Сердце мира

      - Нет, госпожа Алина, – голос Рюйша звучал мягко, но непреклонно, так безмятежно и в то же время твердо, что у Старковой руки зачесались его ударить, – вы не идете первой.       Алина поджала губы, мрачным взглядом исподлобья она буравила начальника отряда гвардейцев. Но его, кажется, не пронимало ее возмущение.       Вокруг царила непроглядная тьма, морозный воздух с врывался с губ облачком пара, щипало кожу. Старкову передернуло от холода, сейчас, когда они стояли на месте, он пробирался под плотную одежду, разливался по телу, сковывая руки и ноги, заставляя дрожать, переступая с ноги на ногу, и снег скрипел под подошвой сапог от этого простого движения, которое не позволяло заледенеть окончательно.       Форт по-прежнему оставался темной громадой где-то там, а здесь Старкова едва-едва осветила пространство, от тусклого света уже начинали болеть глаза. Лошади тихо фыркали, но стояли послушно, покорные воле людей, никуда не двигались. Алина заметила, как Яна поглаживает морду своей лошадки, нашептывая ей что-то успокаивающее. Прочницу придется оставить здесь под охраной нескольких гвардейцев, в бою, если таковой всё же случится, от Яны толку не будет, как и от Антона, который, кажется, и не рвался в бой, а ведь ему-то преподавали науку владения оружием в Малом дворце, всем гришам преподавали, но Хансон не был прилежным учеником, ему не слишком-то давались силовые методы решения проблемы. Если вдруг однажды он сядет на трон, едва ли станет любимым царем Равки, в которой ценили силу и умение обращаться с оружием. Рядом с Яной и Антоном застыл Радим, на хмуром лице была написана тревога, он оглядывал отряд, готовый принять бой, вероятно, прикидывая, как ему лечить тех, кто пострадает, размышлял, успеет ли он помочь всем. Единственный целитель должен был оставаться в тылу вместе с лекарем из числа гвардейцев, чтобы обеспечить необходимую помощь раненым. Их жизни сейчас были бесценны, потому что они могли спасти жизни других. Сама Алина рвалась пойти вперед, быть во главе отряда, который выступит к форту, но была остановлена непреклонным Рюйшем.       - Почему это? – сочла своим долгом спросить, в ответ поймала взгляд, полный упрека.       И сама прекрасно понимала, почему, но оставаться позади, когда там, впереди, их, возможно, подстерегает опасность, она не могла. Алина Старкова никогда не пряталась за чужими спинами!       - Потому что вы губернатор этих территорий, госпожа Алина, – невозмутимо ответил Петр, проверяя острый меч, перезаряжая пистолеты.       Его точные и ловкие движения завораживали, порхали пальцы, любовно оглаживая оружие. Алина была уверена, что Петр Рюйш в бою смертоносен.       - Мы не можем вас потерять, – продолжал мужчина, то и дело поглядывая на Алину, – людей поведу я, – произнес твердо, своим тоном отметая любые возражения, показывая, что ему не нужно ее мнение в этом вопросе, что никакие доводы не убедят его и что этот бессмысленный спор не заставит его изменить свое мнение.       Алина бы и восхитилась такой твердостью духа и уверенностью в своих действиях в другое время, в конце концов, она всегда питала слабость к уверенным людям, которые все делают безупречно, но это были ее люди, ее отряд, а впереди ждала ее крепость!       Она просто не имела права прятаться за чужими спинами! И намерена была продолжить спор, когда ощутила на своем плече крепкую и горячую руку.       Весна сжал пальцы.       - И то верно, Эл, – прогудел друг, – ты все же теперь важный человек.       Алина гневно посмотрела на шуханца, полуобернувшись, сверкнула глазами. Знала она, что кроется за этими словами! Плевать было Весне на то, что она важный человек, губернатор новых территорий и прочая, прочая! Он был доволен тем, что Старкова не станет рисковать своей жизнью сегодня.       - Останешься здесь с Толей и Тамарой, – продолжал Весна, и вида не подав, что заметил ее гневные взгляды и раздраженный вздох, сорвавшийся с губ, – а мы все разведаем.       Старкова могла бы возразить, что разведка вполне может стать настоящим боем, что их могут смять числом, что сила Заклинательницы Солнца незаменима.       - Пора, – веско произнес Рюйш, в глубине его глаз затаилась мягкая насмешка, он переводил взгляд с Алины на Весну и обратно, понимал силу влияния прочника на губернатора новых территорий.       Зоя кивнула из-за плеча Петра. Предательница!       - При малейшем намеке на опасность мы выступаем вслед за вами, – Алина решила оставить последнее слово за собой.       В конце концов, они все столько раз повторили, что она губернатор этих территорий, что пора бы уже научиться раздавать приказы! Кроме того, Алина Старкова никогда не была тепличным цветочком, она пережила многое, и в битвах бывала тоже. Пытаться спрятать ее в тылу, когда им нужен ее дар, ее небольшой, но опыт, ее умение владеть оружием – глупо. Алина вновь бросила взгляд на Яну. Девушка жалась к Радиму. Целитель мрачно глядел прямо в глаза Старковой.       