Sonata nocturna//Ночная соната

Лето, 1977 г.

Ему приснился сон о нем. Он был с ним. Он так и не узнал его, когда проснулся. Но он был здесь. Где-то затерявшийся в памяти. Где они все еще любили друг друга. Там, куда не пришла летняя буря, чтобы смыть все, что они построили. «Здесь все еще есть мы», — с болью подумал он. — На чем мы остановились? — Ремус Люпин улыбнулся ему. Зеленоватый свет слизерина на коже. Открытые шрамы. Ему нравились отметины на его коже, уже исчезнувшие шрамы, являющиеся картой жизни, которую ему хотелось открывать и исследовать. Для Сириуса это были драгоценные отметки. Потому что за это он любил его. За то, что пережил все это. Ремус поцеловал пальцы Сириуса, его рука оказалась в руке парня, и он увидел этот светящийся любовью взгляд. — Вампиры, — ответил Сириус, откидываясь на него. — Любимый магловский роман о вампирах, — сказал он, переплетая свои пальцы с пальцами мальчика, получив улыбку, от которой его сердце дрогнуло. — Кармилла. — Почему? Он хотел знать. Он хотел знать, о чем тот думает. Он всем своим существом жаждал узнать его секреты. Потому что никто никогда не интриговал его так сильно, как этот замечательный парень. — Даже несмотря на то, что конец трагичен и печален… они все еще любят друг друга, — прошептал волк, как будто это был секрет, и Сириус любил его больше всего за это. — Даже после смерти Лаура продолжает любить Кармилла, и он никогда не мог забыть ее. — Ты романтик, Ремус Люпин. — Сириус высокомерно улыбнулся. — Придурок, — засмеялся тот. Звук его смеха опьянял. Он любил этот звук. Ему нравился блеск в смеющихся глазах и то, как он смотрел на него, как будто был самым особенным человеком в его жизни. Потому что Ремус Люпин обладал этой силой. Его было легко любить. В него было легко влюбиться. И Сириус любил его, любил так сильно, что думал, что умрет от этого переполняющего чувства. Ему нравилось, как его волосы отражают солнечные лучи, нравилась форма пальцев, нравилось, как их руки соединяются вместе, нравилось его волшебство, нравилось, как он так отчаянно этого хотел, нравилось то, какой он умный, нравилось звучание голоса, смеха, вздохов. И он любил, когда ему отвечали взаимностью. — Я ненавижу тебя, — нежно прошептал Ремус. Сириус счастливо улыбнулся, зная истинный смысл слов. Потому что это была его фишка. Ремус был единственным человеком в его мире, который мог прошептать «Я ненавижу тебя» с такой любовью во взгляде, который был полный нежности. Сириус наклонился, чтобы поцеловать парня, их губы соприкоснулись, его язык нашел язык Ремуса, и он вздохнул, прежде чем ответить на поцелуй с потребностью и страстью, упиваясь ощущениями, которые вызывал в нем Ремус Люпин. — Я ненавижу тебя, — вздохнул Сириус. Его сердце болело. Было больно от того, как сильно он любил Ремуса Люпина. И как сильно он хотел, чтобы все это длилось всю жизнь. Но все, чем они были, было разрушено. Он услышал раскат грома. Предзнаменование того, что это подходит к концу. — Я ненавижу тебя, — повторил он с болью. Сириус проснулся испуганным. Его сердце колотилось. — Бродяга! — раздался голос Джеймса Поттера. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, где он находится. — Эй, ты в порядке? Сириус огляделся по сторонам. Яркий день. Звук ветра. Зеленый цвет газона. Двор Поттеров. Узнал. Сириус прикрыл глаза тыльной стороной руки, пока его дыхание выровнялось. «Ты с Поттерами», — сказал он себе. «Ты в порядке», — произнес он. «Ты в безопасности», — повторил себе. Ощущение солнца на коже успокаивало его. С самого детства он мечтал вырваться из темноты, заточения и угнетения дома. Сириус всегда стремился к свободе, любил зелень деревьев, звук колышущихся на ветру листьев и чувство тепла, ощущение жизни. Он ненавидел