Одержимость и Покорность

Многое изменилось за те пять дней после операции Лололошки. Поначалу это не так ощущалось. Все были растеряны и напряжены, не до всех дошло осознание того что произошло. Только Джон принял это и не находился в прострации, во всяком случае, так это выглядело. В первый день он, не смотря на упадок сил и проведенную экстренно операцию, не отходил от парня и никого к нему не пускал, ссылаясь на то, что те, кто могли бы его заменить, тоже устали. Делал все исключительно сам. Сам менял перевязки, обрабатывал швы, проверял общие показатели. Жители сна думали, что он принял такой исход событий как должное и просто то, что должно было произойти. На второй день к парням удалось пробиться Беренгарию, и то, потому что он принес отваров и напомнил о кое-чем. В тот же день Джон вышел из дома и воочию увидел, как изменился сон. Небо стало темнее, чем было, звезды теперь казались куда ярче. Но не это главное. То тут, то там пророс зараженный прокс, совсем мелкий, еле заметный. Его можно было спутать с маленьким фиолетовым цветочком среди травы. Старик выдвинул теорию о том, что возможно, Ло постигла участь Альфреда. В тот момент ученный посмотрел на него так, что Беренгарий поклялся самому себе больше никогда не заикаться о возможном воплощении «брата» Джона и о том же попросил всех остальных. С того момента, его начали побаиваться. И из-за «пугалок» от старика и из за ауры, что нависла над парнем. Даже его привычная улыбка не могла скрыть то напряжение и тревогу, которые тот излучал. Никакая искусная маска не могла скрыть это. Жители сна искренне переживали за него. И за Лололошку. На третий день в дом Ло пришел Гимлин с детьми. Он принес амулет, направленный смягчить боли, хоть и не особо был силен в этом направлении. Синдри с Гулидой принесли цветочки И щебетали о том, какие игры придумали и что хотели бы сыграть в них, когда парень придет в себя. Тогда же и начались обсуждения протеза. Дворф очень хотел, как либо - помочь, поэтому сам предложил вместе с Балсмегом объединиться и выковать детали, когда Джон подготовит чертеж. К началу четвертых суток заглянул Невер и увидев Харриса, сопящего на стуле у чужой постели, еле его добудился, а после устроил выговор. Это был единственный день, когда за Лололошкой приглядывал кто-то помимо Альтера. Он проспал 19 часов с перерывами. Он вполне мог проконтролировать кошмары, запрятать их, куда по дальше, в глубины лабиринтов своего сна. Нервная система перегрузилась на столько, что даже такое казалось чем-то не выполнимым. За то, в перерывах, он много чего успел обдумать. На пятые сутки все улеглось. Джону стало на много лучше. Это заметили все, что позволило хоть ненадолго, но расслабится. Ну как расслабится. Так совпало, что лечение Лололошки, смогло занять работой весь сон. Ученый в перерывах между сном, сделал пару набросков и потому кузни работали над концептами деталей. Ворон занимал детей, чтобы те никому не мешали, а Алхимик заготавливал снадобья. В последнее время, они начали расходоваться с бешеной скоростью. Да и Альфреда без присмотра не оставишь. И вот шестой день. Ло пришел в себя и в теории это хорошо. Но уже через 15 минут все стало хуже. Сон снова начал меняться. Его накрыл туман. Небо заволокло тучами, и легкая морось собиралась росой на все еще зеленой траве. Это нагоняло тоску, которая усугублялась тем фактом, что эти изменения – отображение состояния владельца сна. Когда то жизнерадостного, неунывающего, находящего выход из любой ситуации. Теперь же, выйдя на «улицу», каждой клеткой организма ощущалось уныние. Джон не сразу обратил на это внимание, а потому очень удивился, что после полутора часов нахождения на крыльце, он хорошо так промок. Стало прохладнее. Ему бы пойти и погреться. В Замок все еще не хотелось, так, что было принято решение наведаться к Старику. Заодно и сообщит ему о пробуждении Лололошки и что его теории оказались не верны. Зайдя в хижину, от тепла печи по коже прошлись мурашки. Снаружи и, правда, настолько холодно? - Кого там принесло? - Беренгарий, до этого стоявший над котлом для еды, развернулся к гостю. - Батюшки, да ты промок! - Он тут же подошел к Джону и завел вглубь, ближе к печи. Усадил на скамью, укрыл пледом лежавшим рядом. Вид Харриса был совсем поникшим. - Что стряслось? Чего мокрый весь? – Спросил он обеспокоено, садясь, напротив, на табурет. Джон посильнее укутался в плед, наслаждаясь теплом, постепенно