Путь гордого тигра

Убежать. Убежать как можно дальше. Неважно куда, главное, чтобы за ним не погнался наемник. Главное, чтобы он его не нашел. Он достаточно умен, достаточно опасен. Особенно сейчас. Пророк не хотел совершенно знать, отчего у него возникло именно такое видение. С чего вообще именно это должно было быть чем-то важным? Это возмутительно. Это крайне возмутительно. И вот сейчас, убежав достаточно далеко, он сидел на дереве, надеясь, что наемник не будет смотреть наверх. Лес большой. Он ведь не знает точно, в какую сторону он пошёл. Но его пугал сам факт того, что после видения было это стойкое ощущение. Нет, пророк не допустит этого. Он не такой.  Он ещё долго будет переваривать свои чувства к этому человеку. Он знает, что Наиб хороший товарищ и друг. Возможно, партнёр. Но почему именно Илай должен оказаться в такой ситуации? Это сумбур. Это ложь. Это клевета. Может, ему померещилось? Может, события последних дней сыграли в его голове злую шутку? Эти нежные и утешающие объятия. Нежные ли? Сейчас ему казалось именно так. Этот очаровательный поцелуй.  Илай жалеет о том, что он пытался отстраниться. Вдруг он задел его чувства? Ни в коем случае он не хотел расстраивать или обижать, а может вообще оскорблять Наиба. Но он ни за что не примет этих чувств, спрятав их глубоко в себе. И даже сейчас, сидя на дереве, он лишь пытается перестать думать о наемнике. Эти мысли так и лезут к нему в голову. Он грубый, равнодушный и вообще хладнокровный убийца. Да, именно так. Как вообще у такого существа могут быть какие-то тёплые чувства к другому человеку? — Глупо. Бред. Конечно, он не такой… Он добрый и хороший, он умный и тактичный… — вслух прерывал себя Илай.  Нет-нет-нет. Он ни за что не пойдёт не это. Он больше не встретится с Наибом. Да, сбежать. Лучше всего просто сбежать обратно в Лондон. К Гертруде… И снова жить во лжи и лицемерии… Ему сразу же стало тошно и противно. Он глубоко выдыхает и обхватывает плечи, надеясь успокоить себя. Ему некуда возвращаться. У него больше нет родителей, которые ждут его дома с братьями и сёстрами. Нет невесты, ради которой он готов дальше лгать, убивать и учиться тому, чего он не хочет знать. Что ему банально неинтересно. У него есть только Брук Роуз и какая-никакая работа в Вестминстерском Аббатстве. В целом там можно найти кров и продолжать работать, а затем съехать в какой-нибудь дом. Может, потом он найдет себе девушку-простушку, которая примет его таким, какой он есть. Простым пророком, который даже не может предсказать будущее других людей.  А что Наиб? Он ведь умрёт, если попробует сбежать отсюда. Илай это ясно и чётко помнит и каждый раз убивается из-за такого отвратительного поступка. Если бы он только знал, каким на самом деле окажется Наиб… Он бы ни за что не предрек его к смерти. И снова он в мыслях.  Илай старается понять, почему его сердце так бьется, когда он просто думает о том, какой он человек. Почему он так сильно хочет помочь ему. Почему он поцеловал его. Почему пророку хочется вернуться и дать случиться тому, что было предрешено.  Он хочет и дальше быть в его объятиях, выслушивать его истории с поля боя, говорить с ним о работе, о разных растениях, о животных. Он хочет благословить его на то, чтобы он не умирал. Он просто молится своим Богам и умоляет их отменить это предсказание, но они лишь молчат в ответ, заставляя пророка переживать только сильнее. Он хочет находиться, просто находиться рядом с ним. До последней секунды.  — Ила-а-ай, — доносится голос издалека.  И Илай понимает, что его скоро обнаружат. Совсем скоро он должен будет принять свою судьбу. Ему уже некуда бежать. Наиб смотрит вверх, на ветки деревьев, он оглядывается по сторонам, надеясь заметить знакомую фигуру в робе. Ещё с пробуждения он был озадачен. Нет, напуган внезапной пропажей Илая. Он не мог себе представить, что подтолкнуло его к такому поступку. Ведь его никто не мог забрать, украсть. Наиб бы точно это услышал и предотвратил. Значит, он сам ушел. Но у наемника был серьезный разговор к нему. — Илай, я знаю, что ты там.  