Шепот будущего

и снова остаемся мы в двоем,

в пустой холодной комнате. 

и потухает пламя между нами, 

а ночь застыла, оставляя правду, 

в тени, безмолвной пустоты. 

На следующее утро Чонгук проснулся раньше Чимина. Солнечный свет, проникающий сквозь плотные шторы, мягко освещал комнату и отражался на лице Пака, который мирно спал рядом с ним. Чон лежал неподвижно и просто смотрел на него. Его взгляд останавливался на каждом элементе. Плавные черты его лица, мягкие ресницы, пухлые губы, которые все еще помнили поцелуй. Его грудь слегка вздрагивала, и мужчина не понимал, что чувствует в этот момент. В голове была буря мыслей, каждая из которых была тяжелой и обременительной. Вчерашние слова Чимина все еще звучали в его голове. Но даже в пьяном виде он понимал, что поступил правильно, когда отказался. Правильно для них обоих. Чонгук глубоко вздохнул и снова посмотрел на Чимина, его взгляд смягчился. Внутри него бушевала буря. Он хотел протянуть руку к этому человеку, который, казалось, мог пробить толстую броню. Но каждый раз, когда он пытался приблизиться, Чон чувствовал, что стена между ними становится все выше. Он не был тем, кто мог дать Чимину то, что он заслуживал. Он не мог остаться с ним. Не только потому, что он был сыном Пак Сухо. Просто он знал, что Совет Вестников уничтожил его родителей. И он посвятил свои годы мести за них, восстанию против системы, лишившей его жизни. А Чимин был сыном этой системы, человеком, тесно связанным с властью, которую Чонгук ненавидел всеми фибрами своей души. Но больше всего его угнетало то, что Чимин уже был частью этой новой жизни. Он перешел на их сторону и предал своего отца ради свободы и справедливости. Но его происхождение, его связь с Советом всегда нависали над ними, как темная тень. Как бы Чимин ни старался отдалиться от отца, Чон знал, что прошлое просто так не сотрешь. Каждый раз, когда он смотрел на парня, его разум напоминал, что он все еще сын человека, управляющего системой. Чонгук приложил руку ко лбу и попытался успокоить свои мысли. Возможно, он был прав, отвергнув Чимина. Это был правильный поступок, иначе он мог бы причинить ему слишком много боли. Пак заслуживал того, кто мог бы защитить его, кто мог бы быть рядом с ним без тяжелого прошлого или темной пропасти, разделяющей их. Он вспомнил лица своих родителей. Перед его глазами пронеслись картины последних мгновений в Системе, разрушающей их жизни. Эти воспоминания разжигали в нем ненависть и желание продолжить дело Тени Правды. Он поклялся уничтожить Совет и восстановить справедливость. Как он мог допустить, чтобы сейчас он связался с сыном того, кто стоял во главе этой Системы? Чонгук сжал кулаки и подавил волну гнева, направленную не на Чимина, а на себя.  Чимин продолжал мирно спать, не подозревая о чувствах Чонгука. Глядя на него, мужчина чувствовал нежность и тяжелую реальность того, что между ними нет будущего. Он не может быть тем человеком, который предаст свою миссию ради собственных чувств. Его место было в борьбе, в сопротивлении, а не в отношениях с человеком, который, как бы он ни старался, был связан с теми, кого он ненавидел всем сердцем. Он осторожно отодвинулся, чтобы не разбудить Чимина. Мысли крутились в его голове, и каждый раз они повторяли одну и ту же истину, что они не могут быть вместе. Не потому, что Чимин не заслуживал его чувств, а потому, что Чонгук не заслуживал Чимина. Чон осторожно поднялся с кровати. Его грудь сжалась, когда он в последний раз оглянулся на парня, который казался таким близким и в то же время таким далеким. Его мысли были наполнены самыми разными эмоциями — от чувства вины до сожаления и ненависти к себе. Но одно он знал точно, что сейчас было не время для слабости. Он тихо закрыл дверь и вышел из комнаты. Чонгук вошел на кухню через узкий коридор, умывшись перед