шторм, который бушевал в городе уже несколько дней. Потому что ему нужно было. Ему нужно было чувствовать. Он вздохнул, пытаясь вспомнить что-нибудь из своего сна. Уже несколько дней он был не в состоянии этого сделать. Он мог улавливать небольшие фрагменты, прежде чем события исчезали из его сознания. Но это было сложно. И больно. Заставлять себя вспоминать было почему-то больно. Что же ему снилось? Трудно было за что-то ухватиться. В голове был туман, как будто он провел ночь за выпивкой. Возможно, так оно и было. «Должно быть, ему снился Хогвартс», — решил мальчик. Потому что, когда он не мучился от кошмаров о доме Блэков, ему снился Хогвартс. Это было первое безопасное место, которое он встретил в своей жизни после того, как провел свое детство под пытками родителей. «Да, — говорил он себе, — я был где-то в Хогвартсе». Но кем был мальчик рядом с ним? Почему он не мог вспомнить лицо? — В чем дело, Бродяга? — Джеймс обеспокоенно посмотрел на него, склонившись над ним. — Что ты хочешь этим сказать? — У тебя странное выражение лица. Когда Джеймс так хмурился, он был невероятно похож на свою мать. Сириус наполовину ожидал, что тот предложит ему чашку чая, чтобы он мог осмотреть его. Он был чертовски заботливым. И, в сущности, это была одна из многих причин, по которым он его обожал. — Просто… это был просто странный сон, Сохатый. — В последнее время у тебя их было много. Я попрошу маму приготовить тебе снотворное, чтобы ты провел ночь без сновидений. — Джеймс с облегчением вздохнул и протянул ему руку. — Что бы мы делали без твоей матери? — улыбнулся Сириус, принимая его помощь, чтобы встать. — Мы бы не выжали, — с улыбкой кивнул Джеймс. — Кстати, говоря о выживании… — Пожалуйста, скажи мне, что твой папа больше не будет заводить с нами разговор о сексе, потому что я люблю Флимонта, я могу тебе поклясться, это отец, которого у меня никогда не было, потому что мой чертов придурок. Но на данный момент в моей жизни я искренне верю, что у меня больше сексуального опыта, чем у него. — У папы были веские основания для беспокойства, когда ты встречался с девушками. — Джеймс рассмеялся. — Я все еще встречаюсь с девушками, — нахмурился Сириус. — Ага, конечно, — усмехнулся Джеймс.— Но то, что я хотел тебе сказать, так это то, что Регулус в гостиной. Действительно, юноша проверил. Его брат был в гостиной Поттеров. — Привет, — застенчиво поздоровался Регулус. Первое, что он заметил, было то, что его дорогой брат был одет в магловскую одежду. Это говорило о том, что должно было произойти что-то ужасное. Регулус был воспитан как юный чистокровный наследник. И хотя это был тот же случай, что и с Сириусом, его брат с некоторой неохотой воспринимал магловскую культуру, которой Сириус был так очарован. Регулус в футболке и джинсах выглядел неуместно. Второе, что он заметил, были темные круги под глазами. И третьим — нервное движение кольца на его пальце. Да, должно было произойти что-то очень плохое, чтобы Регулус появился в таком виде в доме Поттеров. Сириусу не терпелось спросить. Они что-нибудь с ним сделали? Его родители нашли его? Они пытались заставить его снова сыграть свою роль наследника Блэков? Что-то случилось в доме Малфоев? И где был Люпин? Он презирал Ремуса Люпина всем своим сердцем, но знал, что этот чертов отвратительный пес не оставит его брата. У него была странная преданность ему. — Что случилось? — Я должен был выбраться оттуда, — ответил Регулус с выражением, которое было трудно расшифровать. — Я… мне просто пришло в голову прийти сюда. Сириус бросился к нему, чтобы обнять. Регулус прильнул к нему, спрятав лицо на плече Сириуса. Но он ничего не сказал. «Это не имеет значения, — решительно подумал Сириус. — Неважно, что произошло, пока Регулус здесь, в безопасном