Путь к свободе

Чонвон выбрался из постели ни свет ни заря – для него уже привычными стали тренировки с Чонсоном. Они встречались в тренировочном зале перед завтраком, тогда, когда еще никого не было. Пак оказался хорошим учителем – терпеливым и справедливым. Если ругал, то по делу, но и хвалил тоже, когда Ян преуспевал. Всего после нескольких тренировок Чонвон уже чувствовал себя увереннее. После завтрака они с Николасом вновь шли в тренировочный зал, где уже оттачивали навыки самостоятельно. Сегодня тренировка была короче обыкновенного, потому что завтра Чонвону предстоял бой – близился второй раунд. Соперник также был неизвестен, но это мог оказаться либо кто-то из однокашников, либо немного постарше. - Чонвон, ты же никому не рассказывал о наших тренировках? – поинтересовался Чонсон, возвращая тренировочные орудия на место. Они всегда заканчивали прежде, чем в зале появлялся кто-то. - Нет, - Ян действительно не открывал эту тайну даже Николасу. - И правильно. Не стоит доверять соперникам. Не сообщай никому лишнюю информацию, ее потом могут повернуть против себя. Не только на арене правит жестокость, но и за ее пределами. Даже близкие могут воткнуть нож в спину. Чонвон кивнул, задумываясь. Видимо, у Пака был такой неудачный опыт, либо он становился свидетелем подобного. - Постарайся не высовываться и не выделяться. И обязательно выживи завтра. Понял? – Чонсон похлопал его по плечу, смотря внимательно и как-то по-доброму. - Я постараюсь. Вообще Чонвон сделал для себя выводы что беспощадным Чонсон являлся лишь на арене. С Яном он был строг, но не жесток, а моментами даже внимателен и заботлив. Потому Чонвон не мог относиться к мужчине плохо, даже при условии, что тот был убийцей. В ожидании боя Чонвона вновь охватил мандраж, но он пытался держать себя в руках. Ян надеялся, что ему выпадет выступать в первый день – хотелось,чтобы все поскорее закончилось. К счастью, рядом все еще были товарищи – Вик и Николас волновались не меньше его. Каждый надеялся на лучшего соперника. - Надеюсь, это будет не кто-то из вас, - вздохнул Николас, все еще не забывший бой против Икаруса. Тот до сих пор с ним не разговаривал. - Давайте пообещаем в таком случае не причинять друг другу вреда, - предложил Ян, - пускай победит сильнейший. - По рукам. Сенека, радостный и сияющий улыбкой, выскочил на арену, объявляя начало второго тура. Кажется, этот человек никогда не уставал. Вновь было объявлено, что первый бой будет против дикого животного. На этот раз на арену выпустили леопарда – кот шипел и кидался на стены арены, разозленный и напуганный громкими криками. «Только не я. Только не я», - молил Чонвон. Он не готов был испытать тот ужас вновь. Против хищника выпало сражаться гладиатору, который тренировался чуть дольше, чем Чонвон с однокашниками. Через пять минут мужчина был уже мертв. Бои шли один за другим – Ян уже потерял счет. Император и его сын с холодным спокойствием следили за происходящим на арене. Народ же наслаждался зрелищем и пролитой кровью. - Итак, следующий бой – Вик против Спериуса! Прошу на арену! Вик, услышав свое имя, радостно вскинул вверх руки. - Пожелайте мне удачи! Радумеется, товарищи так и сделали. Воину вручили меч и щит, и под крики однокашников он гордо поднялся на арену, наслаждаясь минутами своего величия. - Я слышал, что Спериус из какого-то варварского племени и отличается невероятной жестокостью, - проговорил кто-то из юных гладиаторов. – Вику придется непросто. - Он справится! Чонвон напрягся, надеясь на лучшее. В первый свой день он поклялся ни к кому не привязываться, но нарушил собственное обещание. Теперь же переживал за тех, кто стал ему близок. Противником Вика был мужчина высокий и крепкий, он воинственно размахивал мечом, но первое время товарищ справлялся с его атаками на ура. Вик много тренировался – воинское дело захватило его, и у него это неплохо получалось. Мужчины оказались практически равными соперниками – попеременно атакуя и защищаясь, они двигались ловко и быстро, и ни у кого не было преимущества. Бой длился дольше, чем какой-либо из сегодняшних, и соперники уже начали уставать, а люди на трибунах - скучать, подгоняя гладиаторов прикончить друг друга. Человеческая жизнь была всего лишь шуткой для них. От усталости гладиаторы начали совершать ошибки, и воспользовавшись тем, что противник замешкался, Вик довольно умело его разоружил. Меч Спериуса отлетел в сторону, и Вик поднес острие к его обнаженной шее. Мужчина вскинул руки вверх, моля о пощаде, а Вик, поняв, что противник сдается, начал праздновать победу и опустил меч. Но не тут-то было – Спериус, отступив назад, наклонился, зачерпнув горсть песка и бросив прямиком в лицо Вика. Тот не ожидал такого гнусного поступка и скрючился, пытаясь очистить глаза. В это время его противник схватил с земли свой меч и