Он вжался в ствол дерева спиной и притаился. Что значит, он знает, что он здесь? Может, он врёт? Глазами юноша бегал по тропинкам снизу, выглядывая фигуру наемника. Когда он сбегал, он лишь оставил немного следов, а затем  залез на дерево, Наиб не должен был знать, в какую сторону он пошёл. Но каким-то образом он все равно узнал и нашел его. И, взглянув наверх, прямо на спрятавшегося Илая, он сложил руки на груди.  — Ты что, боишься меня? — Н-нет… С чего ты взял?  — Тогда спускайся.  Делать нечего. Его уже обнаружили, а портить отношения с Наибом ему совсем не хотелось. Он стал слезать с дерева, и на последней ветке увидел, как тот стоит с расставленными в сторону руками, словно ожидая, что Илай упадает прямо в них. Сразу же представив, как он оказывается в его крепких и надежных объятиях, он отводит от него взгляд куда в сторону. На бледном от холода лице щеки загорелись еще сильнее, а губа от неловкости оказалась зажата между зубов. Его сердце теперь снова котилось так, словно хотело сломать ребра-прутья. И пока он не услышал снизу «ну?», он ещё долго перебирал в голове вариант прыгать или нет.  Легким движением он спрыгнул с ветви, а прямо в воздухе его поймал Наиб, прижимая к себе. Теперь он мог вжаться носом в его шею, обнимая его в ответ. На его лице сразу же появилась улыбка, на которую Наиб ответил поцелуем. Он не сдержался, юноша был слишком очарователен в этот момент. Даже сложно было представить, как он смотрел на него. Ему хотелось видеть этот взгляд, эту улыбку еще тысячи и тысячи раз. Слышать его смех, его радостный голос, видеть рядом с собой. Знать, что тебя будут ждать дома. И что этот человек никто иной как Илай Кларк. Который от поцелуя внезапно потерял всякое понимание происходящего. Он снова заметался между Наибом и Гертрудой, между настоящим и прошлым, между правдой и ложью. И в итоге переложил ладонь за щеку, поглаживая ее, мягким жестом отвечая на поцелуй.  — Прости, что сбежал, Наиб, — почти шептал он ему в губы. — Я боялся того, что должно произойти. — А что должно было произойти? — как в тумане отвечал ему наемник.  — У меня… сегодня было видение. И в нем мы занимались не совсем правильными вещами.  — А точнее?  — Мы занимались соитием…  — Ммм, понятно. Хочешь попробовать?  — Не шути так…  Но в ответ Наиб снова поцеловал юношу, прижимая его к себе. Его ладони проскользили по спине к ягодицам, совсем слегка сжимая их. Неужели не хочет? Это несколько не устраивает наемника после всех слов и действий. Ему хотелось продолжения. И когда он отрывается от губ, дабы оставить небольшой и несильный след зубов на прикрытой шее, он прислушивается к словам Илая. А тот снова метается между «хочу» и «не хочу» и чувствует, что в любом варианте он окажется снизу.  — Хочу, — с полустоном отвечает юноша и жмурится, отворачиваясь.  Наиб же подхватывает оппонента за бедра и прижимает его спиной к мощному стволу дерева. Так будет удобнее обоим. Он лишь заводит руки под чужой капюшон и спрашивает разрешения снять повязку, и, получив утвердительный кивок, он убрал ее в сторону. Однако теперь Илай волновался еще больше,когда он мог видеть своими глазами. Взгляд невольно цеплялся то за лицо, то за руки, что широкими движениями проходились по его телу. Но больше всего привлекало лицо, эти глаза, которые смотрели на него, как на сокровище, губы, так ласково целующие его. С каждым поцелуем он распалялся все сильнее, охотно подставлял шею в ответ под чужие губы и зубы.  