Шепот будущего

Война, начавшаяся с шепота, превратилась в оглушительный, ревущий ураган. Прошел год с тех пор, как Тень Правды публично объявила войну Совету Вестников. Двенадцать месяцев, наполненных бесконечными сражениями, тактикой, потерями и отчаянием. За это время мир перевернулся с ног на голову, поглощенный конфликтом. Совет сражался с Тенью, используя свои неограниченные ресурсы и стальной контроль, а Тень действовала как внезапная молния — стремительно, разрушительно и всегда в самых неожиданных местах.   Как старое дерево, уходящее корнями в прошлое, Совет Вестников крепко держится за свои корни. Их контроль над большинством городов почти не изменился: мощные системы наблюдения, строгие законы, большие армии и новые технологии, созданные путем анализа человеческого разума. "Закон Тишины" был не просто правилом, он был основой их правления. Люди живут под невидимым грузом, опасаясь, что могут случайно попасть в руки Совета.   Но даже такая жесткая система трещала по швам.   Тени Правды были так близки к своей цели, как никогда раньше. Их атаки становятся все более организованными и разрушительными. Одна за другой уничтожались секретные базы Совета, перехватывались поставки боеприпасов и наносился ущерб стратегическим центрам. Они нашли слабые места Совета и нанесли удар по их жизненно важным точкам. Люди, живущие под гнетом "Закона Тишины", начинают видеть в них символ надежды.   Однако, каждый шаг к победе давался с невероятной ценой.   Многие люди с обеих сторон остались на поле боя. Базы Тени подвергались ожесточенным контратакам, часто с использованием новых технологий Совета, созданных на пределе возможностей человеческого интеллекта. Каждая победа была омрачена потерями, каждое завоевание утяжелялось новым сопротивлением.   Ситуация напоминала шахматную партию, когда обе стороны находятся в одном шаге от мата и не могут закончить игру.  Совет силен и стабилен. Тень Правды непостоянна и безжалостна. Обе стороны знали, что последняя битва будет решающей.   Чимин оставался символом Совета. В тот момент, когда был провозглашен Закон Тишины, его лицо было показано миллионам как воплощение нового порядка. За год он стал не просто символом, а идеальным воином, созданным благодаря усилиям Пак Сухо и тренеров. Его боевые навыки, владение оружием и тактическое мышление развились до такой степени, что он вселяет страх в сердца даже самых опытных воинов.   Но был ли он еще человеком? Многие, включая его собственного тренера, задавались этим вопросом. Чимин был похож на машину, беспрекословно подчиняющуюся приказам. Его глаза оставались пустыми и холодными. Даже Пак Сухо иногда задавался вопросом, осознает ли его сын свою роль в этой войне, или же он совсем сломался.   С другой стороны, Тень Правды боролась не только за свободу, но и за спасение Чимина.  Для них он был не просто инструментом Совета. Он был символом того, что еще можно вернуть, что еще можно спасти. В частности, Чонгук, несмотря на свою ярость, всегда верил, что за пустыми глазами Чимин все еще там.   Совет делал все возможное, чтобы сохранить контроль. Все попытки Тени Правды проникнуть к Чимину провалились. Охранники вокруг него становились сильнее с каждым месяцем, а его тренировки — все более жестокими.   И вот, спустя год, война застыла на грани. Совет Вестников был ослаблен, но не побежден. Их влияние по-прежнему распространяется на большинство крупных городов, а ресурсы позволяют им сохранять контроль. Однако Тень Правды продолжали оказывать давление, занимая все больше и больше ключевых мест.   Мир, казалось, держал дыхание, ожидая, когда наконец наступит развязка.   Станет ли это окончательной победой одной из сторон? Или мир будет разорван на части под тяжестью этого конфликта? Никто не знает ответа. Даже тех, кто стоит в центре этой войны.   Но ясно одно: все идет к неизбежному конфликту, который определит судьбу всех.

