Черное и еще чернее

      Вампирское отродье переодевается в свежую рубашку и, потянувшись, откидывается на такую же свежую кровать. Помыться, постирать старое, но дорогое сердцу белье, чтобы, подцепив новое с самодельной сушилки с веревкой у потолка, облачиться и упасть в объятия мягкой кровати. Своей. Предназначенной только для него. На тумбе у кровати мерно дрожит свеча, у подножия — склянки с кровью. Подушка взбита, одеяло уютно откинуто, а на покрывале уже лежит томик приключений Дриззта До’Урдена. Вечер с переходом в ночь пройдет прекрасно.       Сначала, конечно, Астарион переживал. Право дело, безумная фальшивка проникла к нему в дом, прикинулась самым близким созданием, что у вампира есть на данный момент, флиртовала, а потом угрожала! Но время идет, а новых угроз не появляется, и отродье позволяет себе расслабиться.       Шелест страниц в абсолютной тишине нарушается странным копошением. Чуткий вампирский слух подмечает уже привычное шлепание издалека, и Астарион отрывается от книги, чтобы заочно проследить за тем, кто в который раз вломится в его дом.       С тех пор Гнус не отходит от бледного эльфа. Не маячит перед глазами денно и нощно, но то и дело где-то в темноте руин проглядывается силуэт его идиотского цилиндра, а каждую ночь Астарион слышит, как дворецкий шаркает близ окон дома. Вот так же и сейчас. Уродец бесцеремонно открывает дверь, где замок отсутствует как явление, окидывает критическим взглядом бледного эльфа, и, храня молчание, затворяет проход, садясь на край стола на другом конце халупы. — Опять ты, — цедит Астарион. — Шарахайся под окнами, но изыди из моего дома. — Тщедушный бесполезный вампирский отброс пожелал остаться в сохранности до прибытия миледи, — недовольно ворчит Скелеритас. Ему явно точно так же не нравится эта компания. — Миледи велела того же. Поэтому скромный дворецкий будет сторожить подопытную крысу столько, сколько потребуется. — И выносить тебя в моем доме? — Язвительно вопрошает Астарион, развалившись в кровати и подперев бок подушкой. — Мне не нужна сиделка.       Бледный эльф всем своим видом демонстрирует, насколько ему тошно от Гнуса. Боги, да где Тав вообще его подобрала? — Днем кровосос предоставлен самому себе, — уродец шлепает по каменному полу прибежища бледного эльфа. — Ночью я за тобой приглядываю, хочется тебе того или нет. И раболепный дворецкий исполняет волю миледи настолько дотошно, чтобы знать наверняка, что с твоим нищим костлявым телом точно ничего не случится.       Астарион закатывает глаза. — Ла-а-адно, но тогда моей временной няне придется развлечь своего воспитанника, — рубиновые глаза хитро сверкают из-за книжного переплета. — Кровосос хочет послушать сказку на ночь? — Сипло усмехается дворецкий. — Достаточно увлекательной истории, — Астарион начинает немного издалека. — Уверен, у дворецкого главы культа их много. Скажем… — бледный эльф картинно крутит головой. — Как ты попал в услужение своей миледи? — Нечестивый слуга Скелеритас Гнус связан кровными узами с госпожой с момента ее рождения, — в тоне речи урода сквозит искреннее благоговение, и скелет змеи на цилиндре слегка позвякивает от движений башкой. — С первой секунды, как миледи появилась на этот грешный свет, раболепный слуга стоял рядом. — И сколько же твоей госпоже лет? — Все-таки узнать этот малозначительный факт хочется. — О прошлом миледи мне запрещено распространяться, — Гнус пресекает попытку на корню. — Об этом она расскажет сама, если пожелает. Но я могу поведать тебе другую историю. Долгую, запутанную и полную крови.       Астарион закрывает книжку, вкладывая палец на нужной странице, и устраивается на кровати. В крайнем случае снова начнет читать, но под монотонное ворчание уродца. — Слушай и вникай, — Скелеритас запрыгивает на тумбочку близ постели и предвкушающе потирает ладони. — И не упускай ни одной детали. Нечестивый слуга присутствовал лично и видел абсолютно все!

***

Лето, 22 число Киторна, DR 1477

      Аромат соленой воды гавани не может перебить сильный запах крови, витающий в воздухе. Посреди мощеной площади недалеко от пирса возвышается фонтан. У его подножия безжизненным куском плоти валяется изысканно одетый эльф.       Детектива Ганна перекашивает. И вновь жертва. Грубо, по-звериному жестоко убитая, насквозь пронзенная якорем. Кровь собирается вокруг булыжников мостовой сетью алых вен. Свежая кровь продолжает сочиться из широкой раны, пропитывая шелковую тунику и украшенный эльфийской гравировкой мешочек с монетами, все еще прикрепленный к кожаному поясу. Лютня находится в руках юной жертвы, но уже никогда не сыграет мелодию для своего владельца.       Убийства в Нижнем городе — не редкость, но заниматься их расследованием кому-то нужно. Обычно это бытовые разборки или душегубство ради наживы. Но здесь… что-то не так. Близ причала виднеется потрепанный временем плавучий дом, пришвартованный к скрипучему пирсу. Возможно, Друзилла что-то видела?       Привязанная к почти пустому пирсу лодка-дом скрипит, качаясь на спокойном приливе. Старая, гнилая, кое-как прикрытая холщовыми тряпками, будто это может скрыть ее уродство. Детектив неловко стоит у пирса, всем своим видом показывая интерес. Проходит минута, другая — и, пошатываясь, выходит старая знакомая. Друзилла — беззлобная, чрезвычайно эксцентричная алхимичка, что когда-то наняла мужчину для поиска пропавшего талисмана. Плевое, незначительное дело, но помочь ей было приятно.       Сегодня детектив рассчитывает на ответную помощь Друзиллы. — Наверное, ты сюда по делу, что случилось совсем недавно, — говорит она, щелкнув языком. — Ну, заходи, присаживайся. Чай уже готов.       Как лодка может быть одновременно и домом, едва ли можно осознать. На полках, заполненных книгами и всякими мелочами, пузырятся ампулы со странными жидкостями. Ганну хочется задать провокационный вопрос, но наверняка детектив либо не получит ответа, либо Друзилле придется отвечать перед судом. Посему лучше замять. Кипящий чайник стоит на дровяной печке рядом с небольшим квадратным столом, и Друзилла суетливо вытаскивает горячий сосуд, разливая жидкость по глиняным чашкам. — Кулаки скоро явятся, чтобы прогнать любопытных и увезти тело в морг. Лучше отдохни, пока ждешь. — Потом. Расскажи мне, что ты видела. Ты не могла не заметить. — Ужасный звук раздался на улице, — Друзилла скомкано рассказывает, отпив ароматного чая из глиняной кружки. — Я только видела тень убегающей фигуры. Бежали к Хипсайду, наверное.       По ту сторону есть паб «Смущенная русалка» весьма спорного назначения. Может быть, детективу повезет поговорить с кем-нибудь оттуда? — Береги себя, — Друзилла прерывает размышления, смотря с беспокойством в глазах. — Знаю, что ты хочешь подняться по карьерной лестнице, но это дело слишком темное.

