Дьявол... Чудовище...

Прошлое. — Если бы не я, ты бы давно уехала в столицу. — Печально произнесла мать. — На что мне твоя столица, мам? — Стараясь держаться бодро, улыбнулась я. Поправила её подушку, подоткнула одеяло. — Чего я там не видела? — Там хоть работа есть, а что у нас? Утки за лежачими выносить? Трусами на рынке торговать? Или в «Пятёрочку» кассиром пойдёшь? Сама знаешь, что с твоим образованием это унизительно. Как дорогую вазу поставить среди стеклотары! — Ничего унизительного. Работа как работа. — Отмахнулась я. — Главное, платят. — Взяла пару таблеток из блистера и подала матери вместе со стаканом воды. — К тому же, Света меня обещала в гостиницу устроить. Горничной, помнишь? — Грязь за командировочными выметать? — Скривилась мама. — Я всегда желала тебе лучшей доли, Полина. Думала, поедешь в Москву, устроишься дизайнером, будешь богачам дома обустраивать. Вдруг бы один из них на тебя глаз положит, да замуж позовет? Смотри, какая ты у меня красивая! Ни чета нашим провинциальным курицам. Стройная, красивая, волосы до задницы, а умная какая! — Перестань, мам. — А я теперь всё время себя виню, что заболела. — И вовсе ты не виновата. — Я поставила стакан на столик. — Никто не виноват в том, что к нему приходит болезнь. Ты почти двадцать лет на вредном производстве пахала, мам. Ты этим асбестом дышала, как воздухом, поэтому и заработала себе рак легких. И никто не хочет сейчас за это отвечать. Ну и что, что они молоко тебе за вредность давали! Кому сейчас нужно это молоко? — Я села на край кровати и взяла её за руку. — Я просто не хочу тебя потерять, мам. Слышишь? Мы будем бороться. До последнего бороться, мам! И не сдадимся. — Я погладила её сухую ладонь. — И я всё это время буду рядом. Не надо мне никаких столиц. — Он всё равно сожрёт меня, Полин. Этот рак. Он уже жрёт меня, дочь. Ты ведь слышала, что доктор сказал? — Мне всё равно, что он сказал. — Решительно сказала я. — Если есть хоть крошечный шанс, значит, мы должны верить в него.

***

Я многое утаивала от мамы. И то, что не пошла в эту сраную «Пятёрочку» работать из-за того, что толстяк-директор на собеседовании сначала делал мне недвусмысленные намёки, а потом и вовсе схватил за задницу и прижал к стене. В нашем захолустье каждая дура мечтала о должности менеджера или кассира в этой конторе, и, судя по всему, бедные девочки соглашались на всё, чтобы попасть туда, раз он так себя вёл. Этот бессовестный толстяк сыпал проклятьями мне в спину, когда я убегала, расцарапав ему лицо. А потом были и другие попытки устроиться в заведения города, и снова приставания, снова наглые прикосновения и грязные намёки. Тогда я просто пошла мыть полы в больницу. Ночью тихо выходила из дома, чтобы мать не волновалась, и шла пешком в инфекционку. Возвращалась домой к пяти утра, ложилась и немного спала, затем вставала и бежала в художественную школу, там я преподавала у младших классов. Платили за это сущие копейки, поэтому в свободное время мне приходилось снова искать работу или ухаживать за мамой: я возила её на автобусе или такси в райцентр, водила под ручку на процедуры или химию, а когда её клали в стационар, мне приходилось бросать всё и оставаться там с ней. Заработанных денег и маминой пенсии едва хватало на лекарства, поэтому я донашивала своё старое школьное пальто, регулярно штопала единственные колготки и стыдливо прикрывала в общественном транспорте руками потёртую сумку, которая служила мне вот уже седьмой год. Поэтому, когда Света предложила устроить меня в единственную приличную в городе гостиницу, я ужасно обрадовалась. С такой зарплатой мне, возможно, даже дали бы кредит, и мы с мамой продержались бы ещё чуть-чуть. — Нужно что-то сделать с твоими волосами. — Оценивающе оглядела меня Света перед первой сменой. — А что с ними не так? — Удивилась я. — Их слишком много. — Заплести косу? — Господи. — Закатила Света глаза. — И откуда ты только такая взялась? Кто в наше время носит волосы до задницы и плетет косы? Нужно современнее быть! Хорошо хоть тут форму дают, иначе никто не пустил бы тебя на смену в твоем линялом платье, бабкиной кофте и этой дешманской помаде с рынка! У меня таким раритетом моя бабушка восьмидесяти лет подкрашивается! — Это просто… блеск… — я прикоснулась к губам. — И волосы я бы тебе советовала обрезать. — Нет! — Испугалась я, теребя свои локоны. — Лучше я их заколю шпилькой на затылке. — Блин, Полька, ну не знаю я, что мне с тобой делать. Научить-то я тебя всему научу, но выглядишь ты… как деревня! — Вовсе нет. — Рассердилась я. — Как целка деревенская выглядишь! А сюда, знаешь, какие мужики приезжают? И директора заводов, и областные начальники — все у нас останавливаются. А если кто из них тебе дополнительно предложит подзаработать? Хотя о чём я… — Она ещё раз оглядела меня с головы до ног. — Что значит «дополнительно»? — Уставилась на неё я. Света рассмеялась. — Официально это, конечно, запрещено. —Она выкатила грудь колесом. — Но если мужчина красивый, да деньги неплохие, то почему бы и нет? Я покраснела, точно спелая помидорина. — Н-нет… я на такое точно не согласна. — Полька ты что, того? — Света тряхнула меня за плечи. — Ни с кем ещё никогда? — Нет. — Честно призналась я. — Никогда. — А как же Максим? Он же твой портфель с пятого класса таскал! И на выпускном с тобой так вальсировал, так вальсировал, что я думала, что вы увальсировали в ту ночь к нему домой и… — Она подмигнула. — Ничего такого не было. — Возмутилась я. — Но вы же с ним встречались? — Да. — И почему расстались? — Просто мы… слишком разные. — Коротко ответила я, решив умолчать о том, что преданный и верный Макс не стал дожидаться, когда я созрею до интимных отношений. Он переспал со всеми моими одноклассницами, начиная с Тани, к которой пришёл, проводив меня с выпускного, и заканчивая Тамарой, с которой мы вместе учились в вузе и сидели за одной партой. Именно с ней я и застала его, когда прибежала поделиться известием о том, что у мамы нашли рак. — Ладно, убирай свою косу, надевай форму и будем учиться застилать постели. — Приказала Света.

***

И мы с ней весь день упражнялись в уборке номеров, изучали инструкции и стандарты, учились чистить туалеты и комплектовать номера полотенцами и предметами личной гигиены. — В ночную смену останешься? — Спросила Света, когда мы закончили. — А можно сбегать домой на пару часов? — Ну, беги. Я попыталась накормить маму, но у той, как обычно, не было аппетита, помогла ей помыться, дала лекарства, уложила обратно в постель, а затем побежала обратно в гостиницу. — Держи, — Света, как-то странно похихикивая, вручила мне ключ и тележку с инструментами, — приберись в шестьдесят восьмом, оттуда как раз только что выехали. — Хорошо, — согласилась я. — Там сейчас никого? — Никого. — Кивнула она. — Ты проконтролируешь результат? — Да. — Заверила девушка. — Зови меня сразу, как закончишь. И я направилась в номер. Открыла дверь ключом, вкатила тележку, вошла и закрыла дверь. Напевая себе под нос старую песенку, я прошла вглубь помещения и оглядела фронт работ. Смятая постель, разбросанные вещи, запах табачного дыма. Разве Света не говорила, что постоялец съехал? И в этот самый момент где-то справа от меня послышались шаги. Я обернулась и потеряла дар речи. Постоялец не только не съехал, он был в номере и, очевидно, только что принял душ — потому что стоял передо мной абсолютно голый с взъерошенными волосами и стекающими по смуглой коже каплями воды. Конечно, я видела раньше голых мужчин. Ну… в фильмах. Но чтобы так близко… и так подробно — никогда. Конечно же, я закричала! — Девушка! — Он потянул ко мне руки. Я попятилась назад, налетела на тележку и повалилась на пол. — Девушка, позвольте вам помочь. — Незнакомец, очевидно, забыл о своей наготе, потому что подошёл слишком близко, и перед моими глазами замаячило то, что я раньше видела лишь мельком и то по телевизору. — А-а-а! Не приближайтесь ко мне! — Зажмурилась я. И вслепую поползла в сторону двери. — Девушка! Но я уже успела подняться на ноги и пулей выскочила в коридор. Мои щёки пылали, а сердце стучало, точно молот по наковальне. Не помню, как добежала до прачечной и влетела внутрь. — Что такое? — Усмехнулась Света, бросая в корзину бельё. — Света, там! Там! — Задыхалась я. — Ты это специально, да? — Ты что, чёрта лысого увидала? — Подруга подошла ближе и ухватила меня за плечи. У меня никак не получалось отдышаться. — Хуже! — Я закрыла ладонями горящие щёки. — Тот мужчина! Он! Я видела его… ну… прибор… Света расхохоталась. — Ой, а я тебе ещё не верила! — Сгибаясь пополам от смеха, похрюкивала она. — Думала, цену себе набиваешь, а ты реально члена живого никогда в глаза не видала! — Как смешно. — Я гордо вздёрнула подбородок и отвернулась. — Значит, ты специально меня к нему послала? Посмеяться хотела? — Да я не поэтому. — Света подошла и погладила меня по плечу. — Этот мужик — какой-то предприниматель столичный, московский. Девочки слышали, что он приехал важную сделку заключать. Сказали, что, как ни улыбались ему, на них даже не взглянул. Я подумала, а вдруг ты ему приглянешься? — Свет, — обернулась я, — да я даже лица его не помню! У меня перед глазами только этот его… стоит. — Он что, тебя прямо голый встретил? — Да! Он, видно, только из душа вышел, а тут я со своей телегой! — М-да. — Покачала головой Света. — Ох, и везучая ты, Полинка! — Везучая? — Ну да. На такого мужика нарваться, да ещё рассмотреть его с самой лучшей стороны! — Да я чуть не ослепла! — Принялась я обмахиваться ладонями. — Скажи лучше, какой он там? — Не отставала Светка. — Большой? Хотя, о чём это я? Ты же совсем в этом деле не разбираешься. А пора бы. Некоторые в твоём возрасте такой опыт имеют, что мне и не снилось! Мужчинам ведь как надо — чтобы женщина в постели тигрицей была! — Свет, ты это, — мне хотелось закрыть уши, чтобы не слышать её, — сходи лучше туда сама, а? Надо бы тележку мою вернуть. — А вот и схожу! — Она выпятила грудь, расправила плечи. — И схожу! И если он и мне чего покажет, то я уж не растеряюсь. Света ушла, а я отвернулась к окну. Мне не хотелось даже думать о том, что бы делала, окажись она на моём месте. И что значило «не растеряться» я уж точно не хотела знать.

