Сердце мира

      Слабость накатила внезапно, приливной волной, сбивающей с ног, на мгновение Алину повело в сторону, показалось, что она вновь находится на корабле. Почудился рев моря, свист ветра и хлопанье парусов, крик матросов и вопли чаек.       Девушка сделала шаг вперед, безжалостный ветер хлестнул по лицу, на мгновение стало трудно дышать, морозный воздух с трудом проталкивался в легкие, заставляя задерживать дыхание. И снова предательски закружилась голова. Алина опустилась на подвернувшийся пенек от дерева. Хоть с этим у них проблем не было – с топливом для печей и каминов, дерева вокруг было достаточно. Жаль только они не могли его есть!       А буря набирала обороты, кружила вокруг вьюга, швыряя в лицо пригоршни снега, царапающего кожу, облеплявшего волосы, сваливающегося за шиворот, заставляя от холода дрожать, как ознобе. Да, гриши не болеют, но умереть от холода очень даже могут. Выйти в такую погоду из дома было самой настоящей глупостью. Ни зги не видно было, казалось, что стоит только сделать полшага от порога – и пропадешь, заблудишься в трех шагах от безопасного жилища и погибнешь. Глядя на белое марево перед собой, Алина понимала, что довольно трудно будет найти дорогу к дому, а заплутать будет легче легкого. Но оставаться в тепле, среди людей, которые глядели на нее с надеждой, будто бы она волшебница какая-то, а не всего лишь Заклинательница Солнца, становилось все более невыносимо с каждым часом, который отделял их от двух гонцов, отправленных в Ос Альту и к бургомистру Черности.       Не прошло и получаса с их отбытия, как пошел снег, он все усиливался, размывая очертания форта, он скрадывал звуки и запахи, хотя еще вчера Алине казалось, что запах сожженной плоти навсегда поселился в ее носу, что его не перебить ничем, но снег укрывал одинокий форт, затерянный в северных лесах, а затем налетел ветер, по-зимнему безжалостный, от него не спасала даже ткань гришей, он свистел по углам, ревел в печных трубах и заставлял дребезжать слюду, которую здесь использовали вместо стекла. Свет через нее проникал очень слабо. Впрочем, солнце вчера, как оказалось, взошло в последний раз. Алексей говорил, что ночь продлится около сорока дней. Алине от этих слов захотелось нервно рассмеяться. Через сорок дней как раз можно будет последний раз вспомнить о них – покойниках.       Такой настрой никак не способствовал боевому настроению ее людей, и Алина попыталась бы взять себя в руки, если бы не началась проклятая буря. Они не сказали об этом вслух, но в глазах людей, обращенных на нее, Старкова явственно видела обреченность. Каждый из них понимал, что в такую погоду ни один гонец не доберется не только до Ос Альты, до ближайшей деревни не доедет. А ведь эти двое были их единственной надеждой.       Возможно, им не стоило сидеть на месте, не стоило отстаивать то, что было уже потеряно, да только буря вмешалась в их планы, отрезая их от внешнего мира. Впрочем, что составляло тот внешний мир? Граница с Фьердой и их благословенный Хальмхенд, пара равкианских и фьерданских деревень, а еще километры леса и ледяной пустоши, вечный мороз и горы с их залежами полезных ископаемых. Да только что в том проку? Им не выстроить здесь ничего нового, не начать осваивать эти земли. Все, что они могут, это погибнуть здесь, и их история станет назиданием тем, кто попытается вновь завоевать эти суровые края.              У них оставалось немного съестных припасов, чудом уцелевший от разграбления бочонок моченых яблок, вода в колодце, которую чем-то отравили фьерданцы, а Весна и Яна сумели очистить, и много-много леса вокруг на дрова.       