***

      Возвращаться на место убийства всегда неприятно. Место преступления толпится от народу, а местные жители только галдят и поливают служителей закона всеми приличными и неприличными высказываниями. Ленивые, безалаберные, наплевательски относящиеся к работе — что ж, какая-то часть из этого верна.       Детектива, погрязшего в размышлениях, резко пинают в плечо. Короткий взгляд — уличный мальчишка нервно отворачивается, закрывая лицо капюшоном, и спешно ретируется. Внимание детектива задерживается на ладони, а сердце падает в пятки: кто бы он ни был, малец несет кошелек. Тот самый, который мужчина так удачно подметил на теле покойного. И, недолго думая, Ганн разворачивается на каблуках и следует за ребенком. — Стой!       Улочка, поворот и снова улочка. Перекресток. В темных проходах Нижнего города слишком легко заплутать. Знающий, куда залезть и где скрыться вор ни за что не даст себя поймать. Мальчишку можно было поймать, допросить, узнать что-то еще. Да, вор, но может он что-то видел? Но на очередном повороте мужчину встречает не малец с окровавленным кошельком, а нечто странное. Точно не человек — да и гуманоид ли вообще? — неприлично сутулый, бледный и в идиотском цилиндре. Словно цирковой зверь или ошибка природы, и его вычурная одежда лишь довершает образ злой иронии.       У Ганна нет времени давать оценку жителям города. Кое-как выбравшись с другой стороны крытой улицы, мужчина останавливается, чтобы осмотреться да отдышаться. Четвертый век человеческой жизни накладывает ограничения на физическую активность, и такими долгими перебежками уже сложно заниматься. Взгляд мастера своего дела оценивает улицу, и… фиксирует небольшое пятно крови на столбе забора. Которое указывает направление, в котором побежал вор. Кто-то его ранил? Обтерся кошельком? Или это не вор и кому-то нужна помощь? Нужно осмотреться.       Повернув на западную улицу, детектив практически готов аплодировать самому себе. Воришка неловко пытается открыть решетку канализационного люка, полностью погруженный в процесс и не замечающий мужчину. Недолго думая, Ганн хватает малолетнего преступника за руку. Одернувшись, он тараторит голосом молодого подростка. — Кто-то же должен зарабатывать, понимаете? — Голос уличного мальчишки дрожит от напряжения и дерзости. — Мертвому больше не нужны эти деньги, верно, дядя? — И с несвойственной подростку ловкостью, он выкручивает запястье из захвата детектива, скрываясь в проходе канализационного люка.       Ганн тянется за трубкой в карман. Нужно, определенно точно стоит закурить. Ладонь шарится по карману длинного плаща, и мужчина в непонимании хмурится: проклятие! Когда этот прохиндей успел обшарить его до нитки? И черт бы с трубкой, но пропала даже счастливая кроличья лапка! Теперь точно стоит ринуться за юнцом в канализацию. Мужчина брезгливо осматривает отставленную крышку люка.       На той едва заметно выделяется гравировка черепа, и, по всей видимости, именно так преступники помечают свои точки отхода. Детектив громко чертыхается: спускаться в недра без каких-либо указаний или другой помощи было бы неразумно, даже будь у Ганна зелье невидимости.       Кстати об этом… нужно возвращаться обратно и попробовать найти новые улики о грубо убитом якорем эльфе.

***

      Ожидаемо, тело уже убрано, а Огненные Кулаки уже оцепили весь район, приняв одним им ведомые меры обеспечения безопасности. Детектив стремительно подходит ближе, но стражник бросает подозрительный взгляд на мужчину. Что его не устроило — решительно не понятно, но Кулак поворачивает оружие в сторону детектива, блокируя путь. На его правой руке виднеется татуировка, подозрительно похожая на символ Ильматера. — Пусто, детектив, — басит Кулак. — Убирайся отсюда. Тело уже увезли в морг.       На него не действует ни статус детектива, ни уговоры, что мужчине необходимо осмотреть место преступления. Мерзкий смех другого стражника придает первому уверенности, и теперь уже оба подходят к Ганну поближе, угрожая и намекая, чтобы мужчина отступил. На сапоге и подоле униформы отмеченного татуировкой Кулака — пятна крови, но спрашивать об этом озлобленного стражника не имеет смысла. Возможно, кто-то в Храме Ильматера в Хипсайде сможет пролить больше света на слишком подозрительный и склочный характер этого стражника. Но начать стоит с таверны.

***

      Кажется, удача от потерянной лапки уже отворачивается от Ганна. Прямо на входе в таверну его цепляет на рукав плаща очередной подросток, и с несвойственной ему силой тянет на себя.       Ганн приглядывается. И узнает. — Ты!.. — Похоже, ты привлек внимание того, кого пытаешься найти, детектив, — и вкладывает в карман какое-то письмо. — Не хотел бы я быть на твоем месте, скажу тебе прямо.       И с этими словами подросток исчезает в переулке. Все, что остается от его присутствия — странный шлейф разреженного воздуха. Словно это… магия?

***

      «Смущенная русалка» как обычно полна народу всей степени трезвости и достатка. Детектив надеется найти больше информации о подозреваемом в убийстве и украденной вещи. Таверна имеет репутацию криминальной активности, но Кулаки обычно закрывают глаза на все происходящие здесь темные дела. Проходя мимо деревянной русалки в полный рост, висящей у входа, мужчина блуждает по лабиринту тускло освещенных комнат.       Сплетни. Ганну нужны именно они. Детектив проходит мимо столов, выцепляя посетителей. Кто давно здесь сидит, кто завсегдатай, у кого язык развязан сильнее прочих. Ганн заказывает пойла и задумчиво откидывается на спинку стула за стойкой, дожидаясь того, кто знает все наверняка. И тот обязан явиться.       За стойку наконец подходит бармен, готовый принять повторный заказ. Детектив вскользь интересуется, где можно найти людей, занимающихся продажей украденного, но его вопрос встречают лишь громким смехом: — Да если бы я ведал! — Брось. Ты наверняка что-то знаешь. Мою вещь украли, и я просто хочу ее вернуть. К тому же этот же ребенок был замечен с кошельком, снятым с трупа недавно убитого эльфа.       Дело приобретает неприятный поворот, и усатый бармен хмурится и тяжко вздыхает. — Слушай, — тот придвигается чуть ближе к Ганну. — Это просто юнец Магпи. Он не убийца и не лиходей. Просто хочет попасть в одну из местных гильдий и все. Ему бы угомониться да найти себе подработку, но кто я такой, чтобы гонять детей по каторгам?

Лето, 24 число Киторна, DR 1477

      Переполненная и испытывающая нехватку персонала, больница Харборсайд удобно расположена рядом с воротами, ведущими на городское кладбище. Внутри больницы злые пациенты ждут в переполненных коридорах. Детективу же нужна не приемная, а морг, так удачно находящийся в подвальном помещении. Труп, доставленный в Харборсайд, нужно осмотреть.       Петли на двери в морг были заменены несколько раз, будь то из-за слухов о спонтанных набегах нежити со стороны кладбища или по более обыденным причинам. Воздух в морге — тяжелый, удушливый от настоек для бальзамирования. Инструменты, необходимые для работы, висят вдоль стены. Некоторые из них заржавели от времени, некоторые — покрылись коррозией от нескончаемой работы. Одним словом — обитель смерти как она есть. Детектив Ганн невольно ежится: даже работая детективом столько лет, привыкнуть к атмосфере трупарни он не может.       Быть может, экспертиза в Верхнем городе проводится в более приятных условиях, но здесь приходится семенить по территории трупарни, пропитанной вонью смерти и столь близкой к проклятому скальному кладбищу.       Тело убитого барда выглядит просто отвратительно: лежащее на столе, едва скрытое под простыней и обнажающее мрачное зрелище. Ганн откидывает простынь и пытается сдержать рвотные позывы. У эльфа удалены глаза, из его свежего трупа вырезаны куски плоти и органы. Но…зачем? Ведь все части тела были на месте, хоть и покорежены вонзившимся в тушу убитого якорем. Уж не судмедэксперта ли это рук дело?       Взгляд мастера своего дела цепляется за стол, на котором хаотично сложены отчеты о вскрытиях. В них явно отсутствует информация о недавно убитом барде. Возможно, судмедэксперт еще не успела провести вскрытие? Рядом с бумагами лежит жетон, запечатанный печатью больницы, и Ганн узнает в нем одноразовый магический предмет. «Разговор с мертвыми»? Что ж, полезная вещица там, где нужно узнать чуть больше.       В каких-то городах процедура разговора с мертвыми запрещена во избежание вандализма над телом убитого, а где-то… А где-то Врата Балдура, где разрешено, кажется, абсолютно все. Детективу очень хочется воспользоваться возможностью прямо сейчас, но есть риск быть пойманным на манипуляциях с уликами. Тем более без судмедэксперта. Кстати, где она?       Ганн ждет ее еще полтора часа и, не выдержав, уходит. Письмо в кармане призывно ждет своего часа, да и событий за это время произошло немало. Тяжело вздохнув, детектив отчаливает домой.

***

      Дом, милый дом. Небольшая — зато своя — коморка в глубине Нижнего города на улице Локли, но она вселяет тепло и покой. Наспех переодевшись и заперев все окна, детектив Ганн устраивается за рабочий стол и аккуратно подцепляет сургуч конверта, переданный неким воришкой Магпи.       Печати нет, сургуч — дешевый, бумага — столь же дешевая, и опознать доход отправителя невозможно. Даже чернила непонятные — то ли самостоятельно замешанные, то ли составленные из нескольких видов, что продаются во Вратах. Неприятно.       Ганн разворачивает письмо. Сердце падает в пятки.