***

А когда она вернулась, я не стала даже спрашивать, как отреагировал мужчина на её приход. Настолько мне было стыдно. Я почти забыла про этот случай и не думала, что когда-то ещё встречу этого мужчину, но судьба приготовила мне сюрприз. Прошло две недели. Утро выдалось неприятно промозглым. Я вышла из гостиницы, плотнее укуталась в тоненький плащ и торопливо направилась на остановку. Мне не хотелось пропустить свой автобус. Если маме станет хуже, и если она, не дай бог, снова начнёт задыхаться, то рядом обязательно должен быть кто-то, кто сможет оказать первую помощь или вызвать скорую. — Девушка! Эти знакомые слова неожиданно резанули слух. Я втянула голову в плечи и продолжила чесать вдоль улицы. — Девушка! — Справа слышались мерное рычанье мотора и шелест шин. — Я к вам обращаюсь! Какая же вы пугливая… Я не намеревалась замедлять шаг, поэтому автомобиль ускорился и затормозил передо мной у тротуара. Из него вышел тот самый постоялец, но я вряд ли бы его узнала, если бы не голос. Мужчину трудно было узнать в одежде. Белая рубашка, темно-синий костюм, стильные часы на кожаном ремешке и до блеска начищенные туфли. — Девушка, постойте! Не нужно убегать от меня. Я замерла, осторожно подняв на него взгляд. Он улыбался. И улыбка у него была обезоруживающая: красивые белые зубы, едва заметные ямочки на щеках, и волнующие чертенята в темно-синих глазах. Эдакий миллионер с обложки модного журнала. От него за километр пахло деньгами и роскошью, а подобных людей я всегда побаивалась. Для них такие, как мы, — люди третьего сорта. Даже редкие прохожие поглядывали на нас с нескрываемым интересом. — Что вам нужно? — Ощетинилась я. — Мне? — Он ещё раз обворожительно улыбнулся. — Самую малость — довезти вас, куда скажете. — Обойдусь. — Буркнула я. — Но ведь так не честно. — Рассмеялся он. — Почему это? Он сделал шаг навстречу, и мои пальцы машинально впились в сумочку. — Потому, что благодаря предыдущей нашей встрече вы знаете обо мне слишком много, а я о вас — ничего. — Усмехнулся мужчина. — Если вы хотите, чтобы я извинилась за то, что ворвалась к вам, то… извините. —Нервничая, проговорила я. И ощутила, как моё лицо вновь налилось краской. — Хорошо. — Он склонил голову, рассматривая меня. — Только я настаиваю, что в качестве извинения вы должны прокатиться со мной на машине. — Я не езжу с незнакомцами! — Бросила я, обошла его и припустила к остановке. — Но вы не дали мне ни единого шанса! — Не отставал мужчина. — Я вас не знаю. — Разве это проблема? Сейчас я расскажу о себе всё! И он рассказал. О том, что его зовут Алексей, и что он на шесть лет старше меня. Что его родители умерли, и что у него бизнес в Москве. Что он ушёл из футбола из-за травмы, но ежедневно бегает по утрам, и что не пьёт, но курит. И что давно пытается избавиться от этой дурной привычки. Не знаю, почему, но я согласилась поехать с ним. Просто мы разговорились, а тут подъехал автобус. Лязгнули двери, заскрежетал старый двигатель, нас обдало дорожной пылью, но мужчина продолжал рассказывать и рассказывать о своём доме, в который не может войти после смерти родителей, и мне не хотелось его прерывать. А потом мы пошли к его машине, и все сворачивали шеи, глядя на нас. Городской франт и деревенская дура. Богач и колхозница. Любимец фортуны и голодная, вечно усталая, работающая круглыми сутками золушка. Мне даже неловко было садиться в его автомобиль: внутри пахло дорогой кожей и парфюмом, а от меня несло дешёвым мылом и нищенским шампунем. — Я приехал, чтобы купить ваш завод. — Признался он, остановив машину возле нашего дома. Лёша наклонился к лобовому стеклу и взглянул на покосившийся многоквартирный барак. Он явно был шокирован, но старался не подавать вида. — Моя мать проработала на этом заводе большую часть своей жизни. — Сказала я, стыдливо прикрывая сумкой протёртые коленки. — И… она заболела раком из-за асбеста, который вдыхала там каждый день год от года. — Ну, и закрою его на хер! — Серьёзно сказал мужчина, глядя мне прямо в глаза. — Переоборудую и буду делать там… да, хотя бы, йогурты! Я улыбнулась, и он добавил: — Мне очень жаль. Насчет мамы. — Ничего. Она держится. — Сказала я. — Нам обещали квоту на операцию, нужно только дождаться. — Ясно. — Кивнул он, сканируя взглядом мои несексуальные и изрядно поношенные шмотки. — Ладно, мне пора. — Не выдержала я этого унижения. — Постой. — Лёша коснулся моего локтя, и я вздрогнула. — Я могу тебя увидеть… ещё когда-нибудь? — Не стоит. — Бросила я, выскочила из его шикарного автомобиля и помчалась в дом.

***

Я надеялась, что больше никогда не увижу его, но ошибалась. Прошло ещё две недели, я уже и забыла о той поездке в дорогой красной иномарке, названия которой даже не знала, когда снова увидела Его. Лёша встретил меня после смены. Охапка белых роз, фирменная улыбка, и снова этот автомобиль. — Я скучал. — Сказал он, вручая цветы. — Привет, Полина. А я привычно покраснела. — Здравствуйте… — Прокатимся по городу? Покажешь мне местные достопримечательности? Он, верно, шутил. Какие у нас достопримечательности? Серая промзона, грязный пруд и выбоины на узких дорогах? Кажется, богач надо мной издевался. — Я не могу. — Призналась я. — Мне домой надо, меня мама ждёт. — Хорошо, тогда я отвезу тебя домой. —Лёша открыл мне дверцу своего автомобиля. Я села и зарылась лицом в букет. Никто ещё не дарил мне цветов. — А когда мы можем встретиться? —Спросил он, сев на водительское сидение и обхватив сильными руками руль. — Завтра у тебя будет время? — Только часик. В обеденный перерыв. — Целый час! Да я безумно счастлив! —Улыбнулся Лёша. — Тогда пообедаем вместе. — Х-хорошо. — Подумав о неуместности такого обеда, я потупила взор.

***

Кажется, он прочёл тогда мои мысли, потому что на следующее утро мне прямо в гостиницу доставили большую коробку с логотипом модного бренда. — Что там? Открывай скорее! — Запрыгала Света. Я потянула за ленту и несмело открыла крышку. Внутри лежало роскошное платье жемчужного цвета, ажурные чулки и сказочной красоты светлые туфельки. — Ох, и счастливая ты, Полька! — Ахнула Светка, доставая из коробки наряды. — Гляди, какая шикардятина! У нас таких вещей не купить! Это он тебе из столицы привёз! Она прикладывала к себе платье, кружилась у зеркала, закатывала глаза и пела, а я стояла и смотрела на записку с приглашением в единственный приличный ресторан нашего города, и не знала, как мне поступить. — Я такое никогда не надену. — Решительно сказала я. — И никогда не пойду с ним никуда. — Но почему? — Вцепилась в меня Света. — Почему? Такой шикарный мужик! Да любая дурочка удавилась бы за возможность сходить с ним куда-нибудь! — В том-то и дело, что дурочка. — Отрезала я. — Он словно… покупает меня! А я не хочу быть ему ничем обязанной, понимаешь? Я не верю, что всё это просто потому, что я ему нравлюсь. — Ну и что с того, что он хочет тебя? Разве это плохо? — Удивилась подруга. — Выжми из него, сколько сможешь, делов-то! — Нет уж, Свет, такое не для меня. — Я сложила руки на груди. — Какое «такое»? — Закатила она глаза. Швырнула платье на диван и развернула меня к себе. — Он тебе что, не нравится? — Нравится. — Тогда в чем дело? Сходи ты с ним в этот ресторан! Пусть наши девки все ахнут! Пусть упадут от зависти! Сходи, закажи самых дорогих блюд, поешь от пуза, зато будет, что внукам потом рассказывать! И я поддалась её уговорам. Надела чулки, туфли и платье, от красоты которого у меня перехватывало дух. Позволила Свете нанести мне легкий макияж, распустила волосы и вышла к нему при полном параде. Единственное, что заставляло нервничать: это то, что подруга не позволила мне взять с собой старую сумку, а без неё мне не во что было вцепляться от страха, поэтому я нервно мяла пальцами пояс платья, когда Лёша открыл мне дверцу машины и помог сесть. Когда я садилась в его автомобиль, все сотрудницы гостиницы прилипли к окнам, чтобы увидеть это. Мне хотелось сгореть со стыда от неловкости. Весь обед я краснела, бледнела, шарахалась от заботливых работников ресторана, от цен в меню и от подарков, которые так и норовил сунуть мне Лёша при каждом удобном случае.