Может, поэтому Алине сейчас так плохо? Может, ей хватило умыться этой самой водой, чтобы быть отравленной и теперь медленно умирать от яда? Да нет же! Как только выяснилось, что вода отравлена, ее тут же осмотрел Радим, и не нашел никаких признаков отравления. Так откуда же эта проклятая слабость? Да, их рацион был скудным и предельно простым, но пока они не настолько голодали, чтобы уже свалиться с ног. Да и оставалась надежда на какую-нибудь дичь в лесу, на которую можно устроить охоту, когда минет буря.       Алина вспомнила, что охоту очень любил Всеволод, он держал не меньше пяти десятков собак, дворяне подражали своему государю, и даже те, кто не был искусен в стрельбе, все равно уверяли всех вокруг, как обожают охотиться, тратили баснословные деньги на лучших лошадей, лучшее оружие, лучших собак. Ловчие и лесничие пользовались особым уважением Всеволода Ланцова, ходили с видом важным. Алина в их присутствии чувствовала себя неловко. Один-единственный раз они с Александром побывали на царской охоте, это была честь, от которой нельзя было отказаться. Алине не понравилось. И вообще у нее создалось впечатление, что суть не в охоте на зверя, суть в неизменной ярмарке тщеславия, просто в декорациях леса. Александр остался равнодушен, пережил охоту так, как переживал все необходимые придворные церемонии – понимал, что это необходимо.       А потом Всеволод заболел и скончался. Кирилл охоту не слишком жаловал. Памятуя о нелюбви Алины к этому виду развлечения, на редкие выездки ее не приглашал. Однажды Старкова даже слышала, как шептались придворные, вот, мол, регент не пригласил на охоту Заклинательницу Солнца, стало быть, меж ними размолвка, и Его Сиятельство в поиске новой любовницы.       Каким смешным и нелепым сейчас это казалось! Все эти слухи о ней и Кирилле, которые ее задевали, все эти придворные интриги и сплетни, вся эта позолота и мишура! Они могут умереть здесь. Умереть просто так. Они не будут защищать эту землю, у них никогда не хватит на это сил, они погибнут просто во имя чужих амбиций, во имя той самой пресловутой жадности, о которой все время твердила Багра.       Да будь оно все...       - Ты с ума сошла! – послышался возмущенный голос Зои.       Алина и не заметила, как вокруг нее стих ветер, на контрасте даже стало как-то теплее, и Старкова больше не тряслась, как осиновый лист. Удивительная тишина в самом сердце бури, которая только сильнее разгоралась. Это могло быть даже красивым... если наблюдать из окна с безопасного расстояния, находясь в теплой комнате.       Алине хотелось озвучить все свои страхи, не сомнения, а именно то, что пугало ее до ужаса, но, глядя сейчас в синие глаза Назяленской, волосы которой разметались по плечам, чувствуя всю силу ее гнева и ее страха, Старкова поняла, что не сможет. Ее долг, наконец, уже стать лидером! И не показывать ни тени сомнения. И уж тем более ни тени слабости, которая прошла так же внезапно, как и возникла.       - Мне нужно было подышать и подумать, – ровным тоном произнесла Алина и поднялась, встряхнулась, словно мокрая собака под скептическим взглядом шквальной, – вы допросили дрюскеля? – перевела тему.       Судя по воинственному виду Зои, она готова была продолжить отчитывать подругу, но на вопрос губернатора не ответить не могла. Губернатора мертвых земель, так мысленно окрестила себя Алина. Была в этом какая-то злая ирония.       - Допросили, – ответила Назяленская, – Алексей немного знает фьерданский, но полагаю причина молчания этого ублюдка явно не языковой барьер.       Старкова коротко хохотнула.       - Убить его – и дело с концом! – распалялась Зоя, – мы не можем позволить себе кормить лишний рот! Да еще такой рот!       - Ты заметила, что укрепления целы? – произнесла Алина, сделала пару шагов туда-сюда, ее следы тут же засыпало снегом, – сожжены дома и убиты люди, но основные постройки остались. Отравлена вода? Ну так что ж, вполне возможно, что и на яд есть противоядие. Фьерданцы собирались воспользоваться этой крепостью как своей. Но главное даже не это, – Старкова остановилась и в упор посмотрела на подругу.       