«Дорогой детектив Ганн,

Я вижу, что вы очень заинтересовались делами моей дорогой госпожи.

Конечно, ваше любопытство достойно похвалы. Кто из нас не жаждет взглянуть на истинного мастера своего дела в работе? Я тоже бы мучился от горя, если бы не знал лица своей госпожи. Жаль, что ваше расследование принесло такие мизерные, унылые результаты. Возможно, вам не хватает мотивации — игры, которая освежит ваш ум и вдохновит на расследования!

Итак, правила следующие: у вас есть один десятидневный срок, чтобы выяснить, кто моя госпожа. Не справитесь — и вас ждет великая награда: смерть, гораздо более захватывающая, чем ваше омерзительное занятие!

Ах, да: эта игра обязательна. И вы уже играете, нравится вам это или нет.

Тик-так, детектив!

С сердечными пожеланиями чумы всему вашему семейству,

Скелеритас Гнус.»

Лето, 26 число Киторна, DR 1477

      В темном переулке рядом с черным входом в гостиницу «Клинок и Звезды» висит еще одна жертва. Грубо подвешенная вниз головой под незажженной лампой. Горло мужчины-орка перерезано, кровь стекает вниз по голове и капает на мостовую. Отвратительно жестокий способ убийства, ведь убитый еще какое-то время был жив, вынужденный лишь тихо умирать, истекая кровью. Как животное, без души, чувств и эмоций.       Детектив Ганн тщательно отгоняет накатывающую рвоту и направляется в главному входу в гостиницу. Нужно опросить свидетелей, проверить рабочие помещения, поискать зацепки. Впрочем, у входа уже стоит длиннобородый дварф, что старательно выписывает что-то в блокнот. И, завидев Ганна, дварф практически подпрыгивает на месте и воодушевленно вещает. — Зилбарр Вистлпокет, журналист «Балдурского вестника», расследую серию убийств, произошедшую за последний месяц. — Детектив Ганн, — бесцветно отвечает мужчина. — Ох, про вас я знаю достаточно, — отмахивается Зилбарр. — О раскрытых вами делами писали и не раз. Признаться честно, эти убийства леденят душу! То повисший на ограде человек в парке, то выкинутый на берег драконорожденный, то несчастный бард, а теперь, — он размахивает мощными руками. — Это!       И то верно. Эти случаи точно так же не раскрыты, но внушают интерес. Возможно, стоит присмотреться к другим убийствам поближе. Например, про драконорожденного Ганн слышал и без того, так что имеет смысл пройтись по береговой линии и попытаться что-то выяснить. — Умершего зовут Магнус Шанк, местный мясник, — тем временем поясняет дварф. — Я просто следовал за наводкой от источника и пришел интервьюировать Лупин, хозяйку гостиницы, насчет ее дел с покойным. Видите ли, дорогой детектив, о его лавке ходили неприятные слухи, — о сути которых дварф, разумеется, не сообщит. — Больше ничего сказать не могу, ведь слухи пока не подтверждены. Если ваше расследование приведет к каким-то результатам, сообщите мне. Я буду в своем офисе в «Балдурском вестнике».       Колокольчик звенит, когда Ганн входит в пустой зал когда-то уютной, омраченной убийством гостиницы. В помещении для работников за стойкой детектив слышит, как кто-то шмыгает носом и прочищает горло. Хозяйка выходит из комнаты, но глаза красные от слез, а нос — опухший.       Детектив спешно поясняет цель своего визита. — Частный детектив? — Лупин переспрашивает с облегчением. — Отрадно, что кто-то всерьез занимается этими убийствами. Огненные Кулаки — бесполезные деспоты! Они даже бедного моего Магнуса не сняли с фонаря! Ужасное обращение с покойным! — Миледи, — вкрадчиво заводит Ганн. — Я понимаю ваше горе, но вы могли бы мне помочь с расследованием. Может, вы что-то видели или слышали? — Боюсь, у меня не так много информации для вас. Я нашла его висящим, но клянусь, это была не я! — Она снова переходит на рыдания, но у Ганна нет ни единой мысли обвинять Лупин в убийстве. Подвесить рослого орка ей не под силу, да и сам разрез на горле… слишком ровный. Явно нанесенный тем, у кого не дрожат руки. — Магнус Шанк поставлял свежее мясо сюда с тех пор, как я стала хозяйкой «Клинка и Звезд». Не могу поверить, что его убили как животное!..       С покореженными горем всегда тяжело разговаривать. Детектив выдерживает паузу, и эта уловка работает. Втянув мокрым носом воздух, Лупин собирается с мыслями: — Хотя, должна признаться, он казался беспокойным в последнее время. Возможно, его поставщик сможет рассказать вам больше. Магнус рассказывал, что они часто любили выпивать в «Смущенной русалке». — Спасибо за помощь, мадемуазель. — Просто…найдите того, кто это сделал.

Лето, 27 число Киторна, DR 1477

      Парень, что нужен Ганну, — Селвин Левентид. По отзывам посетителей таверны — мерзкий тип. Всегда ищет сделку или способ как-то улучшить свою жизнь ради жены. Даже торговал с одним солдатом Кулаков, коих никто из местных не приветствует, а при возможности обязательно плюнет в рожу.       Дерьмо притягивает дерьмо, получается?       Поставщик находится в «Смущенной русалке» практически сразу. Тифлинг пьет из грязного пивного кубка, едва замечая, когда Ганн садится напротив. Взгляд Селвина мутнеет, лицо искажается в гримасе боли, и на какое-то мгновение он закрывает лицо руками, тяжело вздыхая. Впрочем, язык у тифлинга развязывается весьма быстро. В пьяном состоянии он становится весьма откровенным. — Сделка оказалась гнилой, — говорит он дрожащим от выпитого голосом. — Не хотел я никому зла. Надо было понять, что сделка слишком хороша, чтобы быть правдой. — Что за сделка? С Магнусом? — Адова сера, конечно же нет! Как я говорил ему же, я не знал. Не знал, что на самом деле было в этой колбасе и сладком хлебе. Худшее, что я думал — это перемолотые куски плоти монстров. Но не человекоподобные! — Голос тифлинга переходит на визг. Селвин гневно бьет кулаком по столу, а кружка хмельного подпрыгивает и разливает часть пенного по поверхности стола. — У нас была страшная ссора с Магнусом, когда он узнал. Но клянусь, я его и пальцем не тронул!       Селвин скручивается в порыве раскаяния, когда вспоминает, что было дальше. — А потом… потом ко мне подошло странное существо в цилиндре. Шептало ужасные слова, обещая исполнить все самые потаенные желания. Я бы никогда не пожелал такой смерти даже своему худшему врагу.       Детектива Ганна окатывает холодной водой. Существо в цилиндре. Он же тоже его видел, когда бежал за воришкой Магпи по переулку. Молния не бьет в одно место дважды. Следовательно, цепкий глаз детектива вычленил создание не просто так?.. — Что было дальше? С тем уродом? — Ничего… он просто ушел. Растворился, и я даже не понял как. — Кто продавал тебе мясо из плоти разумных существ? — Все, что я знаю — он солдат Огненных Кулаков. Поклоняется Ильматеру — как и моя драгоценная жена — так что я думал, что он по определению не может быть гнилым. Зовут его Рурк Стоунвалор.

***

— Занятная сказка на ночь, — Астарион болтает ногами на кровати, подперев подбородок ладонями. — И как удобно ты знаешь обо всех деталях и всегда появляешься, когда нужно истории.       Ну прямо серый кардинал этого мира, облаченный в тело урода. Аж трепет берет. Ну и мерзость. — Сказка только начинается, — огрызается Гнус. — Не хочешь — и тебе придется засыпать молча. — Ах, нет, продолжай, конечно же.