этим. В мягком свете утреннего солнца Хосок и Тэхен уже вовсю занимались приготовлением завтрака. Тарелки с рисом и миски с супом были аккуратно расставлены на столе, а запах поджаренного кимчи наполнял небольшое помещение. Хосок смеялся и что-то тихо обсуждал с Тэхеном, но при виде Чонгука их улыбки немного омрачились. — О, ты проснулся, — сказал Хосок, взглянув на Чонгука. — Как спалось? Мужчина нахмурился и не сразу ответил. Он подошел к столу и сел на стул. Его руки скользили по поверхности стола. Словно он искал что-то, за что можно было бы ухватиться, и что вернуло бы его к реальности. Все, что произошло прошлой ночью, казалось ему невероятным, слишком странным для того мира, в котором они жили. — Ты спал в комнате Чимина? — Тэхен негромко рассмеялся и отодвинулся от рисоварки, чтобы посмотреть на Чона. Он сжал кулаки под столом, борясь с желанием избежать этого разговора. Но он понимал, что должен сказать правду, если не сейчас, то потом. Накопившиеся эмоции тяжелым грузом лежали на его груди. — Да, — тихо сказал Чон, глядя в пол. — Спал с ним. Тэхен и Хосок посмотрели друг на друга. Их дружелюбные улыбки исчезли, сменившись легким замешательством. Они явно ждали объяснений. — Мы... Это... Все очень сложно, — начал Чонгук, не находя нужных слов. — И как-то само собой вышло. Мы разговаривали, а потом целовались. Он признался, что любит меня. Я не знаю, что делать. Я сказал, что не готов, и заснул…  Тишина на кухне стояла гнетущая. Тэхен аккуратно поставил миску с супом на стол и опустил взгляд на свои ладони. Хосок хмуро посмотрел на мужчину и попытался оценить ситуацию. — Ты серьезно пытаешься от него отстранится? Я думал, что у вас все наоборот. — Хосок посмотрел прямо на Чонгука. Чон вздохнул и приложил ладонь к лицу. — Я думаю, что так будет правильно, — ответил он, опуская руки на стол. — Чимин… он сын Сухо. Это не должно происходить. Мы с ним… Мы разные. Я не могу позволить себе такие чувства. Мне нужно сосредоточиться на цели, а не на том, чтобы влюбляться в сына человека, которого я должен ненавидеть. Тэхен молчал. Он понимал, что ситуация непростая и каждый шаг опасен. Однако в нем росло чувство, что Чон поступает жестоко по отношению к себе и к Чимину. Он знал, каково это — любить кого-то, кто кажется недоступным. Он снова посмотрел на Хосока. Тот тоже волновался, хотя внешне это никак не проявлялось. — Знаешь, — начал Хосок, пытаясь подобрать слова, — может, ты прав, что не стоит связываться с ним. Это, возможно, создаст кучу проблем. Но ты тоже не можешь игнорировать то, что ты чувствуешь. Не загоняй себя в угол. Мы все здесь ради цели, но ты тоже человек, Чонгук. Тэхен пристально смотрел на своего друга. Он мысленно проанализировал каждое из слов Чона и понял, как ему тяжело. Он также знал Чимина и через что ему пришлось пройти, чтобы стать частью команды. Ему было жаль их обоих. Чимин был его другом, и ему, конечно, нужна была поддержка. Он собрался с мыслями и тихо добавил: — Но ты же знаешь, что когда все закончится, и если мы победим, то все изменится? Может, не стоит так отдаляться от него? Я думаю... Сейчас Чимин переживает трудные времена. И ему нужен кто-то вроде тебя.  Чон кивнул, но не знал, прислушается ли к совету. Ведь понимал, что его чувства к Чимину становились глубже, чем он хотел признавать. Но в мире, где каждый шаг должен быть стратегией, он не мог позволить себе следовать своему сердцу. Ему хватило уже предательства от бывшей девушки.  Стараясь избежать дальнейших разговоров о Паке, он собрался с мыслями и заговорил, поднимаясь со стула: — Мне нужно вернуться домой и разобраться с мотоциклом, — сказал он, глядя на парней. — Я его разбил, но остались и другие, надо их подготовить. Все должно быть готово к любому исходу. Хосок кивнул, понимая, что его другу нужно отвлечься, и предложил: — Я пойду с тобой. Все равно лишние руки не помешают.  — Мы присоединимся к вам позже, — сказала Ким, глядя в сторону Хосока и Чонгука. — Я останусь с Чимином, осмотрю место, а потом мы пойдем к вам. Нам тоже нужно подготовиться, чтобы не попасться Совету. Чонгук коротко кивнул, словно эта мысль разрядила его внутреннее напряжение. В отличие от хаоса, бушевавшего в его голове.  В это время, выйдя из гостевой комнаты, Чимин оглядел квартиру и почувствовал себя немного неловко. Тэхен, Хосок и Чонгук уже стояли на кухне, увлеченные разговором. Однако как только Чон заметил его, он внезапно замолчал. Их взгляды встретились и Чимин почувствовал желание что-то сказать. Ему хотелось напомнить, что произошло вечером, или хотя бы уточнить, что чувствовал после этого мужчина. Но прежде чем он успел заговорить, Чон отвел взгляд и резко направился к выходу. Такая резкость привела Чимина в немое замешательство. Он не знал, как истолковать этот молчаливый побег. Внутри него бурлили противоречивые чувства: то ли разочарование, то ли просто страх перед новым и неизвестным. Его мысли метались в голове, пытаясь понять, что происходит.  Тэхен заметил напряжение между ними, но решил не вмешиваться. Он вернулся к столу и пригласил Чимина присоединиться к нему за завтраком. — Садись, нам нужно обсудить, как действовать дальше, — спокойно произнес Ким, пытаясь сменить тему и вывести парня из задумчивого состояния. Чимин сел за стол напротив Тэхена и попытался отвлечься от мыслей о Чонгуке и сосредоточиться на текущей ситуации. Друг поставил перед ним тарелки и налил кофе, стараясь создать привычную атмосферу, несмотря на напряжение вокруг. Но Пак был встревожен не только из-за Совета и опасностей, которые он представлял, но и из-за Чонгука. От того, что произошло между ними ночью, ему стало не по себе. Он хотел бы поговорить с ним, выяснить, что он чувствует на самом деле, но понимал, что сейчас не время и не место для такого разговора. После завтрака они собрали вещи, и Тэхен проверил квартиру, чтобы убедиться, что никто не оставил никаких следов. Чимин накинул капюшон, чтобы немного скрыть лицо, и вместе с другом они отправились к дому Чонгука. Дорога до его дома была напряженной. Пак оглядывался по сторонам, и каждый его шаг по старому кварталу эхом отдавался в голове. Они дошли быстрее, чем ожидали. Хосок и Чонгук уже были там, занятые починкой мотоциклов. На лице Чонгука все еще оставались следы усталости и напряжения, но, увидев приближающихся друзей, он кивнул в их сторону, не произнося ни слова. Чимин пытался сосредоточиться на работе, помогая Тэхену и Хосоку разбирать все детали и инструменты, но мысли его были далеко. Он украдкой поглядывал на Чонгука, который сосредоточенно возился с двигателем одного из мотоциклов, но в сторону Пака не смотрел. Наконец, когда парни отошли в сторону, чтобы обсудить некоторые детали и убрать ненужные вещи, Чимин нашел в себе смелость подойти ближе к Чонгуку. Он стоял неподалеку, чувствуя, как в груди медленно нарастает напряжение. — Чонгук... — медленно начал он, не зная, как начать разговор. — Может, нам стоит поговорить? О том, что случилось прошлой ночью и то, что я тебе рассказал. Чонгук напрягся, словно ожидал этого вопроса, но не хотел на него отвечать. Не поднимая глаз, он продолжал крутить гайки, словно не слышал слов Чимина. Но затем, притворившись, что только сейчас заметил парня, он приподнял бровь и посмотрел на него с легким удивлением. — Что-то случилось? — спросил он. — Чимин, я вообще ничего не помню с прошлой ночи. Был слишком пьян... О чем ты говорил? Эти слова ранили Чимина. Он не хотел верить, что Чонгук мог просто забыть о случившемся. То, как он обнимал его, как пробормотал извинения… и искренность его прикосновений. Но сейчас Чон смотрел на него с пустым выражением лица, и казалось, что все это