наполняющим его тело. Напряжение сменилось тяжестью и почти приятной слабостью. Хотелось лечь и уснуть, прям там. Увы, он не мог себе этого позволить, через 25 минут он должен уже быть у чужой двери. - Лололошка очнулся… - Парень не успел закончить, как старик восторженно вскочил с места, хлопнул в ладоши и заулыбался. - Эво как! Чего ты сразу не сказал то? – Беренгарий подошел к котлу на огне, помешал его содержимое. – Он же есть, поди, хочет, у меня тут как раз бульончик легкий почти готов, ему сил надо набираться. - Джон не был уверен, что Лололошка захочет, есть, но если к нему вернулись потребность во сне и воде, значит и в еде тоже. - Ну налей, лишним точно не будет… - А ведь, он даже не спросил об этом свою копию. Не спросил как он чувствует. Просто свалил на него много всего, напугал и ушел. Он уже успел обвинить себя во всех смертных грехах раз двести, за последние несколько часов, а подумав об этом, разум сам решил повторить это в двести первый раз. - Джон, так что с Лололошкой то? Как он? Ты… Он… Как он принял это? – Под «это» подразумевалась ампутация. Никто не говорил об этом прямо. Понимали как это тяжело не только для самого Ло, так и для его «близнеца». Особенно те, кто присутствовали на самой операции. - Ну, когда он проснулся, то сразу спросил, сколько ему придется отлеживаться. Я, правда, пытался преподнести все помягче. Но ты, же его знаешь. Он сорвался, вскочил и… Я, даже шаг сделать не успел. Не знаю, чем я думал, подошел к нему. Я не видел его лица, он на ногу смотрел. – Голос дрогнул. Джону нельзя терять самообладание. Вдох-выдох. – Я просто вывалил на него все. И сказал, что вернусь через скифос. Вообще, еще, наверное, киаф и мне нужно будет уходить и- Сильные руки прижали к чужой грудной клетке. Поначалу Харрис растерялся. Чего вдруг старику захотелось его обнять? - Джонушка. Перестань себя винить. - Что? - Перестань себя винить, Джон. Это не твоя вина. - Я знаю. - Это не твоя вина. – Сказал Беренгарий строже. - Я знаю – Повторил его интонацию юноша. - Может, другие этого не замечают, но я вижу тебя чаще всех, если не считать Лололошку. И я вижу, как ты убиваешься. Ты сам тогда сказал что иначе, Лололошка бы умер. Не лги ни мне, ни себе. Джон застыл. Даже не дышал. Он солгал? Но ведь… но как же… он не мог. Почему…отсутствие контроля над собой пугало все больше. Ему нужно привыкнуть к этому. У него нет времени восстанавливать этот самый контроль, да и он, можно сказать, пообещал себе и Лололошке принять себя таким. Измениться. Не только говорить на словах, а и показывать действиями, что он не эгоист. Что он не машина. Если так подумать, Саша была бы рада такому. Почему он не подумал об этом раньше? - Джон? - Да? - Тебе пора к Лололошке, я уже все выставил на поднос. А еще. – Беренгарий отстранился, отошел к двери и снял с крючка накидку. Скинул плед со ссутулившихся плеч, заменив его плотной тканью, затянул шнурок на шее, поправил капюшон. Закончив, старик заглянул под капор. Янтарного цвета радужки смотрели точно на него. Они казались не естественно яркими на фоне бледного лица и темных пятен, засевших под ними. Беренгарий поражался тому, как этот заносчивый, самоуверенный, упрямый, горделивый и такой же как Лололошка, странный парень, мог превратиться в свою собственную тень за несколько карасов. Хотя, юношу понять можно. Он явно не ожидал что подобное вообще возможно, и как понял Беренгарий, шанс такого исхода событий был мизерным. Вместе с этим, старик чувствовал, что что-то еще стоит за подавленностью и стремлению занять себя работой до изнеможения. - Ты говорил, что вам с братцем не нужен сон, но ты выглядишь так, будто сейчас здесь и уснешь. Может, я схожу к нему? - Нет, не нужно, я сам. Судя по тому, что происходит со сном, он в апатии и вряд ли хорошо отнесется к тому, что кто-то помимо меня видит его в таком состоянии. – Джон спешно отвел взгляд. Алхимик тяжело вздохнул и отошел, давая свободу действий. С этим малым спорить бесполезно. Хоть что-то осталось прежним. Харрис же кое-как встал, поправил плащ, забрал поднос с едой и отваром. Подойдя к распахнутой двери, он остановился. - Спасибо, Беренгарий. Ты очень выручаешь. - Не стоит, поблагодаришь, когда Лололошка станет на ноги. А ты станешь прежним. - Обязательно. – Сказал Джон со слабой улыбкой на лице. Он обязательно вытащит Ло со дна, в которое тот точно успел себя загнать. Но сам Харрис, вряд ли станет прежним.