***

Лето, 28 число Киторна, DR 1477

      На южном конце пляжа Серебряного Полумесяца линия песка тянется вдоль речного края Чионтара. Волны разбиваются о берег, вынося на него деревья, мусор, обломки кораблей и другие ценности. В поисках улик Ганн расспрашивает местных жителей, и те указывают на дальний берег — место, где что-то зловонное выбросило на берег около десяти дней назад. Инцидент несомненно привлек внимание Огненных Кулаков, но широкой огласки дело не получило. Добравшись до места, детектив замечает, как чайки клюют непонятный кусок ткани.       Окровавленная брезентовая ткань. Ганн распугивает чаек, и те спешно отлетают и громко, оглушительно горланят в ответ. Детектив наклоняется ближе. Это определенно кровь. Раскручивая ткань, Ганн замечает на клочке чернильный штамп каменщиков в Тамблдауне. Гиблый, неприятный городишко, расположенный аккурат близ Скального кладбища.       Клочок ткани — как и нечто зловонное, что, видимо, все-таки было трупом, — явно прибило к берегу течением. Если тело драконорожденного, о котором заикался дварф из «Вестника», выкинуло где-то поблизости, то само убийство могло произойти где угодно рядом с побережьем города.

***

      Бежать из одного конца города в другой занимает половину дня: к Тамблдауну Ганн приближается ближе к закату. Его цель — небольшая мастерская каменщиков.       Про город, как и само кладбище, ходит немало слухов, и отнюдь не лестных. Нежить шарахается по кладбищу и городку денно и нощно, вандалы нарушают покой мертвых, а туман покрывает всю территорию так плотно, что можно не увидеть ничего дальше вытянутой руки. Проклятая земля или погодные нюансы? Черт их разберет, но соваться туда не хочется и так, и эдак.       Скошенная крыша ветхого строения защищает от дождя, но густой туман скрывает вывеску. Ганну требуется подойти совсем близко, чтобы разглядеть надпись: Камнерезка Алебастров.       Каменщики. Два дварфа — мужчина и женщина — стучат по плитам на верстах, напевая мелодии. Оба не сразу встречают посетителя, но женщина очухивается первой, отвлекшись от работы. — Не обращай внимания на моего брата, — отмахивается дварфийка. — Он выборочно глуховат.       На что ее брат издает пренебрежительное фырканье.       Детектив Ганн предельно откровенен с целью визита. Раньше объяснит — раньше закончит и отчалит с туманных проклятых земель. Выслушав краткую историю, дварфийка неутешительно заводит: — Да, штамп наш, но мы работаем сообща. Аккурат перед тем, как тело драконорожденного нашли на той стороне, я слышала что-то ночью. Не могу быть уверена, что это было, но… — ее голос понижается. — Могильщица скального кладбища всегда появляется в странное время и занимается подозрительными делами. Не мое это дело, но тревожно, зуб даю! Ее зовут Гром Череполом.       Второй дварф, видимо, избавившись от выборочной глухоты, кричит вдогонку: — Это была она или призраки!       В ответ женщина закатывает глаза. — Он думает, что виадук на входе в речные гроты близ кладбища заколдован, но я ставлю на то, что это местные вандалы просто веселятся. — Мы отклоняемся от темы, — прерывает детектив Ганн. — Откуда был сорван клочок брезента?       Дварфийка приглядывается. — Далековато унесло от нашей камнерезки. Но, вероятно, потому что кто-то не закрепил его как следует, — и оборачивается на дварфа, стреляя недовольным взглядом.       И в ответ она получает лишь средний палец.

Лето, 29 число Киторна, DR 1477

      Просторное кладбище тянется вдоль утеса за городскими стенами. Обширное, расположенное на равнине и ограниченное сразу с трех сторон. С одной — городскими воротами; с другой — гранитным холмом, что в народе именуют Ястребиным; с третьей — скальным обрывом, что выходит на бурные воды Чионтара. Просто прыгнуть в воду с края не получится — точно разобьешься о скалы. Раньше близ кладбища был расположен небольшой порт, но сейчас туман стоит настолько плотный, что корабли не видят причала, и предпочитают швартоваться во Вратах. Да и что греха таить: никому не хочется вести обозы с товарами через кладбище.       Где-то там, среди скал и тумана, находятся гроты. Уникальные чудеса природы, что сочетают чистую воду, скалы и нетронутую красоту. Как жаль, что из-за такого соседства увидеть грот почти невозможно. Сложно, но можно, только…зачем? Повредить себе конечности слишком просто.       И тем не менее даже тут есть место красивому. Зеленая полоса земли возвышается над рекой, усеянная могилами и несколькими каменными мавзолеями. Чуть подороже остальной, слишком дешевой части кладбища. И на самом краю утеса, стоит одновременно прекрасное и зловещее изваяние, известное как «Балдуран смотрит в море».       Вскоре после того, как основатель города Балдуран исчез, на склонах Тамблдауна появилась эта статуя. Она вдвое больше человека, но до жути похожа на героя, который, щурясь, глядит на запад над городом и рекой. Статую никто не возводил, не строил, и ее внезапное появление вызвало ажиотаж.       Однако через несколько месяцев один посетитель кладбища заметил, что статуя подняла руку и прикрыла глаза от солнца. Статую принялись изучать и выяснили, что на рассвете первого дня каждого нового года Балдуран вздрагивает и мгновенно меняет положение. Он всегда смотрит на запад. Романтичная легенда гласит, что Балдуран до сих пор жив где-то на западе, а статуя показывает, где искать великого героя. Впрочем, Балдурана так и не нашли, а загадка статуи осталась неузнанной. И, приближаясь к великому путешественнику и отцу-основателю, Ганн просит лишь зацепки.       И, к своему удивлению, ее находит.       Кинжал. Это орудие убийства или оно использовалось для самообороны? Драконорожденный, которого выбросило на берег по ту сторону города, мог быть убит здесь и сброшен с утеса. Ганн аккуратно подцепляет кинжал, валяющийся у основания статуи Балдурана и крутит в руках. На лезвии — странная, еле заметная корка узора. Словно кинжал долго пролежал в…ледниках? Пальцы покалывает, а уже знакомое ощущение магического присутствия веет в воздухе.       Ганн встряхивает головой, отгоняя мысли и, завернув находку в кусок ткани, укладывает в дорожную сумку. Он обязательно наведается в магическую лавку, а пока что нужно спросить зловещую могильщицу с грозной фамилией Череполом.

***

      Домик могильщицы располагается не так далеко. Ганн нетерпеливо стучится в дверь, ожидая хозяйку строения. И как ей не страшно? Хотя… с такой фамилией вывод напрашивается сам собой. Через мгновение дверь открывается, и на пороге появляется гигантская гитьянки, а ее массивная фигура заполняет проем.       Ганн никогда не видел гитов вживую. Слышал истории, изучал рисунки карандашом, но общаться — никогда. Тем более странно, что она тут забыла. И выглядит Череполом действительно внушительно. Гром хмыкает, подтверждая, что она — местный могильщик, и показывает на табличку снаружи жилища. — Работа за золото или за лучшую цену, — добавляет гитьянки как бы между делом, а на ее устрашающем лице появляется слабый оскал.       Ее не особо волнует суть запроса, как и удостоверения детектива. Копать могилы — ее работа, видимо, по призванию, и гитская женщина сиюсекундно берется за дело. Пока детектив и могильщица проходятся по обширному ряду могильных плит да крестов, Гром поясняет, кто и где захоронен, по какому принципу и на что способны местные вандалы. И, дойдя до места захоронения драконорожденного, начинает копать могилу. — Надень, — гитьянки передает повязку Ганну и спешно натягивает свою, как только край лопаты бьется о крышку гроба. — Вонять будет отменно.       Гром подцепляет крышку и переворачивает створку, обнажая труп. Запах гниющего тела сразу же проникает в ноздри, а вид трупа выглядит омерзительно. Начавший разлагаться, покрытый пятнами гниения и… начисто лишенный кожи. — Адова сера! — восклицает Ганн. — Нашел, что хотел, детектив? — Хрипло хохочет Череполом.       Едва ли. Безумная, отвратительная идея приходит в голову, и детектив лишь немного мнется прежде, чем озвучить: — Насколько возможно поговорить с мертвецом? Это необходимо для дела. — А, с этим? Дьявол его знает. Валяй, — и ее, похоже, совершенно не смущает ни вид мертвеца, ни осквернение могил, ни разговор с усопшим. Впрочем, она смотрит на могилы так часто, что, видимо, Гром уже нет никакого до них дела.       Разговор с мертвецами детектив удачно подцепил из больницы Харборсайд, так и не дождавшись судмедэксперта. Не особо задумавшись, просто взял амулет и пошел обратно. Теперь же придется метафорически набрать в рот земли, произнести слова, нанесенные на амулет, и помолиться, чтобы тело было в той стадии разложения, когда усопший еще способен на диалог.       Отгоняя зловещие мысли и пытаясь не принюхиваться к тошнотворной вони, Ганн шепчет слова. Секунда, другая — ладонь с амулетом загорается зеленоватым свечением, и мертвеца обволакивает такое же сияние. Сработало! — Кто тебя убил? — Я не видел, — сипит мертвец. — Меня ударили по голове сзади. — Где ты находился, когда это произошло? — Мне не следовало там быть. Шел коротким путем близ входа в грот, прямо за Тамблдауном.       Могильщица презрительно фыркает. — Кто мог желать твоей смерти? — Не знаю. Единственный раз, когда я попал в оказию — участвовал в драке на причале. Стражники нас разняли. — Этот кинжал принадлежит тебе? — Ганн разворачивает находку. — Никогда его не видел.