***

В темной, скрытой от глаз базе Тени Правды гулкий голос Юнги прорезал напряженную тишину, собравшуюся в центре оперативного штаба. На длинном столе перед ними лежали карты, диаграммы и фотографии укреплений Совета, а рядом на голографическом табло отображались данные разведки. У всех заколотилось сердце — нужно было решить, что делать дальше, чтобы найти Чимина и начать атаку на Совет.   — Если мы упустим еще один шанс, Совет закрепится настолько, что уже не будет никакой возможности подобраться ближе, — произнес Юнги, слегка подавшись вперед. Его голос был спокоен, но в нем звучала твердость.  — Ты думаешь, мы сейчас можем прорваться к нему? — спросил Тэхен, скрестив руки на груди. Его взгляд переместился на карту, а затем на Юнги. — Они считают Чимина своим самым ценным активом. Охрана вокруг него сильнее, чем вокруг Пак Сухо. За всем, что мы делаем, следят.   Хосок, который стоял чуть в стороне, сложив руки на столе, нахмурился:   — Значит, нужно отвлечь их. Направить внимание Совета на что-то другое.   Чонгук, который до этого момента сидел молча, внезапно встал. В его глазах светились решимость и гнев.   — Отвлечь? — Его голос был холоден как сталь. — Они уже знают, что мы пытаемся сделать. Совет не настолько глуп, чтобы верить в отвлекающие маневры.   Все посмотрели на него.   — Тогда что ты предлагаешь? — спросил Хосок.   — Прямой удар, — коротко ответил Чонгук, сжимая кулаки. — Соберите всех, кого возможно, и атакуйте одну из их ключевых баз. Мы уничтожим их системы управления, ресурсы и влияние. И в процессе мы заберем Чимина.   — Это самоубийство, — резко ответил Юнги. — Если мы нападем на них лоб в лоб, это будет резня. Они готовы к этому, Чонгук.   — У нас есть выбор? — Чонгук уперся руками в стол и пристально посмотрел на Юнги. — Они знают, что мы здесь. Они знают, к чему мы готовимся. Если мы продолжим прятаться, они нас уничтожат.    — Нам нужно больше информации, — вмешался Намджун, вставая. Его голос был спокойным, но тяжелым. — Нам нужно знать, где именно держат Чимина, какие меры безопасности приняты и кто отвечает за охрану.  — У нас есть сведения, — напомнил Хосок, указывая на голограмму. — Но этого недостаточно. Совет меняет охранников каждые несколько недель. Если мы не начнем действовать в ближайшее время, эти данные устареют.  — Нам нельзя торопиться, — ответил Намджун. Его глаза были сосредоточены. — Нам нужно время, чтобы подготовить войска и укрепить позиции. Если мы нападем, не разработав план до мельчайших деталей, то потеряем все.  Чонгук тяжело выдохнул и сел обратно. Его руки неудержимо тряслись от гнева, но он понимал, что Намджун прав.   — Тогда мы максимально используем наши ресурсы, — сказал он после долгой паузы. — Отправляем разведчиков, поднимаем связи, изучаем их маршруты и смены охраны.   Намджун кивнул.   — Именно так. Мы должны быть на шаг впереди.   — А если их системы поймают наших разведчиков? — спросил Тэхен.   — Значит, мы используем ложные данные, — спокойно ответил Юнги. — Мы можем позволить себе небольшие потери, чтобы отвлечь Совет от наших истинных целей.   На мгновение в зале снова воцарилась тишина. Каждый обдумывал услышанное, каждый вносил свой вклад в разрабатываемый план.   Чонгук поднял глаза на Намджуна. — Если мы спасем его, мы сразу нанесем удар. Мы не дадим Совету времени восстановиться.   Намджун слегка улыбнулся, видя решимость Чонгука.   — Для этого нам нужно работать слаженно. И быть готовыми к тому, что мы потеряем многое, прежде чем выиграем эту войну.   В этот момент подавляющее напряжение в комнате немного спало. Все понимали, что им предстоит очень сложная операция, но в то же время чувствовали, что они не одни в своей борьбе.   Все снова обратили внимание на карту. Их план только начинал складываться, но в этих стенах теплилась надежда, что Тень Правды сможет наконец переломить ход войны.