Видеть только его своими глазами казалось сказкой. Даже окружающий холод не осковывал его горячее тело, обжигаемый палящим дыханием спутника. Он чувствовал себя добычей, загнанной в угол и ожидающей скорой кончины. Наиб словно хочет съесть его целиком, не оставив ни единого пустого места без следов своих зубов. Илай молится, чтобы это не сошло на следующий день. Обхватывая его за шею руками, он прижимает к себе, и этот укус приходится особенно болезненным, что с уст доносится сдавленный стон. Его пояс оказывается снят, но прежде, чем откинуть его в сторону, со стороны наемника доносится «масло есть?». Помутневшее сознание слабо разбирает слова, но затем он кивает и сам достает из кармана небольшой пузырек, даже не догадываясь о том, для чего он понадобился.  Илай лишь просит не лишать его одежды, опасаясь палящих солнечных лучей, и Наиб его выслушивает, даже не снимает капюшон, лишь распахивает робу, припадая к открытой груди губами. Крепкие руки ложатся на худощавые бедра и сжимают их. Он обязательно поговорит с пророком о том, чтобы тот ел побольше. Но пока лишь дразняще долго играется с вставшим сосочком, переминая его губами и оставляя рядом укус. Звуки, издаваемые неопытным юношей, смущали его самого и все, что он делал в ответ, лишь прятался за капюшоном и украдкой смотрел на Наиба. Как он мог оторвать от него взгляд?  Он был все ниже и ниже, усыпая бледную кожу то поцелуями, то засосами, то укусами. Он возвращался к желанным покрасневшим и припухшим губам и, обнимая и прижимая к себе, вновь сливался в поцелуе. Илай все больше думал, что так надо, что все в порядке, ему не о чем волноваться. Ведь они оба делают это по собственному желанию? Но как же он охотно получает все ласки, что хочется совершенно забыть о неправильности их поступка. Если Наиб того хочет, то и Илай тоже. Юноша закрывает глаза рефлекторно, как только губы вновь соприкасаются, а крепкие руки оседают на его талии в нежных и таких будоражащих поглаживаниях. Он чувствует, как аккуратен и в то же время груб с ним наемник, какой он собственник и как он любвеобилен. И то, что это всё получает именно сам Илай. Именно это возбуждало только сильнее.  Про себя Наиб отмечал, что такая худоба даже к лицу юнцу, но в душе он все ещё переживал за него, пересчитывая подушечками пальцев выпирающие ребра. Красив. Он сам не понимает и не хочет пытаться понять, что его так привлекало в юноше. Тот был необычным, уникальным. Илай первый, кто не закричал при виде убийства и не попытался сбежать от него. Только Илай искренне пытался помочь ему. И обладать им это словно получить все сокровища мира. Наемник мог доверить ему все, вплоть до своей жизни. Даже в таком деликатном аспекте как секс Илай был превосходен. Смущающийся невинный ангелочек, которого хотелось поглотить, показав грешность людей.  Поцелуй затягивается — такие сладкие губы не хочется отпускать, но Наиб жаждет продолжения. В паху и в животе уже все горело от нетерпения. Он представляет эти губы в другом месте, на его собственном члене, и простанывает от удовольствия. Наконец разорвав поцелуй, наемник делает шаг назад и просит Илая встать на колени. Не понимая, чего хочет оппонент, тот все же опускается и начинает расстегивать чужие брюки, попутно снимая их. Ладонь ложится на его голову в подбадривающем поглаживании, а затем легким движением подталкивает к паху. Илай в ужасе застывает, стоит ему понять чужой намек. Пальцами он робко стягивает вниз белье и с осторожностью берет в рот головку.  Движения робкие и ласковые, он боится задеть зубами или случайно прикусить и потому лишь медленно берет глубже, затем до кончика отстраняясь. Только после просьбы Наиба пророк под его указку начинает то уретру языком ласкать, то под кожицей им проходиться. А затем вновь берет глубже, уже набрав комфортный для обоих темп. Это крайне непривычно, крайне странно ощущается, но отчего-то хочется продолжать, прислушиваться к каждому звуку, выпущенному из его уст. Между пальцев сжимаются локоны, но Наиб быстро отпускает руку ниже и лепечет извинения, снова томно выдыхая. Рука тянется к ягодицам, оставляя на ней ощутимый след от сжатия, а затем небрежно стягивает белье ниже. Вылив немного масла на пальцы, он прислоняет их ко входу, контрастно мягко массирует. Илай, заметив это, вначале инстиктивно сжимается и чуть ли не давится, из-за чего вытаскивает изо рта член и садится на промерзшую землю.  — Илай…  — Да?.. — Доверься мне. В ответ лишь следует короткий кивок, и юноша становится в прежнюю позицию, даже слегка прогнувшись в спине. Он ведь не поступает неверно, так ведь? Наиб искренне хочет этого, а самому Илаю противно от мысли о том, что он не хочет в ответ. Это ведь очередная ложь.  Следующим плавным движением палец отказывается внутри на фалангу. Ощущения странные, но сейчас он почти не думал об этом. Наверняка сам процесс более… приятный. Не чувствуя преграды, Наиб продолжает проталкивать палец внутрь медленным движением. И в этот момент пророк присасывается к другой части органа, а с чужих уст срывается вздох. Если бы он поднял глаза, он бы увидел, как мужчина зажмурился от удовольствия. Но почувствовал легкое вздрагивание внутри себя. Пара секунд ещё потребовалась для осознания, прежде чем Наиб начал вводить второй палец, осторожно растягивая дырочку. Следом за ним нетерпеливо, но все так же аккуратно он добавил ещё «смазки» и ввел уже третий палец. В голове лишь на мгновение возникает мысль о том, как будет чувствоваться Наиб внутри, но он уже жадно сжимается, тихо простанывая.  — Наиб, — отрываясь, слабым голосом зовет его юноша.  — Мм?  — Ты закончил? — Я да, а ты нет.  Илай расценил это на свой счет и вновь вобрал головку в рот, сразу стараясь набрать нужный темп. На кончике языка он уже ощущал этот привкус семени и, почувствовав легкую пульсацию, взял больше. Схватившись вновь за чужие волосы, Наиб согнулся и со стоном кончил. Лишь затем он ласково провел по голове и загладил растрепавшиеся волосы. Илай отстранился и облизал губы, стараясь смаковать вкус. Странный. И текстура странная. Но долго оставлять в раздумиях его не стали, наемник легким движением руки притянул его к себе и вновь поцеловал. Стоило юноше прикрыть глаза, как он уже оказался на чужих руках и прижат к стволу дерева. Наиб копошился, пытаясь подобрать позу, и в итоге отпустил одну ногу, ладонью обхватил член и приставил ко входу. Они встретились взглядами. В одном читался страх и сомнения, а в другом готовность действовать. Он не мог спокойно смотреть в чужие глаза, когда они выражали такие эмоции, и все, что он мог придумать в этот момент, это ласково поцеловать его.  — Я буду нежен. Доверься мне.  — Я… я верю, — прикрывая глаза, отвечает юноша. Но все так же боится. Нет, не того, что он поступает неверно. Того, что будет дальше.  — Илай, я ни за что не причиню тебе вреда.  И он верил в это. Он знал это. Он доверял Наибу, просто боялся. В первый раз заниматься такими вещами действительно страшно, особенно когда не ты в ведомом положении. И он надеялся, что партнер это понимает, что дело не в Наибе, а в нем самом. Илай отворачивает голову от смущения, невольно он сжимается, на что вновь получает успокаивающий поцелуй и слова «это не будет больно». Он уже чувствует, как головка проникает внутрь, и изо всех сил старается расслабиться. Непрекращающаяся череда поцелуев оканчивается нежным и мягким поцелуем в губы, от которого пророк просто плавится. Быстро успокаивается, и в тот же момент мужчина делает легкий толчок внутрь, поглубже. Член обхватывают горячие стенки, плотно сжимая. И каждое движение отдается приятной болью. Наиб спрашивает, интересуется, не больно ли юноше, а тот в ответ что-то лепечет, что-то длинное и что-то, как показалось ему, похожее на «продолжай».  