месте, со мной». Он был его младшим братом. Он был единственным членом семьи, которого Сириус любил (помимо Андромеды). И он был одним из его друзей. Он был мародером. Сириусу потребовалось много лет, чтобы понять, что Регулус нужен ему в жизни. И именно поэтому он не собирался давить на него, чтобы заставить раскрыть секреты. Он мог подождать. У них было время. — Добро пожаловать, Джиджи, — сказал Сириус в хорошем настроении И той улыбки, которую подарил ему Регулус, было достаточно. Поттеры были рады снова принять Регулуса в своем доме. Сириус обожал их. Он никогда не смог бы объяснить, как сильно он любил семью своего лучшего друга. Их почти не было дома из-за войны. И он вообразил, что им было плохо из-за этого. Всякий раз, когда Сириус и Джеймс возвращались из Хогвартса, они могли наслаждаться временем, когда их баловали и баловали Флимонт и Юфимия Поттер. Но этого времени становилось все меньше и меньше по мере того, как шла война. В прошлом году они все еще могли строить какие-то планы, чтобы отправиться в поход или вместе пройтись по магазинам. «Война многого требовала от каждого», — подумал он с сожалением и некоторой завистью. Флимонт Поттер был частью сопротивления Дамблдора, а Юфимия Поттер была жизненной силой больницы. Они были там, где происходило действие. Они что-то делали для волшебного мира. Они спасали людей, в то время как Сириус и Джеймс оставались в стороне, читая о событиях войны в газете и подслушивая, как будто они все еще были маленькими детьми. Сириус тоже хотел пойти на войну. Он был совершеннолетним. Вероятно, он мог бы убедить Дамблдора, чтобы вступить в орден. Но Регулус был здесь. Случилось что-то плохое. И Сириус Блэк был не в силах оставить его. Он никогда больше не оставит его, пообещал он себе в день рождения, когда его связь с Блэками была разорвана. Сейчас он был его приоритетом. Он двинулся по коридору и остановился, услышав в кабинете голос Юфимии Поттер. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, Регулус. Сириус прислонился спиной к стене, желая послушать еще немного. Он всегда был слишком любопытен, что обычно доставляло ему неприятности. Но ничего не мог с собой поделать. Он хотел знать, что обсуждали Юфимия и Регулус. — Спасибо, — ответил парень, — я знаю, что это неудобно… — Сириус — часть этой семьи. Мы любим его, как если бы он был нашим ребенком, как если бы он был Джеймсом, — сказала она ему с нежным тоном. — Поэтому никогда не сомневайся, что в этом доме ты получишь всю необходимую безопасность, ласку и преданность. Сириус любил эту женщину как никого на свете. Он с усилием моргнул, чтобы не расплакаться. Он не знал, что сделал, чтобы заслужить Поттеров. Но никогда не хотел их терять. — Почему вы так добры ко мне? — спросил Регулус. — Я был… я был идиотом в то Рождество. — Нет, ты был ребенком, который только что спас своего брата от собственных родителей, Регулус, — нежно прошептала Юфимия Поттер, — и привел Сириуса той ночью… это все, что нам было нужно, чтобы любить тебя. Ты спас его и позволил нам позаботиться о нем. Спасибо, Регулус. — Но… — Знаешь, Сириус всегда с гордостью говорит о тебе, — заметила Юфимия, и он услышал улыбку в ее голосе, — что ты староста, капитан по квиддичу и один из лучших волшебников своего поколения. Сириус обожает тебя. Это удивило его. — Правда? И то, как он это сказал, с такой тоской, напомнило ему о том, как все было между ними в детстве. Когда Регулус смотрел на него, как на самого удивительного человека в мире, и следовал за ним повсюду, потому что хотел стать таким же, как он. Это напомнило ему о том, как Сириус пообещал себе быть храбрым ради него, когда он сказал себе, что сможет вытерпеть все, что сделают с ним родители, если это защитит его, потому