***

Духи, конфеты, ещё какие-то коробочки. У меня от всего этого кружилась голова. Хотелось встать и сбежать, но тут он вдруг сказал: — Я договорился с лучшим хирургом страны. Мы везём твою маму в Москву. — Видимо, я слишком часто моргала, потому что он повторил. — В Москву. Ты слышишь меня, Полин? Я смотрела на него и видела лишь искренность, но не могла не спросить: — А что за это? — Не понял. — Нахмурился он. — Что я должна буду тебе за это? — Проговорила я, стараясь удержать равновесие. Лёша добродушно улыбнулся. — А за это ты перестанешь озираться по сторонам и бояться меня. — Я серьёзно. — Я тоже серьёзно, Полин. Я просто хочу помочь. — Он потянулся и взял меня за руку. — Сегодня нужно собрать вещи и документы, завтра мы перевозим твою мать в самую современную клинику. И вот тут я чуть не разрыдалась.

***

А потом был переезд, многочисленные исследования, анализы, снова анализы и процедуры. Я жила с мамой в одной палате, ухаживала, старалась её всё время как-то ободрить. Мы с ней понимали, что шансов почти нет, но хватались даже за эту призрачную надежду. Но после дополнительных исследований вдруг стало ясно: рак неоперабельный, и прогноз данный врачами был совсем неутешителен. — Мам, ты поспи, — я накрыла её одеялом и поцеловала в лоб, — тебе нужно отдохнуть. — Ты к Лёше? — Да, спущусь, он приехал. — Я пожала плечами. — Погуляем по больничному парку, поболтаем. — Правильно, развейся. Парень он хороший, тебе подходит. — Вымученно улыбнулась она. — Я ему не пара, мам. — Я качнула головой. — Ты же понимаешь. — Это ещё почему? Что, значит, не пара? — Из последних сил нахмурилась она. — Да я ведь нищая… — Ерунда. Ты у меня красавица и умница, ясно? Он себе такую жену здесь в столице не найдет. И даром, что ли, он тебе помогает? Просто так за тобой, как привязанный, ходит? Нравишься ты ему, Полина, сильно нравишься. — И что с того? — А он тебе нравится? Конечно, того, о чём пишут в книгах, я к Лёше не ощущала, но нам было интересно вместе. Да и темы для разговоров у нас никогда не переводились. — Нравится. — Кивнула я. — Вот и хорошо. — Мать сжала мою ладонь. — Родственников у него нет, а, значит, свекровь пилить не будет. Парень он хороший, да ещё и с деньгами, а, стало быть, с ним ты не пропадёшь, и не придётся больше заплатки на колготки ставить. — Мам… — Вот умру я, и куда ты? Вернёшься обратно? И что ты там будешь одна делать в этом бараке? А Алексей — это твоя перспектива. Такого мужчину нужно крепко держать, никому не отдавать. — Мам, ты чего? Какой «умру»? — Пообещай мне. — Она крепко сжала мою ладонь. — Пообещай, дочь, что не вернёшься обратно, что останешься с ним! — Мам, тебе ещё жить да жить. Сколько бог отмерял, всё — твоё. Плохо вот так заранее о смерти говорить. — Держись за него, Полина, он — твой счастливый билет, поняла? — Не отставала она. — Поняла. — Согласилась я.

***

Мама умерла через месяц. В последние дни она была совсем плоха, самостоятельно уже не дышала. Но всякий раз, когда я смотрела ей в глаза, я видела там беспокойство за мою судьбу, и это меня печалило. Пришлось вернуться в родной городок, чтобы похоронить её. Отпевание, скромный крест на могилке, венок с лентой, искусственные цветы — вот и всё, на что хватило оставшихся денег. У Лёши я принципиально ничего не брала. Он пришёл на кладбище, сел со мной рядом на скамейку и обнял за плечи. И только в этот момент я дала волю слезам. У меня ведь реально, кроме него, больше никого и не осталось. И ничто не держало меня больше в этом городе. — Поживёшь в моём доме? — Тихо спросил Лёша. — В твоём доме? — Да. — Нет. Мне лучше снять себе квартиру и начать искать работу. — Всхлипнула я. — Считай, что я нанимаю тебя дизайнером. Обставишь мой дом на свой вкус, всё там переделаешь. Бюджет не ограничен. Как тебе? — Звучит заманчиво. — Прошептала я и вдруг заметила, как он дрожит. Повернулась и врезалась в его взгляд. Восторженный, просящий, несмелый. И именно в этот момент поняла, что этот мужчина сделает для меня всё, что попрошу. — Хорошо. — Сказала я. И он меня поцеловал. А я ответила. Неумело, пылко, крайне неуклюже. Но, кажется, ему понравилось. И я вдруг ощутила, что мне теперь есть за кого держаться в этой жизни. И в этот момент у него в кармане зазвонил телефон. — Прости, — сказал Лёша, поглаживая мою щёку большим пальцем. Он достал телефон, взглянул на экран. — Нужно ответить, это мой лучший друг. Яр. Я кивнула. Откуда мне тогда было знать, что именно этого звонящего мне очень скоро предстоит опасаться? Что именно этому человеку суждено будет раскромсать мою душу, изорвать её в клочья…

***

От лица Ярослава. — Ты можешь не спорить? — Рявкнул я хмуро в трубку, не в силах больше выслушивать тот бред, который он мне пытался втирать. — Мать твою, Лёха, да что с тобой в последнее время?! Мы же договаривались! — Я всё понимаю, но я сейчас с Полиной. Мне нужно показать ей дом. — Какой дом, придурок? Ты в конец рехнулся? — Я сел и отдёрнул руку, за которую держалась пьяная стриптизёрша. — У нас с тобой вроде до хера важных вопросов, которые нужно обсудить, а ты со своими шмарами по городу рассекаешь? — Она не… чёрт, Яр… — друг понизил голос до шёпота. — Хорошо, сейчас мы подъедем, но ненадолго. — Жду. — Бросил я и скинул звонок. Убрал телефон, вытянул ноги и затянулся терпким табачным дымом. Стриптизёрша выгнулась, потянулась ко мне, что-то мурлыча под нос, но я грубо оттолкнул её: — Вали! — Что? — Она выпучила глаза, мгновенно, кажется, протрезвев. Наверняка, надеялась на продолжение после приватного танца. — Убирайся прочь! Пошла! — Отмахнулся я, бросив ей пару купюр. Девица схватила их, спрятала в декольте и поспешила убраться, пока я не вышел из себя. Поведение Лёхи в последнее время не на шутку бесило меня. Неужели, он размяк от чар очередной из своих девиц? На него это было очень не похоже. Он теперь то исчезал куда-то надолго, то часами не брал трубки, то пытался вжёвывать мне про то, что мы с ним с какого-то хрена должны переориентировать производство на новом объекте! И всё из-за какой-то его новой бабы! Да таких, как эта Полина, у него были сотни: каждый день новая, но стоило появиться этой, как Лёху ловно подменили. И это жутко меня напрягало. Мне вдруг стало казаться, что я совсем не знаю его, хотя мы с Турбиновым знали друг друга ещё с детства, и потому всецело друг другу доверяли.

***

Когда мы познакомились, я был чертовым голодранцем. Хотя, моя семья жила не лучше и не хуже остальных, но звёзд с неба мы не хватали. Простенькая двушка в спальном районе, мать-учительница и отец — бывший боксёр, а ныне спивающийся мерзкий алкоголик, оттачивающий на нас давно подзабытые приёмчики. Я всё время старался угодить ему: исправно упражнялся в боевых искусствах, демонстрируя всё новые и новые навыки, таскал пятёрки из школы, ни в чём не перечил, но этому сукину сыну вечно было мало. Стоило ему выпить, и в доме начинался ад. Он жестоко избивал мать, затем избивал меня. За что? Да за то, что я пытался за неё вступиться. А затем он запирал нас в дальней комнате и приводил в наш дом всех шлюх с округи. Мать всё слышала и всё понимала, но старательно прятала слёзы и делала вид, что занята своими делами. Она гладила бельё, вязала, шила, читала — делала всё, что угодно, чтобы просто не сидеть и не слушать, как из соседней комнаты доносятся пьяные выкрики, смех, звон посуды и противные, бесстыдные шлепки и стоны. Отец трахал своих собутыльниц прямо на супружеской кровати, или навалив на кухонный стол. Те громко охали и смеялись, а он даже не вынимал сигареты изо рта, лишь приспускал штаны, наваливался сверху или сзади и наяривал. Я видел в замочную скважину, как двигается его дряблый зад, и как колышутся груди его подружек, и ненавидел его ещё сильнее. Но больше всего я ненавидел мать. Бессловесную, покорную тряпку, которая позволяла ему вытирать о себя ноги. Мать, которая добровольно терпела все эти мерзости и унижения. Мать, которая стыдливо прятала взгляд, выходя из дома, когда соседи шептались ей вслед. Все об этом знали. Весь район. Прошло ещё немного времени, и об этом стали говорить и в школе. К тому времени я больше не сидел под дверью каждый раз, когда дома случались пьяные оргии. Отец запирал нас в комнате, а я выпрыгивал в окно и не возвращался домой всю ночь. Мать по-прежнему печально прятала свои синяки и слёзы, а мне всё меньше хотелось возвращаться домой.