нанес удар прямо в незащищенный броней живот. Чонвон услышал, как возмущенно и восхищенно заорала публика – в их криках потонул и его собственный, пронизанный гневом. Как такое может быть? Ведь это несправедливо! Но на арене не было писаных правил. Каждый устанавливал их сам. Вик упал наземь, хватаясь за рану в животе, из которой струилась кровь, пытаясь прикрыть ее руками. Он больше не мог продолжать бой. Победил Спериус – Сенека огласил это, поддерживаемый криками толпы. Кто-то был возмущен, другие же решили, что Вик слишком рано стал праздновать победу и сам виноват – не стоило доверять хитрому сопернику. Но это было слишком подло –Чонвон понимал, что его добродушный приятель просто не ожидал такого. Он рассчитывал на честный бой. Вика унесли с арены, и Яну оставалось лишь надеяться, что рана не столь серьезная, как показалось. Он был бесконечно расстроен произошедшим и отвлекся от происходящего наверху, да так, что чуть не пропустил собственное имя. - Следующая пара бойцов – Лукас против Чонвона! О да, это именно тот, кто победил льва в первом раунде, помните его? Давайте пошумим! Чонвон попытался стряхнуть все лишние мысли и сосредоточиться на предстоящем сражении. Он поднимался по ступенькам, слыша позади себя подбадривающие крики одноклассников, а впереди – рев толпы. Лукас начал учиться немногим раньше его, он был на голову выше и шире в плечах. Но в одном он проигрывал – его не обучал Чонсон. Они кивнули друг другу, принимая боевые стойки. Ян вспомнил все, чему научил его Чонсон. Нужно выступить так, чтобы Паку не было за него стыдно, чтобы ему самому за себя не было стыдно. - Да начнется бой! - проревел Сенека, и Лукас первым сделал выпад. Он двигался довольно быстро, но скорость была прежде всего сильной стороной Чонвона. Он был шустрым и сделал обманный маневр – сначала двинулся в одну сторону, но тут же юркнул в противоположную. Несмотря на тяжелые доспехи, ему удавалось балансировать и постоянно перемещаться, не давая противнику нанести сокрушительный удар. Параллельно Чонвон высматривал слабые места в защите – Лукас периодически обнажал левый бок, а иногда слишком низко опускал руки, открывая шею. Ян не хотел убивать соперника, потому решил выждать, пока Лукас вновь совершит ошибку. Тем временем более опытный боец атаковал – у него было много силы, но атаки не отличались оригинальностью, и через несколько минут Чонвон мог предсказать каждую. Лукас будто заучил несколько приемов и постоянно использовал одни и те же выпады. Сим Чонвон и воспользовался: он дождался, пока соперник допустит ошибку, и нанес удар мечом в незащищенный бок. В последний момент гладиатор успел отскочить, так что меч лишь оставил на теле неглубокую царапину. Шипя от боли, Лукас бросился в новую атаку, и это снова стало ошибкой – ему не хватало холодного мышления, вперед его вела злость. Чонвон же руководствовался разумом, поэтому без труда уклонился, после чего выбил меч из рук оппонента. Наученный горьким опытом своего предшественника, он приставил к шее Лукаса свое оружие, предусмотрительно откидывая чужой меч подальше. – Итак, кажется у нас есть победитель! – раздался голос Сенеки. – И это Чонвон! Толпа восхищенно закричала, а ведущий вышел на арену, а это означало, что бой окончен. Можно было расслабиться, но Ян пока не осознавал этого. Он все еще ожидал подставы от своего соперника. - Пускай народ решит – пощадить его или убить? Ну же! Голосование! – объявил ведущий, а Ян растерянно начал осматривать ряды. Кто-то показывал большой палец вверх, кто-то лишь вытянутый кулак. В руках народа вновь оказалась человеческая судьба. - Кажется, мнения разделились. Чонвон, тебе суждено решить. Ты позволишь Лукасу жить? Ян посмотрел в глаза сопернику – тот молчал, но на лице читался страх. Чонвон не хотел быть судьей, не хотел быть убийцей. Он занес меч вверх, рассекая им воздух – молниеносное движение, противник бы не успел уклониться. И резко воткнул меч в землю, оглашая этим свой приговор. Гладиатору – жить. Толпа вновь зашумела – кто-то радостно, кто-то недовольно. Чонвону было плевать. Забрав свое оружие, он покинул арену. Он должен был испытывать радость от победы, но чувствовал лишь страх и отвращение. Его снова трясло. Оказавшись в полуподвальном помещении, где было тише, чем снаружи, он судорожно начал искать Вика. Гладиаторы, сражавшиеся до них, сказали, что того отнесли в лазарет. Не медля, Ян направился прямиком туда. Сегодня там дежурил тот же пожилой лекарь, что пару недель назад принимал Чонвона. На вопрос, где Вик, старец лишь покачал головой и кивнул куда-то в бок. Ян метнулся туда, и увидел, как его товарища погружают в холщовый мешок. Его глаза были в испуге раскрыты, но в них не было жизни. Чонвон выскочил из лазарета, пытаясь сдержать клокочущий в груди крик. Он всей душой ненавидел это место.