***

Чонгук сидел на краю своей койки и смотрел на тусклую, почти погасшую лампу над головой. Воцарилась тишина, нарушенная редким гулом генераторов базы. Остальные были заняты подготовкой следующей фазы операции, а ему в данный момент некуда было направить эту бурю. Ему казалось, что за этот год войны все шаги, которые он предпринимал для спасения Чимина, зашли в тупик. Он сжал руки в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Он вспоминал времена, когда был ближе всего к нему, когда их планы почти удавались, но терпели крах. Что-то всегда мешало: то подавляющая сила Совета, то его собственные ошибки. Он ненавидел себя за это, ненавидел свое бессилие.     После года тотальной войны Чонгуку все еще казалось, что расстояние между ним и Чимином только увеличивается. Он представлял, что Пак, скорее всего, уже не помнит ни своей прошлой жизни, ни друзей, ни самого себя. Вероятно, Совет уничтожил в нем все человеческое, превратив его в марионетку для своих целей.    Мысль о том, что Чимин забыл их дружбу и нечто большее, их редкие, но драгоценные разговоры, горела в его душе. Для Чонгука эти моменты теперь казались частью другой жизни, далекой и недоступной. Иногда ему казалось, что Чимин, которого он знал, был всего лишь сном.   Он встал и зашагал по комнате, словно пытаясь отвлечься от этих мыслей. Но они преследовали его, возвращаясь снова и снова.   Он был так близок к этому, но все упустил. Эта мысль не давала ему покоя. Он вспомнил, как впервые осознал свои чувства к Чимину, как боялся признаться в них, как решил отстраниться, думая, что еще будет время, будет шанс. Но времени не было. Совет был быстрее, сильнее.   Чонгук провел рукой по волосам и потер лицо.   — Если бы я только... — Он сделал паузу, словно боялся закончить эту мысль даже низким голосом.   Он понимал, что винить себя бессмысленно. Но что-то в его душе не хотело отпускать этот груз. Война длилась уже год, и он был свидетелем многих жертв, видел, как погибали люди, с которыми он сражался рядом. Он сам пережил несколько ранений, каждый раз возвращаясь с порога смерти. Но даже это не причиняло ему такой боли, как невозможность спасти Чимина.   Чонгук вспоминал, что долгое время единственным стимулом для борьбы был этот образ: Чимин, освобожденный от Совета, снова улыбающийся, снова говорящий своим нежным голосом. Но время шло, и этот образ становился все более и более недостижимым.   Он посмотрел на свои руки, на пальцы: они уже давно перестали дрожать от усталости или страха, они были просто холодными и незнакомыми. — Что, если я больше никогда его не увижу? — тихо спросил он у пустоты.   Эта мысль была для него невыносима, но приходила в голову все чаще. Война — это больше, чем просто борьба. Она может отнять у тебя все, что тебе дорого. Все, за что ты готов бороться. Она даже делает тебя чужим для самого себя.    Чонгук сел на свою койку. Он знал, что должен бороться. Оставшись один, он позволил себе быть уязвимым, почувствовать эту боль. Он понял, что Чимин находится в глубине Совета. И, возможно, уже никогда не будет тем, кем он был.   Но он также знал, что будет бороться за него до тех пор, пока жив. Даже если Чимин больше не вспомнит о нем. Даже если эта борьба ничего не изменит.   «Я все равно приду за тобой, Чимин. Даже если для тебя я больше никто.»  Эти слова засели у него в голове как обещание. Это было все, что у него осталось. И в ту ночь, тихо лежа в бетонных стенах, Чонгук понял, что даже если он не сможет спасти Чимин, он не позволит Совету и дальше разрушать жизни других людей.   Он встал, подошел к столу и разложил перед собой карты. Времени на слабость не было. Впереди война.