Зоя взволнованно дышала, под глазами у нее залегли тени. Алине показалось, что скулы обозначились острее. Использование силы не спасет Зою Назяленскую от голодной смерти. Проклятье! Алина тряхнула головой, чтобы избавиться от этих навязчивых мыслей, снег, упавший за воротник пополз по спине, заставив Старкову вздрогнуть от холода.       - Их кто-то впустил, – задумчиво произнесла Зоя.       Алина интенсивно кивнула.       - Кто-то из гарнизона или тех мирных жителей, которые приходили сюда в поисках защиты.       - Но зачем равкианцам так поступать! – возмутилась Назяленская.       - Деньги решают многое, нет такой крепости, куда не прошел бы осел, груженый золотом, – отозвалась Алина и невольно улыбнулась.       Те же слова она сказала Александру под стенами Ос Альты, разрушенной и разоренной. Порой Алине казалось, что им никогда не простят то, что они сотворились с прекрасной столицей, пусть с легкой руки хозяйственного Кирилла Ос Альта стала еще краше, перестроенная и восстановленная.       - Да и здесь были не только равкианцы, – продолжила Старкова, – здесь были и фьерданские крестьяне, ведь здесь неподалеку фьерданские поселения. И пусть в приграничных территориях нередки и смешанные браки, есть те, кто достаточно щепетилен для того, чтобы ночью открыть ворота тем, прогонит проклятых захватчиков с их земель.       - И зачем нам эти проклятые бесплодные земли! – рыкнула Назяленская, налетел порыв ветра, Зоя вновь взяла его под контроль, возвращая штиль.       - Не такие уж и бесплодные, – отозвалась Алина, – лес, пушнина, полезные ископаемые и драгоценные металлы в горах, близость реки, а значит, возможность быстрой и выгодной торговли и не только со всей Равкой, Сокол впадает в Истиноморе, а значит, открыта дорога и в Керчию. Здесь не так и плохо, да только цена за удержание этих земель будет высока. Я столько хотела сделать, проклятье! – выругалась Алина, глаза ее блестели, а грудь высоко вздымалась, она видела перспективы, она знала, как их осуществить, но с теми исходными данными, что у нее есть, это было невозможно.       - Ты же вроде не хотела сюда ехать, – устав стоять, Зоя уселась на пенек, нахохлилась, как воробушек.       Алина взмахнула руками, освещая их приют покоя, заставляя воздух нагреться, снег таял, оставляя пятна на кафтане, растрепанные волосы повисли мокрыми сосульками, впитав воду, и Алина заправила их за уши. Зоя благодарно кивнула подруге. Старкова мгновенно устыдилась. Можно было одной замерзать в бурю, но уж точно не тянуть за собой тех, кто был ей дорог.       - Не хотела, – склонила голову Заклинательница Солнца, – я злилась на Кирилла за то, что он отправил меня сюда без Дарклинга, в конце концов, за то, что отправил меня сюда, вместо Дарклинга. Но проблема в том, что Кирилл слишком хорошо меня знает. Он знал, что я смогу выжать максимум из этих земель. Мы ведь многое с ним обсуждали. И это были не дворцовые сплетни, – Старкова вновь прошлась туда-сюда перед замершей Зоей, а потом махнула рукой, – что толку теперь. Наша задача – выжить. До прихода помощи. Или до... весны. Но последнее совсем уж нереально.       - Маловероятно, – сверкнула улыбкой Назяленская.       Старкова отзеркалила улыбку. В груди распустилась тугая пружина. Слабость больше не беспокоила.       - Что ж, идем в дом, – поманила рукой подругу Алина, – я зайду к нашему фьерданскому гостю.       Дрюскель сидел прислонившись к стене подвала, руки и ноги его опутывала веревка, над которой поработала Яна. Мужчина даже не пошевелился, когда Алина вошла.       