Темп постепенно нарастает под охания пророка, который уже и думать забыл о своих переживаниях. Не так уж и больно. А когда член достает до того места, вовсе хочется вжаться ногтями в чужую спину и истошно простонать. Что он и делает уже почти без стыда. И Наиб это схватывает, стараясь биться именно в эту точку и вызывая больше сладких стонов. На языке все вертятся те слова, которые он хотел сказать еще с самого пробуждения. Тот самый несостоявшийся серьезный разговор. Он клянется себе, что скажет, но ищет подходящий момент. Нет, не сейчас. Тогда, когда он будет… уверен? В том, что Илай примет его. Душой он все еще сомневается, и наемник видит это.  В момент, когда он в очередной раз проходится головкой по чувствительному месту, пророк уже впивается ногтями в его одежду, сжимая ее в кулаках. Его дыхание уже совсем сбилось, а во рту пересохло, но он даже не замечает этого. Лишь хочет, чтобы Наиб не останавливался. А он и не думает, хоть поза не сказать, что удобная. Он придерживает партнера под бедрами и уже более резко и грубо толкается внутрь. Под его голос мужчина ускоряет темп и из своего же желания делает движения более уверенными, буквально втрахивая его худощавое тело, которое он попутно успевает зацеловывать. Как же он сладок и мил в эти моменты. Слова срываются с его уст.  — Илай…  — Да?.. — словно пьяным голосом отвечает ему юноша.  — Я люблю тебя.  — Я…  Перед Илаем встал вопрос, как ему ответить так, чтобы не солгать себе и партнеру, чтобы не ранить его чувства и не потерять его. Любил ли он его? Он сомневался. Наиб определенно хороший человек, понимающий и заботливый, но пророк понимал, как мало времени прошло. С другой стороны, как раз таки прошло мало времени, а они так сблизились и открылись друг другу. Он был потерян в своих мыслях. И все, что он мог сказать в ответ вместо «я знаю» — «ты мне тоже нравишься» и поцеловать его, чтобы тот точно не подумал иного. Ведь в ином случае Илай бы не пошел на настолько близкий контакт, верно? Он просто не может сказать, что он любит, потому что не уверен в этом. Может быть, когда-нибудь. Когда он будет убивать себя за то, как умертвил Наиба.  Наиб больше верил действиям. И он читал в чужих глазах правду, хоть и не столь приятную для него. Просто то, как Илай сжимался, стонал ему под ухо, просил не останавливаться. Просто это опьяненное состояние говорило само за себя. Толчки, что уже стали совсем резкими и грубыми, проходились по простате, мерно отстукивая по ней. Всего через еще пару таких движений юноша уже не мог сдерживаться и, сжав еще крепче чужую одежду, укусив ответно наемника в шею, испытал оргазм. Пока он все еще пытался отдышаться, Наиб жадно втрахивался в его узкую дырочку. Не оставлял н и секунды роздыху. И вскоре сам снова излился в нутро, порочно заполняя его белым семенем. Они почти не двигались, прижавшись друг к другу. Окружающий холод трогал их тела, только сильнее обжигая их. Рваные вздохи доносились с уст обоих, но затем они снова сомкнулись в поцелуе. По инициативе Илая. Внутри семя ощущалось горячо и пошло, но само осознание, чье семя в нем, радовало его. Ладони перешли к щекам, нежно оглаживая их. И зачем он только думал сбежать? Чего он так испугался? Сейчас он даже корил себя за то, как совсем недавно не хотел даже приближаться к Наибу. И сейчас он хочет и дальше ощущать его в своей жизни. И в себе. Но с его губ так и не слетят эти слова.  Когда наемник понимает, что их поцелуй затянулся, а по телу пробегается волна мурашек от холода, он осторожно опускает юношу на ноги и выходит из него. Чувство пустоты неприятно и теперь так непривычно. Илай лишь вздыхает, благодарит его за открытость и запахивает робу, прячась от зимы и солнца. Кажется, по ноге хочет стечь сперма, но он сжимается, не пропуская ее ниже. Святое напоминание о том, что когда-то наемник выбрал пророка вместо любой девушки. Он уже не хочет отпускать его, но Наиб одевается и застегивает штаны. Это больше не повторится. Натб не допускает одних и тех же ошибок во второй раз.