***

Подготовка к решающей битве началась немедленно. В течение недели на базе Тени Правды царила суета, планирование и подготовка. Чонгук, Намджун и Хосок усердно работали над картами, схемами и разведданными. Согласно точной информации, полученной от шпионов, Чимин содержался в одном из укрепленных центров Совета на северо-западе территории. Место было стратегически важным, и имело смысл сохранить такую ценную фигуру, как Чимин.   Чонгук почувствовал, как в нем загорелась надежда. После года войны и бесконечных испытаний это мог быть его шанс.   — Мы не можем позволить себе совершать ошибки, — сказал Намджун собравшимся. — Если это действительно их база, мы должны быть готовы к серьезному сопротивлению. Мы будем действовать тремя группами: первая — отвлечет основные силы Совета, вторая — уничтожит охрану. Третья группа, наши основные силы, войдет внутрь и вытащит Чимина.   Чонгук просто кивнул, его взгляд был прикован к карте, лежащей перед ним. Ему не нужно было ничего говорить, все и так видели его решимость.   План был четким и ясным, словно в нем не было места для ошибки. Но, как и в любой войне, неопределенность была самым большим врагом. Когда наступил день наступления, силы Тень Правды двинулись на северо-запад. Ночь была темной, словно природа решила спрятать их в своей тени. Грузовики двигались медленно и бесшумно, маскируясь в лесу. В воздухе витало напряжение, и все знали, что битва может быть решающей.   Как только они достигли цели, началось захватывающее наступление. Первая группа заняла позицию и создала видимость лобовой атаки, а вторая нейтрализовала охрану снаружи. Все шло по плану, как будто фортуна улыбнулась им.   Однако когда основная группа во главе с Чонгуком вошла в предполагаемое место, оно оказалось пустым. Комнаты были очищены, оборудование демонтировано, а охранники исчезли как ни в чем не бывало.   Чонгук оглядел каждую комнату, каждый угол. Его сердце билось так громко, что он едва слышал собственные шаги. Он до последнего надеялся, что Чимин где-то здесь, что спасение не за горами. Но все, что он нашел, — это одинокая записка на стене.   «Вы опоздали, как всегда.»   От этих слов в нем закипал гнев. Чонгук сжал записку в руках и тяжело вздохнул.   — Это ловушка, — прошептал он, затем громче, почти крича: — Чертова ловушка!   Его крики эхом разнеслись по пустому зданию. Остальные стояли молча, понимая, что их план провалился.   Когда все вернулись на базу, Чонгук первым делом ворвался в свой кабинет. Он бросился на стол, разбросав бумаги и карты.    — Я клянусь, — проговорил он сквозь стиснутые зубы. — Я сам лично убью этого Пак Сухо.   Его ярость была почти осязаема. В груди закипал гнев, смешанный с чувством отчаяния. Ему казалось, что все это время он бежал по замкнутому кругу, пытаясь догнать призрака.   Остальные молча стояли за его спиной, боясь вмешаться. Никто не осмеливался произнести ни слова. Даже Намджун, всегда спокойный и уравновешенный, не мог придумать, что сказать. После долгих минут молчания Чонгук поднял голову, его взгляд был холодным, почти стеклянным.   — Мы не остановимся. Если они думают, что смогут так легко нас обмануть, они ошибаются. Мы найдем их. И когда мы это сделаем, они пожалеют, что связались с нами.   С этими словами он направился к выходу. Это была уже не просто битва. Это была его личная война, и он был готов идти до конца, даже если для этого придется уничтожить все на своем пути.    

