В отражении Хрустального древа

      Джер сделал небольшой глоток чая из серебряной чашки и медленно вернул её на место. Омега должен быть элегантен во всём, каждым движением и жестом, ведь в этом заключалось их пусть и не главное, но одно из основных предназначений — услаждать взор альф. Неестественно прямая и напряжённая спина отзывалась тупой болью, но привыкший к таким испытаниям парень старался не обращать на неё внимание. Вместо этого он представлял себя далеко-далеко, там, где не было ни тяжелой императорской диадемы, ни тесной обуви, которая была на один, а то и на два размера меньше необходимого, ведь у омег должна быть маленькая и изящная ступня. Прямо перед ним лежало множество изысканных блюд, но Джер не смел к ним прикоснуться. С самого детства ему в голову вбивали множество правил, которые как один твердили омеге, каким он должен быть в глазах альф.       В отличие от остальных гостей, которые наслаждались трапезой и хватали руками еду, жадно вгрызались в румяное оленье мясо и ломали руками хлеб, омега не мог себе позволить сделать так же. Он должен оставаться опрятным, сдержанным, есть, используя исключительно столовые приборы и прикрывая рот салфеткой, ведь в моменты пережёвывания лицо не выглядит эстетичным. Поэтому лучше и не есть вовсе, ведь так омега покажет, что он следит за своей фигурой ради своего будущего мужа. В конце концов, Джер позволялось бывать на баллах лишь с одной целью — выставить на показ императорского омегу. И не только его. В зале то тут, то там отдельно от основных столов можно было встретить и других омег, которые сидели, скромно потупив взгляд, и совсем не участвовали в основном празднике. Кто знает, может за одним из столов уже договаривались о скорой помолвке и спорили насчёт цены выкупа?       Джер погрузился в некое медитативное состояние, стараясь погрузиться в него без остатка. Он представлял себе густой сумеречный лес и мягкую траву под ногами. Представлял, как он слушает лёгкий шелест листвы над головой и вдыхает приятный освежающий аромат мокрой коры после дождя. Ему нравилась эта тишина и одиночество в его воображаемом мире, где не было ни глупых правил, ни похотливых взглядов, которыми его без стеснения одаривали другие альфы. Хотелось просто исчезнуть… и в тоже время хотелось быть замеченным. Может, он и был на виду, обращая на себя сотни взглядов, Джер чувствовал себя невидимкой, ведь никто из присутствующих не видел его самого. Всем была интересна лишь его оболочка, красивая, лощеная и лишённая каких-либо собственных желаний и мыслей. Просто тело, которое могло усладить взор и принести здоровых наследников, не более.       Небольшой столик Джера находился позади его отца и двух братьев-альф, которые не отказывали себе во вкусной пище или напитках. Омега знал, что его оми успел подарить жизнь ещё одному мальчику-бете, но, как и омегам, бетам не было места в генеалогическом древе императорской семьи. Няня Джера говорила ему, что малыша воспитали за стенами замка, и сейчас он служит где-то в императорской армии, но омега не мог понять правда ли это, или же добродушная женщина просто хотела успокоить его своей ложью.       — Ваше святейшество, — вырвал парня из глубоких раздумий голос подошедшего к отцу советника. — Ильвы были доставлены на рудники, доложили об увеличении поставок…       Джер глубоко вздохнул, насколько ему позволял тесный камзол, и продолжил слушать тихий голос советника. Кроме императорской семьи никого за столом больше не было. Братья были заняты своим разговором, а отец даже во время пира в честь захвата древнего древа ильвов не позволял себе отдохнуть и отложить дела. В отличие от пировавших, омеге было очень жалко ильвов. Ему импонировали эти интересные и далёкие создания, жившие в гармонии с окружающей природой и поклоняющиеся духам деревьев и лесов. Однажды Джеру попала в руки увлекательная книга про ильвов, которая сильно запала молодому парню в душу. Видимо поэтому в своих мечтах он всегда оказывался в тёмном дремучем лесу, который был полной противоположностью его каменным и безликим покоям. Лишь небольшой парк, доступ в который был лишь у него и у нескольких садовников-бет, разбавлял его серые будни, ведь омеге запрещалось покидать свои покои вплоть до самого замужества, после которого его ждало уже другое заточение в поместье супруга.       