***

- Я знаю, что ты огорчен смертью товарища. Но это не повод опускать руки. А наоборот. Ты победил, ты выжил, и ты дышишь. Ты можешь отомстить. - Но это не вернет Вика к жизни, - покачал головой Чонвон, поднимая взгляд на своего учителя. - Да. Но так ты установишь хоть какую-то справедливость. - Вы сами говорили – здесь нет места справедливости. - Тем не менее, нельзя, чтобы такие, как Спериус, процветали и купались в лучах славы. Он должен получить по заслугам. А тебе следует продолжить тренировки. Страсти накаляются – твои соперники будут становиться только сильнее. Третий тур – последний, где ты не знаешь своего врага. Дальше пары будут распределены заранее. Чонвон покорно кивнул – он и не собирался пропускать тренировки. Несмотря на вчерашнее сражение, физически он был здоров, настроение же было подавленным. Вчера они с Николасом просидели всю ночь, скорбя о потере товарища. Не знали, что сказать – слова не шли. Николас тоже одержал победу во втором туре, но никакой радости не испытывал. Чонвон же горевал еще и оттого, что даже не успел попрощаться. Все, что ему оставалось – молча глотать боль утраты и продолжать тренировки. Он вроде бы должен чувствовать облегчение – до следующего тура было не меньше недели, есть время на подготовку. Но тяжесть предстоящего сражения висела тяжелым грузом. Выживет ли он или погибнет в муках? Скольких товарищей ему еще предстоит потерять? Сколько еще Чонвон так выдержит? Как ни странно, отдушину он находил в тренировках с Чонсоном. Пак же, видя его подавленно состояние, старался не быть чересчур строгим, но и поблажек не давал. Чонвон был ему благодарен, он чувствовал, что становится сильнее с каждым днем. Одного лишь не понимал – какая от всего этого Чонсону польза? Да, они были земляками, но Чонсон мог выбрать в ученики любого, более способного. Ян пока не нашел ответа, почему именно он. Обычно благосклонностью Чонсона он не пользовался. Тот еще на одной из первых тренировок сказал, что Чонвон должен быть осторожен, но при необходимости может явиться в его комнату, если ему что-то понадобится. Ян был благодарен, но не думал, что воспользуется предложением. Но сегодня на тренировке с Николасом он неудачно прыгнул и при приземлении нога странно выгнулась, а лодыжку пронзила острая боль. Ян понадеялся, что все пройдет, но к вечеру не ощущал облегчения и решил заглянуть к Чонсону - вдруг у того найдется подходящая мазь? Ему не хотелось тревожить учителя, но Чонвон убеждал себя, что это важно – завтра на утренней тренировке он должен быть в форме. Иначе он впустую потратит время, и свое, и Пака. Ян подошел к зданию, где жили старшие гладиаторы, и мысленно повторил про себя – третья дверь. Он остановился у нужной – его шаги не были слышны, потому что было очень шумно – то ли из комнаты Чонсона, то ли из соседней доносились громкие голоса и смех – будто мужчины что-то праздновали. Чонвон негромко постучал, но никто не откликнулся – скорее всего его просто не услышали. Тогда, тяжело вздохнув, Чонвон приоткрыл дверь, заглядывая в помещение. Он оказался не готов к увиденному, поэтому растерялся и замер на несколько секунд. Чонсон был совершенно голый в своей постели, а на нем скакала женщина, негромко постанывая и прося его двигаться быстрее. Лицо Пака было напряжено, и к счастью, он был слишком занят, чтобы заметить покрасневшего Чонвона. Тот вовсе не хотел наблюдать за соитием своего учителя. Тихо как мышь Ян шмыгнул обратно в коридор, прикрывая за собой дверь. У него перехватило дыхание, душу наполнило мерзкое чувство стыда. Он явно стал свидетелем того, чего не должен был. Забыв напрочь о больной ноге, он почти побежал к своей казарме. Надеялся забыть об этом, но стоны женщины и огромные руки Чонсона на ее талии сильно отпечатались