***

Эти два часа прошли слишком быстро. Только сел на ступени, а уже стоишь у двери в спальню с подносом. Он сделал глубокий вздох. Дом начал понемногу прогреваться. Он еще успел растопить печь. Благо, уже готовые дрова ему предоставил тот же Беренгарий из своих заготовок. Нужно будет тоже так сделать. Было немного неловко заходить в чужую спальню. Тем более, зная, что Ло сейчас не стабилен и может действовать не предсказуемо, особенно если успел себе что то надумать, а он точно придумал. Собравшись с мыслями, он пнул носком кроссовка дверь. Не открылась. Странно. Попробовал рукой. То же самое. Неужели, каким-то образом добрался к двери и запер ее. Защелка высоко, стул он бы не перетащил. Ладно, проще просто спросить. - Ло, я пришел, как и обещал, ты закрылся? – В ответ тишина. Вот же.…Попробуем по-другому. – Лололошка, ответь, пожалуйста. Я понимаю, такое тяжело принять, осознать, хочется закрыться и больше никого не видеть. Но ты сильный. Ты совсем справлялся и с этим справишься. Это не конец твоей жизни, я помогу тебе, и ты заживешь как прежде. Только позволь мне быть рядом и скажи, как именно ты запер двери. Тишина. Ожидаемо. - Лололошка, я не хочу давить на тебя, но если ты не скажешь, то мне придется разобраться с этим самостоятельно, чтобы убедится что ты в порядке. - Джон сделал паузу, прислушиваясь. Слышалось совсем тихое тяжелое дыхание, рядом с дверью. А вот это уже не хорошо. Сколько это Чудо там сидит? - Я не хочу нарушать твои личные границы, но в твоем состоянии я не могу тебе позволить оставаться взаперти. - Джон поставил поднос на пол и заглянул в узкую щель между дверью и косяком. Крючок был в петле, значит, все будет проще. Только его бы поддеть чем то. Он оглянулся, пошарил в карманах. Ничего подходящего, кроме ложки не нашлось. Забавно, что бы попасть к Лошке, ему нужна Ложка. Тихо Хихикнув от каламбура, взял ее по удобнее, черенок просунул в шелку и со звонким стуком защелка соскочила с петли. Как ни в чем не бывало, поднял подставку и вошел. Рядом, оперевшись на стену спиной, сидел мироходец. Он прижимал правую ногу к груди, обнимая ее руками. Голова была опущена на колено. Так как сидел тот в одной тонкой рубахе и белье, его плечи мелко подрагивали от холода. Джон прошел мимо, поставил поднос на тумбу. - И к чему это представление, глупыш? Я понимаю, хочется личного пространства, все обдумать, подепрессировать, но запирать дверь, самостоятельно, в твоем положении – самоубийство. - А если я этого и хотел…? Ученный тупит взгляд в растрепанной макушке. Все настолько плохо? Если да, то его нужно срочно тормошить. Харрис садится на корточки рядом, на расстоянии вытянутой руки. Необходимо как то переместить Ло обратно на кровать. Без магии. - Не неси ерунды, это не повод умирать. Тем более, будет глупо если после «рождения в рубашке», ты добровольно уйдешь из жизни. – Мироходец аккуратно приближается ближе. Так, невзначай. - А чего ты переживаешь из за этого? Ты же сам виноват в этом. – По больному. Но он терпит. – Ты ведь обиделся на мои слова во время ссоры? Тебя это задело, а когда выдалась возможность – разрушил мне жизнь. Не было же никакого перелома? Сепсиса не было? Не ври мне. Лучше правду скажи. Но не обещаю что прощу. - Лололошка, ты сейчас мыслишь на эмоциях. Твоя версия событий – попытка оправдать и объяснить произошедшее так, как тебе кажется логичным, хотя это не так. Давай ты не будешь ничего надумывать, а я тебе помогу, хорошо? – Подползает ближе. Главное теперь не спугнуть. - Мне плевать, пока не докажешь, не пов- Изящные руки подхватили парня под коленом и спиной, поднимая с пола. Джон хотел сделать это куда плавне, но вес оказался меньше чем