***

— Ты полное ничтожество, — презрительно оглядев меня, бросил отец, когда я вернулся из школы побитым. Мне в тот день пришлось избить всех, кто говорил гадости о моей матери, но он, конечно, не мог знать этого. Всё, что его интересовало, это его собственное удовольствие, старые местные шлюхи и бухло, запахом которого пропитался буквально весь наш дом. И я не стал отвечать ему ни слова. Набросился, как молодой лев накидывается на старого вожака, и, не помня себя, стал молотить кулаками: в лицо, в грудь, в живот. Я знал, что этот урод пропил все свои навыки, и не сможет ответить мне достойно, поэтому вкладывал в каждый удар всю свою ярость, всю боль и всю ненависть. Очнулся я в тот момент, когда тишину комнаты прорезал вой матери. Она бросилась на него, стала обнимать, целовать. Она гладила его лицо и умоляла очнуться. Отец лежал в луже собственной крови, беспомощно закатив глаза, а мать, скривившись от злости, осыпала меня проклятьями и приказывала убраться прочь. Меня трясло: от адреналина, от боли, от привкуса крови на зубах. Мне хотелось допинывать его ногами, рвать на части, втаптывать в пол, но её слова — они отняли у меня последние силы. Я просто развернулся и ушёл из дома. Навсегда.

***

Тогда-то мы и познакомились с Лёхой. Мне негде было ночевать, и я шатался по улицам от одной тусовки в пьяной компании до другой. Зарулил в тёмный переулок и вдруг увидел, как трое отморозков прессуют какого-то тощего хлыща, который вышел из клуба, чтобы отлить. Попытался заступиться за него. Зачем? Сам не знаю. Помню лишь, как сказал им что-то дерзкое, и тут же развязалась драка. Турбинов хоть и был богатеньким дрищом, но дрался отчаянно и не боясь запачкать свой отглаженный до скрипа забавный костюмчик. В тот день нам нехило наваляли, но мы получили больше — дружбу, которая связала нас навсегда. Лёха договорился с родителями, и мне разрешили пожить в их доме, пока я полгода доучивался в школе. Это был большой загородный особняк, окруженный раскидистыми яблонями. Семья Лёхи была состоятельной и дружной: семейные обеды и ужины, весёлые праздники в тесном кругу — всё то, что было ненормальным для меня, мальчишки, выросшем в атмосфере звона пустой стеклотары, запаха перегара и отборных тумаков, сыплющихся на него минимум дважды в неделю. С матерью мы, конечно, встречались потом — в школе. Она подходила ко мне после уроков и уговаривала, чтобы я вернулся и извинился перед отцом. Я смотрел на неё с жалостью и не понимал, что такое сильное может удерживать её рядом с этим чудовищем все эти годы? А потом я сам стал чудовищем. Когда родители Лёхи погибли в автокатастрофе, мы с ним решили объединить наши усилия. Он вложил в наше общее дело всё своё наследство, а я вложил в него свои мозги и кулаки. Турбинов занимался бумагами и официальными каналами продвижения нашего бизнеса, а я в это время безжалостно и кроваво расправлялся с конкурентами и всеми теми, кто осмеливался встать у нас на пути. Лёха был прагматичным и тяжелым на подъем, а я постоянно фонтанировал идеями и вынуждал его рисковать. Сделки с опасными партнёрами давали нам новые возможности для развития бизнеса, и капиталы нашей фирмы приумножались. Прошло всего несколько лет, и мы так тесно переплелись в общем деле, что стало неважно, чьи деньги однажды дали нам возможность для старта. Лёха прекрасно осознавал, что без меня он никогда бы не достиг подобных высот. Мы стали братьями, не по крови, но по духу. Мы проросли друг в друга и оттого доверяли друг другу практически безгранично. Всё шло, как надо, пока на горизонте не замаячила эта… Оксана? Таня? Как её там? Полина…

***

Я прежде не запоминал имён его многочисленных пассий на одну ночь, ровно, как и не помнил их лиц. Но теперь… теперь я словно нутром чувствовал, что на этот раз всё по-другому. И не зря. Стоило ей войти в зал клуба под руку с Лёхой, как меня словно прошило разрядом тока. И внутри что-то ослепительно взорвалось. Вспыхнуло. Я почти физически почувствовал, как меня накрыло.

***

От лица Полины. В подобном месте я была первый раз. Всюду мерцали огни, грохотала музыка, в воздухе стоял запах табака и дорогих духов. Лёша явно чувствовал себя здесь, точно в своей тарелке. Охранники, официанты, менеджеры — все приветствовали его, как постоянного гостя. А какая-то полураздетая девица даже попыталась броситься ему на шею, но он тут же остановил её жестом руки. — Не сейчас. — Лёша резко мотнул головой, обернулся, взял меня за руку и потянул за собой. — Идём, мы ненадолго. Девица с недовольством воззрилась на нас, но мы уже двинулись дальше сквозь толпу. Я с ошеломлением разглядывала извивающихся на шестах и практически раздетых догола женщин. И поражал меня даже не их внешний вид и их бесстыдные движения, а то, как реагировали на них находящиеся в зале мужчины: вроде прилично одетые, состоятельные, многие даже трезвые, все они улюлюкали, свистели, тянули руки с зажатыми в них купюрами к стриптизершам и даже пытались ухватить их за бедра или задницы. «Дикость какая», — подумала я. Но, похоже, девушкам на сцене это только льстило: они зазывно прогибались, демонстрируя своё тело, бросали на посетителей манящие взгляды и многозначительно им улыбались. — Я понимаю, что тебе не по себе. — Как-то немного виновато посмотрел на меня мой спутник. — Потерпи немного, Полин. Я поговорю с другом, и мы сразу уйдём. Не знаю, зачем он сказал мне это. Наверное, у меня был слишком смятенный вид. — И часто ты тут бываешь? — Осторожно поинтересовалась я. Лёша рассмеялся — смущённо и нервно. — Нет. — Отмахнулся он и потянул меня за собой. — Редко. В основном из-за того, что тут всегда можно найти Ярика. «Врёт» — догадалась я. — А вот и он. — Лёша зачем-то крепче сжал мою руку. Он будто волновался. А я подняла взгляд и заметила столик в полутьме зала. Самый дальний, он находился на небольшом возвышении, подиуме. От остальной части помещения он был огорожен железным каркасом с перилами. Посередине на фиолетовом диванчике, развалившись в небрежной позе, сидел мужчина. Чёрная рубашка с закатанными до локтя рукавами, три верхние пуговицы расстегнуты, в приоткрытом вороте — серебряная цепочка с крестиком на бледной мягкой, мужской коже. Жилистые руки с тугими канатами вен, в пальцах одной из них зажат невысокий стакан с виски, в другой — электронная сигарета, типа вейп. Блондин затянулся, задумчиво прикрыв веки, и резко, будто нервно выпустил дым из красивых, хищных, хитрых тонких губ. Он явно ощущал себя хозяином жизни или кем-то даже вроде Бога. Или Дьявола. Скользил прищуренным светлым взглядом по залу презрительно и продолжал недовольно хмуриться. Мне почему-то совсем расхотелось подходить к нему. Разом стало так страшно, что это человек сейчас повернётся и заметит меня, что в лицо ударил холод, а по телу молниеносно распространился тягучий жар. Казалось, что от этого ощущения меня даже немного покачнуло, и голова закружилась. — Нам наверх. — Кивнул на ступени Лёша. У меня задрожали колени. Я не сводила глаз с незнакомца. Идеальный профиль: красивые губы правильной формы, длинный, широкий нос с едва заметной горбинкой, густые светлые брови под тон коротких волос на голове и серые, прищуренные, как адова пропасть, глаза. Весь его образ — продуманная до мельчайших деталей небрежность и красота как у ангела, созданная лишь для того, чтобы заявить противоположное: «Я — дьявол. Циничный, испорченный дьявол, для которого все остальные люди лишь букашки, которых можно давить ногами». Моё дыхание оборвалось, а сердце замерло. В этот самый момент мы и оказались перед ним.