что у него есть тот, кого он хочет защитить. — Это правда, — прошептал Сириус, прежде чем покинуть комнату. — Как ты думаешь, почему он здесь? — спросил Джеймс тем же вечером. — Потому что Малфой — придурок, а Нарцисса, к сожалению, замужем за ним. Они вдвоем лежали на кровати Джеймса. — Да, но он терпел это все это время. — Сохатый нахмурился. — Что доказывает, что Регулус обладает невероятным и необыкновенным терпением, — ответил Сириус. — Это мой брат, Джеймс. Мы не можем ему не доверять. Он не мог сделать это снова. Он бы этого не вынес. — Я знаю, — прошептал его друг. — Я не хочу этого делать. Просто… я волнуюсь. Сириус знал, что это так. Джеймс Поттер был таким парнем. Всегда беспокоился о других. Всегда желал защитить людей, которых любил. — Сохатый, ты ревнуешь, что я собираюсь монополизировать и обокрасть тебя? Я не знал, что ты так сильно меня любишь. Обещаю, в моем сердце достаточно любви, чтобы иметь двух братьев. Два с половиной, если считать Пита. — Он озорно улыбнулся. — Пошел ты, Бродяга, — ответил Джеймс, но улыбнулся. Сириус рассмеялся. — Я подумал, что тебе будет неприятно увидеть Регулуса после той истории с Ремусом. Его сердце болело. «Что с Люпином?» — спросил он себя заинтригованно. Он презирал его — это было правдой. Он бы предпочел, чтобы Регулус подружился с кем-нибудь другим, а не с Ремусом Люпин. С первого курса терпеть не мог слезиринца. Он ненавидел видеть его, ненавидел находиться рядом с ним, ненавидел его чертову манеру смотреть на него, как будто он был глупее его, как будто знал что-то, чего не знал он, и то, как он насмехался в этом молчаливом взгляде, который его расстраивал. Он чувствовал, как закипает кровь, когда они находятся в одной комнате. И он ненавидел все это. Но он бы не позволил Ремусу Люпину стать причиной не доверять Регулусу. — Мне все равно, что делает или не делает Ремус Люпин, — холодно заявил Сириус. — Это не мое дело. — Как скажешь, Бродяга. — Джеймс поднял брови. Регулус и Джеймс спорили о квиддиче во внутреннем дворике, домашний эльф Поттеров приносил пирог и тыквенный сок Питеру и Сириусу, которые с интересом наблюдали за дискуссией. В этом году Дамблдор сказал Поттерам, чтобы мальчики были осторожны, выходя из дома, потому что нападения участились. Странно, как легко было за одну ночь найти столько разрушенных домов под Темной меткой. Это заставляло его чувствовать, что борьба бессмысленна, если так легко потерять все за одну ночь. Но он так же злился, что не является частью сопротивления, что не может сражаться как гриффиндорец и противостоять этим монстрам. Джеймс чувствовал то же самое. Они достигли совершеннолетия, этого должно было быть достаточно, чтобы вступить в орден, но Дамблдор отказался. — Пока нет, — сказал старик. Это было неприятно. В то время как другие люди рисковали своими жизнями, защищая их, они были укрыты в доме Поттеров. — Я не собираюсь разговаривать с кем-то, кто искренне считает, что «Чадли Кэннонс» — лучшая команда по квиддичу, — выплюнул Регулус. — Они лучшая команда по квиддичу, и тебе больно это признавать, Блэк. — Джеймс нахмурился. — Ради Мерлина, ты не понимаешь, о чем говоришь. — Парень закатил глаза. — Святой Годрик, они похожи. — воскликнул Пит. — Это ужасно, если думать о том, что я однажды поцеловал Сохатого. — Сириус кивнул. — Ну, среди твоей семьи это… — Питер сглотнул, когда Сириус бросил на него мрачный взгляд. — Ладно, я заткнусь. — Мы не похожи друг на друга! — закричали Регулус и Джеймс. — Это доказывает мою точку зрения, — пожаловался Сириус, скрестив руки. — Это неправда! — настаивали они одновременно и с ненавистью смотрели друг на друга. — Квиддич, — начал Питер, откусывая кусок малинового пирога. — Ты тоже в команде, Сохатый, — повторил Джеймс, — в