ожидался. На много меньше. Улыбка немного сползла с лица. - Отпусти меня. Я не на столько жалкий. – Только и прозвучало тихо куда то в плечо. Иного сопротивления не было, так что удалось довольно быстро переместить больного в постель. Ученный положил его в полу сидячее положение, подложив под спину подушку, а ноги накрыл одеялом. Больше для того чтобы голубые глаза лишний раз не цеплялись за культю. А для пущего эффекта поставил на бедра поднос с чудом не остывшим бульоном. Ло, увидев суп, только совсем не заметно поежился. - Тебе помочь или ты сам? – Джон спросил на всякий случай, но увидев выражение замешательства и одновременно с этим отстраненности, будто человек перед ним вообще не здесь, понял что будет проще, если того будут кормить. С тяжелым вздохом почти недовольства, он взял ложку, повертел ее в руках. – Наверное, стоит ее помыть, а то я ей дверь открывал – Нервный смешок. Что за внезапная неловкость. Вернулся назад он уже с чистым прибором, набрал немного бульона и поднес к чужим губам. Ложку приняли не сразу, лениво. Ло отвернулся почти сразу, морщась. Ощущение чего то помимо воды и фиала жизненной силы во рту непривычно. Конечно, чувство голода было, но есть не хотелось. Хотелось просто лечь, уснуть, а проснутся как раньше, встать на обе ноги, побегать по островам, поболтать со всеми, потом пойти к беженцам, может помочь им с чем то. Он действительно отчасти надеялся, что это просто ужасный сон. Ну не могло такого произойти. Только Джон мог допустить такое. А сейчас сидит перед ним и как ни в чем ни бывало, кормит его. Издевается. Зачем? Неужели он настолько мстительный. - Ло, будешь вредничать, в жизни не выйдешь из этой комнаты. Тебе нужно поесть, давай. Ложку за Начало… - Хихикая, протянул Джон, ведя прибор к чужим губам как самолетик. Лололошку это немного позабавило, хоть было немного неприятно, что с ним нянчиться как с ребенком. Не смотря на желание показать свой характер, он послушно съел и эту ложку. - Молодец, теперь за Джодаха – Заулыбался ученный. Он назвал первого, кто пришел ему на ум из их прошлых знакомых. Парень перед ним посмотрел на него немного растерянно, но промолчал и проглотил порцию. - Теперь за тех синеволосых дам, давай, давай – Это уже начинало смешить обоих, но только один как то это показывал, вертя ложкой по пути к хмурому лицу копии и издавая звуки самолета. Таким образом, пока кормящий перечислил чуть ли не всех возможных общих знакомых, Лололошка успешно съел половину. Дальше не лезло, а его «нянь» и не заставлял. Лишь протянул чай, в который предварительно добавил отвар и забрал поднос. Руки все еще ощущались слабо, но силы держать чашку появились. Напиток оказался куда приятнее и вкуснее чем суп. Он заглушал приступ тошноты от еды. - Мне нужно осмотреть тебя и возможно сменить бинты, можно? – Спрашивает Джон, садясь на стул рядом. Ранее он мог спокойно сделать это в любое время, но с сегодняшнего дня, все исключительно по разрешению. Сидящий перед ним на это кивнул в знак согласия и повернул голову к стенке. Раз кивнул, значит согласен. Аккуратно расстегнув рубаху, Харрис спустил ее с в меру широких, но уже не таких крепких плеч, обращать на такое внимание странно и от части больно. Пациент явно теряет в весе, стремительно. с его травмами, стрессом и неустойчивостью вспышки это ожидаемо, но все же мурашки невольно пробегают. Сняв бинты, он увидел на удивление зажившие следы от когтей. Кожа на совсем свежих шрамах фиолетовая и слабо блестела. Это по своему завораживало. Пальцы невольно прошлись по самому большому рубцу, от чего Лололошка вздрогнул. Мысленно на ругав себя, Джон сделал вид что так было нужно и накинул одежду на ее законное