Путь гордого тигра

Он прогуливается вдоль ручья, оглядывая воодушевленно окрестности. Лесные обитатели встречают его, убегая вперед по своим неотложным животным делам. А вода стремится вниз по течению. Воздух пропитан нежными лучами солнца, пробивающимися через листву. Ребенок ловко залезает на упавшее бревно, бережно оглаживая его. Вчера здесь прошел ураган, и птичье гнездо оказалось прямо над водой запутанное в ветвях. Бережно мальчик вытаскивает его из завалов и переносит к берегу, а затем поднимает взгляд на дерево. Надо было лезть. Он сглатывает подступивший к горлу ком и начинает карабкаться, в одной руке крепко держа гнездо. Не успевает он добраться и до первой ветки, как падает.  Белки испуганно переглядываются и, юрко забрав из рук мальчика гнездо, проворно забираются повыше на дерево и оставляют там гнездо.  — Спасибо вам! — кричит им снизу ребенок, отряхиваясь. На его голос выходит женщина с корзинкой, полной ягод.  — Илай, не убегай больше так далеко. А если бы тебя съел волк?  — Но, мама, волки не кусаются! Бу-у-у-ч! На крик ребенка выбежал серый волк и, вопреки воплям матери, лишь сел напротив мальчика. А тот, выбежав из-за спины женщины, кинулся обнимать животное.  — Щенята Буча оказались заперты в норе, когда случился обрыв. Я спас их, и теперь Буч мой друг!  — Дети не могут дружить с волками, Илай, — серьезно отвечала мать, уводя ребенка за руку обратно домой.  В лесу ему всегда было спокойнее. Никто не кричал на него, никто не пытался его оттянуть от его любознательности. Он мог есть все, что захочет, и гулять столько, сколько вздумается. Природа давала ему ту свободу, которой ему всегда не хватало. Правда, после таких его прогулок, он всегда получал по шее от родителей, а затем полночи не мог уснуть из-за побоев, захлебываясь в слезах. И оттого ему хотелось чаще оставаться там. Там красиво, живо, свободно. Там настоящая жизнь. Только в лесу он чувствовал себя хорошо и безопасно. Там его никто не мог побить или лишить обеда.  Со временем он чаще стал сбегать от родителей. А когда у него появилась младшая сестра, все внимание переключилось на нее, и проводить время вне дома становилось легче. Но когда ему исполнилось пять лет, появилась существенная причина отпускать его.  Той поздней ночью с громом и ливенем он вернулся домой и обессиленно открыл дверь, падая прямо на входе. От шума проснулся второй младенец, будя своим криком остальных. Но только под утро родители обнаружили своего сына на пороге дома, полностью озябшего, промокшего до нитки, с множеством ссадин и синяков. Его сразу же унесли в постель.  Следующие дни они не отходили от кровати ребенка, надеясь, что вскоре он очнется. Но все врачи, которых они вызывали на помощь, твердили только одно. «Он умрет сегодня или завтра». Состояние мальчика ухудшалось — он даже почти не дышал. Его тело было холодным, как лед, кожа побелела, а губы приобрели синеватый оттенок.  Но «сегодня или завтра» так и не наступало. Он умирал медленно и мучительно под пристальным взором родителей, чьи глаза уже опухли от слез.  На рассвете оба родителя уже спали, сжимая в руках болезненно бледную и тощую ладонь сына. Лучи света распахнули окно и направились прямо к лицу мальчика, наполняя его своим теплом. Цвет кожи вновь стал приобретать жизнь, а губы налились краской. Его ладонь слегка дернулась, но этого уже хватило, чтобы пробудить измученную мать. Она с радостными криками кинулась обнимать мальчика, но когда он распахнул свои белые глаза, отец от испуга упал на пол.  — Он… он… он проклят!  Мать замерла в ожидании чего-то ужасного, не в силах оторваться от тела своего же ребенка. Ее руки сковал страх. Она медленно отодвинулась и, взглянув в лицо, ударила мальчика по щеке с криком, а затем упала рядом с мужчиной.  — Мама… папа… что произошло?.. — ребенок еще не мог осознать реальности. Перед его глазами то и дело появлялись какие-то странные вещи будь то чьи-то глаза или дымок в углу комнаты, смотрящий прямо на него.  Он видит их всех.  Голову разрезал чей-то голос, отчего мальчик схватился за уши, закрывая их. Он зажмурил глаза, не обращая внимания на реакцию родителей, считавших, что в их дитя вселился демон.  — Сын Божий. В обмен на твою жизнь мы лишили тебя зрения за все заслуги, что ты принес природе. Твоя душа застряла между Царством Живых и Мертвых. Пока врата в Царство Мертвых открыты, мы возвращаем твою душу в тело. И мы даруем тебе «видение», позволяющее замечать то, что есть только в мире духов, чтобы ты мог продолжать свою жизнь, защищая тех, кто тебе дорог. Чтобы обезопасить тебя, мы также даруем тебе предсказание. Ты будешь знать обо всех судьбоносных событиях, происходящих в твоей жизни. На этом все. Впредь будь осторожнее и продолжай защищать природу.  * * * — Я уже и забыл, что такое происходило… — сонно пролепетал Илай, протирая белые глаза.  Он очнулся тогда, когда никого уже не было в комнате. Здесь находилось восемь кроватей для слуг и пара небольших окон, из которых уже падал свет. Часов Илай нигде не обнаружил, а потому просто спрыгнул с кровати, оделся, и направился куда глаза глядят. Добравшись до лестницы, он услышал чьи-то голоса сверху. Не имея привычки подслушивать, он уже хотел развернуться и пойти в другую сторону, но услышал имя «Гертруда» и тихими, почти невесомыми шагами поднялся наверх. Его догадки оказались верны. Это был диалог ее родителей.  — На Дне рождении должны присутствовать юноши, готовые сделать ей предложение.  — Но это ее праздник, она еще ребенок! Давай подождем хотя бы полгода… — Нет, я уже пригласил троих юношей. Один граф, другой герцог, а третий маркиз. Хоть кому-то она должна понравиться с ее-то нравом.  — Филипп! Не порти ей торжество! Это день, когда она официально входит в состав семьи, а не показательный бал!  — Ре-ше-но. И это не обсуждается. Я же не буду отсылать приглашения. Это испортит нам отношения с семьями, а двое из них наши торговые партнеры!  Илай решает не дослушивать их диалог, который явно уже дал ему все, что он хотел узнать. Когда он встретит Гертруду, все ей расскажет, но пока лучше не привлекать к себе внимание. Все же они из разных сословий, о каких отношениях может идти речь?  Даже несмотря на видение, ему не на что надеяться. Ее отец в жизни не отдаст свою единственную дочь замуж за безработного бедняка.  Его еще со вчерашнего вечера привлек сад своими размерами. Илай не ожидал там найти ничего, кроме банальных роз или пионов, но был приятно удивлен, когда среди всех цветов обнаружил небольшой посев с лечебными травами. За ними требовался особый уход, ведь росли они не в своей естественной среде. И даже сам юноша не смог выходить их, а человек, сделавший это здесь, сиюминутно стал его героем. Он жаждал узнать его секрет.   И пока он разглядывал травы, сзади к нему тихими и легкими шагами подошла Гертруда, садясь рядом в своем летнем воздушном платье, не прикрывающем плеч. Илай ее заметил не сразу, только после того, как Брук громко ухнула в знак приветствия, он обернулся и неловко улыбнулся: — Доброе утро, юная госпожа.  — И Вам доброе утро, молодой господин. Как Вам спалось? Мне жаль, что я не смогла предоставить Вам комнату уютнее, иначе бы нас быстро рассекретили.  Илай, привыкший к жёсткой кровати или что хуже — твёрдой и сырой земле, отвел взгляд. Ему было некомфортно и непривычно, но если это для него сделала Гертруда, он был безумно рад.  — Эта ночь мне подарила одно из утерянных воспоминаний, в котором я был при смерти.  Девушка охнула от ужаса, прикрывая свое белое нежное лицо ладонью в шелковой перчатке: — Вам должно было быть очень мучительно! Но я очень рада, что Вы целы и невредимы. Я еще с момента нашей встречи хотела сказать, что у Вас прекрасные глаза.  — Вы так считаете? Когда их увидели родители, они посчитали, что в меня вселился демон… — на мгновенье он даже улыбнулся, но вспомнив выражения лиц отца и матери, он снова помрачнел.  Гертруда поняла, что это был уже второй раз, когда она вгоняет юношу в тоску, хоть и совершенно случайно. Тот молчал, уткнувшись взглядом в какую-то точку справа от него. Девушка поджимала тонкие пунцовые губы, раздумывая над тем, о чем спросить, чтобы развеселить его.  — Знаете, на балу будет вся моя семья, включая даже троюродных тетушек и дядюшек! Я сгораю от нетерпения увидеть своих подросших братьев! Вы обязательно должны познакомиться с ними! — С ними?.. — Илай впал в ступор, переведя глаза на чужое лицо. — То есть, с Вашей семьей?.. — он предчувствовал, как нелепо будет выглядеть, если явится на торжество. Ни манер, ни красноречия, ни эрудиции. Ничего, что могло бы расположить к себе. — Я не думаю, что я справлюсь. Я не чета Вам.  В воздухе повисло молчание. Илай произнес именно то, что знали они оба, но боялись признавать. Но Гертруда на удивление живо встала с колен и приняла задумчивую позу: — Знаете. Моего преподавателя французского недавно свели со счетов. И Вы вполне можете занять его место. Только вот учить будете не Вы меня, а я Вас. Вас всего лишь нужно приодеть и дать некоторые документы. Вы сможете чаще навещать меня и жить в отдельной комнате.  — Если обман вскроется?  — Я уже достаточно хорошо знаю французский, и преподаватель мне был нужен только для поддержания уровня языка, поэтому они даже проверять не станут. Вот только Брук Роуз придется побыть в стороне при приеме.  Юноша переглянулся с птицей и согласно кивнул Гертруде. Он чувствовал, что поступает неправильно, что лгать, а особенно родителям этой девушки — совсем не правильно. Их игра имеет слишком высокие ставки, и любой просчет может стоить жизни. Илай был уверен, что ее отец не пожалеет никаких сил, чтобы наказать провинившегося, но, видя радость на лице девушки, он успокаивался и был готов на такую авантюру. Его видение только в лишний раз подтверждало, что они должны были встретиться, а молчание богов добавляло к этому больше уверенности. Значило ли это, что на самом деле они поступают не так уж и плохо? Если это действительно так, то он был готов на все. В памяти всплыла одна важная вещь, которую он хотел рассказать про ее родителей: — Послушайте. Утром я услышал диалог Ваших родителей о…  — Да? — Гертруда сразу же заинтересованно и любопытно стала смотреть на сконфузившегося юношу.  — О Вашем замужестве. Ваш отец хочет представить Вас на Дне рождения троим юношам.  Лицо Гертруды сразу же преобразилось. Она удивленно и шокированно смотрела словно сквозь Илая. Даже рука только лишь дрогнула в сторону лица, так и застыв по пути. Пару секунд она приходила в себя, а затем ее брови исказились в злости.  — Я, конечно, знала о его планах. Но чтобы сразу на моем Дне рождении! Мы должны помешать ему.  В ответ Илай кивает, а затем девушка быстрыми, но оттого не менее невесомыми и нежными шагами уходит вон из сада: — Пойдемте, сегодня же представим нового преподавателя французского. Нам нужно Вас одеть. Подать экипаж! Первой остановкой был бутик одежды. Даже не выходя из кабины, Илай заметил богатство и убранство, отчего сердце сразу же ушло в пятки. Он понимал, что точно не сможет отплатить Гертруде за ее помощь. Нервно сглотнув, он медленно вышел вслед за девушкой, уже ожидающей ее у дверей. Выбор в бутике был на удивление скромен, но подобран очень кропотливо. Из страха упасть в обморок от цен, он даже не осматривал вещи, этим занималась Гертруда. Она довольно быстро нашла какой-то черный костюм с обтягивающими брюками и протянула его юноше. В моде он не разбирался, но что-то ему подсказывало, что это совсем не похоже на что-то, что носят обычно. И все же с этим комплектом он отправился в примерочную.  — Вы прекрасно выглядите! Вам не хватает только уверенности, чтобы думать, что Вы правда француз. Илая это все крайне смущало. Подобная эпатажность точно не для него. Он любил более свободную одежду, и прошлая как нельзя лучше подходила под это описание. Чего нельзя сказать о новой. Верх, чем-то похожий на укороченный камзол, сильно обтягивал грудь, а то, что скрывалось под ним, показывало на всеобщее обозрение живот.  — Настоящий Нуар, — произносит девушка, продолжая любоваться этим образом. Взгляд цепляется за чужое лицо, и она мгновенно грустнеет, — хотите выбрать что-то иное?  — Нет-нет, все итак прекрасно.  «Главное, чтобы Вам нравилось».  — Для завершения образа не хватает только подходящей прически. Я знаю хороший барбершоп, в котором часто останавливается мой отец.  Илай кивает и вновь оглядывает себя в зеркале. Со временем ко всему можно привыкнуть и даже начать находить плюсы. К примеру, в этой одежде он уже не был похож на сына бедного фермера, а скорее на какого-нибудь эпатажного деятеля искусств, чья натура стремится видеть красоту во всем, включая себя. Правда, пока его неопрятная прическа выбивалась из образа. Он постарался хоть как-то причесать волосы, пока в отражении не заметил мягкую улыбку Гертруды жестовую просьбу пойти за ней.  Из барбершопа он вышел уже абсолютно другим человеком. Если бы он сейчас показался родителям, те бы точно не поняли, что это их сын, пока не посмотрели ему в глаза. Волосы были аккуратно уложены набок, а передний локон был обесчвечен до абсолютно белого цвета. И почему-то только после визита к барберу Илай осознал, что теперь он не тот, кем был прежде. Пока он сидел в кресле и с удивлением осматривал свою новую прическу, сзади подошла Гертруда и заботливыми, нежными движениями закрепила на его голове нечто похожее на монокль с линзой голубого цвета. Это должно было изменить цвет его глаза, как понял Илай.  — Это мой подарок для Вас.  — Вы уже многое подарили мне, и за это я Вам очень благодарен.  — Безгранично? — Безгранично. Безгранично благодарен. * * * — А теперь давайте отрепетируем ещё раз.  — Многие меня зовут Нуаром. Я прибыл из Парижа по поручению моего учителя, Овелака Абеля. Здесь я провожу исследование среди молодых людей, собирая данные об их использовании французского языка, а также веду частные занятия, — как под диктовку произносил юноша.  — Нет, не так. Попробуйте держать руку у груди, слегка сомкнутую в кулак, и изображать серьезность, — Гертруда на своем примере демонстрирует выражение лица и жест, выпрямляясь. Следом за ней то же положение принимает Илай, бегая глазами по ее лицу. — Глаза слегка прикройте, а подбородок приподнимите. Когда говорите, старайтесь четко высказывать каждое слово и не забывайте про ударение к концу слова и глухую «х». Попробуем еще раз.  В саду, пытаясь научить Илая демонстрировать себя, они пробыли до самого заката и решили на следующий день после обеда явиться к отцу.  Он шел вразрез со своими принципами, жизненными устоями, накопившимися за девятнадцать лет, из непонятного желания, которое было внушено ему свыше. Он все еще не верил в праведность его поступков и оттого никак не мог настроиться на столь гнусную ложь. Брук Роуз, видя его обреченное состояние, сидела рядом с ним на скамейке, прижавшись крылом к ноге и надеясь успокоить. Он видел, как умело лжет Гертруда и как она очаровательно улыбается, чтобы получить желаемое, и старался действовать так же. Оправдывался перед собой же, свято веря в ее чистоту и то, что она отличается от других людей высшего общества, славящегося своим лицемерием. Она ведь это делает для _них_, верно?