От внезапного прилива жалости к себе защемило сердце, но Джер не подал вида. Он привык, он справится. Надо лишь мысленно улететь куда-нибудь далеко-далеко, где средь дремучего леса летают магические огоньки, а обычные кувшинки в прудах вырастают до такого размера, что в них может поместиться целый человек…       — Господин Джерласс, ваш отец приказал проводить вас в ваши покои.       Омега коротко кивнул слуге и, поднявшись на ноги, сделал традиционный реверанс, чтобы выразить почтение братьям и отцу. Он не мог уйти не поклонившись, в то время как остальные члены семьи имели полное право его проигнорировать, что они и сделали. Не то, чтобы омега желал их внимания, даже наоборот, но это лишь в очередной раз напоминало ему, что он лишь невидимка в телесной оболочке.       В окружении множества слуг и стражи омега направился в восточное крыло замка, где отдельно от остальной семьи находились его покои. Стоило им переступить порог белых залов, как все сопровождающие их солдаты моментально остановились, ведь ни один альфа не смел заходить на омежью сторону. Только супруг должен быть единственным близким ему альфой, ведь только тогда он будет для омеги целым миром. Альфы любят, когда от них зависят полностью и без остатка.       Покои встретили Джера мягким полумраком. Прислуга не стала зажигать весь свет, ограничившись лишь несколькими тусклыми светильниками, за что омега был им благодарен. С каждым снятым украшением голова болела всё меньше, а, когда его освободили от удушающих пут массивного нашейного украшения, Джер впервые смог вдохнуть полной грудью. Там, где края камней упирались в плечи и ключицу, остались синяки, поэтому Джер попросил не надевать на него повседневный ошейник хотя бы до утра. Сняв тесный камзол и переодевшись в лёгкую домашнюю рубашку и халат, омега отказался от лёгкого перекуса, опасаясь, что это лишь усилит его мигрень, и отпустил прислугу отдыхать.       Наконец оказавшись наедине с самим собой, омега смог глубоко вздохнуть и, закрыв лицо руками, позволить накопившимся эмоциям выйти наружу. Содрогаясь от беззвучного плача, Джер утирал трясущимися руками текущие по щекам слёзы и горестно жевал нижнюю губу. Боги, как же ему хотелось исчезнуть в такие моменты… Участь омег императорского рода крайне незавидна. Словно тени, которым нет места ни в генеалогическом древе, ни в исторических хрониках, они вынуждены смиренно производить на свет как можно больше наследников, в процессе теряя рассудок, здоровье и даже жизнь. Так произошло и с его оми, имя которого помнила лишь его няня.       Джерласс Ван Эрстан, третий сын действующего императора Визалии, прекрасно понимал своё положение, однако перспектива исчезнуть в пучине истории вызывала у омеги ужас. Он всем своим существом хотел вырваться из этих оков условностей, получить право на эмоции, на своё мнение, да просто на жизнь! Иногда ему казалось, что няня зря приносила ему втихаря разные книги из императорской библиотеки, ведь в противном случае он и не знал бы другой жизни. Жил себе спокойно, ждал своего альфу, вытягивал шею на балах и держал ровно спину, лишь бы выглядеть как можно более привлекательным и желанным. А так он знал, как многое ему в этой жизни было недоступно и сколько простых мирских радостей ему не испытать никогда. Совсем недавно ему стало известно, что отец определился, кто был достоин заполучить в свою семью императорскую кровь — это был один из главнокомандующих, благодаря которому захват древа ильвов прошёл быстро и без проблем. К своему большому сожалению, на сегодняшнем балу Джерласс получил возможность увидеть своего будущего супруга, и увиденное его огорчило.       