***

— Привет! — Лёша наклонился и приобнял его они пожали руки друг другу. Я не дышала, ожидая момента, когда он отойдёт, и дьявол полоснёт по мне серебряным взглядом. Но это было неизбежно. — Знакомься Яр, это моя Полина. — Радостно представил Лёша, оборачиваясь ко мне. — Полина, это Ярослав Дронов. Мой лучший друг. Дьявол отклонился на спинку дивана и лениво запрокинул голову, чтобы удостоить меня своим вниманием. Отложил сигарету и выпустил дым, медленно оглядывая меня с ног до головы. Моё сердце метнулось вверх и забилось где-то в горле. Захотелось попятиться назад. Убежать. Наверное, так и стоило поступить, но меня будто пригвоздили к полу. Его энергетика гипнотизировала, завораживала. Она действовала подобно парализующему яду и совершенно лишала воли. А взгляд… тот бил словно хлыстом. Невыносимо тяжёлый, пугающий и дикий. Мне показалось, что этот человек в одну секунду занял собой всё пространство вокруг меня. — Здравствуйте, — проблеяла я не своим голосом. Его кадык дёрнулся, а уголок губы изогнулся в злой коварной ухмылке. Прищуренный взгляд из-под густых белесых ресниц резко вонзился в моё лицо. Этот непроницаемый равнодушный серый взгляд каким-то чудесным образом проникал сразу под кожу. Медленно, осторожно, коварно. Въедался глубоко и распространялся по телу миллионами мурашек. Мне всё это очень и очень не нравилось. Я ждала, когда он поприветствует меня в ответ, но тут дьявол, будто потеряв ко мне всякий интерес, медленно перевёл взгляд на друга и глубоким, низким голос произнёс: — Скажи своей соске, пусть пока погуляет, а мы обсудим с тобой наши дела.

***

От лица Ярослава. Интерес. Вот, что я испытал впервые увидев её в этой толпе одинаковых шлюх, вырядившихся так, чтобы продать себя подороже. Настоящий охотничий интерес, которого я не ощущал ещё со времён студенчества. Сейчас я мог купить любую: на час, на вечер, на ночь. Мог даже позволить себе приобрести карманную «собачонку» с надувными сиськами, которая будет следовать за мной по пятам и вежливо улыбаться всем моим гостям и деловым партнёрам. Мог бы держать даже целый гарем из таких вот продажных, скучных и предсказуемых до оскомины на зубах дешёвок. Но были времена, когда я не мог себе позволить даже переспать с любой из них.

***

В десятом классе я влюбился по уши в свою одноклассницу Виоллету и не знал, как к ней подкатить. Разумеется, Виоллета даже не замечала меня. А когда я предложил её встречаться, высмеяла на весь класс. — Я? С тобой Дронов? Да ты посмотри на себя! Я тогда страшно переживал, ощущал себя ничтожеством, но один случай изменил всё. Летом после окончания школы подрабатывал в автосервисе. Нужно было перегнать одну шикарную тачку после смены. Представительский класс, кожаный салон, свежая полировка — не машина, конфетка. Отъехал от сервиса буквально метров на пятьдесят, а тут она — Виоллета. Идёт по улице, походка од бедра. Опустил стекло, чтобы удостовериться, что это действительно она, а девчонка возьми, да обернись. — Дронов? Ты?! Видели бы вы её лицо. Восхищение, изумление, алчный огонь в глазах. — Привет, Виоллет. — Автомобиль остановился возле неё. Девушка наклонилась к окну, представив моему взору упругую грудь в вырезе обтягивающей кофточки. — Твой, что ли? — Спросила она, внимательно оглядывая салон. Я видел, как горят её глаза, поэтому спокойно ответил: — Мой. — Ухмыльнулся и хлопнул ладонью по пассажирскому сидению. — Садись, прокачу. Уже через двадцать минут она исступленно брала у меня в рот. Отчаянно старалась и пыталась удивить меня своим мастерством, заглатывая до предела и почти давясь. А ещё чуть позже низко охала, когда я, наклонив её на капот «своей» шикарной тачки, яростно насаживал её задницу на свой вздыбленный член. И жалобно скулила, когда впивался пальцами в её длинные волосы на затылке и с силой оттягивал её голову назад. В тот день я понял, что всё покупается, и всё продаётся. Главное — цена. А ещё обнаружил, что схожу с ума от длинных женских волос. Буквально зверею. Это мой маленький порочный пунктик. Фетиш. Волосы у Виоллеты, кстати, оказались нарощенными, поэтому я тут же потерял к ней всякий интерес. Ровно, как и к любой бабе, которую трахал после неё.

***

Больше я не запоминал их лиц и имён. Не для того, чтобы не привязываться, нет. Мне просто не были интересны все эти куклы с конвейера с одинаковыми губами, носами, ресницами. Все эти длинноногие манекены, созданные лишь для того, чтобы удовлетворять основные мужские потребности. Я трахал их и тут же забывал. Некоторые не успевали даже одеться и уйти, а я уже не помнил, как они выглядели. Но эта… Та, что привёл с собой Лёха… Откуда он её, вообще, притащил? Либо гениальная работа пластических хирургов и косметологов, либо на самом деле настоящая. Белоснежная кожа без капли косметики, россыпь светлых веснушек по щекам, пухлые губки такой интересной, по-детски наивной формы, что невольно сразу представляешь, как она обнимает ими твой член. Высокая грудь, обтянутая каким-то зачуханным красным свитером, гордые, покатые плечи и осанка балерины. Но самое главное — нереальное сочетание темно-янтарных глаз и светлых, пшеничного оттенка волос, доходящих длиной до поясницы. А этот взгляд: в огромных глазах растерянность, невинность и смятение, перемешанные с достоинством. Либо это всё было шикарной актёрской игрой, либо девчонка реально была аленьким деревенским цветочком, что маловероятно. Мне почему-то сразу захотелось её осадить. Что бы там шлюха о себе не думала, она останется шлюхой, и не более. — Скажи своей соске, пусть пока погуляет, а мы обсудим с тобой наши дела. — Бросил я, с нетерпением ожидая её реакции. Девица моргнула — будто не расслышала. Затем её глаза округлились и стали ещё красивее, рот приоткрылся, а грудь поднялась высоко. И всё за какую-то секунду. Но первая реакция последовала не от неё, а от Турбинова. Тот ухватил её за запястье и повернулся ко мне: — Она сейчас сядет, а ты встанешь Дронов, и мы отойдём. Больше всего меня поразила его интонация. Лёха никогда не разговаривал со мной таким тоном. Похоже, случилось именно то, чего я никак не мог предполагать: эта тёлка охмурила его так крепко, что у Турбинова реально поехала крыша. — О’кей. — Улыбнулся я, понимая, что друг настроен решительно. Поднялся лениво и вышел из-за стола. — Полин, прости, пожалуйста. — Лёха за моей спиной пытался усадить взбрыкнувшую спутницу на диван. —Посиди, мы сейчас вернёмся.

***

Я спустился вниз по ступеням и в тот же момент почувствовал толчок в спину. — Какого хрена Яр? — Процедил сквозь зубы друг, разворачивая меня к себе. — Эй, полегче. — Предостерёг я, отшвыривая от себя его руки. — Ты соображаешь, Дронов? — Снова налетел на меня Лёха. — Это моя девушка, ты что мелешь?! — Ты своих шлюх со мной за один стол сажаешь! — Парировал я. — Я что, должен оказывать им какие-то королевские почести? — Ты понимаешь, что ты сейчас делаешь? — Покраснел он от гнева. — Ты унизил её! И унижаешь меня перед ней! — Остынь, детка. — Я отступил на шаг назад и оглядел друга. — Так ты её просто разводишь, что ли? — Рассмеялся. — Так бы сразу и сказал, я бы подыграл тебе. — Какая разница? — Лёха метнулся вперёд и навис надо мной. — Ты не должен так вести себя! — Как? — Я дёрнул плечами, поправил ворот рубашки. — Как, Лёшенька? Может, ты подскажешь, что я должен изменить в своём поведении, чтобы угодить твоим бабам? Или эта какая-то особенная? Как-то даёт, не как все? Турбинов еле сдерживался. На его лице гуляли желваки, пальцы сжались в кулаки. — Не баба, а девушка. Это моя девушка, Яр, запомни. На этот раз у меня всё серьёзно. Это у тебя вечные бабы и проститутки. — Вау. — Усмехнулся я. — Стало быть, поэтому ты всаживаешь в неё столько бабла? В следующее мгновение он ухватил меня за грудки и подтянул к себе. — Я трачу столько, сколько хочу. Ясно? —Прорычал мне прямо в лицо. Затем медленно расцепил пальцы и опустил руки вниз. — Это мои деньги, я их заработал. Или, может, у тебя другое мнение? Я сделал шаг и кивнул. — Тебе пора включить голову, Турбинов. Эта твоя… — Полина. — Подсказал он. — Эта твоя Полина ничем не лучше остальных. Откуда ты притащил её? Из какого-то Мухосранска? Значит, должен понимать, что она там всем колхозникам отсосала, а теперь тебя окучивает! Да у неё одно бабло в глазах, а ты для неё — лишь способ его получить. Они все одинаковые, каких бы овечек из себя не строили, поверь моему слову. — Она не такая. — Тяжело дыша, сказал Лёха. И ввинтил мне в грудь свой палец. — Не такая, понял? — Ну да. — Хмыкнул я, оглядывая его с жалостью. — Со мной первый раз такое, Яр. Я не знаю, что это, но чувствую, что могу доверять ей. Чувствую, что это на всю жизнь. — Ого! — Мне стало смешно. — Ты серьёзно? Лёха положил свои ладони на мои плечи. — Я прошу тебя, Яр. Посмотри на меня. — Он дождался, когда я подниму взгляд. — Прошу тебя вести себя с ней прилично, хорошо? Полина совсем другая, не обижай её. Обещай. И в этот момент я решил, что сделаю вид, будто прогнулся. — Да. Как тебе угодно. — Шумно выдохнул. -— Если придётся быть паинькой, чтобы ты мог трахнуть свою колхозницу, значит, я побуду паинькой.

