. — Он вернется? — Он должен это сделать. Я готов отправиться в тот же ад и заставить его вернуться. — Тогда почему ты еще этого не сделал? — повторил Сириус, не в силах удержаться от ядовитого тона в своем голосе. Он был сбит с толку воспоминаниями в своей голове, эмоциями в своем сердце и чувствовал себя так чертовски плохо из-за всего этого, таким разъяренным, таким потерянным, что хотел причинить ему боль, только чтобы он почувствовал себя таким же несчастным, как и он. — Потому что последнее, что он сказал мне, было слово «подожди». И это то, что я делаю, Сириус. Жду, пока мой старший брат захочет снова посмотреть на меня, жду, пока мама больше не будет резать нашу кожу, жду, пока Лунатик вернется к нам… — На лице Регулуса была написана боль. Сириус покачал головой. — В какой момент все пошло наперекосяк? Мы были счастливы, Регулус, у нас все было хорошо. Я любил его, мы начали доверять друг другу, и это… в какой момент это произошло? Регулус рассмеялся. Горький, жестокий смех. — Ты действительно думал, что у нас все это может быть? «Да», — наивно подумал он. Хочется вернуться в те дни. Дни, когда они были Мародерами, дни, когда Ремус был с ними, и лето еще не пришло, чтобы разорвать все на части. — Почему у нас не может быть этого? — Потому что никто не спасает Блэка без платы взамен, — прошептал Регулус пустым голосом. Сириус проснулся. Это был еще один день. Он постоял несколько мгновений, глядя на созвездия на потолке. Джеймс помог ему заколдовать их. От кошмаров. Он чувствовал ужасную пустоту в груди. Отсутствие Ремуса Люпина. «Ремуса здесь больше нет», — подумал он с болезненным сердцебиением. Регулус тоже не знал, куда он пошел. Ремус Люпин исчез, оставив его позади. Сириус знал, что было слишком много вещей, которых он не знал о Люпине. Но он никогда не верил, что тот сможет бросить Реджа. «Хотя это уже не имеет значения», — напомнил он себе. Он так же верил, что он любит его достаточно сильно, чтобы спасти их. Мародеры продолжали шутить. Сириус пытался стереть все свои мысли о Ремусе Люпине, тратя каждую секунду своего времени на поиск комбинаций заклинаний для своей следующей шалости. Хогвартс быстро превращался в поле битвы. Регулус предложил ему стереть воспоминания о Ремусе. Вернуть все так, как сделал Люпин. Пустой и глупый. Ненавидя его только за то, что он гадюка, укравшая его младшего брата, вместо того, чтобы чувствовать все, что влечет за собой влюбленность в этого оборотня. Сириус велел ему сгнить. Потом он заплакал. И Регулус остался с ним. Долгое, долгое время. Они больше не заговаривали об этом. Он не хотел забывать о том, что пережил с Ремусом Люпином. Ночи перед полнолунием, когда зверь был покорен. Смех на его шее, когда они украли несколько мимолетных мгновений. Ощущение руки волка, переплетенной с его рукой. Голос Ремуса, шепчущего, что он — самое прекрасное существо, которое он когда-либо видел, прежде чем крепко поцеловать его. Веселый блеск в его глазах, когда они смеялись вместе со своими лучшими друзьями. Он любил каждую из этих вещей Ремуса Люпина. Он не хотел ничего из этого стирать. Он просто хотел, чтобы его разум перестал перебирать каждую деталь, каждое мгновение, каждый поцелуй, ласку и вздох, которые они пережили. Потому что было невыносимо иметь все это и теперь быть одному.