***

— Да у вас явно тяга к мертвецам на более тесном уровне, — едко тянет бледный эльф, полностью погруженный в рассказ. — Да будет тебе известно, что каннибализм — лучшее, что могла придумать эта грешная земля, — вставляет Скелеритас. — Ну и мерзость. — Перед тем, как кривить свою морду, задумайся над тем, что каждый раз, как ты вонзаешь зубы в мягкую плоть очередного эльфа, ты совершаешь такой же акт каннибализма, что и остальные.       Вампир поджимает губы.

***

Лето, 1 число Флеймрула, DR 1477

      Небольшое здание с открытой дверью служит столовой для бедных. Снаружи стоит скромный каменный храм Ильматера, расположенный на тихой площади, где спят много бездомные, что населяют Нижний город. Выгнать их никто не может, ведь такова догма самого бога Ильматера, и посему нищие оседают где-то в округе, не особо желая уходить далеко. По мере того как нищие приходят и уходят, халфлинг-жрец служит нуждающимся.       Дело драконорожденного остается на повестке дня, как и множество прочих, но сейчас Ганна интересует другое: человек по наводке Селвина Левентида, поставщика мяса из плоти разумных созданий. Итак, входные данные: тот, что продает ему мясо — Кулак и служитель Ильматера по имени Рурк Стоунвалор.       Жрец Ильматера улыбается и предлагает помощь Ганну. И даже вопросы о стражнике Рурке Стоунвалоре встречаются с доброжелательностью. — Да, Рурк Стоунвалор — адепт бога нашего Ильматера. Можно сказать, что он — тот, кто служит примером всем почитателям бога страданий, посвятивший свою жизнь оказанию помощи нуждающимся храма. Его пожертвования должны быть тяжким бременем, ведь жалованье Огненного Кулака не столь велико, но жизнь священна, и страдание во имя ее сохранения действительно свято.       У Ганна есть подозрение, что жрец не станет говорить плохо о члене своей общины, и детектив решает пойти другим путем: спросить бездомных на площади о Кулаке. Большинство лишь пожимают плечами, ведь какое им дело до имен? Несколько бездомных, однако, выражают мнение о стражнике. Беззубая старушка издает булькающий звук, услышав имя Рурка: — Мой молодой кузен был в тюрьме и встретился с ним в Морской крепости Балдурана, — рассказывает она, шамкая ртом. — Прохиндей сломал ему обе ноги. Говорили, что это было случайностью, но я точно знаю: наглая ложь!

***

      Главный штаб корпуса Огненных Кулаков и тюрьма Врат, Морская крепость Балдурана стоит на каменном островке в гавани с южной стороны города. Крутые стены, пять мощных башен и серия требушетов делают крепость гигантским, внушительным ориентиром для кораблей и местом, от которого содрогаются преступники. Идти сюда по своей воле — какому идиоту может прийти это на ум? И кто вообще сказал, что Ганна не вышвырнут восвояси, как только он откроет рот?       Шансы на успех невелики, но детектив решается поговорить с главным следователем по делу о недавних убийствах, потрясших Балдуран. Кулаки занимаются и этим, просто весьма неохотно, но и детективам особо не доверяют. Или же все куда проще, и им просто плевать, будет ли дело раскрыто.       Ганна пропускают внутрь неохотно, ворча на каждом шагу, что ничего у него не выйдет, но так уж и быть, Рурка Стоунвалора все-таки позовут. Но настойчивость детектива сильнее, и через какое-то время его уводят в комнату ожидания, отправившись за нужным мужчиной.       Рурк Стоунвалор появляется через некоторое время. Недовольный, тучный, и… Ганн узнает в нем того самого Кулака, что мешал детективу в деле с эльфом, прибитым якорем. Мешал следствию. Сказал, что сам отвез тело в морг. У тела в морге не было некоторых органов. Убийство орка близ гостиницы и наводка его поставщика также указывают на него. На мгновение Ганна охватывает тревога. Находится ли он в прямой опасности? — Опять ты? И вновь твой нос копошится там, где не следует, детектив, — басит Рурк. — Тебе бы лучше оставить это дело профессионалам. Не хочу, чтобы ты пострадал, — и ладонь Стоунвалора перемещается на эфес меча. — К тому же, мы уже раскрыли убийство мясника с Рыночной улицы. Скорее всего, убийца использовал то же оружие, что и для жертвы в Парке Озарения. Так что, думаю, тебе лучше убраться отсюда, детектив, ведь что мы вот-вот арестуем Селвина Левентида. Пусть этот мерзкий поставщик мяса сгниет в Девяти Преисподних Баатора.

***

— Просто намекни, — прерывает Астарион. — Убийства — дела руки Таврин? — Разумеется, ее! — Восклицает Гнус. — Если ты хочешь неожиданных поворотов в истории, то тебе явно не ко мне. — Я слушаю ради пути, — подчеркивает бледный эльф.       Скелеритас морщит мерзкий облезлый нос, собирается с мыслями и продолжает.

***

Лето, 4 число Флеймрула, DR 1477

      Волны бьются о каменный мост, ведущий к крепости Кулаков на скалистом островке. И снова сюда? Разумеется, ведь весть о поимке посредника и торговца мясом разлетелась по округе. Когда еще может предоставиться возможность допросить двух подозреваемых разом?       Дварф, стоящий у прохода, скрещивает руки и выразительно изгибает бровь в ответ на запрос о приватном разговоре с Рурком и Селвином. — Так это, помер он.       Детектив неверяще хмурится. — В обители Огненных Кулаков? — Не надо так смотреть, детектив. Наши его не трогали. Ай, впрочем, — дварф машет ладонью и тяжело вздыхает. — Ты либо отчаян, либо не в себе, но раз уж тебе так интересно, то пойдем, — тяжелая дверь крепости скрипит, когда дварф с несвойственной ему силой толкает ее. — Что мне терять, показывая тебе тело?       Дварф ведет Ганна долгими, длинными замкнутыми проходами, словно оповещая: даже не дергайся. Поймаем, запытаем и закончишь так же. Проход, лестница, еще проход — и так до тюремных камер, полностью изолированных от остального корпуса Кулаков. Дварф толкает очередную дверь и проводит детектива к нужной камере. Сама тюремная клетка открыта, а снаружи у решетки безжизненно лежат останки Селвина Левентида. Тело ушлого тифлинга даже не воняет — настолько оно… — Замерз насмерть? — Отправили его в купальню, чтобы освежился, — говорит тюремщик. — Нашли вот так через час. Буквально заморозило. Никто понятия не имеет, как это возможно. Пошли покажу купальню.       Купальней затопленную, темную шахту назвать сложно. Просто постоянно протекающее пространство, куда штормы заталкивают воду. Купальня не греется, не чистится и не освещается, а любой заключенный, отправленный сюда, должен постоянно плавать, иначе утонет. Ведь тут нет даже толковых бортов. Тюрьма как она есть.       Дварф тонко ловит настроение детектива и предупреждающе вставляет: — Хоть слово скажешь об этом месте кому-то — и ты тоже поплывешь. Понял? — Что такого в купальне? — Переспрашивает Ганн. — Ее не должно тут быть. В башне трещина у основания, и заделывать ее некому.       Ганн коротко кивает, однако укладывая информацию. Поскольку условия в купальне делают невозможным просто взять и остудить тело до того состояния, чтобы оно даже не разлагалось и не воняло, детектив делает вывод, что использовалась магия. Магазин Чародейских принадлежностей занимается продажей компонентов для заклинаний и может помочь выяснить, какая именно магия могла быть использована. Заодно Ганн попробует узнать что-то о таинственном клинке, найденном на скальном кладбище.       Допустим, один умер. Остался второй. — Мне нужен Рурк Стоунвалор. — В отпуске, — вещает дварф. — Уже отчалил в далекие края. Но вот что тебе скажу: Рурк может быть хамлом и редкостным мудилой, но он не убийца. Ведь ты думаешь, что это все — его заслуга? В последние годы он ударился в услужение Ильматеру и стал немного лучше, чем был. Хочешь разговора — жди пока объявится.