Военный был сильно старше его, а его глаза казались холодными и злыми. Даже приятная внешность не могла скрыть внутреннее уродство души этого самца, который весь вечер не сводил своего ледяного взгляда с омеги. Интуиция говорила Джеру, что этот брак не сулит ему ничего хорошего. Слёзы лишь усиливали боль, нужно умыться, успокоиться и подышать свежим воздухом. Слава богам, пока ещё его сад был ему доступен, а что его ждало в доме будущего супруга — омега не знал. Умывшись холодной водой, он накинул на себя халат и вышел в сад. Весенняя ночь встретила его освежающей прохладой, а полная луна залила мягким светом его небольшой клочок свободы. Но Джеру было не до любования, ведь ему самому просто хотелось взвыть от тоски и боли. «Интересно, если меня услышат, то подумают ли, что в крепость пробрался оборотень?» — отрешённо подумал парень, представляя, какой переполох могло поднять событие. За этими мыслями он дошёл до беседки и обессилено опустился на подушки.       Было бы здорово, если бы оборотень и в правду пробрался в крепость, а ещё лучше в покои омеги. Тогда дух Джера был бы привязан к его любимому саду, а может, вообще горе, и к лесу. Омеге хотелось бы стать духом-хранителем или же путеводным огоньком, ведь тогда от него была бы польза, и он бы смог кому-нибудь помочь. Ему очень хотелось быть полезным, ведь это бы в очередной раз доказывало, что он существует.       В ногу впивалось что-то твёрдое, и Джер, протянув руку, достал свою щётку для волос. Что она тут делает? Неужели он мог её тут забыть? Эта щётка принадлежала его оми и была единственным напоминанием о том, что его родитель когда-то был. Парень любил представлять, как его оми расчёсывал ей волосы, думал о чём-то, о чём-то мечтал. Может он в такие моменты думал о нём, кто знает? Омеге бы очень этого хотелось, но в глубине души он прятал страшную мысль о том, что его родитель мог ненавидеть своего четвёртого ребенка, который впоследствии стал причиной его гибели. Пять лет, четыре беременности, которые сильно подкосили здоровье императорского супруга. Ему было двадцать четыре года, всего на четыре года старше самого Джера, который по меркам Визалии, уже слишком долго был свободным омегой.       Погрузившись в свои мысли, он стал расчёсывать свои волосы, понимая, что к утру его длинные пряди превратятся в один запутанный колтун. Он не позволил заплести на ночь косы, не желая, чтобы к нему лишний раз прикасались, а теперь жалел об этом. Звук гребня, скользящего по волосам, успокаивал парня. Его истерика закончилась, подарив ему долгожданную звенящую пустоту в голове. Ну, полно, надо взять себя в руки. Завтра будет новый день, завтра будет легче. За своими мыслями он и не заметил, как на небольшую полянку вокруг беседки опустилось множество тусклых огоньков. Лишь когда один из них пролетел мимо его лица, Джер вздрогнул и удивлённо окинул взглядом открывшуюся перед ним картину. Казалось, что тысячи маленьких огоньков мелькали между деревьев, игриво прятались в кустах или играли в догонялки, ныряя в резные узоры беседки. Завороженный этой красотой, омега продолжал расчёсывать волосы. За всю свою жизнь он ни разу не видел столько светлячков. Лишь несколько, и то, они так быстро улетали, что он не успевал их поймать или разглядеть. Но чтобы столько… Джер боялся даже дышать, опасаясь, что его неосторожное движение спугнёт эту красоту.       Его так поглотило любование, что он не сразу обратил внимание на робкое чувство тревоги, что становилось всё сильнее и сильнее. Он никак не мог отделаться от ощущения, что кто-то пристально смотрит на него из глубины сада. В голове почему-то мелькнули недавние мысли про оборотня, заставив омегу испуганно вскочить и обернуться.       Увиденное настолько шокировало его, что он даже забыл как закричать.       Позади него действительно кто-то стоял. Эта таинственная тёмная фигура едва освещалась пролетающими мимо огоньками, что придавало ей ещё больше загадочности и усиливало тревогу омеги.       — Что? Кто вы такой? — наконец выдохнул он, собрав всю свою смелость в кулак. — Как вы сюда?..       Слова растворились в густой ночной тишине, когда лёгкий ветерок донёс до него тонкий чарующий аромат. Аромат влажной травы и мокрой древесины, такой пряный и успокаивающий, что, казалось, он вытеснил всё остальное вокруг. Так пах лес после проливного дождя. И, пусть незнакомец всё ещё пугал парня, но теперь сквозь пелену тревоги и страха робко пробивались ростки любопытства. Внезапно Джер ощутил невыносимое желание подойти поближе к незнакомцу, уткнуться носом в его шею и прикрыть уставшие глаза. Он безумно хотел почувствовать щекой жар чужого тела, коснуться кожи, ощутить на себе сильные руки, которые… Джер испугался собственных мыслей и резко вынырнул из этого морока. О чём это он таком думает? Императорскому омеге не пристало допускать таких грязных мыслей вне… течки?       