существовало только в голове Чимина. Он почувствовал, как в горле застрял комок, и вздохнув, чтобы скрыть свои эмоции, Чимин слабо улыбнулся и сказал: — Ни о чем. Забудь об этом. Его голос дрожал, но он надеялся, что Чон этого не заметит. Он отвернулся и быстро прикрыл глаза, чтобы сдержать рвущиеся наружу слезы. Внутри него словно все рухнуло. Он надеялся, что если и не сможет принять его сразу, то хотя бы сможет поговорить с ним начистоту. Но барьер, который Чонгук возводил каждый раз, когда он испытывал эмоции, снова появился перед ним. Чимин сделал шаг назад, стараясь не выдать своего разочарования. С каждым движением он чувствовал, что отдаляется от того, что произошло между ними. Словно это был всего лишь призрачный сон, который никогда не сможет стать реальностью. Когда небо начало сереть, они услышали, как к гаражу подъезжает машина. Тэхен и Хосок, работавшие в стороне, выпрямили спины и посмотрели в сторону ворот, куда медленно въезжала машина. Через некоторое время из машины вышли Намджун и Юнги, выглядевшие мрачными и нервными. Было ясно, что им нужно срочно что-то рассказать, и настроение у них было не из лучших. Заметив это, Чимин подошел, а за ним последовали остальные. Чонгук, который все это время делал вид, что занят, отложил инструменты и медленно пошел, чувствуя странное беспокойство.  — У нас проблемы, — начал Намджун, оглядывая толпу. Его голос был строг, а нервозность усиливалась с каждым словом. — Дело в твоем отце, — он посмотрел прямо на Чимина, — он поднял на уши весь город. Его экстренное объявление повсюду. — Что? — сказал удивленно Чимин, чувствуя, как учащенно бьется его сердце. — Что он сказал? Юнги, стоявший рядом с Намджуном, скорчил гримасу и добавил: — По его словам, тебя похитили. И Совет выпустил экстренное объявление, где твое лицо теперь на всех экранах. Якобы тебя удерживает террористическая группировка. Они обвиняют нас в том, что мы тебя похитили.  Чимин побледнел и почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Его разум не мог понять, что происходит. Похищение? Этот сценарий был наихудшим из возможных. Потому что означало, что его отец перешел в наступление и теперь мог использовать всю мощь системы против них в любой ситуации. Намджун вздохнул и продолжил: — И не только это. Он объявил, что внесет поправки в закон и начнет вещание. Он хочет сделать это сам, изменив все правила, установленные предыдущими правителями. Он говорит, что страна в опасности и он больше не доверяет никому, кроме себя. Чонгук скрипнул зубами, услышав эти слова, и в гневе бросил свой инструмент на землю, громко стуча им по бетону. — Он совсем ебанулся, — выдохнул Чон, взволнованный новостью. — Неужели он думает, что это сойдет ему с рук? Если он начнет вещать сам, это будет конец. Когда система будет полностью под его контролем, никто не сможет его остановить. Чимин молчал, потрясенный тем, как быстро все произошло. Его отец всегда был властным и жестоким, но он никогда не думал, что тот зайдет так далеко. Он вдруг осознал, что теперь может стать главным объектом охоты.  — Мы должны что-то сделать, — твердо сказал Хосок, глядя на толпу. — Если он изменит правила, это будет конец. Мы не сможем остановить его, как в прошлый раз. — Нам нужно больше времени, — добавил Юнги спокойным голосом. — Мы готовили следующее послание. И я думал, что у нас осталось хотя бы несколько недель, но с этим новым заявлением все рушится. Чимин не знал, что делать. Он чувствовал, как бессилие наваливается на него с новой силой. Еще вчера все казалось хоть немного управляемым, а теперь его отец развернул огромный план по захвату власти. Намджун, внимательно наблюдавший за реакцией Чимина, продолжил: — Он пообещал, что если что-то пойдет не так, то объявит войну тем, кто посмеет ему противостоять. Прежде всего — против Тени Правды. Теперь