Девушка же откровенно разглядывала его. Он оказался моложе, чем думала Заклинательница, впрочем, в пылу битвы ей было как-то не до того, чтобы оценивать возраст врага. Вытянув ноги, мужчина сидел, закрыв глаза, казалось дремал, а на самом деле следил за Старковой из полуприкрытых век. На лице его застыла печать страдания, губа была разбита, вероятно, Толя, отправленный вместе с Алексеем на допрос, не был милосерден. Впрочем, Алина нисколько его не осуждала. Лицо дрюскеля было бледно до серости, вероятно, отзвуки боли еще беспокоили его сильное тело. Пожалеть бы, да не находила Алина в своем сердце даже капли сочувствия.       - Я знаю, что ты не спишь, – произнесла девушка на фьерданском, подтянула к себе пустую бочку и села на нее, с удовлетворением заметив, как от грохота мужчина поморщился и открыл глаза, – как тебя зовут? – Алина сделала свет ярче.       Фьерданец прикрыл слезящиеся глаза. Они были у него ярко-голубого цвета, словно зимнее небо в ясную погоду, высокое и холодное.       - Мне не нравится твое присутствие здесь, – после некоторой паузы, поняв, что мужчина говорить не намерен, продолжила Алина, – и я готова отпустить тебя на все четыре стороны, если ты ответишь мне на один-единственный вопрос. Один, фьерданец! Это ведь так просто! – она выставила вверх указательный палец, – кто впустил вас в форт?       Мужчина вздрогнул и посмотрел на Алину почти удивленно. Полагал, что они не догадаются?       - Ах да, – продолжала Алина, – извини, солгала. Второй вопрос: жив ли он еще? Хочу найти и наказать, – поделилась доверительным тоном.       И снова повисла тишина. Старкова размышляла о том, что делать дальше. Если этот человек не желает делиться информацией, право слово, его действительно проще было бы убить. Хотелось, как можно, более болезненным способом, но на это не было времени. Да и они не палачи.       - Великий Джель, – вдруг произнес хрипло фьерданец, заставив задумавшуюся Алину вздрогнуть, – твой фьерданский ужасен, дрюсье!       Старкова резко щелкнула пальцами, свет замигал, заметался вспышками по подвалу, отражался от стен, словно маленькие солнечные зайчики плясали безумный хоровод, и снова хаотично летал по помещению, доставляя фьерданцу страдания.       - Осторожнее со словами, – процедила Алина, остановив сумасшедшую пляску, – я могу и разозлиться. Ты на моей территории, будь вежлив и не бросайся оскорблениями. Ты можешь обращаться ко мне госпожа Алина.       - Я знаю, кто ты, – презрительно скривился фьерданец, – Белая Ведьма проклятая во веки веков! – выплюнул надменно, голос его зазвучал с силой.       - Ух ты! – восхитилась Алина, – я польщена, – она поерзала на бочке, заставив ту загрохотать.       Пленник вновь скривился от боли.       - Могу прислать целителя, – доброжелательно произнесла Старкова и едва не рассмеялась, когда фьерданец дернулся назад, словно ему угрожали костром, впрочем, и костер был бы для него предпочтительнее, чем помощь гриша, – нет? – продолжала издеваться Алина, – что же, мы, равкианцы, чтим свободный выбор.       - Вы не дали его живущим здесь людям! – бросил мужчина, – это земли Фьерды и...       - Низший балл тебе за уроки истории, – перебила его Алина, не намереваясь слушать всю эту пафосную чушь, – когда-то это были земли Равки, – то, что это было очень давно, так давно, что даже Дарклинг не помнил то время, Старкова решила благоразумно не упоминать, – и теперь это снова ее земли.       - Вам их не удержать, – он улыбнулся как-то безумно, – вы можете призвать чудовищ из тьмы или света, что ярче сотни солнц, но вам не удержать эти земли!       Алина насторожилась. Даже не его словам о чудовищах. Он мог сам участвовать в битвах здесь или слышать от товарищей о ничегоях Дарклинга. Но вот откуда ему известно о свете, что ярче всех солнц? Такие слухи ходят о ней по Фьерде? Что-то здесь было не так.       