Внезапное головокружение заставило Джера врасплох. Он прикоснулся рукой к своему лбу, пытаясь унять танцующий мир вокруг, но предательски оступился и упал. Благо его спасли подушки, которые смягчили удар. Почему его течка так внезапно началась, ведь до неё ещё было больше месяца? Он ничего не понимал. Растерянный, он пытался собрать себя по кусочкам, совершенно позабыв про таинственного незнакомца в саду. Поэтому, когда он появился прямо перед ним, Джер испуганно замер.       Альфа. Незнакомец был альфой, а значит надо бежать. Как можно быстрее, ведь нет ничего опаснее союза альфы и течной омеги… но почему-то тело предавало его и не желало слушаться.       Бурный поток его мыслей прервал поцелуй. Близость чужого тела кружила голову, а ощущение чужих властных губ заставило его бельё предательски намокнуть. Вопреки ожиданиям, в этом акте не было ни желания показать своё превосходство, ни подчинить омегу своей воле, сломав его. Незнакомец словно никак не мог утолить свою жажду и поверить в то, что он наконец-то встретил того, кого искал всю свою жизнь. И Джер разделял его чувство. Тело наполнила пьянящая лёгкость, а израненная вечными тревогами и горечью душа впервые в жизни расправила крылья. Снедающее ощущение боли, запрятанной так глубоко в груди, что ни одному лекарю не под силу её излечить, внезапно исчезло, принеся небывалое облегчение. В уголках глаз Джера скопились слёзы, которые скатились вниз по щекам и спрятались под подбородком.       Незнакомец отстранился, и омега впервые смог его рассмотреть. Ему понравился волевой подбородок незнакомца, открытый лоб и копна заплетённых в косы волос, собранных на затылке мужчины. А ещё его глаза… Они светились ровным голубоватым светом, от которого у омеги нежно заныло внизу живота. Феромоны альфы стали сильнее, вытесняя из головы омеги последние здравые мысли. Джер посмотрел на него умоляюще, пытаясь без слов сказать о том, как долго ждал его, как ему было плохо без него, и, казалось, незнакомец понял его. Легко коснувшись пальцами подбородка омеги, альфа приподнял его лицо и с нежностью коснулся губами уголка его глаз, сцеловывая солёные дорожки слёз. От ощущения горячего дыхания на своей коже, по всему телу прошли волны щекотной неги, заставившая парня застонать и выгнуться, обнажая шею.       Прикосновение к ней было неожиданным и очень ярким. Альфа прикусил кожу, не оставляя метки, а омега едва не задохнулся от волны захлестнувших его чувств. Пока незнакомец зализывал место укуса, Джер бесстыже потянулся к поясу своего халата, желая как можно скорее скинуть с себя мешающуюся одежду, но руки альфы настойчиво остановили его. Он аккуратно повалил парня на спину и властно завёл его руки над головой, после чего вновь обжёг его губы горячим поцелуем. Омега безропотно согласился с таким положением, чувствуя, как сладко заныло внизу живота. Почему-то сейчас ему не претила мысль быть слабее и подчиняться, ведь он был уверен, что рядом с этим альфой он мог позволить себе расслабиться и быть самим сбой. Быть просто омегой, который не стыдился своих желаний и таял в горячих объятиях.       Не успел он опомниться, как альфа перешёл от губ к его чувствительной шее и тонким линиям ключиц. Когда незнакомец отпустил его руки, Джер даже не подумал пошевелиться. Схватившись пальцами за мягкое покрывало, он завороженно следил за тем, как альфа ослабил пояс халата, широко развёл его полы в стороны, а после одним ловким движением разорвал домашнюю рубашку омеги так, что пуговицы разлетелись по сторонам. Глаза мужчины загорелись ярче, показывая возросшее желание, а Джер польщённо выгнулся, желая показать себя во всей красе. Ему нравилось чувствовать себя особенным.       Тем временем альфа устроился между широко разведённых ног парня и, склонившись, кончиком языка подразнил возбуждённый сосок омеги.       — А-ах! — протянул парень, прижимая к своим губам трясущийся кулачок.        