место. Необходимости в перевязке уже не было. Если такие травмы уже затянулись, то и вспышка начинает восстанавливаться. Следовательно, его идея об удалении большей части прокса из очага заражения, помогла. Плюс одно верное решение. С ногой, а точнее ее остатком, будет по сложнее. Во-первых, потому что это будет первый раз, когда Ло увидит, если конечно соизволит повернуться, культю без бинтов, а во-вторых, если плечи зажили раньше, чем предполагалось, то и нога соответственно тоже. То есть, возможно, уже завтра можно будет снимать швы. Сняв повязки, гений только в этом убедился. Там особо нечего было обрабатывать, но на всякий случай, прошелся марлей с настойкой по швам и замотал все заново. Все это время оба молчали. Лололошка, что удивительно, погрузился в собственные мысли, а Джон был занят осмотром. Он может и был больше для галочки, но раз выдается возможность, почему бы и нет. Закончив с этим, ученый помогает Ло лечь удобнее, поправляет одеяло, собирает мусор на поднос к полупустой посуде. Прежде чем уйти, он предусмотрительно демонтирует щеколду. И не потому что он хочет контроля как минимум с Лололошкой, а из соображений безопасности. Мало ли, тому станет плохо, а Джону что, бежать на кухню в поисках ложки? Носить одну в кармане? Нет, нет, нет, с этим мироходцем каждая секунда на чеку, ведь обычный воплощенный по сравнению с мироходцем – ничто. Несомненно, случай Ло – особенный, но что мешает проксу поглотить оставшуюся энергию и подчинить себе разум носителя? Что-то Харриса понесло совсем не туда. Пожелав спокойного сна, он вышел из спальни. Сон, напоминавший о своей необходимости уже на самом деле сутки, куда то уходит, так что вместо возвращения в замок, он идет на кухню-столовую-ставшую-кабинетом. Тот было и просторно и чай можно было заварить во время работы и приглядывать за Лололошкой проще. А это было нужно. Парень находится в уязвимом положении. Его психика, и так не самая здоровая, расшатывается все больше. Даже то что его гениальный Альтер работает над протезом, сам факт отсутствия ноги сильно ударяет по самооценке и уверенности в будущем. А с альтруизмом и синдромом спасателя – это приговор. Тут еще добавляется склонность Ло действовать на эмоциях. Сегодня он уже совсем косвенно намекал на то что хотел бы умереть. Возможно даже не осознанно. В любом случае, это звоночек и лучше быть рядом. Джон подошел к печи, которую растопил перед тем, как зайти к копии. Подкинул еще пару дровишек, открыл одну из крышек на плите. Поставил на огонь наполненный водой чайник. Конечно, он мог и той же пустотной магией создать себе чай, но в доме Лололошки, ей пользоваться совсем не хотелось. Невольно парень засмотрелся на мерцание огня в окошке печи. Он вообще стал больше обращать внимание, на что-то простое и вместе с тем прекрасное. Огонь, Вода, туман, трава, люди. Действительно, после «слома» люди перестали так раздражать своей глупостью и ошибками. Наоборот, хотелось теперь узнать каждого побольше. Это странно. То что с ним происходит странно. Пути назад нет. Ему необходимо принять новую реальность, нового себя. И думать о том, ради чего они здесь. Даже без Лололошки у него есть шанс разобраться совсем. Чайник закипел, звонко свистя. Его сразу переместили на подставку, чтобы тот немного остыл. В это время, Харрис закинул в чашку трав, меду. Залил все кипятком, завалился на диван в гостиной. Ромашка расслабляла, и желанный сон все-таки снизошел на него. Кружка отставлена на стол, взят плед и один из чертежей протеза, можно и поработать немного, пока не особо хочется. Хватает его ненадолго и тот же плакат скатывается на пол вместе с карандашом, когда Джон проваливается в царство Морфея.