***

Намджун и Сокджин сидели в штабе, в импровизированной тактической комнате, окруженные разбросанными картами, отчетами и схемами. После провала миссии в воздухе витала тревожная энергия, и все понимали, что следующее действие должно быть безупречным. Чонгук ушел, разгоряченный гневом, а остальные остались, пытаясь спланировать, что будет дальше.   Сокджин склонился над картой, внимательно изучая предполагаемые маршруты поставок Совета. Его взгляд был сосредоточен, а пальцы тщательно вычерчивали линии. Намджун, сидевший напротив него, внимательно наблюдал за ним, время от времени кивая в знак согласия с его словами.   — Мы слишком долго позволяли им диктовать правила, — произнес Сокджин, поднимая глаза на Намджуна. — Если мы хотим что-то изменить, нужно действовать неожиданно.   Намджун задумчиво потер подбородок, затем наклонился ближе к карте.   — Согласен. Линии снабжения — их слабое место. Если мы сможем уничтожить несколько ключевых маршрутов, у них начнут заканчиваться ресурсы. Но... — Он замер, глядя на Сокджина, а потом добавил: — Ты уверен, что готов сделать это лично?   Сокджин усмехнулся, легко, но с ноткой вызова.   — Не думай, что я только для того, чтобы записывать отчеты. Я больше, чем просто «прикрытие», Намджун. Я готов, и ты это знаешь.   Намджун прищурился, но в его глазах светилось что-то теплое. Он хотел возразить, но понял, что спорить бессмысленно.   — Хорошо, — сказал он чуть мягче, чем собирался. — Только будь осторожен. Если что-то пойдет не так, ты должен немедленно вернуться. Никакого героизма.   Сокджин улыбнулся, его глаза сверкнули.   — Ты начинаешь слишком много обо мне заботиться, Намджун.   Намджун открыл рот, чтобы ответить, но позади него раздался смешок.   — Ой, только не это, — с преувеличенным ужасом протянул Хосок, стоящий неподалеку. — Можете, пожалуйста, сохранить вашу милоту для чего-нибудь менее напряженного?   Юнги, сидящий рядом, хмыкнул, глядя в планшет:   — Это просто восхитительно. Два генерала военного сопротивления, строят планы разрушения Совета и флиртуют на фоне.   Тэхен, который возился с оружием, тоже не удержался от комментария:   — Нам бы такого с Чонгуком дождаться. А то он с каждым днем все мрачнее.   Сокджин закатил глаза, но его щеки слегка порозовели.   — Очень смешно, ребята, — бросил он, пытаясь быть серьезным. — Лучше займитесь делом.   Намджун кашлянул, но уголки его рта слегка дрогнули. Он был благодарен, что эти моменты хоть немного снимают напряжение.   Пока остальные занимались своими делами, Намджун снова посмотрел на Сокджина. Его голос снова стал мягче.   — Ты понимаешь, что после всего этого, если победим, я... Я хочу, чтобы ты остался рядом.  Сокджин приподнял бровь, но тут же на его лице появилась улыбка.   — Думаешь, я позволю тебе избавиться от меня?   Намджун не удержался от легкого смешка и снова обратил свое внимание на карту. Между ними снова воцарилось рабочее молчание, но оба понимали, что что-то начинает меняться. Лед тронулся. Теперь их отношения казались слиянием двух людей, объединенных чем-то большим, чем просто общая цель. Это чувство не осталось незамеченным другими членами группы, но никто не возражал. Наоборот, все поняли, что такие моменты необходимы для защиты человечности в этой жестокой войне. 

***

Как и планировалось, Сокджин в одиночку отправился на разведку. Он пробирался через обгоревшие руины промышленной зоны, которая когда-то была важной стратегической базой Совета. Груды металла, сгоревшего оборудования и строительного мусора напоминали мертвую землю, где жизнь оборвалась из-за войны. В воздухе витал запах гари и металла, а на горизонте виднелся дым, вьющийся по серому небу.   Сокджин шел осторожно, стараясь не шуметь. Вокруг стояла жуткая тишина, нарушенная скрипом щебня под его сапогами. Он нес с собой планшет, на котором отображались карты и показания сканеров, показывающие возможные маршруты снабжения Совета. Но, как ни странно, здесь было пусто — никаких признаков жизни, никаких машин, только разрушенные здания и чувство тревоги, от которого он не мог избавиться.   