команде, капитаном которой являюсь я. — Да, но быть капитаном — это одно дело, а вы одержимы. — Ты имеешь в виду, что они оба настолько одержимы, что годами были влюблены только в одну девушку, которая все это время не замечала их существования и встречалась с другим парнем? — Питер злобно улыбнулся. — Мне нравится, как ты все рассказываешь, Хвост, — с улыбкой похвалил его Сириус. — Это несправедливо, — возразил Реджи. — Пандора знала о моем существовании. Мы были друзьями. — Эй, мы с Эванс тоже друзья. — Пожалуй, ты был рад просто поздороваться, чтобы она тебя не прокляла. У нас с Пандорой все по-другому. — Регулус сделал пренебрежительный жест рукой. — Почему же ты не говорил ей о своих чувствах до тех пор, пока она не обручится с другим парнем? — невинно спросил Питер. — Ты сегодня в ударе, Хвост. — Сириус рассмеялся. Парень пожал плечами, подавляя улыбку. — Она не могла взять на себя обязательства! — Регулус с негодованием посмотрел на брата. — Да, это все еще не лучшая стратегия завоевания. — Джеймс подумал об этом. — У Сириуса было не намного лучше, — рассеянно заметил Хвост, поедая пирог. — Он годами был одержим кем-то, пока не понял, что он хочет с ним переспать. — О чем ты говоришь? — Сириус нахмурился. — О тебе и Люпине, — настаивал Питер. — Что? — Хвост, мы уже говорили об этом. Сириус еще не готов говорить о Ремусе, — прошептал Джеймс Питеру. — Ой. — Зачем мне говорить об этом проклятом презренном ублюдке? — Сириус прищурился. — Все в порядке. Сейчас не время. Я понимаю. — Джеймс поднял руки в успокаивающем жесте. — Давай, Сириус, я уверен, что смогу победить тебя в гонке. Давай лети. — Регулус устало вздохнул. Сириус принял вызов. Но сказанные ими слова не стерлись из головы. Ремус Люпин. Какое отношение он имел к Ремусу Люпину? «Не зацикливайся», — сказал он себе. У Сириуса всегда была небольшая одержимость темой Ремуса Люпина. Тем более, когда это имело отношение к Регулусу. Когда Люпин подружился с Реджи, это был худший момент в жизни Сириуса. Он чувствовал себя ревнивым и униженным, но никогда бы не признался в этом. Он нашел Регулуса в библиотеке Поттеров. — Ты не получил писем. — Я не знаю, о чем ты говоришь. — У Регулуса было безразличное выражение лица перед пианино. — Я вижу твое озабоченное выражение лица, когда приходит Флимонт и не… он не приносит писем от этого ублюдка. — Сириус вздохнул и сел рядом с ним. Мальчик наблюдал за приближением сов с выражением полным беспокойства. Он выходил из себя, когда не приходило письмо с грубым небрежным почерком Люпина. Ни одно письмо от Ремуса Люпина не было тревожным знаком. С тех пор как они стали друзьями, Регулус время от времени получал письма. Иногда это были короткие записки. Они больше походили на уведомление о том, что он жив, чем на настоящее письмо. Но они были постоянными. И вот теперь, когда что-то заставило Регулуса покинуть Малфоев, от него не было ни одного письма. Это было подозрительно. — Необязательно писать. Сириус наблюдал за бесстрастным выражением лица брата. Он хорошо умел скрывать свои эмоции. Но Сириус был его братом. И если он что-то и знал о Регулусе и Ремусе, так это то, что Регулус любил его так же сильно, как Сириус любил Джеймса Поттера. — Тебя это беспокоит? — Нет, он можете позаботиться о себе, — солгал он. — Конечно, что может навредить оборотню? — Он усмехнулся. — Извини. Регулус проигнорировал его, постукивая по клавишам. Сириус рассмеялся, узнав мелодию «Перемен». — Что с тобой не так? — спросил Регулус, приподняв одну бровь. — Просто… — Он нахмурился, улыбка растянула его губы. — Мне это просто кажется смешным. Два чистокровных волшебника играют Боуи на фортепиано. Мама была бы в ярости. — Мама всегда была в ярости. Это было правдой. Он никогда не видел, чтобы