Путь гордого тигра

С самого утра Гертруда была занята приготовлениями к празднику и при каждой встрече с Илаем она говорила «на балу». Он не расстраивался и уходил в читальный зал, коротая время за очередной книгой. К нему через окно влетела Брук Роуз, так обрадовавшаяся тому, что он здесь один, что она начала активно летать вокруг его головы. Если бы она могла говорить, она бы ему точно высказала свою обиду на Илая. Но он даже не думал, что может чем-то ее задеть, и не понимал, как он может извиняться без причины. Он просто успокаивающе обнял птицу, поглаживая ее по перьям, а затем вернулся к чтению.  — Сегодня важный день, Брук Роуз. Я должен показать, чему я научился.  Но сова не сдавалась. Она видела, как изменился Илай и всей душой хотела вернуть прежнего. Она даже не представляла его намерений теперь. Его мысли были для нее затуманены. И теперь он не видел в ней то, что видел раньше, при встрече. Он словно ослеп. Мудрость покинула его. Боги не разговаривают с ним. И бноша не придает этому значения, считая, что он все делает правильно.  За книгой он засыпает после многих ночей плохо сна.  Перед глазами он видит троих мужчин, насмеющающихся над ним. Они говорят о чем-то между собой, а Гертруда, стоящая сбоку от них, краснеет и отворачивается от него, убегая. Он лишь стоит, словно остолбенев, с его уст не палает ни одно слово. Пока он не подходит вплотную к одному из троицы и не тыкает ему в грудь пальцем.  Голова резко начинает сильно гудеть и кружиться. Илай невольно просыпается со странным чувством. Это случится сегодня.  Едва разлепив глаза, он замечает второпях забегающую Гертруду в проходе. На его лице сразу же появляется вымученная улыбка, а про видение он уже и думать забыл, хоть и головная боль еще откликалась в нем. Девушка испуганно взглянула на сидящего на полу Илая и упала на колени перед ним прямо в торжественном платье, хватаясь мягкими и нежными ладошками за лицо.  — Илай! С Вами все в порядке?  — Я в порядке, спасибо, — еле выдавливает из себя юноша и, пользуясь моментом, льнет к чужим губам в успокоительном поцелуе. Гертруда быстро приходит в себя и отпускает его, не разрывая сладкого слияния. Первым отрывается Илай, но ещё пару секунд они глупо и влюбленно смотрят друг другу в глаза.  — Господин Кларк, гости уже собираются, — спустя еще мгновение молчания произносит девушка, — нам тоже следует выходить.  В ответ юноша кивает и поднимается с пола, помогая встать и Гертруде. Птица за их спинами недовольно заухала и вылетела в окно, скрывшись между деревьев. Если бы только боги могли видеть, как сильно изменилось отношение Илая к Брук Роуз, они бы наверняка что-то сделали, так ведь? По крайней мере она надеялась на это, а сам юноша не принимал во внимание обделенность друга.  В зале собралось немало гостей, от которых глаза разбежались в разные стороны, по телу ощутимо появились мурашки, а земля словно из-под ног готова была исчезнуть. Илай нервно сглатывает, а его взгляд встречается с девушкой, что приободряюще улыбается ему. Вечер пройдет гладко. Уже в начале торжества они стояли у фуршетного стола, изучая их наполнение. Гертруда рассказывала о том, что ее отец заказывал иноморские деликатесы и даже итальянские вина с выдержкой более пяти лет. Для Илая это мало что значило, но видя, как она завороженно и увлеченно говорит, он не мог сдержать улыбку.  В их легкий разговор внезапно вмешалась троица статных мужчин. И именно в этот момент он вспомнил свое видение и бросил взгляд белых глаз на девушку. Но она лишь мило поприветствовала их и завязала small-talk, очаровательно улыбаясь. Сложив дважды два, он понял, кем они могли являться, и сразу же вклинился в разговор: — Я не представился. Monsieur Noir, ученик Овелака Абеля, прибывший для научной диссертации в Лондон, — несмотря на резкость его слов, Илай дружелюбно улыбнулся, протягивая ладонь для рукопожатия.  — Филипп, граф Фоули, прапорщик королевской армии, — сухо ответил мужчина лет двадцати пяти, грозно сжимая худую руку.  Он выглядел старше своих лет, с черной густой бородкой, которая, впрочем, была очень аккуратно уложена, в наряде таком, словно он совсем недавно прибыл с Финского залива. Однако выглажена и вычищена. По его взгляду можно было понять, насколько тяжело приходится людям на войне, и Илай даже хотел затронуть эту тему, видя на его груди медали, которыми то ты явно гордился, но его перебил следующий: — Робби, маркиз Маркс. Мой отец владеет научной обсерваторией и занимается культурологией.  — А чем занимаетесь Вы? — не без ухмылки спрашивает юноша, ведь принято говорить о себе, нежели о том, чего добились твои родители. Иначе стоят ли твои слова хоть пары зерен пшеницы? Но ответ на вопрос оказался сбивчивым, мужчина крепкого телосложения запыхался от злости. Значит, Илай попал в яблочко.  — Я помогаю отцу! — гневно выпалил он, поправляя выбившийся локон. — На данный момент веду отчетность по количеству поставляемой культуры.  «Ага, значит, низший чин» — подумал сразу же юноша и, беззаботно улыбаясь, ответил, — Ваша работа стоит коллосальных усилий.  Напряжение в беседе росло. Гертруда все больше краснела из-за того, что говорил ее возлюбленный. Она прекрасно понимала его мотивы и сразу же догадалась, что один из этой троицы будет вынужден стать ее супругом. Но это не отменяло факта того, что Илай являлся никем, чтобы вести разговор в таком тоне. Девушка мягко коснулась его плеча, надеясь, что это успокоит его. В ответ она получила взгляд, который значил лишь одно — никто не посмеет забрать Вас у меня.  — Раз уж господа уже представились, я тоже присоединюсь к ним, — надеясь разбавить атмосферу, произнес третий довольно спокойным голосом. — Мое имя Джек, я герцог Кэрроу. Моя основная деятельность — философия, но моя семья имеет несколько перерабатывающих заводов. Я никогда не считал, что должен следовать их пути, моя душа всегда лежала к тонкому искусства мышления человека, — его чарующий голос вмиг всех успокоил, но в следующий момент герцог обратился к Илаю, — и Вы, молодой человек, отличаетесь от здешних людей. На удивление, Вы еще более высокомерны, чем большинство присутствующих.  Эти слова сбили юношу с толку. Его родители могли назвать его странным, нелюдимым, чрезмерно спокойным и тихим, но никогда бы не назвали его высокомерным. А этот человек, исходя из одной его фразы сделал подобный вывод. И теперь Илай не мог придумать ответа на столь дерзкое высказывание, чтобы не подтверждать его догадок. Он снова считал себя одиноким человеком, который только что оказался в Лондоне. Без какой-либо поддержки и знакомых, в абсолютно неприятной среде. Почему-то в этот момент он даже не вспомнил про Гертруду, которая все больше краснела за него. И он решил говорить так, как сказали бы ее любимые герои романов: — Разве «высокомерие» должно кого-то оскорблять? — он тут же осекся, ведь неосознанно унизил маркиза своими словами, но виду не подал, лишь задумчиво поджав губы. — Как философ, не могли бы Вы сказать, какими чертами обладает каждое уважающее себя лицо в нашем обществе?  И начали они вместе, сохраняя аккуратную и выдержанную паузу: «интеллигентность, эпатажность, лицемерие и высокомерие».  — Но здесь дело в том, что конкретно Ваше высокомерие нельзя сравнить ни с чьим. И по закону жизни однажды Вам это, молодой господин Нуар, откликнется.  — Пожалуй, что мое характерное поведение не берется из ниоткуда и моя цель вовсе не показать себя выше других.  — Тем не менее, даже если в Вас есть что-то весомое, чтобы разговаривать с маркизом в подобном тоне, это «что-то» должно выражаться более явно.  — Теперь владения семью языками, научной деятельностью и статьями в соответствующих журналах, являться учеником самого Овелака Абеля, недостаточно только лишь потому, что я добился всего сам, а не при помощи родителей, которых у меня даже нет?  Он придумал? Конечно придумал. Ведь без всего этого багажа воображаемых достижений он был никем для Гертруды. Он был никем перед этими мужчинами и вообще не имел права находиться здесь. Он был никем, будучи сыном бедного фермера из крохотного села, семья которого перебивалась только выращенным своими руками. Он был никем перед девушкой, которую любил и которая родилась и выросла в Лондоне, под покровом матери и отца, чьи должности даже не были известны ему. Он был никем перед графом, маркизом и герцогом, которым просто повезло родиться уже кем-то и быть пристроенным на работу просто потому, что они имеют связи и такую возможность.  Однако его слов было достаточно, чтобы взбесить маркиза Маркса. Мужчина рывком снял черную перчатку из гладкой телячей кожи и бросил ее на пол, к ногам Илая.  — Сегодня на рассвете на опушке близлежащего леса. Я приведу своего секунданта, а Вам не помешало бы позаботиться о поиске своего. И уж поверьте, я не раз выходил из дуэли, не получив ни царапинки, — слова звучит не то разъяренно, не то хищно. Огонек мести и злобы веселится в его коричневых глазах.  И Илай не знает, как реагировать на подобное. Дуэль на чем? Что нужно делать? Это смертельно? Из мыслей его выгоняет прочь Гертруда, которая, закрыв лицо ладонями, убегает из беседы. Но вместо того, чтобы побежать за ней, он наклоняется и берет перчатку в руки, что еще сильнее злит мужчину и он уже хочет ударить его. Однако вызов уже был сделан и оставалось только дождаться рассвета. Когда Илай поднялся на ноги, первым делом он обратил свой взор на графа: — Знаете, что говорит о Вас будущее? Вы будете убиты пулей своего же солдата. А Вы, герцог, спрыгнете с Биг Бена, ведь Ваша дама сердца так и не ответит Вам взаимностью. Что касается Вас, маркиз, — он перевел взгляд на стоящего посередине, — это Вы узнаете на дуэли.  Сказав это, он тут же бросился за девушкой, бросив короткое «прошу прощения» и оставив мужчин с немыми вопросами.  Однако, когда он искал Гертруду, сзади появился герцог Кэрроу и окликнул его: — У Вас ведь есть секундант?  Неожиданные слова заставили юношу вздрогнуть и обернуться, но он молчал, понимая, что может явиться на бой без него: — Нет…  — Позволите мне стать им? По кодексу только равный или выше стоящий по званию может быть объявлен секундантом.  Илай задумался. Это было бы хорошей возможностью узнать о дуэлях больше и возможно увеличить свой шанс на победу.  — Я буду рад сотрудничать с Вами, герцог Кэрроу. Вы можете рассказать мне о том, как проводят дуэли?  — Признаться, я ожидал, что Вы более осведомлены, но если у Вас нет секунданта, то было вполне ожидаемо услышать подобные слова. Пройдемте в более уединенное место, — он сделал приглашающий жест рукой и развернулся в направлении к выходу. — А госпожу Гертруду лучше оставьте в покое, ей сейчас следует побыть одной.  Илай мог воспринимать его слова как угодно и сомневался в правильности того, что ему предлагает Джек. Однако он заметил его напряженное молчание и поспешил успокоить: — Я не претендую на руку госпожи Гертруды. Видите ли, я достаточно стар для нее, мне уже 30 лет, и я бы не хотел омрачать жизнь столь юной и очаровательной девушки своими безотрадными дискуссиями.  — Вы считаете, что нас что-то связывает? — Друг мой, — усмешка скользит с его уст, — это видно невооруженным глазом. В ее взглядах на Вас и в Ваших на нее. Между вами крепкая связь, но я бы все же посоветовал Вам быть менее резким, ведь иначе одной дуэлью Вы не отделаетесь. Вам и к этой не помешало бы подготовиться, иначе маркиз Маркс может стать ее супругом. Честно говоря, я не вижу ее ни с ним, ни с графом Фоули. Вы заметили, как глупо она улыбнулась, когда он представлялся? Первое впечатление всегда играет важную роль.  