он не просто защищает себя, а планирует нападение на нас. Чонгук сжал кулаки, пытаясь сдержать гнев. Но по его глазам было понятно, что это что-то большее, чем просто злость. Затаенная боль усиливалась с каждым упоминанием имени отца Чимина. Пак чувствует это, но ничего не может поделать — их разделяет пропасть. — Мы должны действовать немедленно, — твердо сказал Юнги. — Если мы не остановим его до следующего вещания, то потеряем все. Чонгук и Юнги, едва закончив обсуждать, сразу же принялись за работу. Их лица были серьезными и сосредоточенными, а пальцы быстро бегали по клавиатуре ноутбука, который Юнги захватил с собой, проверяя данные и разрабатывая план, что они строили последние несколько месяцев. С каждым нажатием клавиш открывались новые схемы и наметки, которые могли дать им шанс в этой стремительно обостряющейся ситуации. Они говорили быстро, шепотом, чтобы не привлекать внимания. Юнги методично объяснял Чону, как лучше защитить уязвимые участки, составляющие основу их сети. На первый взгляд, все шло хорошо, но каждый знал, что одно неверное движение может привести к сбою. Чимин, в свою очередь, тихо сидел в углу гаража на старом металлическом ящике, чтобы не мешать работе. Он скрестил руки на груди и уставился в пол, чувствуя, как сжимается сердце. Бормотание Чонгука и Юнги было лишь отдаленным гулом, к которому Пак больше не прислушивался. Все его мысли были поглощены ужасом.  Он понимает, что вся эта череда событий началась из-за него. Именно его отец теперь держит страну в железной клетке. Именно из-за него его друзьям приходится рисковать. Это были не просто действия политиков или случайный поворот событий. Это была его реальность, его жизнь, которая привела их всех в эту пропасть. Все, что они делали. Все их планы, все их мысли были основаны на том, что Чимин стал своего рода трофеем, который его же отец пытается вернуть любой ценой. Пак почувствовал, как груз вины накатывает на него, словно волна. Все это время он старался быть сильным, думать о будущем, но теперь все рушилось. Он понимал, что стал не просто частью плана, а препятствием для тех, кто был ему дорог. В глубине души он хотел закричать, броситься к ним и извиниться.  Но слова застряли у него в горле. В тени гаража его лицо оставалось скрытым от остальных, но внутри него бушевал хаос. Он снова и снова прокручивал в голове последние события: побег из дома, встречи на базе, объятия с Чонгуком — все это теперь казалось обманом, временным уходом от реальности. Чимин не знал, что хуже: его чувства к Чонгуку, которые росли вопреки всему, или осознание того, что его отец может уничтожить всех этих людей, если они продолжат противостоять Совету. Его взгляд снова упал на Чонгука, который с абсолютной сосредоточенностью работал за ноутбуком вместе с Юнги, будто не замечая окружающего мира. Было ли это чувство вины или страха? Чимин не знал. Но точно понимал, что в мире больше не было места для их дружбы, отношений и нормальной жизни.  Его отец не остановится. И это очевидно. Каждый шаг Совета был направлен на подавление любого сопротивления. И все из-за него. Если бы он не сбежал, если бы не стал причастен к Тени Правды, и если бы просто подчинился Системе, все могло бы быть иначе. Но что тогда? Увидит то, как убивают его друзей или отправляют на каторгу? Станет ли он послушной марионеткой в руках отца? Эти мысли сводили его с ума, но он все лучше понимал: пути назад уже нет. Что бы они ни делали, теперь им суждено либо победить, либо погибнуть. Чимин чувствовал, как его грудь сжалась от всепоглощающего чувства вины и отчаяния. Он посмотрел на своих друзей, которые сражались, рискуя жизнью, за идею свободы. И которой, возможно, больше не существует. Его отец не смирится с поражением. И чем больше Чимин думал об этом, тем яснее становилось: их время на исходе.