Он вошел в узкий коридор бывшего склада. Стены были покрыты копотью, часть потолка обрушилась, оставив щели, сквозь которые виднелось серое небо. Внезапно раздался слабый шаркающий звук. Сокджин замер, напрягая слух. Возможно, именно ветер, гуляющий между металлическими конструкциями, не давал ему расслабиться.   Он продолжал идти вперед, держась ближе к стене. Его внимание привлекали детали: разбитая лампа, коробка с остатками провизии, даже отпечатки обуви на полу — слишком свежие для заброшенного места. Все это наводило на мысль, что совет недавно пользовался этим местом.   Но тут начали происходить странные вещи. Внезапно планшет в его руке начал дрожать. Экран на мгновение замерцал, а затем стал совсем пустым. Ким нахмурился, пытаясь понять, что происходит. Возможно, это были помехи от старого оборудования, а может, скрытые устройства Совета подавляли сигнал.   В этот момент раздался глубокий, угрожающий звук, словно металл под ногами начал вибрировать. Спустя несколько секунд потолок над головой треснул. Сокджин инстинктивно поднял голову и увидел, что огромные металлические балки начали оседать.   — Нет! — вырвалось из его горла.   Он попытался отпрыгнуть в сторону, но было уже слишком поздно. Балка рухнула, увлекая за собой верхний этаж строения. Огромная масса металла и бетона обрушилась сверху, вызвав оглушительное сотрясение.   Сокджин почувствовал, как один из обломков ударил его по плечу, повалив на землю. Он упал, и планшет выскользнул у него из рук. Еще одна балка рухнула перед ним, перекрыв выход.   — Кто-нибудь! — закричал он, голос его дрожал от смеси боли и отчаяния. — Помогите!   Но вместо ответа раздался лишь звук падающего металла и оседающей пыли. Он почувствовал, как что-то тяжелое ударило его в спину, повалив лицом вниз. Все его тело пронзила боль, не дававшая дышать.   В последний момент, перед тем как сознание покинуло его, он услышал свой собственный крик, эхом прокатившийся по пустым руинам. Вокруг царила тьма, наполненная гулом далекого пламени и звуками умирающего здания. Все стихло, и Сокджин остался неподвижно лежать под обломками, как еще одна душа, затерянная в этом разрушенном мире.   Сокджин открыл глаза, чувствуя сильное давление на грудь и боль, пронзающую каждую клеточку его тела. Все вокруг напоминало размытую смесь тьмы и пыли. Он с трудом дышал, воздух был густым от пепла и с металлическим привкусом крови. Несколько секунд он не мог понять, где находится, но потом перед глазами замелькали картинки: падающий потолок, рушащиеся балки и грохот, наполняющий все вокруг.   Он попытался пошевелиться, но боль была такой резкой, что он застонал. Вскоре он понял, что его ноги полностью зажаты металлическими конструкциями. Сокджин посмотрел вниз, но из-за пыли и недостатка света ничего не смог разглядеть. Когда он попытался пошевелить ногами, то ощутил лишь холодную, пустую панику: он их не чувствовал.   — Нет... нет... — простонал он, глухо ударяя руками по земле. — Так нельзя… не так.   Он вдруг понял, что бессилен. На глаза навернулись слезы, смешавшись с грязью и пылью на лице. Его голова погрузилась в холодный металл, и все внутри него закричало от ужаса. Он не знал, сколько времени прошло с момента обрушения. Часы? Дни? Сколько еще он сможет продержаться здесь, зажатый в этом железном гробу?   — Я… я не могу… — его голос дрожал, слова смешивались с рыданиями. Он пытался сдержаться, но страх и боль оказались сильнее. — Я... просто умру здесь.   Тишина вокруг казалась глухой, почти оглушающей. Даже звуки далекого пламени теперь были словно отголоском другой реальности. В этот момент он услышал слабый звук. Это были шаги.   Сердце Сокджина забилось быстрее. Он не знал, реальны ли они или просто привиделись его уставшему разуму, но шаги становились все ближе.   Внезапно из-за груды обломков появилась фигура. Сначала он увидел лишь темный силуэт, но затем в тусклом свете пламени появилось лицо. Намджун.   — Намджун... — Голос Сокджина был слабым, словно это был последний звук, который он мог издать.   Намджун бросился к нему, его лицо было искажено страхом и чувством вины. Он быстро оглядел Сокджина и оценил ситуацию. Нижняя часть его тела была покрыта металлическими балками и пластинами, и освободить его было явно нелегко.   — Проклятье... — пробормотал Намджун, пока его руки начинали разгребать мелкие обломки вокруг Джина.   — Ты... нашел меня? — Сокджин пытался говорить, не веря, что перед ним стоит Намджун.   — Конечно, — ответил Намджун, его голос звучал ровно, но в глазах читалась тревога. — Я был неподалеку. Подстраховывал тебя. Но... я не успел.   Слова прозвучали так, словно это была его вина. Он снова посмотрел на конструкцию, сжимавшую ноги Сокджина, и попытался сдвинуть ее, ухватившись за ближайшую стальную балку. Но она не поддавалась.   — Нет, Намджун. Это бесполезно, — покачал головой Сокджин, когда отчаяние вновь охватило его. — Оставь меня. Я не хочу, чтобы ты умирал за меня.   — Замолчи, — резко сказал Намджун. — Ты еще не умер, и я не позволю тебе умереть здесь.   С этими словами он продолжил рыться в обломках. Пыль сыпалась ему на лицо и одежду, руки были в крови от острых металлических краев, но он не останавливался.   Сокджин не мог оторвать от него глаз. Именно в этот момент он понял, насколько важен для Намджуна. В каждом его движении, в каждой попытке вытащить его из этого ада чувствовалась непоколебимая решимость.   Время тянулось бесконечно. Каждая попытка освободить Сокджина казалась борьбой не только с металлом, но и с отчаянием, охватившим их сердца.   Сокджин снова попытался пошевелиться, но его ноги оставались неподвижными. На глаза снова навернулись слезы, но уже по другой причине.   — Намджун, — сказал он вдруг, голос его был едва слышен.   Он приостановился и поднял голову, его глаза были полны боли и надежды.   — Спасибо… что ты здесь.   Намджун ничего не ответил, только кивнул и продолжил работу, словно эти слова были подтверждением того, что он сделал правильный выбор. Сокджин боролся, пытаясь пробудить каждую частицу своего сознания. Боль, слабость и темнота окружали его, медленно поглощая. Он слышал голос Намджуна, но тот звучал приглушенно, словно из-под воды. В какой-то момент его тело совсем ослабло, и, прежде чем окончательно провалиться в темноту, он прошептал:  — Намджун… прости…   Глаза Сокджина закрылись, а голова бессильно откинулась на металлический обломок. Намджун, заметив это, замер, осознавая, что он потерял сознание.   — Нет! — крикнул он, схватив Сокджина за плечи и слегка встряхнув его. — Сокджин! Ты должен держаться! Ты меня слышишь? Дыши!   Его голос дрожал, переходя от властного к почти умоляющему. Намджун отчаянно надеялся на реакцию, но Сокджин оставался неподвижным. Его лицо побледнело, а дыхание стало почти незаметным.   Намджун медленно опустил руки, его взгляд остановился на ногах Сокджина, зажатых металлическими конструкциями. Они были покрыты кровью и грязью и уже начали опухать. Намджун стиснул зубы, пытаясь подавить панику.   — Нет... ты не оставишь меня. Ты не умрешь здесь, — пробормотал он себе под нос, как бы убеждая себя.   Отступив назад, он изо всех сил старался сдвинуть последний крупный обломок, удерживающий ноги Сокджина. Он приложил все свои силы, но в конце концов железо поддалось. Намджун осторожно освободил тело Кима, стараясь не причинить ему боли, и аккуратно поднял его на руки.   Сокджин казался таким легким, что Намджун забеспокоился еще больше. Он крепче обнял его, стараясь не замечать, как холодеет его тело. Шаги были быстрыми, но уверенными. Намджун пробирался через руины, следуя маршруту, который привел его сюда.   — Все будет хорошо, — сказал он, как будто эти слова могли помочь. — Просто держись.   Подойдя к машине, припаркованной у укрытия, он осторожно уложил Сокджина на заднее сиденье, стараясь не повредить ему ноги. Затем он сел за руль, повернул ключ зажигания, и двигатель взревел.   Дорога до ближайшей больницы была извилиста и опасна. Каждый удар машины эхом отдавался в голове Намджуна, словно весь мир смеялся над его усилиями по спасению Кима. В голову лезли самые мрачные мысли, но он заставил себя сосредоточиться на дороге.   — Ты выживешь. Ты просто обязан выжить, — произнес он вслух, сжимая руль так сильно, что пальцы побелели.   Он взглянул в зеркало заднего вида, чтобы еще раз проверить состояние Сокджина. Тот был неподвижен, его лицо было бледным. Намджун почувствовал, как в горле встал комок, но тут же подавил его, сосредоточившись на дороге.   Его единственной целью было одно: довезти Сокджина живым.