SMOLiiN BRUN FUS (Страсть приносит Силу)

      Саундтрек: Jeremy Soule — Around the Fire.       Этхо редко пьёт без причины, а если и пьёт, то на редкость скучно для норда. Без кутежа, без криков и старых добрых драк. Молча, грустно и что самое главное, по нему не скажешь, что он великий воин. Даже задиристым пьяницам, коих в Вайтране всегда было мало, понятно, что надо обходить стороной подвыпившего Довакина.       Дело толи в глазах, толи в ухмылке. Они горят во тьме, будоража кровь. И даже Лидия в столь редкие моменты не мешает Этхо пить. Наоборот. Она ему даже помогает, подливая мёда в кружку.       Лидия заметила это, когда прошёл месяц их путешествия. Месяц работы в ярме наёмника. Месяц кровопролития и охоты за головами. Месяц пешего пути от одного лагеря бандитов к другому. Каждая стычка похожа не на месть или же желание восстановить справедливость в провинции, что полыхает от гражданской войны, а на работу. Грязную и неблагодарную работу, при которой обычный человек легко сопьётся и даже в бой пойдёт не трезвым. Но не Этхо. Нет, Довакин пьёт редко и то, когда находится в сильных раздумиях и как Лидия подметила, раздумия эти, так или иначе, приводят его к разговору с Седобородыми.       В иной раз Лидия бы не смогла сражаться с наёмником бок о бок. Она предпочла бы вечные караулы по Вайтрану и его землям, а не скитание от бандитских пристанищ и древних склепов до хребтов, меж скал которых таятся драконы. Но в этот раз совсем иная ситуация. Легенда, последний Драконорождённый во всём мире — её тан, поэтому Лидия старается. Не отстаёт, не возникает и не жалуется. Становится лучше и даже учит Этхо. Как правильно сражаться, как не забыть приёмы, порой сражается с ним, держа в руках не мечи, а палки. Вроде как детская игра, а приёмы запоминаются, когда синяки наконец-то сходят после пятого раунда. Лидия замечает всё чаще, что Довакин изучает Скайрим. Говорит со всеми, слушает людей, меров, зверей. Боится что-то упустить, просыпается с криком и еле слышно говорит себе, что он не забыл то, что с ним произошло за последний месяц. Страх забыть в глазах это полыхает жарче, чем страх смерти, что приносит с собой дракон.       Лидия же завидует другим людям. Тем, с кем Этхо разговаривает. Иногда завидует книгам, которым он увлечён в городе или же на привале. Но Лидия не жалеет, что завидует. Наоборот. Что-то чуть ниже груди дёргается, когда Этхо пересказывает ей прочитанную книгу или же пытается объяснить слова, начертанные на Стенах Слов в драконьих логовах. Говорить с ним интересно и Лидия замечает, что зависть перерастает в гнев, в особенности на других собеседниц и собеседников, который она легко может спрятать или же смахнуть на усталость.       Лидия оглядывает старую, ставшую для неё родной, вайтранскую таверну. Вон Хульда хлопочет за стойкой и чуть ли не вслух подумывает продать «Гарцующую кобылу» Изольде, а вон и Бренуин вновь просит у постояльцев денег на выпивку и даже предпринимает, как Лидии кажется, тщетную попытку упросить Этхо украсть для нищего редгарда выпивку. Но Лидия удивляется, когда Довакин покупает у Хульды аргонианский эль и угощает старика, чуть ли не раздавшегося прямо на месте. Но Лидия примечает седые волосы полногрудой нордки, проскользнувшей в стороне. Высокая, статная, благородная. Красивая. Желанная многими мужчинами. Ей Лидия всегда завидовала. Ольфина Серая Грива с самого детства была такой. Красивой, умной, благородной. А Лидия помнила, как в детстве Ольфина смеялась и называла её вороной из-за чёрных волос. Помнила, как Ольфина ходила в самых дороги платьях, а Лидия обходилась тем, что сшила мать или же привёз отец. Лидия до сих пор помнила, что все мальчишки мечтали первым делом поцеловать Ольфину, а уже потом найти себе хороший меч.       От этих воспоминаний Лидия чувствует злость на Серую Гриву, что о чём-то шепчется с Этхо. Лидия даже не скрывает кулаки, сжавшиеся до боли в перчатках.       На минуту Лидия понимает, что озлобленно смотрит на тана и её собеседницу. И смотрит так, как обычно смотрит человек, желающий чем-нибудь ударить человека по голове.       Однако чуть позже Лидия успокаивает себя. Ведь тан помогает семье Серых Грив в поисках Торальда. Этхо отвечает нехотя, как бы, стараясь не обидеть Ольфину, но в то же время ответ его следует куда-то в пустоту, будто Ольфина упрашивает его о помощи в деле, которое Этхо совсем не нравится. Будто вопросы, который он задаёт, не интересуют Ольфину, а вот её личные вопросы обязательно должны интересовать Этхо.       Но через минуту Этхо что-то говорит, а Ольфина в злости торопится убраться на кухню, к Садии, толи наорать на редгардку со шрамом, толи посплетничать. Лидия унимает свой гнев, когда тан садится рядом, за столик в углу таверны, ближе всех к двери. Он всегда выбирает места подобные этому. Чтобы смотреть за всеми и уйти, в случае чего. Хотя, второе принадлежит бдительности Лидии. Она всегда искала запасные пути. — Ольфина не знает, куда могли деть Торальда. Скорее всего, в доме Сынов Битвы есть доказательства. — Лидия вновь вздрагивает. Одна только жалость к старой Фрейлии может сделать из них сторонников Ульфрика, а если Этхо захочет предстать в лучшем свете перед империей, то наёмник, пусть и Довакин, ничего не знавший о Скайриме, захочет устроить Серым Гривам облаву. — Ты не хочешь лезть в это дело? — Лидия качает головой. — Всё не так просто. Два старейших клана в Вайтране могут ополчиться на тебя. Ты — Довакин. Для них, как нордов, символ перемен. Не сможешь помочь Серым Гривам, станешь их врагом и врагом Ульфрика. Открыто выступив против Сынов Битвы — станешь врагом Империи. Но выбор за тобой. — Лидия не выдерживает взгляд серых глаз Этхо. Он слишком пытливый для наёмника, пусть и потерявшего память. — Дело не войне. Дело в справедливости. — Этхо разливает мёд по кружкам. Лидия вскидывает бровью, но принимает мёд. Кто откажется от старого доброго мёда? — Война не бывает справедливой, Этхо. — Лидия пьёт только после Этхо. И глазом хускарл моргнуть не успела, как её тан уже наливает вторую порцию выпивки. — Кровь льётся и льётся. Будто бы моё предназначении в том, чтобы остановить войну. Интересно, а запёкшаяся в драконьем огне кровь будет считаться концом войны? — Спрашивает Этхо, пытаясь разобраться в словах Седобородых. Лидия ждёт, пока её нальют ещё выпить и отвечает, когда в груди распространяется тепло от выпивки. — Я не мастер пути Голоса, но если ты что-то решишь, я с тобой. Я же твой меч и твой щит.       Этхо улыбается, как может улыбаться только явившийся из ниоткуда герой. Лидия вдруг думает, что тепло в груди не от мёда, а от его улыбки. — Этхо, что ты решил, мой тан? — Спрашивает Лидия, когда выпивка под конец вечера заканчивается. — Своровать, убить, спасти и остаться в тени. — Икает Довакин, проводя по лезвию ножа шершавыми пальцами, от чего холод вновь кусает щёки Лидии.       Она боится. Боится, что Этхо увлечётся кровопролитием.