в подсознании и никак не хотели уходить. На следующий день на тренировке он попытался не подавать виду. Чонсон как и всегда пришел вовремя, был собран и внимателен, а у Чонвона все валилось из рук. Он ругал себя, но поделать ничего не мог. Поврежденная лодыжка тоже не осталась незамеченной – Пак сразу обратил внимание на то, что его подопечный не в порядке: - Что с ногой? - Повредил вчера на тренировке, - пришлось признаться. - Дай осмотрю. К удивлению Яна, Чонсон наклонился, бережно расстегнув сандалии, и пощупал травмированную голень. Ян сморщился, пытаясь не издать ни звука от боли. - Почему сразу не сказал? На сегодня лучше закончить, иначе станет хуже. Ноге нужен покой хотя бы до завтра. Лучше подержи ее в холодной воде – это снимет отек. И перевяжи туго на время ходьбы, понял? - Хорошо, - понурил голову Ян. Ему вновь было стыдно. Казалось, если он посмотрит Чонсону в глаза, тот сразу все поймет – где вчера был Чонвон и что видел. - С тобой точно все в порядке? Ты какой-то дерганый сегодня. - Все нормально, не волнуйтесь. - Тогда пообещай, что сегодня пропустишь тренировку. Я серьезно, Чонвон. А завтра встретимся на рассвете, как всегда. - Хорошо. Я обещаю. Перед прощанием юноша все же на секунду поднял глаза на старшего, но тут же отвел. Было ощущение, что Пак видит его насквозь, читает мысли. Если бы он спросил напрямую, пришлось бы сказать правду – обманывать Чонвон вовсе не умел. Он выполнил все наставления – долго держал ногу под проточной водой, перевязал туго, чтобы зафиксировать, и не нагружал. Ему показалось, что на следующий день ходить стало легче – только легкая боль напоминала о травме. - Как нога? – первым делом поинтересовался Пак. - Лучше. Спасибо вам за советы. - Это пустяки. Каждый воин должен это знать, и ты запомни – в будущем пригодится. Если все в порядке, приступим. Сегодня они решили отработать некоторые приемы с копьем – стойку, бросок, удары. Чонвон также узнал, что с помощью копья можно не только нападать, но и защищаться. Ему понравился этот вид оружия, но он напоминал о схватке со львом, и от этого становилось не по себе. - Согни сильнее ноги, - Чонсон бесцеремонно хлопнул его по бедру, - Да вот так. А теперь бросок! Чонвон сильно оттолкнулся опорной ногой, чтобы потом с разбегу метнуть копье в мишень. Бросок получился неплохим, но он вновь неудачно приземлился и завалился на больную ногу. - Айщ, - воскликнул Чонвон, осматривая конечность. - Ты в порядке? – Чонсон уже был тут как тут, в глазах читалось явное беспокойство. - Вроде бы да, - Ян оглядел ногу и обувь и понял в чем дело, - видимо, сандалий порвался. Чонсон присел рядом и с осторожностью снял с Яна мешающую обувь: - Надо было снять. В такой обуви не тренируются. Лучше обматывай ноги тентом или тренируйся босым. - Хорошо, - кивнул Чонвон, не смея пошевелиться. Одна рука Пака лежала на его стопе, а другая – намного выше, на бедре, прямо там, где заканчивалась туника. Ян замер, ощущая себя зверьком перед хищником. Ему не было неприятно прикосновение – его пугало то, что будет дальше. Они сидели так несколько мгновений, просто смотря друг на друга. Вон надеялся, что Чонсон сделает вид, что ничего не произошло, просто встанет и продолжит урок. Но вместо этого тот вымолвил: - Чонвон, я давно хотел попросить тебя. Зови меня на ты. Я ненамного старше тебя. - Но вы - мой учитель. - Все равно. И это временно. Я не буду всегда тебя учить. Когда ты достигнешь моего уровня, мы будем просто воинами. Соперниками на арене. Чонвон не хотел бы столкнуться с Паком в бою – это он знал наверняка. - Мне вас никогда не победить. - Это мы еще посмотрим, - усмехнулся Чонсон. - Так что? Выполнишь мою просьбу? - Хорошо, - Ян многозначительно опустил глаза на Чонсонову ладонь, лежащую на его