***

      Когда детектив заходит в высокое здание с куполообразной крышей, первым, что привлекает ваше внимание, является свет, что, проходя через витражи стекол, проникает в магазин, создавая радугу. На первом этаже магазина магических принадлежностей — непривычный для Нижнего города шик. Роскошная мебель, ковры с орнаментом и шелковые занавески на окнах — у местных магов явно достаточно средств, чтобы с прибыли хозяин заведения позволил себе подобную обстановку.       Владелец магического магазина — волшебник, что оценивает Ганна тем самым надменным взглядом, как существо разумное смотрит на зверя. Словно сам факт владения магией уже поднимает владельца на пару ступеней выше по эшелону эволюции. Подойдя к прилавку, детектив достает найденный у статуи Балдурана кинжал. — Вот так новости, — тянет маг, едва коснувшись ручки клинка кончиками пальцев. — Атаме. Весьма изысканной формы и заточки. Используется в жертвоприношениях. Клинки такого типа распространены среди культистов, хотя, конечно, не используются исключительно ими. Но этот клинок, — на подушечках пальцев загорается едва видимое свечение. — Еще и зачарован магией. — Какой конкретно? И насколько это сложное заклинание? — Это магия эвокации и фокуса морозного луча. Причем очень своеобразная. Смотрите, — волшебник подцепляет находку и медленно крутит лезвием из стороны в сторону. — Блик на металле отдает разводами инея, а сам кинжал все еще холодный. Обычное заклинание выпускает сгусток мороза в цель, но тот, кто зачаровал клинок, сделал это иным способом. — То есть? — То есть владелец клинка — чародей, а не волшебник.       Принципиальная разница? Волшебники заклинания заучивают, оттачивают и воспроизводит в точности по учебнику. Чародеи — творят магию с пеленок. Могут прочесть заклинание по свитку, но не в состоянии сотворить самостоятельно то, к чему не предрасположены. Выучить новый спелл для них проблематично, имеющиеся заклинания чародеи изучают эмпирически, а свои способности адаптирует под себя, подстраивая бурное магическое течение по запросу.       Так же и тут: волшебник не может изменить заклинание, наложив его эффект на клинок. Он бы просто метнул морозный снаряд и был таков. Чародей же способен на преобразование. — Этим клинком можно заморозить человека? — Заморозить? Что? Нет, детектив! Максимум ранить и замедлить процессы из-за обморожения, — то есть заставить убитого гнить чуточку дольше или умирать без возможности пошевелиться или дать сдачи. — Но основную работу делает сам клинок, а не заклинание, — волшебник откладывает находку. — Но на то это и фокус. И весьма неудачный выбор зачарования оружия. Огненная магия была бы эффективнее.       Неудачный выбор или умышленное оттягивание конца? Любит смотреть, как беспомощно и долго умирают жертвы? — А вот заморозить до смерти может минимум четвертый круг заклинания. — Вы поразительно много знаете об смертоубийственности заклинаний, господин. — Если бы я не знал о правилах безопасности при обращения с магией эвокации, то не стоял бы сейчас здесь! — Раздраженно цокает маг. — Проверьте мое алиби, если желаете, либо не подозревайте всех, у кого голова на плечах работает чуть лучше плебея. И к слову! — Волшебник вытаскивает огромную потрепанную книгу учета. — Все совершенные мной сделки расписаны до последнего расходника и свитка.       Коротко кивнув, Ганн поворачивает книгу к себе и пролистывает на пару дней назад.

«3 число Флеймрула, DR 1477»

Две унции порошкового тимьяна. Одна унция пламенеющих листов. 2 золотых и 30 серебренников.

Свиток живой лозы. Семена древолома. Одна унция экстракта быстрого роста. 3 золотых.

Свиток идеальной заморозки. 6 золотых.»

      Ганн ставит палец на нужную строчку. — Третье число было в вашу смену? — Разумеется. — Кто приобрел свиток заморозки? — Во имя святой Мистры, как я могу помнить, кто из множества клиентов этого заведения купил несчастный свиток?!

Лето, 5 число Флеймрула, DR 1477

      Ладонь водит по строчкам, подчеркивая имена, события и детали. Ганн задумчиво крутит усы, сидя в кресле рабочего кабинета. В последнее время в своем уютном доме на улице Локли он бывает крайне редко.

«Морская переправа, бард. Эльф убит якорем, что требует значительной силы или магии.

Лезвие и Звезды, мясник. Магнус Шэнк повешен на фонарь в переулке, что также требует большой силы или магии. Причина смерти — перерезанное горло. Повешение его как животного ускорило процесс кровоизлияния.

Серебряный Полумесяц, драконорожденный. Тупое повреждение головы. Судмедэксперт отмечает, что жертва была белым драконорожденным.

Морская крепость Балдурана, поставщик. Сельвин Левентида найден загадочно замороженным в камере тюрьмы. Возможные догадки: заклинание холода или обмороженное оружие. Ганн предполагает, что убийца либо пробрался внутрь через трещину в стене, либо выдал себя за солдата «Огненного Кулака».

Парк Озарения, игрок. Фелсон Фелгрим был найден запутанным в кустах и умер от порезов. Моргистка отмечает, что порезы похожи на следы от шипов, а не от ножа. Местный друид считает, что жертву убил маг с использованием сил природы».

      На последнее дело у Ганна нет времени. Детектив вновь и вновь перечитывает письмо от некого Скелеритаса Гнуса. Времени все меньше, и правда будто семенит где-то совсем близко, но столь же стремительно ускользает. Кто ты такой, Скелеритас? Как ты выглядишь? Кто твоя таинственная госпожа? Умелый маг? Нужно проверить всех зарегистрированных волшебников. Чародей? С этим сложнее: на обучение в школы магии их не берут, и личные данные появляются в архивах крайне редко. Нужно попытать удачу и поискать в залежах всех возможных магов, что обитают во Вратах.       Тихое шуршание вырывает из мыслей. Детектив замирает в своем рабочем кабинете и даже перестает дышать. Шлепающие шаги, ощущение чьего-то присутствия — и вот в оконном отражении он видит его.       Цилиндр с обвивающим основание скелетом змеи, сгорбленная фигура и торчащие уши. Детектив Ганн резко оборачивается. — Приветствую, детектив.       Уродец снимает цилиндр. Под ним — маленький, иссохший урод с меловым лицом, что становится еще более бледным из-за крючковатого красного носа и заостренных ушей. Он усмехается острыми зубами. — Бедный, заплутавший детектив, — сипит создание с притворной жалостью. — Возможно, вам захочется сократить ваши страдания и присоединиться к нам на чашку чая? У нас есть целый ассортимент смесей для самых разных вкусов. Моя хозяйка обладает утонченным вкусом и наверняка будет испытывать жажду от встречи с вами! — Кто твоя хозяйка? Маг? — О-о-о, детектив, вы страшно близки к разгадке. Приложите усилия и доберитесь до правды!       И, щелкнув пальцами, уродец исчезает из поля зрения так же легко, как и возник.

***

— И вновь эффектное появление, — тянет бледный эльф. — Всегда так делаешь? — Ты не представляешь, на какие фокусы способен нечестивый дворецкий. В отличие от бледных худощавых эльфиков. — Уже не настолько худощавых. Это был комплимент. — Я чую твою спесь и иронию за версту, кровосос. — Ну, что ты! Продолжай историю, пожалуйста.

***

      Ганн нервно копается в закромах рабочего стола, ища письмо, что детективу доставил Магпи в самом начале расследования. Есть ли в записке еще какие-то подсказки, которые могли бы ускользнуть? Возможно, пришло время вернуться на Канарийскую улицу и расспросить о том, кто поручил молодому вору доставить это письмо.