***

От лица Полины. Никто и никогда не обращался со мной таким образом. Никто не унижал подобными словами. «Соска»! Что это, вообще? Что означает? Хотя, я догадывалась, и от этого становилось только обиднее. Щёки горели от ударившего в них жара, а коленки тряслись от холода и злости. Я ёрзала на диване, не решаясь встать и уйти. Если бы можно было убежать незамеченной, то так бы и сделала, но единственный путь отсюда проходил через лестницу, внизу которой стояли мужчины. Сталкиваться ещё раз с этой белобрысой сволочью прямо сейчас мне не хотелось. Меня отчаянно лихорадило. Что он подумал обо мне? Что я проститутка? Но ведь я прилично одета, пришла сюда со своим молодым человеком. Или, может, я недостаточно респектабельно выгляжу? Не ровня такому обеспеченному человеку, как он? Да пошёл этот Ярослав Дронов! Ничтожество! Единственное, о чём я сейчас жалела, так это о том, что растерялась, услышав обидные слова. Не сразу поняла, что мне прямо в лицо могут сказать что-то такое. Зависла, потеряла дар речи, а нужно было шарахнуть с размаху ему по роже, чтобы не потерять чувство собственного достоинства окончательно. А теперь сижу тут. Жду. Ну, точно как та, кем он меня обозвал! Чёрт, Полина, где же твоё самолюбие? Я решительно встала, выбралась из-за стола и подошла к основанию лестницы. — Я уволил его. — Ты его что? В смысле? — Немножко подрихтовал ему рожу и выпнул ногой под зад. — Чёрт Яр, нам нужно было сначала со всем разобраться! — С чем тут разбираться, Лёха? Эта тварь посмел сунуть свою лапу в наши счета! — Он ведь оказался в трудной ситуации. — В трудной? О’кей. Тогда этот урод должен был подойти к нам с тобой, рассказать о своём положении и попросить денег, а не переводить их молча на счёт своей бабы! — Но нам некому больше доверять. Мы не можем поставить на эту должность кого-то с улицы. — И ему мы тоже больше доверять не можем. Скажи спасибо, что я не скормил его собакам, меня так и подмывало вчера это сделать! — Спасибо. — Нам нужен человек, который займётся этим вместо этого увольня. — Кто? — Кто-то достаточно жёсткий, чтобы уметь противостоять всей это шобле, которая постоянно пытается нагреть нас на бабки. — Я могу позвонить своему дядьке, у меня больше нет никого на примете. После смерти моего отца он живёт обособленно, ни с кем не общается, но в молодости отлично справлялся с подобной работой. — Звони. — Отрывисто и хрипло красивым баритоном сказал Ярослав. И в тот момент, когда он начал оборачиваться, я отшатнулась и рухнула обратно на диван. В груди заклокотало от возмущения и волнения, пальцы нервно затеребили край юбки. Спиной на себе почувствовала его пронзительный взгляд который стал жечь во мне дыру. Всё чужое. Всё мрачное, странное, дикое. Мне не нравится тут. Не нравится в этой Москве. Мне хочется к маме, но мама… И в защипало от подступающих слёз. Шаги приближались. Я слышала их даже сквозь шум музыки. Сделала вдох, расправила плечи и повернулась. Яр поднимался первым. Поступь хищника, подобие острой белоснежной улыбки на чувственных губах, пугающий холодный привлекательный серый взгляд, в котором странным образом уживались равнодушие и злость. При других обстоятельствах мне понравился бы именно он ведь несмотря на его характер и поведение он красивый и привлекательный мужчина, но после услышанного оскорбления, всё, что я чувствовала при взгляде на этого человека — это лишь отвращение. И первое, что ощутила, столкнувшись с ним взглядами сейчас, это парализующий страх. — Полина. — Широко улыбнулся он, наклоняясь ко мне обжигая взглядом и смотря словно в душу. Я перестала дышать, вжавшись в спинку дивана. Едва не вздрогнула, выдав ему свой страх. — Прости, что был груб. — блондин сел рядом и вплотную приблизился ко мне. — Твой прекрасный рыцарь Алексей, мой лучший друг объяснил мне мою ошибку. — Взяв мою дрожащую ладонь в свою руку, он поднёс её к губам и поцеловал. — Не держи зла, хорошо? От звука его низкого голоса и ощущения прикосновения горячих губ к холодной коже меня затрясло ещё сильнее. Я не поверила ни единому слову, и взгляд Яра только подтвердил мои опасения: серые глаза смеялись надо мной, в них плясал хищный, мстительный огонь. Я отдёрнула резко руку нахмурившись, и он резко сжал челюсти. Повернулась к Лёше, но тот довольно улыбался — он ничего не заметил.

***

— Ты не должна обращать внимания на Ярика, — объяснял мне Лёша, когда мы садились в его машину. — Просто он такой, и вряд ли кто-то сможет это изменить. — Он придурок. Нет, просто скотина! — Возмущалась я. — Прости, конечно, но я не понимаю, как ты общаешься с этим человеком. Как говорят? «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты»? Тогда я в полном смятении. Что, вообще, у вас общего? — Спокойнее, Поль. — Улыбнулся он. — Я поговорил с Дроновым, он больше не станет говорить с тобой… в таком тоне. — Ох, спасибо. — Я отвернулась к окну. — Просто он вот такой. Невоспитанный, грубый, не умеет с женщинами по-другому. — Лёша погладил меня по плечу. — Пойми, у него была тяжелая судьба. Трудные отношения в семье, с матерью и отцом. Всё это сделало его не очень-то… вежливым. — У вас общий бизнес? — Я посмотрела на него. — Да. Мы с детства вместе. — Кивнул он. — И я доверяю Яру. Мне некому доверять в этой жизни, кроме тебя и него. Большие деньги это ещё и большие ставки, Поль. Вокруг полно людей, которые только и ждут, что мы дадим слабинку, чтобы воспользоваться моментом и выкинуть нас из игры. Единственный, кто всегда будет на моей стороне это Дронов — вот, что я знаю точно. — Да он просто козёл. — Сказала я. — Я понимаю. — Виновато улыбнулся Лёша. — Обещаю, что тебе не придётся общаться с ним часто, но ты должна знать. В случае чего… или если со мной что-то случится… мало ли… только он сможет тебя защитить. — Что? О чём ты? — Не поняла я. Он увидел, как округлились мои глаза, и поспешил успокоить: — Да нет, не обращай внимания, это я так. Просто, когда ты играешь по-крупному, ставки растут, и иногда приходится иметь дело не с самыми приятными людьми… — Ты занимаешься чем-то опасным? — По моей спине пробежал холодок. — Нет. — Он отчаянно замотал головой. — Но иногда, чтобы организовать производство в каком-то конкретном районе или на новой территории, нужно подмазать не одного влиятельного человека, Поль. А если на этой же территории работает уже кто-то другой, то неизбежно возникают трения. Конкуренция… — Лёш… — Только не забивай этим голову, Поль, ладно? После всех испытаний тебе нужно сейчас просто отдохнуть. Давай, посмотрим дом, и ты скажешь мне, можно ли с ним что-то сделать, хорошо? — Хорошо. — Согласилась я. Мы выехали за город. Прибыли в один из элитных посёлков, доехали практически до самого его конца и свернули куда-то в сторону пролеска. — Я начинаю переживать, — улыбнулась я, разглядывая через стекло высокие стройные сосенки, крутой обрыв и реку внизу. — Мы почти на месте, — рассмеялся Лёша. Автомобиль проехал вдоль обрыва и свернул влево, к зеленой аллее. Ветви деревьев сходились так высоко над головами, что солнечный свет был виден лишь в конце пути — там, где виднелся огромный дом с черепичной крышей. — Ого! — Воскликнула я, когда мы подъехали ближе. — Вот это хоромы! Я видела подобные дома лишь в фильмах. Настоящая усадьба. Семейное гнездо! — Да, работы тут для тебя будет достаточно. — Лёша, а ты не боишься, что я не справлюсь? — Мне не сиделось на месте, я буквально прилипла к окну, разглядывая запущенный двор и богатое убранство самого особняка. — Я боюсь, что ты слишком быстро закончишь с ремонтом и убежишь из моей жизни. — Но ведь есть ещё отделка, — улыбнулась я, — дизайн комнат, ландшафтный дизайн, всякие мелочи. — Подмигнула ему. — А как насчёт того, чтобы привести в порядок во-о-он те яблоньки, — я указала на сад, — и высадить там новые деревья? — Я только за. — Просиял он. Автомобиль остановился, я поцеловала Лёшу и выпорхнула из машины. — Господи, как красиво! Как красиво! — Оглядываясь по сторонам, смеялась я. — Жаль, мама не видит. А какой воздух свежий! Это же просто… рай! Осмотрев территорию возле дома, я решила войти внутрь. — Ну, же, идём. — Махнула Лёше. Он глубоко вдохнул. Пришлось взять его за руку. — Идём. Дверь скрипнула, и мы вошли. Внутри было чисто и достаточно современно. При желании можно было оставаться и жить тут хоть сейчас. — Мой дядя следит за домом. — Объяснил мой спутник. — Я не был здесь с похорон родителей, только оплачиваю счета, а дядя Игнат заезжает раз в месяц, чтобы проверить, всё ли в порядке, и навести порядок. — Как ты хочешь здесь всё изменить? — Спросила я, оглядывая гостиную. Время здесь будто остановилось лет десять назад, но всё равно вся обстановка выглядела в миллион раз красивее и удобнее, чем наша с мамой квартирка в старом бараке. — Мне всё равно. — Признался Лёша. — Сделай всё так, как для себя. Чтобы ты хотела здесь видеть, если бы сама жила в этом доме? — Я? — У меня чуть глаза на лоб не полезли. — О… ну… я бы обновила отделку и чехлы на мебели, а что касается дизайна, то сделала бы всё проще и функциональнее, а то… не знаю, тут слишком чопорно, что ли. — Вот и сделай всё на свой вкус. — Лёша обнял меня за талию и притянул к себе. — Найми столько рабочих, сколько понадобится. Выбирай любые материалы, любые средства и инструменты и, пожалуйста, никуда не торопись. — Значит, я могу пожить здесь, пока работаю над проектом? — Взволнованно спросила я, глядя на своё отражение в его темно-синих глазах. — Ты можешь всё, что захочешь. — Тяжело дыша, прошептал он мне в губы. — Только попроси. Лёша прижал мне к себе крепче, и я почувствовала, как сильно он возбуждён. Это меня немного напугало, но отталкивать его не захотелось. — Я… могу попросить тебя… подождать? — Хрипло проговорила я, ощущая, как его руки крадутся вниз по моей спине. Они замерли буквально в паре сантиметров от поясницы. — Просто… дай мне время? Лёша? — Я всё понимаю. Не нужно объяснять. — Кивнул он. И его ладони вернулись на мою талию. Моё сердце билось в этот момент оглушительно громко. Я видела, что мужчина буквально изнемогает от желания, ощущала, как его потряхивает от нетерпения, но ничего не могла поделать с собственным волнением. — Спасибо. — Прошептала я, встала на носочки и мягко коснулась губами его губ.