бедре, будто ей там и место. Пак неловко убрал ее и помог младшему подняться. - Давай еще раз. Он пробовал снова и снова, а старший смотрел внимательно, делая замечания и внося корректировки. В целом у него неплохо получалось, и Чонвон даже гордился собой немного. Тренировку он покинул в хорошем расположении духа, хотя на задворках сознания его грызло беспокойство, причину которого он никак не мог определить. Но ждать долго не пришлось – уже на следующий день он понял, что его так тревожит. Прикосновения Чонсона. Они стали другими. Раньше Пак его так не касался. Естественно, на тренировках случался физический контакт – учитель постоянно показывал, как правильно стать, как держать оружие, как сделать замах. Но характер прикосновений Чонсона…он стал иным. Раньше старший не задерживал своих рук на чужом теле ни секунды, теперь же прикасался как-то по-особенному бережно. Чонвону казалось, что Чонсон ищет возможность подержать его за талию или взять за руку. И он не знал, что со всем этим делать. И если раньше этому можно было не придавать значения, то сегодня Пак переступил черту. - Что вы делаете? – спросил Вон у Чонсона, вызывая на чужом лице непонимание, - не обязательно стоять так близко. - Оу, - Пак и сам не заметил, что прижался к младшему сзади, а руку опустил на талию. Он отступил, - прости. Тебе неприятно? - Мне просто непонятно, зачем вы постоянно это делаете. - Я же просил тебя, Вон. Называй по имени. И если тебе что-то не нравится – говори сразу. - Ты так и не ответил, почему. - Потому что ты красивый, Чонвон, - у Пака было такое лицо, будто он объясняет ему самую простейшую вещь в мире. Как будто говорит, что после цифры один идет цифра два. - Все люди красивые. - Но для меня красивый ты. - Ты не должен так делать. Это неправильно, - Чонвон резко почувствовал слабость, как будто все силы покинули тело. Он хотел объяснить все, что чувствовал, но боялся, что обида захлестнет его, поэтому проглотил все слова, решая промолчать. - Я так не считаю. Мне казалось, я тебе нравлюсь, Чонвон. И если я прав, в этом нет ничего неправильного, - он сделал шаг вперед. – Если я тебя сейчас поцелую, разве это будет неправильно? И к большому удивлению Чонвона он плавно и мягко, даже трепетно коснулся его губ. Поцелуй совсем короткий и целомудренный, но юноше показалось, что его губы загорелись. - Прекрати, - Ян отступил, не в силах сопротивляться, выдавив из себя слово с большим трудом. - Почему? Разве тебе неприятно? В любви между мужчинами нет ничего дурного, Чонвон. Да, мы не сможем заявить об этом всему миру, но нам это ни к чему. Пускай другие осуждают – мне плевать. Главное, чтобы нам было хорошо вдвоем. Я вижу, что тоже небезразличен тебе. Я это чувствую. - Это нечестно, - Ян наконец собрался с силами и взял себя в руки, чтобы высказать то, что наболело, - нельзя говорить о любви, когда спишь с другими. Я не хочу, чтобы меня трогали руки, которые несколько часов назад ласкали другую. Ей ты тоже все это говорил? Чонвон сдерживался из последних сил – он был на грани истерики. Ему казалось, если Чонсон скажет хоть слово – если попытается солгать или оправдаться, то он просто не вынесет. Он сойдет с ума. - Как ты узнал? – тихо спросил Пак убитым голосом. - Неважно. Это все не имеет никакого смысла. Не трогай меня, Чонсон, - в тот момент Яну было плевать, что станет с ним дальше, он действительно не хотел этих прикосновений. Не так. - Послушай, не сравнивай себя с ними. Это совсем другое… Но Чонвон уже не слушал – подобрав сандалии, босыми ногами топал прочь из тренировочного зала. Теперь он понимал, почему Чонсон выбрал его в ученики – за смазливое личико. - Уверен, найдется множество желающих согреть тебе постель. Не нужно было так стараться, - бросил он, прежде чем уйти.