Алина отмахнулась от этой мысли. Сейчас стоило сосредоточиться на другом.       - Это не твоя забота, – пожала плечами девушка, – меня же интересует, кто сдал вам форт? Как вы сюда проникли? Где...       - Брешь в вашей защите? – пленник даже вперед подался, глядя на Алину с невыразимым презрением и легким интересом, – ты не узнаешь этого никогда, Белая Ведьма!       Мгновение Старкова смотрела на него, а потом легко поднялась, аккуратно сдвинула пустую бочку к стене.       - Ладно, – пожала плечами, – хорошо.       - Будешь пытать меня? – настороженно спросил фьерданец.       - Нет, – хмыкнула Старкова.       Удивление на мгновение исказило жесткие черты лица мужчины, но он впрочем тут же вернул себе независимый вид.       - Убьешь? – осторожно поинтересовался пленник.       Алине стало смешно. Надо же, сумела-таки заинтересовать. Смелый и гордый дрюскель все же боялся смерти, как и все. Наверняка же ему уже поведали, что все его товарищи мертвы, что волки убиты вместе с людьми, а волк для дрюскеля был верным другом, братом, они были связаны особой связью и разорвать ее, наверное, было бы так же больно, как разорвать ей связь с Александром.       Сердце стукнуло больно, неровно, резко. И Алина поняла, что, наконец-то, почувствовала на том конце нити хоть что-то. Святые! От облегчения подкосились колени. Морозов был жив. Прекрасно! Она его сама убьет за эти дни молчания!       - Отпущу, – хмыкнула Алина, отвечая на вопрос, отодвигая подальше чужие мысли и чувства, – там сейчас стоит такая прекрасная погода! Ух! – ухмыльнулась и направилась прочь, – дам тебе сутки на раздумье и отпущу, фьерданец, – улыбнулась нежно, собираясь подняться наверх.       Мужчина буравил ее злым взглядом исподлобья, понимал, что в ее словах кроется какой-то подвох, но никак не мог понять, в чем именно дело. А потом лицо его расколола странная усмешка.       - Меня зовут Гьерт, – произнес вдруг, – Гьерт... Клосс.       Вся кровь отхлынула от лица Старковой, она схватилась за дверной косяк, сжала его побелевшими от усилия пальцами.       ...я познакомлю вас с Микаэлем Клоссом, он генерал фьерданского войска, и его племянником.       Всеволод никогда не верил в честный союз с фьерданцами, а расплатились за это они и продолжают расплачиваться по сей день.       ...ошейник и кандалы на ваших руках и ногах выкованы из специального сплава, освящены в храме Джеля, они блокируют способности гриша, буквально отрезают его от материи вокруг. Это, наверное, очень тяжело, да?       Дружелюбная улыбка Кристера таила столько сумасшедшей злобы, что хотелось стереть ее с красивого лица, сделать так, чтобы она навсегда исчезла, что до сих пор, даже при воспоминании о племяннике генерала все внутри переворачивалось.       Стена света наступала сзади на ее врагов, стремительно, безжалостно, подобно тем гигантским волнам, которые стирали с лица земли целые города. И сейчас враги Заклинательницы Солнца тоже должны были исчезнуть. Кто-то выстрелил, но Алина, окутанная светом, словно щитом, даже не дернулась. Сила бурлила в ней, кипела, от этого захватывало дух. Хотелось показательно злодейски рассмеяться.       Старкова дернула руками, кто-то побежал, кто-то закричал беспомощно, потому что бежать было некуда, везде был безжалостный, сияющий свет, сжигающий все на своем пути. Глаза Кристера расширились, он бросился вперед, к Алине, пытаясь спастись. И не успел. Его обугленный труп упал на снег, пятная безупречную белизну. Старкова все же рассмеялась. Ей не было его жаль. Она упивалась своей властью, своей силой. Чем-то большим, чем просто Малая наука, чем-то новым, чем-то иным. Алина никогда не испытывала такого ранее.       