SMOLiiN BRUN FUS (Страсть приносит Силу)

      Саундтрек: Darth Revan Meditation - Atmospheric Dark Ambient Music - Music Inspired by Star Wars.       Массер, как всегда, в своём облачении сероватого оттенка, царит в небе. Вместе с ним всегда Секунда, верная сестра. В эту ночь она слишком алая. Будто кровь на пальцах. Луны в небесах красивые, загадочные и мистические. Сегодня их можно разглядеть лучше, чем когда-либо. Могучий брат и не менее могучая сестра, кружащиеся над Тамриэлем, освещают ночную дорогу Довакина и его хускарла до Солитьюда.       Руки до сих пор пахнут кровью альтмеров. От этого тошнит. Скудный ужин из хоркера и пары картошек еле-еле держится в желудке.       Лидия пыталась не обращать внимания на то, как сильно замараны её руки и насколько сильно кровь въелась в кожу, залезла под ногти вместе с грязью. Всё же это талморцы, думает Лидия. Таких убивать легче. Юстициары и солдаты, устроившие в том старом форте пыточную, заслужили смерти — так себя успокаивает Лидия. Не кровь альтмеров пахнет страхом и отчаянием, а кровь замученных в тюремных комнатах людей и зверолюдей. Умирающие от скумной ломки каджиты, сошедшие с ума аргониане; и много-много сломленных и отчаявшихся под нескончаемыми пытками нордов.       Мужчины и женщины, постаревшие раньше времени, они все ушли к Морю Призраков, как духи, обитающие в старых гробницах. Они ушли в старых обмотках, рваных плащах, но с золотом, которое собрали с тел эльфов. Тех тяжёлых и увесистых кошельков, наполненных и монетами и драгоценными камнями, хватит, чтобы данстарский лодочник, без вопросов, перевёз их до Виндхельма, где им дадут кровь и возможность воевать.       Однако Лидия спрашивает себя — с кем воевать? За что воевать? За смерть таки же граждан Скайрим, которым повезло чуточку больше и они не попали в талморский плен? Или же с легионерами, для которых Скайрим такая же родина, как и для братства бури Ульфрика Буревестника?       Алая Секунда и серый Мессер в небесах будто следят за ними. Этхо идёт рядом. Ночью он всегда рядом и никогда не отходит от Лидии больше чем на шаг. Так им обоим кажется безопасней.       Лидия идёт медленней и Этхо шепчет ей: — Возьми меня за руку. — Хускарл молчит не долго. Не даёт согласия, но и не отвергает, отнекивается, будто у неё ещё есть силы идти самой, и что самое главное — если она возьмёт его за руку, то кровь на пальцах слипнется. — Всё хорошо, мой тан. — Лидия ускоряет шаг и в этот раз идёт чуть впереди Этхо.       Лидия знает, что не стесняется. Но дело в другом. В памяти до сих пор полыхает воспоминание о Ту’уме, о битве с талморцами и жестокости.       Этхо учится быстро. Поразительно быстро и Лидия понимает, что потеря памяти для воина не проблема. Потерю можно заменить умением сражаться. Когда Этхо идёт в бой, в руках он держит щит и меч. Он кружится в битве как волк, если не быстрее; вгрызается во врага как волк, чьи кровавые глаза встречают их на флагах Солитьюда. Этхо мечется из стороны в сторону, машет мечом, отражает удары врага щитом и в то же время бьёт щитом так, что ветер начинает свистеть. Он бьёт альтмера кромкой щита в шею, ломает, рвёт кадык талморца и движется дальше. Мечом отводит удар в сторону, резко взмахивает рукой, рубит с плеча, и талморец падает, порубленный почти на дёргающуюся кровавую половину.       Лидия же не стоит в стороне. Она сражается так же храбро, но не чувствует эйфории, которая исходит от Эхто. Лидия не кричит, не плачет, не смеётся. Она просто сражается. В бою Этхо отдаёт власть кому-то другому в своём сердце. Кому-то, кто сидит в нём. И Лидия невольно думает, что так яростно, так страшно и так умело может сражаться только дракон.       Будто там, где у Этхо чёрное пятно вместо воспоминаний, сидит дракон с алыми глазами, ждущий каждой минуты долгожданной битвы.       Весь тот бой Лидия старалась заставить своего врага подставиться, открыться, ударить так, как надо ей. Она могла сражаться с двумя противниками сразу, но такой бой быстро изматывал. Для неё стало испытанием сражение на подходе к пыточной. Пока Этхо ураганом мчался вперёд, Лидия сражалась. Лидия добивала. Лидия выживала.       Лидия действительно боится манеры боя Этхо. Властной манеры атаковать и сражаться до полусмерти, до самого страшно изнеможения. Его движения это ветер, Ту’ум — глас неба, рвущий перепонки, ломающий кости, сметающая буря огня и холода. Альтмеры до сих пор лежат там, в том проклятом форте, а Этхо и Лидия стоят у ворот Солитьюда и ждут, пока стражник решится их пропустить.       Лидия боится, что Этхо просто начнёт убивать. Но вне боя он учтив даже с уставшей, злой, высокомерной стражей. Он просто говорит, ждёт и когда их пускают в город, всё же дотрагивается до руки Лидии.       Страх горит в её груди так же сильно, как и пламя дракона.       Лидия же позволяет себе побороть этот страх буквально на секунду. Ноги от силы, которую она приложила для борьбы со страхом, подкашиваются. Потому они идут в «Смеющуюся крысу» ещё медленней.       Ночь выдаётся долгой.       Особенно когда Лидия видит двух молодых парнишек, таскающих горячую воду для её бадьи. Этхо, как ни в чём не бывало, предлагает ей умыться, а сам спускается в зал, заказывает еду и находит место, где можно спокойно расположиться, пока Лидия понимает, что ей стыдно умыться первой.       Но всё же она нежится в бадье, смывает кровь, вычищает её из-под ногтей, смывает с руг, лица, волос. Вода почти горячая, так что Лидия успевает насладится коротким отдыхом, потому что об Этхо она вспоминает резко, когда трактирщик притаскивает чистую одежду.       Лидия сменяет Этхо за столом и когда видит умытого, ухоженного Довакина в чистой одежде, она не может отделаться от мысли, что этот человек способен сражаться без устали.       Остаток ночи Лидия проводит в постели, пока Этхо спит на стуле.       Кровать в комнате осталась одна и пока хускрал, который должен служить и не щадить себя, пытается уснуть, Довакин вновь записывает прошедшие в свой дневник. Записывает и иногда смотрит на Лидию, а когда глаза их встречаются, Этхо отводит взгляд стальных глаз в сторону, а Лидия прикрывает свои зелёные глаза.       Сон приходит с рассветом, а пробуждение настаёт только к следующему вечеру, когда в небе вновь появляется серого цвета Массер и алая, как кровь, Секунда.