***

Я ни дня не работала по специальности, поэтому волновалась, что же всё-таки выйдет из моей попытки вдохнуть в старый дом новую жизнь, но надо признаться, по-настоящему загорелась этим делом. Усадьба будто сама шла мне навстречу, предлагая всевозможные варианты и открываясь с разных сторон: то играя оттенками потёртой древесины или выцветшей краски на полуденном солнце, то поражая палитрой ярких бликов, пляшущих на поверхности стен в закатных лучах. Дом дышал, дом жил, и он словно рассказывал мне свою историю, а я просто слушала. И явственно ощущала при этом его энергетику: положительную, уютную, согревающую. Он словно соглашался со мной, что пришло его время меняться, пришла пора засиять новыми красками и впустить в свои стены свежий ветер. Вот уже несколько дней я жила здесь. Днём бродила по дому, разбирала завалы, изучала помещения, гуляла по саду и делала зарисовки для будущего проекта, а вечером приезжал Лёша, и мы выезжали в город. Меня не тянуло в шумные заведения и пафосные бары, да он и не настаивал. Мы просто бродили по городу, держась за руки, и каждый раз открывали для себя в столице что-то новое: узкие проулки, старинные здания, маленькие парки, шумные дворики. Я всё больше и больше убеждалась, что поступила правильно, уехав из родного городка. Лёша стал для меня не только поддержкой и опорой, он каждый новый день заставлял меня жить. Не думать о прошлом, не страдать от того, что не смогла помочь маме, не винить себя, а просто жить и верить в светлое будущее. Мы с ним сближались, и меня это больше не пугало. Я знала, что однажды наступит тот день, когда Лёша останется со мной в доме. Мы точно так же, как и вчера, постелем плед на полу в гостиной, поужинаем, посмеёмся, а потом он скажет, что устал и никуда не уйдёт. И мы поднимемся вместе в спальню, а потом… Да, пожалуй, я была почти готова к этому.

***

— Алло! — Я только вышла из душа и успела только намотать полотенце на волосы. — Доброе утро. — Его мягкий бархатистый голос ласкал слух. — Доброе! — Улыбнулась я. Прошла босыми ногами к кровати, оставив на полу мокрые следы. — Ты приедешь на завтрак? — Надела трусики, неуклюже натянула на бёдра юбку. — Я тут похозяйничала на кухне, разобралась, как работает духовка, испекла пирог. — С утра? — Удивился Лёша. — Просто очень захотелось! — Рассмеялась я. — Прости, Поль, наверное, сейчас не смогу. Яр не смог поехать на встречу с поставщиками, придётся мне туда сгонять. — Жаль. — С сожалением произнесла я. С кухни всё ещё поднимался ароматный запах картошки и мяса. — Я приеду после обеда, хорошо? Не слопай там всё без меня. — Постараюсь. — Ты составила список? — Да. Для начала включила в него необходимый минимум. Ой! — Я подхватила с кровати майку, быстро продела её через голову, спустила к талии, поправила и села на кровать. Привезённый Лёшей ноутбук был включен, и на экране как раз отражался список необходимый вещей. — Впишу ещё наждачную бумагу. Знаешь, тут стоит старый секретер, и меня к нему тянет, как магнитом! Я уже почти придумала, как его обновить, и даже готова отложить ради этого другие дела. — Это мамин любимый. — С теплом сказал Лёша. — Ой, а тогда, может, мне его не стоит трогать? — Думаю, мама была бы только рада, если бы он зажил новой жизнью. — Хорошо. — Обрадовалась я. — Вообще-то, я не собиралась менять его радикально, так что не переживай. — Единственное, о чём я переживаю, это то, что ты заскучаешь там одна. — Глупости! — Я сохранила список и отправила его Лёше по электронной почте. — Здесь так светло и тепло. Я бы тоже мечтала родиться и вырасти в таком замечательном месте. — Подставила лицо ярким лучам, врывающимся в комнату через окно. — Это просто дом солнца, Лёш! — Я рад, что тебе комфортно. — Получил список? Проверь, я отправила. — Сейчас. — Послышался шум. — Да, получил. Давай сделаем так: я сейчас отдам его дяде Игнату, он заедет, купит всё и привезёт тебе. — Хорошо! Только пусть обратит внимание на артикулы и названия материалов. Там трудно ошибиться, но в следующий раз я постараюсь поехать и всё проконтролировать сама. — Ты уже закончила проект? — Почти. — Я улыбнулась, глядя на экран компьютера. — Кое-что подправлю и презентую тебе его сегодня. И там уже решим, что и как по поводу возможных вариантов, объемов и рабочей силы. — Не терпится уже посмотреть. — Так приезжай! — Как только, так сразу. — Жду. Мы попрощались, и я закрыла ноутбук. Снова перебрала свои наброски, покрутила их перед собой, представляя, что и как будет смотреться лучше. — Жаль, что ты не видишь, мама. — Вслух сказала я. — Кажется, я в самом прекрасном месте на земле. Сложила наброски, вышла из комнаты и направилась вниз, в кухню. Половицы мягко поскрипывали под моими голыми ступнями, солнечные зайчики бегали по ещё влажной коже и прилипшей к телу майке. Признаться честно, я немного выпала из времени и жизни. Мне больше не нужно было крутиться на двух работах и возле постели матери, и это было очень непривычно. Я могла бы сейчас идти по этому дому и представлять, что он мой навсегда. Что я в нём не гостья, а хозяйка. И эта фантазия могла стать реальностью, стоило только захотеть. Но… смогу ли я принять то, что готов дать мне Лёша? Стоит ли мне отрешиться от грустного прошлого и войти в новое сытое, обеспеченное будущее? Заслужила ли я его? Я спустилась по ступеням, прошла через гостиную и направилась в кухню, как вдруг ощутила чьё-то присутствие. И взгляд. Тяжёлый, исподлобья, болезненный. Остановилась резко, будто в стену врезалась. Обернулась, и меня тут же прошило уже знакомым, парализующим страхом. Ярослав стоял, навалившись на стену, и со злобной лисей ухмылкой смотрел на меня. — Ч-что вы… ты… здесь делаете? — Выдавила я, боязливо оглядываясь по сторонам. По моей спине пополз удушающий лёд, в груди царапнуло нехорошим предчувствием. — А ты? — Усмехнулся он, делая шаг навстречу. В доме стояла абсолютная тишина. Мы были здесь только вдвоём, и никто не мог сейчас мне помочь.