Илай слушал его внимательно и, чем дольше слушал, тем сильнее росла его улыбка на лице. Герцог был весьма приятной личностью, он всей своей натурой показывал ум и проницательность. Это напомнило ему о тех чувствах, которые он впервые испытал к Брук Роуз, и грустно улыбнулся, идя за ним.  Они вышли к саду. Не самое приятное место, чтобы обсуждать детали дуэли, но здесь правда было достаточно тихо. Илай лишь опасался встретить здесь Гертруду, но, поискав среди кустов, не заметил ее. Они сели на лавку в глубине лабиринта из роз, где их точно никто не мог подслушать. Герцог смотрел на Илая обеспокоенными глазами, в которых читалось что-то грустное сердцу, что-то, что юноша не мог понять. Он закрыл глаза и вздохнул, концентрируясь на знаниях о дуэлях.  — Прежде всего Вам необходимо знать, что маркис Маркс проводит все свои дуэли исключительно огнестрельным оружием. Предполагаю, что пистолеты принесет он сам, ведь он очень любит дуэли. В таком случае будет необходимо проверить наличие патронов, но этим уже займусь я, как Ваш секундант. Стреляется он обычно на расстоянии 25 шагов. Определять первого будем по жребию. Вам не нужно стрелять в него, достаточно просто сделать выстрел. Даже если оба промахнутся, дуэль будет завершена, а честь восстановлена. Но ни в коем случае не показывайте, что Вы стреляете мимо него, в сторону или в землю, это его разозлит. И ни за что не стреляйте в воздух, пуля вернется на землю и может покалечить кого-нибудь. Не забывайте, что после первого выстрела второй должен быть сделать в течение минуты. Я подскажу, если вторым будете стрелять Вы.  В ответ Илай лишь кивал и иногда издавал задумчивое «мгм», все больше покрываясь мраком. Его страхи рассыпались только его видением, в котором маркиз должен был умереть, но ведь не факт, что это случится именно во время их дуэли. Тем более, что раньше при прикосновении он не видел будущего никого, в особенности смерти. Вспомнив о видениях, юноша почувствовал стыд перед герцогом и виновато взглянул на него.  — Моя благодарность к Вам безгранична. Я лишь хотел… извиниться перед Вами за сказанное в зале.  — О, это ничего страшного. Я принимаю Ваши извинения.  Хотев соврать о том, что герцог Кэрроу на самом деле не умрет, он запнулся. Ведь в его смерти была бы виновата неразделенная любовь. Вдруг тот уже задумал умертвить себя? Тогда бы его слова не стоили ни гроша. А если бы он начал объяснять ему причину своих слов, он бы сделал только хуже, ведь это звучало бы как «я вижу будущее, в котором Вы умрете». Никто не хочет знать дату и причину своей смерти.  — Я должен идти за госпожой Гертрудой, — сказал он, вставая со скамьи, но ответа не последовало. Джек остался в одиночестве, когда тот ушел.  * * * Не видя перед собой ничего, кроме высоких стен лабиринта, он бездумно бродил по нему, поглощенный совсем иными мыслями. Как ему теперь успокоить девушку? Что ему следует сказать, чтобы она его простила? Илай был озадачен вызовом на дуэль, которого испугалась его возлюбленная. И все, что он может сделать сейчас, это найти ее и сказать. Соврать. Что он останется жив, а маркиз Маркс умрет в ходе битвы. Он не уверен, совсем не уверен в том, что у него получится. Он даже пистолета не то что в руках не держал, он его даже не видел вживую. Нечего и говорить о том, что он банально не знал, как им пользоваться.  Спустя пару поворотов до его ушей донесся слабый плач. Гертруда все это время была здесь. Идя на усиливающиеся звуки, он нашел ее и сразу же упал перед ней на колени, склонив голову.  — Прошу… простите меня за мои резкие слова… я… не должен был… — с его глаз стекают две слезинки, он боится быть прогнанным и отвергнутым. Но. В тот же момент Гертруда прижимает его голову к себе, укладывает на колени и начинает гладить по черным волосам.  — Илай Кларк… Вы не представляете, как мне страшно за Вас и Вашу жизнь… Что, если он Вас убьет?.. — ее нежный и полный великолепия голос содрогался с каждым вздохом. — Я ведь… не смогу жить без Вас…  — Моя дорогая, моя милая Гертруда… — еле говорил он в ответ, — у меня было видение… Я не погибну от его рук, обещаю Вам. Я приду к Вам и буду просить Вашей руки.  — Обе… обещаете?.. — слезы пошли с новой волной не то радости, не то более сильного горя.  — Обещаю, Гертруда… Я люблю Вас… всем своим грязным сердцем…  — Я… я… — ее голос стал почти неслышим, она сжала в нежных ладонях чужие волосы и расплакалась еще пуще. — Я Вас тоже люблю…  * * * Солнце уже начинало согревать замерзшие за ночь верхушки деревьев. Природа постепенно просыпалась, а в живописном золотистом лесу были слышны тихие шаги. Илай вел герцога так, словно он знал этот лес вдоль и поперек, хоть и был в нем впервые. Но это не мешало ему по пути наслаждаться чистым воздухом, ароматом деревьев и ранним пением птиц. Он по-настоящему любил осень, хоть и с горестью смотрел на опадающие листья. Белкам было не до изучения незванных гостей, те были заняты приготовлениями к зиме. Как и многие другие животные, которых они повстречали в сумерки. Пройдя вдоль реки, они повернули направо, где открылся вид на оголенную опушку. Только едва зеленая трава и несколько кустов и кустарничков украшали местность. Цветы уже отвяли. На удивление юноши, на поляне уже стояло двое мужчин, фигура одного была ему знакома. Тот даже приоделся по случаю, наверняка уже праздновал свою победу. И, завидев их, он грозно оскаблился: — Вы опаздываете, господа. Потерялись в таком маленьком лесу? Герцог Джек Кэрроу! Не ожидал Вас здесь увидеть, помогающего этому надменному юноше, — усмехнулся мужчина.  — Господам неведомо, что рассвет наступает лишь с полным восходом солнца над горизонтом, а все время до, даже если солнце уже видимо глазу, считается сумерками? — невыносимо ответил Илай, подходя ближе, так, что он мог увидеть очередное искажение лица маркиза в злости.  — Приступаем сейчас же, — рявкнул он и отвернулся, возвращаясь к своему секунданту.  Илай почувствовал мягкое прикосновение к его плечу. Это был Джек, невербально просящий его быть осторожнее со словами.  Как и ожидалось, маркиз принес свои парные пистолеты, инкрустированные серебром. От одного их вида по телу Илая пробежала сотня мурашек, но отказываться было уже поздно. Он поправляет свою прическу, легким движением затем касаясь кончика своего носа, словно напоминая себе крепко держать маску на носу.  — Бой будет проходить на 15 шагах. Будет брошен жребий, орел — маркиз Маркс, решка — Monsieur Noir, — говорит секундант, держа в руках шкатулку с пистолетами. Илай сразу же пугается. Человек, ранее стрелявшийся на 25 шагах, решил сократить дистанцию, чтобы точно попасть в него. Неужели он так опорочил его честь? — Сейчас Я проведу осмотр оружия и патронов, — спокойным голосом произносит герцог, беря в руки пистолеты. Он быстро, но от того не менее внимательно осматривает каждую деталь и убирает обратно. Затем он берет жребий и подбрасывает в воздух. — Орел. Первым стреляет маркиз Маркс.  Робби Маркс подходит к своему секунданту и берет заряженное оружие, вставая на отметку. Те же действия производит Илай, повторяя все в точности. Вслух они отсчитывают 15 шагов и разворачиваются друг к другу. В воздухе нависает гнетущее молчание, в котором кажется даже слышен звук пружины от курка.  Выстрел. Быстрый и неожиданный.  