она улыбалась, по крайней мере, искренне. Или гордится им. Когда он был ребенком, он думал, что нет более могущественной колдуньи, чем мать. Даже отец останавливался, услышав от нее предупреждение. Но когда он стал старше, когда он снова и снова разочаровывал ее, начал думать, что нет более жестокой ведьмы или волшебника, чем мама. Потому что она была монстром, которой нравилось резать собственных детей. — Она разговаривала с тобой? — спросил он, вспоминая, когда в последний раз видел ее — на свадьбе Цисси. — Она сказала мне, что… — Регулус посмотрел на него с измученным выражением лица. — Беллатриса сказала мне на Йоле, что тебя выжгли с дерева. Сириус старался не чувствовать разочарования. — Мы всегда знали, что это произойдет. Реджи молчал — Мне очень жаль. — Это не твоя вина, — ответил Сириус. Регулус пристально смотрел на клавиши. — Прости, Сириус. Сириус всегда это знал. Он долгое время ненавидел своих родителей. Он ненавидел их даже тогда, когда его парализовал страх, который они ему внушали. Возможно, он всегда питал бы к ним глубокую неприязнь. В ту рождественскую ночь он чуть не умер. И то, что его задело, так это то, что им это понравилось. Потому что у них был Регулус. Регулус всегда был его заменой. Но этот парень вытащил его оттуда. Даже после многих лет презрения и ужасных отношений между ними. Даже после шуток, мести и оскорблений. Регулус спас его. — Ты единственная семья, которая мне небезразлична, — сказал он ему. Регулус отвел взгляд в сторону. Но Сириус видел это. То, как глаза брата наполнились слезами. Он улыбнулся и положил голову на плечо Регулуса, в то время как его брат продолжал играть на пианино. — Лунатик ушел, — признался Регулус, как только перестал играть. Сириус почувствовал себя сбитым с толку. С тех пор как Регулус поступил в Хогвартс, ублюдок Ремус Люпина всегда был рядом с ним. То, что он ушел, оставив Регулуса одного, было… в некотором роде неестественно. И он ненавидел чувство предательства, которое испытывал в своей груди. Почему он чувствовал себя преданным? Он смотрел на загадочное выражение лица Регулуса и думал о том, что снова запирает свои эмоции, как тогда, когда они жили с родителями в месте, где, если он проявит уязвимость, ему в итоге будет больно. Возможно, он действительно понимал, почему чувствовал себя преданным. Он мог презирать Ремуса Люпина. Ненавидеть его больше, чем кого-либо другого. Желать ему смерти. Но он был человеком, которого Регулус любил. И еще больше ему была ненавистна мысль о том, что другой человек, которого любил Реджи, разочаровал и снова причинил ему боль. «Хватит», — подумал Сириус с чувством вины и обиды. «Как он посмел просто уйти? Он оставил записку? Он обещал вернуться? Или просто ушел из жизни Регулуса, не дав никаких объяснений, не сказав ни хрена и не намереваясь возвращаться?» — пронеслось у него в голове. Он почувствовал, как внутри него разгорается огромная обида, и подумал, что все не может быть таким. Они должны были что-то сделать. — Разве не опасно то, что чудовище на свободе? — спросил он с презрением. Потому что парень был оборотнем. Все это знали. И это была одна из многих причин, по которым они могли бы найти Ремуса Люпина, если бы попытались. — Дамблдор уже знает, — ответил Регулус, не в силах скрыть гримасу презрения. — Он сказал, что все в порядке, что он… он попросил его уехать куда-нибудь подальше, но… но я не знаю, когда он вернется, а я… мне нужно было… Сириус обнял его. Регулус плакал в его объятиях. — Я беспокоюсь, Сириус. — Я знаю, — ответил брат. Даже если бы он ненавидел Ремуса Люпина всем своим сердцем, он никогда бы не захотел видеть Регулуса грустным. У них и так было достаточно причин для слез. «Проклятый Ремус Люпин», — с обидой подумал он.