Алина посмотрела на свои пальцы, их жгло фантомной болью, тогда она обожглась о собственный свет, сила предала ее, дар оставил, превратившись в нечто ужасное. Старкова никогда бы не хотела повторения той истории, не желала бы вновь испытать то отчаяние, что владело ею, что толкнуло ее извратить свою силу, взывая к скверне.       - Госпожа Алина Старкова вы обвиняетесь в убийстве Кристера Клосса!       Да, она убила его! Уничтожила! Оставила лишь пепел на белоснежном снегу Равки! И его надменного дядюшку ожидала та же судьба!       Святые! Эта проклятая семейка преследует ее!       - Приятно познакомиться, господин Клосс, – медленно произнесла Алина, глядя прямо в яркие голубые глаза, ледяные и жестокие.       А потом направилась наверх. Ей нужно было срочно поговорить с Александром. Но сначала как следует его отругать!       Комната коменданта форта, которую Алина заняла с негласного молчания ее людей, не отличалась роскошью, но в суровой аскетичности было даже нечто благородное.                   Единственное, что выбивалось из общего ряда, было обилие свечей, а свечи стоили очень дорого. Хотя они, конечно, были незаменимы в краях, где осенью и зимой царит вечный мрак.       Холод отступил перед ревом огня в печи – выбеленной – так делали в равкианских деревнях. Некоторые были так велики, что на них даже можно было спать. Алина помнила, как ее, тогда еще больше керчийку, чем равкианку, поразил этот факт.       В своей комнате Старкова обнаружила Яну, девушка как раз возилась с печью. Увидев вошедшую Алину, поднялась и присела в реверансе.       - Вам что-нибудь нужно, госпожа Алина? – кротко спросила, глядя из-под полуопущенных ресниц.       Даже в этих условиях прочница находила время для того, чтобы позаботиться о госпоже губернаторе, полагая себя ее горничной. Алина пыталась возразить, но Яна была непреклонна, заявив, что суровые времена однажды закончатся, а она не хочет растерять свой навык в услужении. Обижать девочку Старковой не хотелось, а потому пришлось смириться, хоть причина была и так себе.       - Нет, благодарю, ты можешь идти, – кивнула Заклинательница.       Яна шмыгнула к двери и, уже выходя, произнесла тоном непреклонным – так суровые матери созывают детей к столу:       - Ужин в семь, госпожа Алина, – а потом мягко улыбнулась, – все будут рады вас видеть.       Вышла за дверь – и была такова. Старкова невольно улыбнулась. Такая забота хоть и смущала, а все равно была приятна. И можно было сколько угодно говорить, что ее разбаловал Малый дворец, да только Алина не знала никого, кто отказался бы от такого внимания.       Старкова остановилась у печи, прислонив к ней ладонь, камень был приятно теплым, рука нагрелась, но по телу прошла невольная дрожь. Все же девушка замерзла более, чем сама осознавала.       Прикрыв глаза, Алина попыталась нащупать связующую нить. Ей всегда казалось, что она в такие минуты похожа на сулийского канатоходца – они часто развлекали людей на ярмарках в Кетттердаме. Балансируя на тонкой линии, Алина, впрочем, никогда не боялась сорваться. Она открыла глаза и буквально упала в чужие объятия.       Вцепилась в ткань рубашки так сильно, что могла наверное, ту порвать. С губ сорвался вздох, полный облегчения. Родные руки грели и защищали, скользили по спине невесомо. Алина дышала чужим горьковатым запахом, желая утонуть в нем, забыться, отодвинуть на задний план все проблемы и печали, но было нельзя. Ей нужен был совет – да что там! – ей нужна была помощь! Нехотя разомкнув объятия, Старкова отстранилась, и ахнула так громко, что руки метнулись ко рту, чтобы скрыть этот звук, полный потрясения. На лице Александра живого места не было, на шее проступали багровые синяки, будто бы Морозова кто-то душил.       - Александр! – прошептала Алина и потянулась к лицу мужчины, он мужественно стерпел ее прикосновения, хоть было видно, что ему больно, – что случилось? Почему тебя не осмотрел целитель!       