Джер ёрзал и тихо всхлипывал, чувствуя, как жар страсти всё сильнее и сильнее разгорался в груди и опускался ниже в пах, где уже давно всё ныло и тянуло от напряжения. Пока альфа мучал губами один сосок, второй тоже не оставался без внимания, испытывая удовольствие уже от чутких пальцев. Наконец, когда парень почти перестал что-либо соображать, альфа провёл языком по груди омеги, опускаясь к животу. Каждый нежный поцелуй, которым одаривал его живот незнакомец, находил свой отклик, расплываясь теплом по телу. Джер и не заметил, как альфа стянул с него мягкие штаны и провёл рукой по внутренней стороне бедра. Это неожиданное прикосновение вырвало сладкий стон из уст парня, заставляя выгнуться от удовольствия и потереться лицом о плечо. Опьянённый от контакта с чужим телом, он никак не мог насытиться, ему хотелось большего.       И он это получил.       — Что? Нет! Ммм…       Его захлестнули эмоции, когда альфа обхватил его сочащийся соком член, но незнакомец не собирался щадить его. Лаская его спереди, он не медлил наградить вниманием его влажную и давно готовую принять альфу дырочку. Удовольствие щекотными волнами растекалось по телу, заставляя омегу то нетерпеливо ёрзать, не выдерживая обилия ощущений, то выгибаться и вздрагивать от сладких конвульсий. В его голове не осталось ни одной мысли, а было лишь желание как можно скорее заполнить неведомую пустоту внутри, до которой не могли дотянуться пальцы альфы.       — Пожалуйста, я прошу. Скорее… — выдохнул омега, всхлипывая и в очередной раз прикусывая кожу на указательном пальце, раздвигал ноги всё сильнее, приглашая. Короткое утробное рычание заставило его замереть.       Альфа взял его измученную руку и приложил к своим губам, показывая, что не позволит парню делать себе больно. Джер, как завороженный, наблюдал за этим жестом. Впервые, пусть и от самого себя, но кто-то заступился за него. Эта мысль была настолько приятной, что на мгновение смогла вернуть омегу к реальности. Осмелев, он прикоснулся пальцами к бедру альфы и умоляюще посмотрел тому в глаза, прося продолжения. И альфа не заставил себя ждать.       Не отрывая взгляда от своего омеги, незнакомец приставил своё мужское достоинство к пульсирующей дырочке парня и одним движением вошёл почти на всю длину, заставляя омегу забиться под ним. Нет, Джер не почувствовал боли, лишь оглушающее удовольствие и полный покой от чувства единения. Да, именно этого он ждал, ждал всю свою жизнь. Мелькнувший на мгновение страх в глазах Джера тут же сменился пеленой страсти. Чувствуя, что омега привык к нему, альфа начал двигаться. Сначала медленно вытаскивая член на всю длину и вновь заполняя омегу до краёв, а после толчки стали всё сильнее и требовательнее, каждый раз выбивая из парня сладкие стоны и бессвязный шепот. Джер приподнял таз, желая быть ещё ближе к альфе, раскрыться ещё сильнее, но его ноги, не привыкшие к таким нагрузкам, начали предательски трястись и разъезжаться.       Заметив это, альфа помог парню приподнять бёдра ещё выше, после чего подложил под них одну из продолговатых подушек. Джер не ожидал, что после этого ощущения станут ещё приятнее, поэтому едва не вскрикнул, когда альфа изменил угол проникновения и сделал первый толчок. Неопытный в любовных делах Джер не знал, куда деть свои руки, поэтому он положил их поверх державших его за талию рук альфы. Их тела сплелись воедино, словно желая наверстать упущенные в разлуке года, и омега тихо млел от ощущения заполненности внизу живота. К глазам накатили слёзы, но это были слёзы радости, от которых на душе стало только теплее. Внезапно альфа взял его за руку и прижал её к скользкому от собственной смазки животу. Джер выгнулся от сладкой неги, которая пробежала по его телу.       Он почувствовал под кожей небольшой бугорок, который требовательно появлялся каждый раз, когда альфа входил в него на всю длину, и ему стало приятно от мысли, что альфа был так глубоко внутри него. Пожалуйста, да, ещё глубже, именно там у омег было особенное место, способное подарить жизнь. Член альфы каждый раз касался скрытого глубоко внутри лона парня, дразня его и заставляя раскрываться навстречу. От осознания, что этой ночью он сможет забеременеть, у омеги потемнело в глазах от желания, хотя он был уверен, что более возбуждённым он уже не сможет быть. Где-то в глубине начало зарождаться приятное чувство, которое вскоре сконцентрировалось где-то внизу живота, давая понять, что лоно омеги было готово принять альфу всего без остатка.       