Лето, 6 число Флеймрула, DR 1477

      Алхимичка разливает горячий напиток по чашкам. От ее перемещений по плавучему дому тот постоянно накреняется, а многочисленные склянки так и норовят упасть вниз и разбиться на тысячу осколков. Ганн выжидающе ждет, пока та соберется с мыслями. Ведь её весточка не может быть послана просто так? — Друзилла, — не выдерживает детектив. — Что не так? — Я немного испугалась на днях, — начинает женщина. — Чистила ракушки с лодки, когда заметила что-то странное под пирсом. Подумала, что стоит рассказать. Пыталась сообщить одному из стражников, что патрулируют эту территорию, но вместо помощи мне только пригрозили не вмешиваться в чужие дела.       Ганн выскакивает из плавучего дома и прыгает на пристань. Пригибается, свешивается и вглядывается в темную щель. На краю деревянного настила — окровавленный отпечаток ладони. Небольшой, но изящной. Пять пальцев, стандартный захват, отпечаток тонкий. Эльф или человек?       Ганн задумывается: среди магов есть и те, и другие, но у эльфов владеющие магией Плетения встречаются кратно чаще. Но эльфов во Вратах много, даже слишком. Поиск нужных подозреваемых может сократиться, если найти в архивах данные про эльфийских магов. В особенности тех, у кого есть предрасположенность к владению холодом. Или…       Наоборот. Те, у кого такой предрасположенности нет— или вообще умения — ведь, как он выяснил, убийце нужно прочесть выученное заклинание для нужного эффекта. Другая специализация? Предрасположенность к иной стихии?       Ганн нагибается ниже, заглядывая под настил пирса и замечает решетку, которая, вероятно, ведет в подземный проход. И вновь канализации. Или подземный город. Руины, оставшиеся от былого величия когда-то бурно развивающегося города. Говорят, гильдейцы и сектанты всех пород и мастей обитают именно там, но поймать их на своей территории чрезвычайно сложно.       Все пути ведут вниз. От самого начала и до конца. Гроты близ скального кладбища, канализационные люки, расщелины в треснувшей стене каменной крепости Балдурана — она явно пользуется всеми ходами, что ведут от канализации на поверхность. — Опасность прячется в тех местах, — Друзилла смотрит на Ганна с носа своей лодки-дома. — Место, полное призраков во многих смыслах. Тут обитают убийцы и воры. Лиходеи и контрабандисты. Говорят, что один проход ведет в обитель культистов, где те совершают ритуалы своим злым богам. — Почему не сказала раньше? — Боги! Потому что до поры до времени этими ходами никто не пользовался!       Друзилла нервно теребит край тусклой тонкой косы и хлопает глазами. В ее поведении что-то явно не так, она нервничает и всем своим видом подзывает детектива поближе. Ганн перевешивается обратно и, отряхнув плащ от древесных заноз, следует обратно в плавучий дом за алхимичкой.       Стоит детективу зайти внутрь, как Друзилла закрывает дверь и занавешивает все окна. В ладонь помещается странный амулет, и алхимичка лишь жмет плечами: звери помогут. Они всегда знают, когда нужно отступить, но с ним нужно поговорить. Друзилла всегда горазда не только напоить чаем, но и снабдить настоями, амулетами и прочими побрякушками, что редко да метко пригождаются.       Тихим, испуганным голосом женщина сообщает: — И еще кое-что, Ганн. На днях я опять слышала разговор Кулаков, что проходили по пристани. Твой старый знакомый воришка Магпи теперь находится под покровительством члена какой-то гильдии, что помогает тем, кто оказался по ту сторону закона.       Ганн может лишь нервно хмыкнуть: прохиндей добился своего. Впрочем, теперь у него есть все поводы вновь наведаться на Канарийскую улицу и попробовать отыскать мальца. Кажется, все пути ведут к нему.

***

      И вновь тот самый переулок. Здесь все началось и, возможно, здесь и закончится. Во всяком случае, приведет детектива в нужную точку, после которой все ниточки развяжутся, а убийца явит свой лик.       Ганн закуривает из новой трубки в ожидании воришки, облокотившись о каменную стену жилого здания. Подытоживая: что он знает? Маг, вероятнее всего чародей, способный на заклинания высоких уровней. Детектив порылся по источникам, облазил весь архив, но сводок о проживающих во Вратах чародеях так и не обнаружил. Пошел дальше и наведался в магическую школу просто уточнения ради. Кинуть якорь в эльфа — как и подвесить рослого орка на фонаре — стоит затрат заклинания телекинеза пятого уровня. Вряд ли убийце требуются свитки на создание такого спелла, ведь применение силы в двух случаях происходит само собой, как бы подводя к основному действу и помогая. Отпечаток ладони и принадлежность к магии разоблачают в убийце эльфа. Некий Скелеритас Гнус упоминает «госпожу», что только довершает картину. Эльфы не обладают выдающейся силой, и магия в таких делах нужна ей для компенсации. А предполагая, что убийца — член одного из культов или гильдий, Ганн бы ставил, что это конкретно эльф дроу. Ведь кто еще полезет так глубоко в канализации и уйдет незамеченным? Да и особая жестокость совпадает с той, которую приписывают темным эльфам.       Знакомый малец появляется спустя какое-то время. Детектив вытряхивает табак из трубки и подрывается наперерез воришке Магпи. И успевает схватить мальчишку до того, как тот исчезнет в канализационном проходе. — Чего тебе надо? — Язвит Магпи, и Ганн замечает дрожь в его голосе. Настолько заметную, что тот спешит откашляться. — Проданы твои вещички. Оставь меня в покое! — Письмо, — детектив вцепляется в плечо ребенка крепкой хваткой. — Я знаю, что тебя приняли в культ, но ты передавал мне письмо. В самом начале, две недели назад. От кого оно? Как выглядел отправитель?       Ганн и не надеется, что ему расскажут о самом культе. По видимости, юнец слишком страстно хотел стать частью хоть чего-то важного и нужного, что согласился даже на жизнь в канализации и воровство. Когда детектив выйдет на убийцу, этому придет конец.       Придет ведь?       Но вместо ответа он получает лишь непонимающий взгляд и едкое раздражение. — Я не почтальон. Не знаю никаких писем.       Если он не доставил письмо, то кто же это сделал? — И что же там было в письме, дядя? — Очухивается Магпи. — Угрожали расправой? — Да. Ты знаком с неким Скелеритасом Гнусом?       Глаза мальчишки округляются, рот открывается, и Магпи замирает на месте от шока. — Скелеритас? — Юнец запинается. — Я о нем слышал. О нем и его… Во что ты ввязался, дяденька? — Магпи, — Ганн надавливает на мальчишку. — Кто он? — Член опасного культа. Очень-очень жестокого. Взрослые из гильдии борются с ними как могут, но… — и снова запинка. Мальчишка не на шутку напуган. — В общем, я могу свести тебя с Крейном. Он мне… помогает, — в его голосе звучит легкая меланхолия. — Приходится делать всякие темные дела, чтобы выжить, конечно. Но мы не убийцы, а честные воры! — Я хочу остановить этих убийц. И мне нужна твоя помощь.       Магпи отводит взгляд и сосредоточенно о чем-то думает. — Наверное, Крейн сможет тебе помочь.

***

— Чувствую, мы приближаемся к кульминации? — Астарион растягивается в лисьей ухмылке. — Абсолютно точно, кровосос, — поддакивает Гнус.       Очень хочется укорить урода в приукрашивании фактов и выставлении себя выше по чину, чем Скелеритас является по факту. Ведь за все то время, сколько вампирское отродье блуждает по руинам Разрушенного города, Астарион ни разу не видел, чтобы к Гнусу относились с хоть каким-то почтением. В присутствии своей госпожи он не появляется принципиально. Нагло врет или столь любимая им миледи подвинула дворецкого и загнала под каблук? Кто знает. — Подозреваю, чем закончилась эта история. Но продолжай.