Морозов поморщился.       - Все в порядке, – он сжал ее руки своими, заглянул в глаза, – небольшая стычка с восставшими в Адене. Ерунда! В какой-то момент пришлось сойтись в рукопашной, – он усмехнулся, – все в порядке. Восстание подавлено. А целители занимаются в первую очередь теми, кому более нужна их помощь Ну же! – он поднес к разбитым губам ее руки, поцеловал костяшки пальцев, – не хмурься так, родная!       Алина хмурилась. Если были пострадавшие, которыми занимались целители так долго, что не могли оказать сразу помощь генералу, то восстание подавлено не так быстро и просто, как, несомненно, хотелось бы, как хочет показать своей бравадой Александр. А если пришлось сойтись в рукопашной, то, значит, противники нашли способ хоть на какое-то время, но заставить Александра не воспользоваться своей силой, а значит, были весьма и весьма умны.       Старкова вспомнила, что в Адене почитали Святую Елизавету, там был храм, богатая община, пара домов призрения и сиротский приют, жители Адены получали деньги с паломников, ищущих утешения в храме. Неудивительно, что, когда у служителей культа отобрали их земли и богатства, город, живущий с этих земель, восстал.       Проклятье! Алина поджала губы. А это только начало. Александр выглядел безмятежным. Но если за все это время не мог найти и минуты для того, чтобы успокоить Старкову, сказать, что с ним все в относительном, но порядке, значит, было тяжело. Даже ему. Старкова желала подробностей, но Александр, очевидно, не собирался ими делиться, потому что спросил, переводя тему:       - Как ты, милая? Как приняли тебя? Выглядишь... взволнованной, – он помедлил, подбирая слово.       Алина тут же отстранилась, высвободив руки, отошла, переминалась с ноги на ногу, как провинившаяся подчиненная, словно падение форта была ее виной. Но таиться не было смысла. И Старкова рассказала все, как на духу. По мере ее рассказа на лице Александра сменялись эмоции: беспокойство, ярость, злость, мрачная решимость.       - Я приеду, как только смогу, – решительно произнес Морозов, когда Алина закончила.       И у девушки оборвалось сердце. Она не знала, на что надеялась, наверное, на то, что Дарклинг скажет ей уезжать отсюда, бросить все, спасаться самой, но Равка всегда была важнее, это Алина понимала с горечью, от которой на языке собралась вязкая слюна. А все же было до дрожи обидно, и девушка невольно сделала шаг назад.       Она понимала, что Александр не сможет приехать быстро, ведь мало подавить бунт, нужно закрепить результат. А для этого хорошо бы, чтобы армия какое-то время побыла в Адене, напоминая жителям, что бывает с предателями, хорошо бы, чтобы и генерал Второй Армии, которого в народе уже окрестили проклятым чудовищем, тоже оставался в покоренном городе. Уехать Морозов сразу не сможет, не сможет отозвать своих людей. Да и Кирилл...       - Кирилл может не позволить, – разлепила пересохшие губы Алина.       Ей не было нужды озвучивать свои мысли. Они с Александром понимали друг друга без слов.       - Наплевать! – коротко отрезал Морозов, – наплевать на Кирилла и Адену. Я отправлю гонцов в Ос Альту и в Черность. А потом я приеду. Вам нужно лишь немного продержаться, – он шагнул вперед и вновь взял руки девушки в свои, – слышишь, Алина, – заглянул в глаза, – всего лишь пару недель.       Пару недель! Да у них, возможно, не было и пары дней!       - Отправь Зою и пару отказников в Хальмхенд, – продолжал распоряжаться Александр, – у тебя есть козырь в виде Клосса, – он поморщился, выплюнул ненавистное имя со всевозможным презрением, – торгуйся, убеждай, требуй! Гьен Клосс – троюродный брат короля Фьерды. Они пойдут на все ради его спасения.       