Чувствуя по изменившимся феромонам, что Джер готов излиться, альфа резко вышел из омеги, заставив того обиженно всхлипнуть, но он и не думал прерываться. Он повернул парня на бок и пристроился сзади, продолжая властно вдалбливаться в раскрасневшуюся и влажную от их соков дырочку парня. Когда Джер уже был на пике своего удовольствия, альфа сделал последний сильный толчок, проталкивая головку члена в лоно омеги и, издав короткий рык, впился зубами в шею парня, оставляя свою метку. Омега вскрикнул, пытаясь выгнуться, но альфа лишь прижал его к себе, чувствуя, как расслабляется разгорячённое тело парня. Джер смотрел вперёд затуманенными глазами, чувствуя настоящую эйфорию от растекавшегося по венам чувства полноценности и покоя.       Последнее, что он помнил, это набухающий узел альфы, который приятно пульсировал в такт сердцебиению и дарил чувство заполненности внизу живота. Альфа вылизывал свой укус, когда Джер окончательно погрузился в свой самый крепкий и спокойный сон.

***

      Первое, что почувствовал Джер после пробуждение, было всепоглощающее чувство покоя. Он находился между сном и явью, блаженно наслаждаясь этой лёгкостью, и лениво размышлял о том, что в такое чудесное утро он не отказался бы от чашечки ароматного какао и воздушных тостов. Надо попросить няню, чтобы она велела на завтрак подать именно это, потому что привычная постная каша и вода с лимоном вряд ли понравятся гостю. Альфам не нужно сидеть на диетах, им нужно много энергии для поддержания сил. М-м-м… Альфе? Какому альфе?       Осознание нахлынуло на парня, грубо вышвыривая его из сладкой неги в жестокую действительность. Он начал слышать гул напряжённых голосов вокруг, почувствовал запах трав и не понимал, почему у него так сильно пересохло горло. Вместе с сознанием постепенно в его мир пришла и боль. Он поморщился, чувствуя, как гудит его голова и как на каждое движение отзывается шея. Ему казалось, что он упал с лестницы, так сильно ныли его мышцы. Но кое-что тревожило его куда сильнее. Это то, как влажно скользили его ягодицы стоило ему заёрзать на кровати. Когда он открыл глаза, служанка рядом громко вздохнула и начала звать остальных.       — Господин, господин проснулся!       — Позовите врача, срочно врача!       — Господин, как вы себя чувствуете? Вам что-то нужно?       — Так, разойдитесь все, — раздался властный голос няни, и служанки тут же умолкли. В поле зрения омеги появилась немолодая женщина, которая погладила его по голове и уже мягче поинтересовалась: — Как ты, маленький мой? Как ты себя чувствуешь?       — Я? — растерянно произнёс парень, но из его горла вырвался лишь хрип. Няня торопливо отдала приказ принести питьё, а сама мягко похлопывала Джера по груди, словно он и вправду был маленьким. От этого простого жеста в душе становилось тепло. После того, как ему выпоили целую чашку ароматного чая, парень смог продолжить: — Что со мной?       — Милый, ты ничего не помнишь? — удивилась няня. — Хотя не удивительно, у тебя же течка началась. А это похотливое животное, этот грязный самец воспользовался этим! Как вообще он оказался во внутреннем дворе? Рабов не пускают в замок! Ох и достанется этому Хоукену, давно пора.       — Течка? Альфа? — переспросил растерянный парень, но потом внезапно на него накатили воспоминания. Он вспомнил странных светлячков, незнакомца, то, как он бесстыже раскрывался перед ним и то… как он… он. Джер густо покраснел, вспоминая подробности их соития, а главное то, что у них была сцепка. И почему так нестерпимо ныла его шея? О, нет. Он ведь сам приказал не надевать на себя защитный ошейник. Джер поднял на няню полные ужаса глаза и тихо произнёс: — Что же мне делать?       