Кажется, маркиз целился ему прямо в голову, но допустил осечку и пуля пролетела, задев плечо. Илай сразу же схватился за него рукой, шипя, а Робби гневно сморщил лицо. В голове проскользнуло два слова. Одна минута. Сосредотачиваясь на своей цели, юноша задерживает дыхание. Руки предательски трясутся. А этот пистолет еще и тяжелый, как вагон угля. Он держит его неумеючи, двумя руками сжимая рукоять. Палец медленно опускается на курок и так же медленно движется к точке выстрела. Но чем сильнее он медлит, тем сильнее устают руки, а дуло сдвигается то вправо, то влево.  — Я должен Вам сказать кое-что перед выстрелом, — он не опускал рук, но расслабил их. — В моем видении Вы погибли от пули в грудь.  Выстрел.  Илай не видел ничего, ведь в тот же момент, как раздался оглушительный звук, он зажмурился. Но затем услышал глухое падение и испуганно открыл глаза. Его руки оставались в прежнем положении и только спустя пару секунд до него дошло осознание. Осознание того, что он убил человека. Он и думать забыл о боли. Руки сами собой опустились, а он бросился к упавшему телу. Маркиз не дышал. Но на его лице так и осталась накопленная злость. Опустив глаза ниже, он увидел маленькую дырочку прямо в груди, прямо там, где находилось человеческое сердце.  Значит, это правда. Значит, его предсказание действительно сбылось. Илай был рад. Нет, он был напуган. Сбылось его предсказание о _смерти_. И это видел герцог Кэрроу. Он держал ладонь у лица, не в силах поверить в происходящее. Значит, он тоже умрет. Значит, он тоже умрет так, как сказал Илай. Пересиливая себя, Джек подошел к юноше и снова дотронулся до его плеча, но в этот раз осторожно, со страхом.  — Monsieur Noir… Пойдемте… * * * Гертруда ждала его в саду на том же месте, где они обычно встречались и сидели вместе на протяжении всей ночи. Она не находила себе места от переживания, а ее вечернее платье уже все было искомкано и намокло от слез. И, как только она услышала тихие и аккуратные шаги, она сразу же поняла, что это Илай. Радостно девушка вскочила с лавки и налетела на него с объятиями, повторяя только «как же я переживала» и «я так люблю Вас».  В другой части Лондона Биг Бен пробил уже шесть часов утра. Под бой курантов вдоль тонкой линии башни медленными и вымученными шагами шел герцог Джек Кэрроу. Его мысли были отягощены. Он еще с детства Гертруды встречался с ней и довольно часто был рядом. К ней ходили те же преподаватели, что и к нему, а затем он долго слушал о том, что на этот раз вытворяла девочка. Он и не заметил, как быстро Гертруда из девочки выросла в элегантную и обворожительную, но все еще такую же чистую и очаровательную девушку. Он продолжал навещать ее семью и говорил с ней о философии и искусстве, наблюдал за тем, как меняется ее милое личико. Но ей было неинтересно слушать об этом, и тема всегда уходила к любовным романам, которых Джек почти не читал, но всегда с удовольствием слушал, как увлеченно девушка говорит о поступках главных героев.  И она встретила его. Илая Кларка. Того, кому он помог устранить одного из претендентов на руку Гертруды. Того, кто казался ему личностью неординарной и, как он уже высказывался, чрезмерно высокомерной. Того, чьи интересы совпадали с ее интересами, ведь французский язык всегда был частью девушки. Того, кого она полюбила всем своим невинным девичьем сердцем. И он любил ее в ответ.  Джек Кэрроу не мог позволить себе проливать слезы, ведь Гертруда нашла того, кто ей действительно подходит, каким бы этот человек ни был. Он делает шаг навстречу неизбежному. Он навсегда прощается с той, кто разбил ему сердце. Он навсегда прощается с той, кого любил.  — Любовь всей моей жизни. Гертруда, — произносит он, в последний раз вдыхая обжигающий воздух, и врезается головой в тротуар.