Старковой и хотелось бы возразить, возмутиться его командным тоном, но она молчала, обдумывая варианты, в конце концов, предложение Дарклинга было не таким и плохим. Хальмхенд находился ближе к форту, чем Черность. Зоя со своим даром могла пройти и сквозь бурю. Опасно отпускать ее в стан врага? Опасно! Но опасно и сидеть на месте сложа руки. Буря была их передышкой. Возможность прикрыться ею – преимуществом. Фьерданец не зря назвал свое имя. Он хотел жить, хоть и пытался казаться независимым, но был всего лишь человеком, хоть и желал показаться чудовищем. Но чудовище в этом месте было только одно.       - Они называют меня Белой Ведьмой! – выпалила Алина, – что если они пришлют сюда армию, вместо товаров? – выразила свои сомнения.       - Ты Заклинательница Солнца! – жестко отрезал Морозов, даже бровью не повел, – ты можешь уничтожить целую армию!       "Какой ценой?!" – хотелось закричать. Однажды она уже уничтожила целый отряд, но сама едва не погибла. А рядом больше не будет Уллы, которая вытащит ее с того света. Погибать, оставив своих людей, Алина не имела права. Слишком многое зависит от нее. План Александра был безумным, но мог и сработать. Старковой будет очень страшно отпускать Зою, но не воспользоваться временем, которое им удалось выиграть, благодаря погоде, Алина не могла.       - Убьешь его, в конце концов, – продолжал Заклинатель Теней, – жестоко, – сказал, помолчав, – оправдаешь свое прозвище, – он подцепил ее локон, пропустил сквозь пальцы, склонился ниже, – Белая Ведьма, – прошептал в самые губы.       Алина задрожала, но то была дрожь иного рода. Вдохнула глубоко запах рябины и мороза, от которого тут же закружилась голова. Так хотелось поцеловать Александра! Она лишь легко коснулась его губ своими, не желая причинять боль.       - Ты такая красивая, – протянул мужчина, ведя носом по ее скуле, – будто бы стала еще краше, – губы замерли у виска, – что-то словно изменилось, – он отстранил от себя девушку и внимательно осмотрел с головы до ног.       Старкова нахмурилась. Стала краше? Да не могло того быть после недель пути, битвы и всех волнений последних дней! Даже использование дара не делало ее красивее.       - Ты просто соскучился! – фыркнула Алина и снова легко прикоснулась к губам, – обещай, что позаботишься о себе, – провела рукой по его волосам, Морозов охотно подставился под ласку, пробормотал что-то, прикрыл глаза от удовольствия, – Александр! – позвала Старкова, посмотрела строже, – обещай мне!       - Обещаю, – пробормотал Морозов.       Алина погладила его по щеке, глядела в глаза и не могла оторвать взгляда.       - Я попробую, – произнесла, наконец, пытаясь вернуть себе деловой настрой, – возможно, твой безумный план сработает, – усмехнулась невесело, отстранилась, – знаешь, я недавно вспоминала Николая, – покачала головой, – он бы одобрил подобную авантюру.       Дарклинг помрачнел. Даже спустя пять лет вспоминать убитого друга ему было тяжело, исказились черты лица, а в глазах поселилась печаль.       - Да, – произнес мужчина задумчиво, глядя куда-то мимо Алины, словно там, в прошлом, среди лабиринтов своей памяти, пытался найти Штурмхонда, представить, что он сказал бы и сделал.       Алина отчего-то была уверена, что Николай бы примчался на помощь к Зое, невзирая на последствия и текущую ситуацию. Последствия Дарклинга волновали мало, а вот служение Равке – куда больше. Старкова постаралась не слишком зацикливаться на этих мыслях. Разве может хоть кто-то быть выше страны? Это было бы слишком нелепо.       - Николай бы одобрил, – Александр перевел взгляд на девушку, – ты справишься, Алина, – в голосе его было столько уверенности, сколько никогда не будет у Старковой, проживи она хоть тысячу лет, – я знаю, что ты справишься, Заклинательница Солнца.       Как будто бы у нее был иной выбор.