Слёзы градом покатились по щекам от охватившего парня ужаса. Теперь он был испорченным омегой, нечистым и не годился для брака. Боги, ведь отец наверняка уже в курсе. Он будет зол, очень зол, и омеге было страшно представить результат этой злости, ведь отец и раньше особо не церемонился со своим младшим ребенком. Никто не позволит оставить императорскую кровь, которую очернил какой-то беглый раб. Джер прекрасно понимал, что теперь его просто убьют, и случится то, чего он так страшился — он исчезнет. А что случится с его служанками, а с няней? Отец страшен в гневе, он вполне способен отдать подобный приказ. Парень плакал навзрыд, закрыв лицо руками, а няня горестно закусила нижнюю губу, не зная, как успокоить своего маленького подопечного. В её глазах он всё ещё был тем радостным белокурым ребёнком, которого насильно втолкнули в эти жернова жестокого мира и нещадно ломали, подстраивая под нормы и правила.       — Маленький мой, — наконец-то отозвалась она. — Я буду рядом с тобой…       — Император идёт.       Джер моментально замолчал и с ужасом посмотрел на няню. Он быстро сел, игнорируя ноющую боль в пояснице, и попытался привести взлохмаченные волосы в порядок, ведь он так и не успел заплести косы до того, как… Джер закусил нижнюю губу и быстро стал заплетать волосы, чтобы придать себе хоть мало мальский приличный вид. Когда двери распахнулись, он не выдержал и вздрогнул. Страх ледяной волной распространился по телу, а сердце стучало как ненормальное. Омеге казалось, что все находившиеся в его покоях могли его услышать.       Отец пришёл в сопровождении императорского лекаря, который с рождения следил за омегой и приносил ему лекарства, притупляющие течки. Вопреки ожиданиям, отца больше никто не сопровождал, хотя обычно он перемещался по замку с большим количеством стражи. Видимо, император не хотел лишних глаз и ушей в покоях императорского омеги.       Ингард Виктуар Ван Эрстан был человеком очень холодным и расчётливым, не отягощающим себя лишними привязанностями. На первое место он ставил эффективность и достаток, а то, какой ценой они будут достигнуты, правителя волновало мало. Вот и сейчас, глядя на своего младшего сына, альфа не испытывал ничего, кроме раздражения и злости, ведь сделка с семьёй Ван Хауэров была крайне важна для него. Уж слишком много влияния и власти смогла заполучить эта семья, что не могло настораживать правителя. Он всегда хотел быть на сто шагов впереди своих возможных врагов и оппозиции, поэтому, связав их семьи узами брака, император мог полностью взять под контроль род одного из своих главнокомандующих и развратить его открывшимися после брака возможностями. Но только дозированно, иллюзорно, чтобы враг расслабился и перестал представлять угрозу. Но тут, как гром среди ясного неба, до него долетела весть — императорского омегу пометил беглый ильв.       Позор.       Враг, который считался поверженным, смог пробраться в самую охраняемую крепость империи и запятнать императорский род своим грязным семенем. От этой мысли кровь закипала в жилах императора, ведь для него не было ничего страшнее, чем стать посмешищем в глазах собственных подданых. Он пристально посмотрел на своего никчёмного сына, брезгливо отмечая бинт на его шее, и с присущей ему холодностью сказал:       — Посмотри на меня.       Омега пропустил вздох и послушно выполнил приказ, но это не спасло его от родительского гнева. Хлесткий удар по лицу лишил его равновесия, а во рту появился терпкий металлический привкус. Большой перстень с императорским гербом на безымянном пальце альфы оставил большое красное пятно на скуле парня.       — У тебя была всего лишь одна обязанность, — всё так же невозмутимо продолжал император, с презрением глядя на отпрыска. — Но, видимо, омеги даже с такой малостью не в состоянии справиться. Нужно было держать тебя на цепи в какой-нибудь башне, может тогда ты бы не смог расстелиться под первым встречным, — ещё один удар, но омега не издаёт даже писка, понимая, что так будет только хуже. — Ты снял без разрешения ошейник, позволил завладеть собой, как последняя шлюха! Ты так решил отблагодарить отца за все те годы, что я заботился о тебе? Неблагодарное ничтожество. Как же я в тебе разочарован.        — Я очень сожалею, отец, — тихо отвечает Джерласс, и его голос настолько тихий, что уносится ветром в раскрытое окно. Но отец не слушает его, вместо этого он протирает руку услужливо поданной прислугой салфеткой и поворачивается к лекарю.       — Когда вы сможете удалить эту метку?       — Не раньше, чем через недели две-три, — ответил пожилой мужчина, передавая няне бокал с тёмной жидкостью. — Противозачаточный элексир, предайте его святейшеству принцу.       От ледяного взгляда отца, которым одарил император сына, у Джера потемнело в глазах. Хотелось провалиться сквозь землю или исчезнуть, лишь бы прекратилась эта пытка. Трясущимися руками омега принял бокал, безропотно сделал глоток и, несмотря на сильную горечь, он не посмел даже скривиться, осушив залпом весь бокал. Лекарство обожгло горло и комом встало где-то в районе желудка, но омега начал глубоко дышать, унимая накатившую тошноту. Он боялся представить, что будет, если он посмеет при отце проявить малодушие и предстанет перед ним с нелицеприятной стороны.       — Почему так долго? — нетерпеливо передёрнул плечами мужчина.       — Метка должна укорениться, мой господин, — мягко продолжал лекарь. У него был настолько монотонный и успокаивающий голос, что даже вспыльчивый император становился терпимее. — Если мы удалим её сейчас, то у нас ничего не получится, она будет появляться и исчезать сама по себе, в процессе полностью нарушив все процессы в организме господина Джерласса.       — Например?       — Рассудок его помутнится, милорд, — ответил лекарь, но, понимая, что императору не важно психологическое состояние своего ребёнка, спешно добавил: — И он больше не сможет контролировать свои течки, из-за чего станет бесплодным и будет постоянно искать связи. Даже через три недели делать это достаточно опасно, лучше подождать несколько месяцев…       Джер уже не слушал мужчин, полностью сконцентрировавшись на своих ощущениях. На лбу выступил холодный пот, а голова нестерпимо болела от того, что он сдерживал рвотные позывы. Всё раздражало его нестабильное состояние: запах лекарства, исходящий от бокала, яркий свет, громкие голоса. Омега просто молился, чтобы его страдания поскорее закончились.       — Мы не можем ждать так долго! — вспылил император, и воздух наполнился тяжёлым ароматом его феромонов, отчего омега едва не потерял сознание. Он схватился за рубашку на груди и попытался унять всё возрастающую боль, переходящую в панику. Все, кроме отца, заметили это. — Я не собираюсь переносить помолвку, это вызовет слишком много ненужных вопросов. Даю вам две недели, уважаемый лорд Эгра.       — Тогда необходимо сделать то, о чём я вам говорил.       — Притащить этого подонка в покои моего сына и позволить этому животному и дальше смешивать мою кровь с грязью?! — рявкнул император, и это оказалось последней каплей.       Джерласса вывернуло прямо на расшитое покрывало, заставив отца брезгливо отшатнуться. Стало немного легче, но лишь на мгновение. Густые феромоны отца душили омегу, хотелось вскочить, спрятаться, бежать как можно дальше, но он боялся, что его сердце, которое отзывалось нестерпимой болью, просто разорвётся в груди. Только сейчас, когда сознание почти покинуло его, он позволил себе скулить и всхлипывать, судорожно сжимая руками рубаху на своей груди.       — Что с ним? — поинтересовался император у лекаря, который едва заметно вздохнул и покачал головой. — Его чем-то заразили?       — Господин Джерласс отвергает ваши феромоны, милорд.       — Нонсенс! Я его кровный родственник.       — После того, как омега становится помеченным, его иммунная система перестраивается, поэтому он может отвергать даже феромоны своих кровных родственников. Чтобы метка быстрее укоренилась, нам просто необходимо привести сюда этого беглого врага. Им не обязательно поддерживать физическую связь, — быстро добавил лекарь, видя, что император вновь готов взорваться. — Достаточно того, что они просто будут в одном помещении. Желательно одни, без посторонних. Я могу дать ильву такие лекарства, что он и пальцем не сможет пошевелить. Будет лежать весь день и пускать слюни. Даже в таком состоянии природа сделает своё дело, и он будет снабжать свою пару необходимой дозой феромонов.       Император скривился и посмотрел на лекаря, затем на трясущегося сына, затем вновь на лекаря. В конечном итоге он сдался и отдал короткий приказ:       — Делайте то, что считаете нужным.