***

От лица Ярослава. Эта девица не ожидала меня здесь увидеть. Думала, что всё просчитала и качественно опутала наивного Лёху своими сетями. Явно чувствовала себя здесь хозяйкой: уже уверенно передвигалась по дому и даже стряпала хреновы пироги — дрянь! Но мне понравилась её первая реакция. Я увидел настоящую панику в её распахнутых глазах, и мои внутренние демоны сразу же ощерились в ожидании легкой добычи, обнажили свои клыки и приготовились к броску. — Что…вы.ты… — Начала заикаться девчонка, бледнея. И я вдруг понял, почему она все эти дни не выходила у меня из головы, почему снилась, почему преследовала меня, точно наваждение. Эти её огромные глаза, этот невинный взгляд — стоило мне увидеть их снова, и у меня тут же встал. В паху болезненно заныло от напряжения. Я почувствовал предвкушение, ощутил давно забытый азарт. Как же всё-таки умело она строила из себя овцу! Все эти её ужимки, этот испуг — всё так естественно, что можно купиться — как купился и Лёха. Но я-то знал все эти дешёвые приёмчики: сначала они строят из себя недотрог, а потом похотливо извиваются у тебя в руках и с удовольствием отдаются в любых позах только ради того, чтобы считаться твоей девушкой. Впрочем, этого никому прежде не удавалось — никаких официальных подружек у меня отродясь не водилось. — А ты? — Ухмыльнулся я, делая шаг вперёд и наслаждаясь тем смятением и страхом, которые отразились в этот момент в её лице. Я возбудился. Даже не от вида её острых, твердых сосков под полупрозрачной тканью, а от одного взгляда на хрупкие плечи, на тонкие линии выступающих над вырезом майки ключиц. От вида румянца на её бледных щеках и приоткрытого рта со спелыми, как зрелая малина, губами. Мне захотелось подойти и сорвать с неё этот ненужный тюрбан из полотенца и посмотреть, как она будет реагировать. Мне захотелось трогать её, мять, делать ей больно и видеть, что с ней происходит. Захотелось разломать её на части, чтобы увидеть внутренности, а затем собрать, будто пазл. Взять за шею, прижать к стене и заставить признаться, ради чего она разыгрывает этот спектакль со святой деревенской простотой. — Лёши сейчас нет, он будет позже. —Полина нервно прикрыла руками грудь. — Я передам, что ты приходил. — Лёха мне не нужен. — Улыбнулся я, медленно приближаясь к ней. У меня участился пульс, сердце забилось невыносимо быстро. Я пожирал взглядом её кукольные губки, эти её нелепые веснушки на скулах, её длинные, пушистые ресницы, трепещущие, словно крылья диковинной бабочки. Мне захотелось вобрать в себя весь её страх и напитаться им досыта. — Что тебе нужно Яр? — Голос девчонки прозвучал хрипло, и это окончательно сорвало мои тормоза. Внутри словно щёлкнул какой-то тумблер. Щёлк, и я потерял чувство реальности, стёрлись все границы дозволенного. — Догадайся. — Усмехнулся я. — Не нужно на меня так смотреть… — Она плотнее закрылась от меня руками, но я всё же видел маленький аккуратный сосок, торчащий из-под тонкой ткани майки. Я представил, как сжимаю её грудь, и девчонка охает от боли и закатывает глаза. — Мы ведь взрослые люди, Полина. — Я нахмурил брови. — Просто скажи, сколько стоят твои услуги, и сделай мне приятно. — Услуги? — В её взгляде сначала промелькнула растерянность, затем глаза округлились. — Да как ты смеешь Дронов?! — Она размахнулась. Я перехватил её маленькую ладошку буквально в сантиметрах от своего лица и больно сдавил запястье. — Ай, — согнулась она, вынужденно склоняясь передо мной. — Отпусти! Девчонка ударила меня в грудь свободной рукой. Я даже удивился — такая малышка, а бьёт так сильно. — Может, для начала угостишь меня кофе? — Я сжал пальцы на её запястье ещё крепче. — Ты ведь возомнила себя хозяйкой этого дома, да, маленькая шлюшка? В ту же секунду эта стерва превратилась в шипящую, извивающуюся кошку, которая отчаянно пыталась вырваться. Я перехватил её второе запястье, и теперь она стала пинаться. — Эй! — Пришлось отшвырнуть её на кресло. — Урод! Ублюдок! Я позову на помощь! — Стала чертыхаться она. Вскочила на ноги и стала пятиться в кухню. Я медленно направился за ней. — Зови. — Рассмеялся я, заметив слёзы на её дрожащих ресницах. — Полина, зови. Можешь звать громко, всё равно тут тебя никто не услышит. Давай, кричи! Мне нравилось это имя. По-ли-на. Оно звучало так же невинно, как эта робость в её лице. Жаль только, та была фальшивой. — Не подходи Яр! — Воинственно выкрикнула девчонка, оглядываясь по сторонам и продолжая пятиться. Тюрбан развязался, и по её плечам рассыпались влажные спутанные пряди. Полотенце свалилось к её ногам, и моё сердце пропустило сразу пару ударов. Желание ощутить кончиками пальцев влагу с её волос стало практически нестерпимым. — Стой, не подходи! — Истерично выкрикнула она. В этой шлюшке не было, пожалуй, совершенно ничего особенного, но мне нравилось, как она смотрела на меня — с ненавистью, с яростью. Это заводило меня ещё сильнее. — Так сколько, Полина? Не стесняйся, называй свою цену. — Пошёл ты! — Ты можешь сколько угодно вешать на себя эти фальшивые улыбки при Лёше, но я-то вижу тебя насквозь. — Ты сумасшедший придурок… — она уже нащупывала на столешнице гарнитура что потяжелее, чем можно было бы посильнее ударить, но ничего подходящего не попадалось. — Полина… Меня раздражало её желание до последнего гнуть свою линию и строить из себя недотрогу. — Оставь меня Дронов в покое! — Я сразу понял, что ты не так проста. — Я подошёл вплотную и вжал её своей грудью в один из ящиков гарнитура. — Ты ведь не так проста, да, Полина? — Отойди… — хрипло проговорила она, глядя на меня снизу вверх, точно загнанный в ловушку зверь. Её грудь под влажной майкой поднималась высоко на вдохе, а плечи ходили ходуном от страха. Мне нравилось, как её частое дыхание обжигало моё лицо. Я склонился ещё ниже. — Все вы одинаковые, да, Полина? Девчонка вздрогнула, и мой член дёрнулся, реагируя на соприкосновение с её бедром. Мы стояли вплотную, точно пришитые друг к другу. Воздух между нами буквально трещал от электричества. Я шумно втягивал носом запах шампуня с её мокрых прядей волос, и ощущал покалывание в кончиках пальцев. — Пожалуйста, уйди. — Всхлипнула она. — Член с баблом вам покажи, и вы бежите, готовые присосаться. — Я улыбался, видя, как её глаза наливаются слезами. — Лёха для тебя тоже член с баблом, да, Полина? Вывез тебя из твоего Гадюкино, приодел, а дальше что? Думаешь, женится на тебе? — Я рассмеялся. Девчонка смотрела в мои глаза, не шевелясь, а я наслаждался тем, что могу рассмотреть каждую венку, каждый сосудик под её белой бархатной кожей. Я ощущал, как трясутся её поджилки, и наслаждался этой едва ощутимой вибрацией. — На шлюхах не женятся, дорогуша. Толчок! Эта тварь посмела толкнуть меня и тут же поплатилась. — Не-е-ет… — Усмехнулся я, обхватывая её хрупкое личико своей ладонью и сильно сдавливая. Мой пульс забился где-то в горле, когда я ощутил, как её напряжённые соски уперлись мне в грудь. — Нет, тебе меня не обмануть. Кого угодно, но только не меня. И тут что-то помутилось в моём сознании. То ли разозлился, увидев отчаяние в её глубоких, полных волнения янтарных глазах, то ли повёлся на беззащитность, которая пропастью раскинулась в её расширенных от страха зрачках, но я вцепился своими губами в её губы, точно голодный хищник, и принялся неистово их терзать. Её рот был сладким, а губы влажными. Я обхватил напряженные бёдра девушки пальцами и притянул их, буквально вдавливая в себя и в свой напряженный пульсирующий пах. Сжал сильнее, чтобы причинить ей ещё больше боли, и с силой протолкнул свой язык ей в рот, не давая вдохнуть. Это была настоящая схватка. Всхлипнув, девчонка попыталась меня оттолкнуть. Наши языки сплелись, мои зубы натолкнулись на её зубы. Я смял её бёдра своими ладонями, крепко стиснул, и мой язык сделал то же самое — взял её рот силой. Началась какая-то дикая борьба: жалящие поцелуи, укусы, жадные вдохи, всхлипы, привкус крови на языках, болезненные удары по всему моему телу. Я чувствовал, как её ладошки колотятся мне в грудь, как смело пытаются оттолкнуть, как замирают на мгновение, а затем колотят снова и снова, и меня трясло от всё нарастающего возбуждения. Мне хотелось кончить, и чтобы кончила она. Чтобы перестала отталкивать меня и закатила глаза, кончая. Хотелось слышать, как она стонет подо мной, как кусает свои красивые, пухлые губы, впиваясь в меня ногтями, и как сильнее обхватывает мою талию своими стройными ногами. Мне захотелось, чтобы она больше не сопротивлялась. Чтобы сама просила меня трахнуть её. Хотелось втоптать её в грязь, разрушить, раздавить меж пальцев, превратить в сухую пыль, а затем стряхнуть с себя, и одновременно хотелось отпустить её и тихо сказать, что не причиню ей больше вреда. Мой мозг вскипал от такого количества разных мыслей. Я оторвался от неё, взглянул в глаза, отвернул голову и с отвращением сплюнул на пол. Мне никогда прежде не хотелось целовать ни одну из мерзких шлюх, которые были со мной в постели. Я не касался губами ни одной из них и потому не понимал, что же вдруг изменилось сейчас? Почему мне больше всего хотелось продолжать эту схватку? Почему хотелось целовать её до бессильной злобы? Почему хотелось, чтобы она и сама желала этого? — Больной козёл! Скотина! — Закричала девица, вырываясь. По её щекам вниз, к подбородку, пролегли влажные полосы, и я понял, что за солёный привкус остался у меня на языке — это были её слёзы. — Убирайся! — Завопила она, как ненормальная, толкая меня в грудь. Никто не смотрел на меня с таким презрением, с такой ненавистью, как она, а я думал только о болезненном стояке, который грозился сейчас разорвать мою ширинку. Мне дико хотелось продолжения. — Я всё узнаю о тебе, Полина. — Пообещал я. — Я узнаю, кто ты такая на самом деле, зачем приехала сюда, и что скрываешь. Отпустил её и отступил на шаг назад. — Иди к чёрту Яр, — прошипела она. И в этот момент я понял по её испуганным глазам, что нащупал нечто важное. Мои слова явно попали в цель. Этой Полине было что скрывать.