***

Лето, 7 число Флеймрула, DR 1477

      Городской канализационный форт располагается с противоположного края города. Огромное трио башен служит сразу нескольким целям. Служит ориентиром прибывающим судам; выступает аванпостом, будучи пристроенным к городским воротам; обозначает начало огромной сети канализационных тоннелей, что скрыты от чужих глаз, но известны прохиндеям этого города.       Ганн проходит по береговой линии пляжа, вновь посещая место, где когда-то нашли мертвого драконорожденного. Смотрит влево — и силуэт морской крепости Балдурана виднеется сквозь пелену тумана. Путь не самый удобный: пройти по пляжу, пробраться сквозь скользкие камни, постоянно окатываемые водой, прошлепать по узкой тропе чтобы, наконец, оказаться прямо под гигантскими башнями.       Некий Крейн уже ждет детектива у входа в канализацию. Старый хобгоблин в темном капюшоне улыбается старческой, практически приятной улыбкой. Не знай Ганн, что тот точно так же нечист на руку — скорее всего купился бы на эти сияющие умудренные глаза. — Магпи сказал, что ты ищешь встречи, — начинает Крейн спокойным тоном. — Следуешь по пятам за убийцами. Я здесь только потому, что наши цели совпадают. — Хобгоблин отворачивается и машет ладонью, приглашая войти. — Пошли.       На секунду Ганна охватывают сомнения. Что будет, когда он зайдет в этот чертов тоннель? Что произойдет после? Вернется ли он отсюда живым? Стоит ли рассказывать кому-либо о результатах своих поисков? Что он сделает, когда выйдет на убийцу?       Все эти дни он так отчаянно носился по городу, с головой погруженный в решение виртуозно составленной головоломки, что перестал ощущать сам себя. Будто от исхода откроется второе дыхание, начнется новая жизнь, а города отстроятся заново. Впрочем, отступать уже поздно. Последний раз окинув взглядом береговую линию Чионтара, Ганн проходит в тоннель за Крейном.       В глубине тоннеля их уже ожидает небольшая толпа наемников. То ли оставленных здесь следить за действиями детектива, то ли из надежды, что у Ганна есть весомые улики для опознания личности убийцы. Детектив вкратце объясняет, что видел на Рыбацкой Пристани, и Крейн быстро отдает приказы гильдейцам. Ищем эльфа, вероятно дроу, с магическими талантами и тонкими ладонями. Сам Крейн остается близ детектива, с той же невозмутимостью ведя Ганна по сети проходов. Из света — одинокий факел, которого явно мало, чтобы осветить весь проход, но лучше, чем ничего. Сам Крейн — стойкий, точно знающий, куда идти и словно не ощущающий опасности. Детектив может лишь надеяться, что эта сделка себя оправдает.       Время от времени Ганн ловит взгляд Крейна. Короткий, но цепкий и оценивающий. Раз, второй, третий — и губы хобгоблина искажает ухмылка. Гильдеец становится на месте и хитрым, довольным тоном тянет: — Признаюсь: меня впечатляет, как далеко ты зашел.       Смысл фразы остается для детектива не ясен. Но сам Крейн как ни в чем не бывало поворачивается спиной и вновь ведет мужчину. На очередной развилке в проходе хобгоблин подает сигнал двигаться влево. Ганн озирается по сторонам, и второй, правый проход привлекает больше внимания, чем тот, куда ведет Крейн. Чутье?..       Резкий писк вырывает из мыслей, и Ганн вглядывается во тьму. Одинокая испуганная крыса ютится у правого прохода, настойчиво и истошно вереща что-то на своем крысином языке. Будто отчаянно пытается привлечь внимание. Укоризненно покачав головой, хобгоблин поворачивает в левый проход и кидает детективу: — Неразумно заводить канализационных крыс как питомцев. Но если хочешь, то забирай ее да догоняй.       Спасибо Друзилле за очередной амулет, что вновь пригождается тогда, когда детектив и не думал. Писк канализационной крысы преобразовывается в четкие различимые — хоть и отрывистые — слова: — Опасность! — Нервно пищит крыса. — Страшная беда! Помоги! Сюда! Смотри, увидишь! — И скрывается в правом темном проходе.       Недолго думая, детектив следует за крысой. Во тьме он может видеть разве что кончик светлого хвоста и…       В нос резко бьет ужасающим, тошнотворным запахом гниющей плоти. Ганн приникает к стене плечом, ведет ладонью по стене и нащупывает…дверь? И отворяет.       Помещение тускло освещено свечами, стены и пол залиты кровью, а деревянный стол посередине украшают останки разрубленного напополам крышкой люка хобгоблина. Размозженное лицо, застывшее в гримасе ужаса — это лицо Крейна. Ганн делает шаг назад и накрывает рот и нос ладонью. Если гильдеец мертв, то с кем он разговаривал?       Довольное хмыканье слышится за спиной. Ганн оборачивается и… встречается взглядом с Крейном. Хобгоблин усмехается, и эта усмешка не ощущается ни дружелюбной, ни приятной. Почувствовав явное отсутствие дружелюбия в этой улыбке, Ганн подрывается на месте, задевая плечом хобгоблина. Бежать! Быстро, сиюсекундно, куда угодно и без промедлений. От толчка по плечу по телу лживого Крейна идет рябь, и мгновение спустя его тело преображается, обнажая совершенно иную натуру. — Поздравляю, детектив. Вы достигли своей цели.       Последнее, что видит альтруистичный детектив Теодор Ганн — серая кожа убийцы.

***

      Конец истории знаменуется гробовым молчанием. Бледный эльф задумчиво отводит взгляд в сторону. — То есть… это все? — Что еще кровосос хочет услышать от дворецкого? — Что стало с Огненным Кулаком? Почему он продавал мясо? Какая судьба у вора Магпи? А жива ли до сих пор Друзилла? И зачем Таврин вообще были нужны все эти махинации?       Вопросы перебивают друг друга. Их слишком много, они наслаиваются друг на друга, а из-за количества имен, событий и зацепок трещит голова. История, то ли реальная, то ли сильно приукрашенная Гнусом, оставляет слишком много дыр, неявных моментов, и ощущается незавершенной. — Двое мертвы, — отмахивается Скелеритас. — Жаль, что детектив не навестил старуху перед кончиной, ведь ее бренное тело уже полдня как валялось в тошнотворном плавучем доме. Малолетка слинял как только в его гильдии запахло жареным. А что до Кулака, — Гнус омерзительно хихикает. — Перемалывал на мясо всех, кого доставляли в морг, да сплавлял тифлингу, отчего-то веруя, что принесенные деньги замолют все его грехи в храме Ильматера. Удивительно, настолько тонок и полон брешей разум смертного, не правда ли?       Правда. Даже сильнейшим и храбрейшим свойственно сходить с ума. И если раньше бледный эльф думал, что сама баалистка сумасшедшая и не дружащая с реальностью, то сейчас…       Адова сера, это просто гениально. Использовать столько способов, обходов, продумывать пути решения задач — достойно похвалы. Астарион вынужден заключить: его собственных способностей на такую комплексную задачу не хватило. — История оставляет слишком много пробелов. — Без них не обойтись, кровосос. Мерзкий детектив имел на руках десятки возможных путей, и выбрал всего лишь один из. Но каждый путь подобно ритуальному клинку обрубает предыдущий, поэтому всей истории никто и никогда не узнает.       Так же и с жизнью. Выбрать одно значит перерезать другое и постоянно задаваться вопросом: «а что, если»? За короткий промежуток времени в жизни самого Астариона случилось слишком много этих «если», и каждое из них оседает легким привкусом недосказанности. — И все-таки, — бледный эльф скидывает меланхолию и продолжает тему. — Зачем ей были нужны такие ухищрения? — Это было испытание от Владыки Ужаса Баала, — благоговейно тянет Скелеритас. — Но миледи решила пойти дальше и показать все свои умения. И заодно немного поиграть. Ох, видел бы тощий эльф ее выражение лица, когда детектив попал в ловушку! Чистый экстаз!       И правда. Спросить бы ее саму, да самой дроу рядом нет уже… сколько? Месяц точно. Остается лишь атаковать вопросами дворецкого. — И так она, полагаю, стала частью культа? — О, нет, эта привилегия была дарована миледи с рождения. У госпожи были иные, далекоидущие планы. — Стала главой? — Да, но позже. И эта история не менее увлекательна. — Чтож, — тянет вампир, вновь укладываясь поудобнее. — Я весь внимание.       Скелеритас сипло хохочет в ответ и приподнимает цилиндр. — Ценность нечестивых историй — в их уникальности. Время этой еще не пришло. Но когда-нибудь раболепный дворецкий поделится с тощим эльфом и ею.