Петр церемонно склонил голову, показывая, что согласен с ее словами и повинуется. Алина сделала шаг назад и отрывисто кивнула Весне. Зоя улыбнулась так весело, словно на прогулку отправлялась, а не в пасть к врагу с возможностью погибнуть не то, что через несколько часов – через несколько минут! Шквальная лихо запрыгнула на лошадь. И небольшой отряд двинулся вперед, скрываясь в темноте.       Еще какое-то время было слышно фырканье лошадей и скрип снега под их копытами, шуршание ткани и кожи, едва-едва слышное бряцанье оружия, а потом все стихло. Казалось, что отряд просто растворился во тьме, которая вдруг обрела плотность и осязаемость, будто бы Дарклинг был рядом.       Алина невольно потянулась у Заклинателю Теней, хоть понимала, что сейчас не время и не место, что ей самой нужно быть внимательной, осторожной, сосредоточенной на происходящем, но не могла остановиться. Но снова натолкнулась на крепкую стену. Тревога тонкой иглой вошла в сердце, заставляя то ныть, ритм сбился, вызывая вопросительный взгляд Толи. Девушка успокаивающе дернула головой, чувствуя себя хуже некуда.       Тревога за форт, тревога за ушедших людей и людей оставшихся, которые поглядывали на нее с надеждой, будто бы она могла спасти их всех в случае чего одним щелчком пальцев, тревога за Дарклинга – все это навалилось тяжестью на плечи, которые вопреки всему приходилось держать прямо, чтобы хотя бы своим видом успокоить людей.       - Госпожа Алина, – тонкий и тихий голосок Яны слегка дрожал.       Девушка еще не привыкла к длительным дневным переходам и выглядела усталой, она то и дело морщилась и поводила уставшими плечами, шевелила пальцами в перчатках, которые сжимала слишком сильно на поводьях – поездка верхом все еще давалась прочнице тяжело, но зато на привалах она была незаменима. Каким-то образом Яна умела даже из простых продуктов готовить невероятно вкусную похлебку, умела создать уют из простых вещей, одной своей яркой улыбкой снимая усталость, для каждого находя доброе слово или шутку. Антон глядел на нее влюбленными глазами. Яна же, казалось, этого не замечала или предпочитала делать вид.       Алина кивнула прочнице, показывая, что слушает, хотя сама прислушивалась к тишине леса, напряженно вглядывалась во тьму.       - Фьерданцы взяли форт? – спросила девушка и опустила взгляд.       Старкова и сама себе задавала этот вопрос. Взяли или разрушили?       - Если бы они его взяли, то не стали бы поджидать нас во тьме, – задумчиво произнесла Старкова, – если бы только точно не знали, когда мы прибудем. Но время нашего прибытия варьировалось в пределах нескольких дней. И, надо сказать, что мы опаздываем. Сидеть в холоде в надежде на то, что появится Заклинательнице Солнца со своими людьми, возможно, но очень тяжело. А фьерданцы, что бы о них ни говорили, такие же люди, как и мы, – позволила себе дернуть уголком губ в намеке на улыбку Алина.       - Разрушили? – негромко спросил подошедший Радим.       Толя и Тамара переглянулись. Заворчал кто-то из гвардейцев. Алина не знала, в каких битвах побывали люди Рюйша, но он рекомендовал их как опытных военных, а это означало, что они понимали – вероятность того, что они увидят пепелище высока. Но запаха гари не было. Это в свою очередь могло означать все, что угодно, ведь форт могли сжечь давно. Проклятье! Посылая гонца в форт, им следовало бы потребовать, чтобы он вернулся с ответом, а не надеяться на теплую встречу в конце.       - Это возможно, – отозвалась вместо Алины Тамара, сердцебитка, как и сама Старкова, напряженно вслушивалась в тишину, натянутая, как тетива лука, она готова была броситься в бой при малейшей опасности.       Алина помнила, как смертоносны близнецы в бою, но и их можно смять числом. Впрочем, если бы их хотели убить, то сейчас самое время. Отряд разделился, а даже тусклый свет в ночном лесу – это отличная мишень.       Старкова снова переступила с ноги на ногу. Она начинала замерзать. Судя по тому, как жались друг к другу люди, пытаясь своим дыханием согреть заледеневшие пальцы, холод не щадил никого.       - И что мы тогда будем делать? – спросил Радим.       - Вернемся? – с надеждой спросил Антон.       Алина, прищурившись, глядела на Хансона. Он показывал себя в этом путешествии не лучшим образом. От него было мало помощи на стоянках, он не умел готовить и плохо ориентировался в лесу, он не желал тренироваться, ведь навык терять было нельзя, не сейчас, не в этих условиях. Но только прямой приказ Алины заставлял его встать со своего места. От него мало было толку в установке палаток и сборе валежника для костра. Однажды по его вине тот самый костер едва не погас, а ведь никто не просил Антона применять свой дар, достаточно было лишь следить за источником тепла. И если Александр надеялся, что поездка на север заставит Антона повзрослеть, он ошибался. А если желал убрать его из столицы или сделать оружием в руках северян с их мятежными настроениями, то цели, конечно, достиг. Хотя с последним еще оставались вопросы.       - Не ты ли хотел уехать из Ос Альты, – негромко произнесла Алина, заставив Антона опустить голову, щеки его покраснели, но трудно было сказать – от холода или от стыда.       Старкова понимала: инферн полагал, что поездка будет увеселительной прогулкой, не очень представлял себе, что придется трудиться, ведь, в конце концов, в Малом дворце были слуги, бытовая часть жизни гришей не касалась, предполагалось, что они должны полностью посвятить себя упражнениям со своим даром, теории и тренировкам с оружием, никто не заставлял их чистить картошку на кухне, разводить огонь в очаге или убирать свои комнаты, хотя поддержания порядка Алина требовала неукоснительно. А сейчас приходилось обеспечивать комфорт наравне со всеми, и Антону это было не слишком по душе.       Вопрос был брошен, и люди зашептались переговариваясь. Старкова должна была пресечь подобные разговоры на корню.       - Его Сиятельство регент Равки, – Алина повысила голос, – отправил нас сюда защищать новые земли, за которые проливалась кровь ваших сограждан, равкианцев! – сильнее обозначился керчийский акцент, от которого она так и не сумела избавиться, но говорила сейчас Старкова, как равкианка, готовая жизнь отдать за эту страну, – вы давали присягу стране и царевичу Кириллу Ланцову! – имя маленького царевича, возможно, впервые прозвучало в этих заснеженных лесах, и показалось, что жар-птица, чьи яркие перья были вышиты на гербе Ланцовых, украшавшем одежду гвардейцев наряду с личным гербом графа Киселева, засияла, вспыхнула разноцветным оперением на мгновение, ослепляя, – эти земли – наш форпост, наш долг защищать их, чтобы Фьерда не посмела двинуться в глубь нашей страны! Ценою наших жизней? Быть может! Но мы все давали клятву служить Равке и ее государям до последнего вздоха! Повисла тишина еще более плотная, чем до этого. Алина тяжело дышала. Суровым взглядом она обвела притихший отряд. Антон по-прежнему не поднимал головы.       - Это самоубийство, – проворчал кто-то из гвардейцев. Старкова вскинула голову, оглядывая ряды мужчин разных возрастов. Их лица оставались непроницаемы.       - А я полагала, что в гвардию регента набирают самых смелых, – произнесла медленно девушка и резко спросила, – кто это сказал?       Зашевелились люди, переглядывались. Всего лишь слово – "самоубийство", но в сложившихся условиях это можно было трактовать и как сомнение в приказе регента Равки, а значит, сомнение в приказе царевича, от имени которого действовал граф Киселев. На этих территориях действовало военное положение. И если бы Алина начала раскручивать эту ситуацию, то могла и до казни дойти, но она не собиралась. Ей важно было лишь понять, кто может стать слабым звеном. И, что уж лукавить перед самой собой, она и сама эту мысль допускала: вернуться. Вот только у них оставалось очень мало припасов для такого длительного зимнего путешествия. Да и сил было все меньше. Алина и не предполагала, что так устала от дороги, пока не допустила эту мысль. И снова захотелось сгорбиться, а пришлось выпрямиться и вновь обвести своих людей пытливым взором. Потому что все они были ее людьми, прав был Рюйш: свои-не свои - сейчас это разделение было бы самоубийством.       - Ну что вы, ваше превосходительство, – к ней проталкивался улыбчивый Алексей, он бросил восхищенный взгляд на Яну. Алина едва сдержала улыбку. В любой ситуации молодые люди оставались молодыми людьми, а прочница была очень красива, – никто и не думает оспаривать приказы Его Сиятельства регента, и каждый понимает, как важны эти земли, – он очаровательно улыбнулся, – в нас говорит всего лишь усталость. Уверен, что и вам бы хотелось теплую постель и горячего вина, – он встал прямо перед Алиной и низко ей поклонился.       Алина не могла не оценить его попытку разрядить обстановку, но должна была поставить точку в этом разговоре, не допуская запятых и многоточий, которые однажды могли привести их к гибели.       - Мы все устали, но подобные разговоры не придают нам сил, а лишь смущают нашу решимость, – твердо произнесла Старкова, – вы можете прийти ко мне с любым вопросом, вы можете высказать свое мнение, но не можете сомневаться в Его Сиятельстве регенте, Его Высочестве царевиче, в Ланцовых, Равке и приказах! – закончила тоном, не терпящим возражений.       Алексей снова ей поклонился, а потом скосил взгляд на Яну. Девушка сделала вид, что взоров парня не замечает. Старковой захотелось засмеяться. Это было так по-человечески и в то же время так странно в темном лесу на краю чего-то ужасного, с чем им придется справляться, что на мгновение забылось, где они и что им предстоит. Алина постаралась удержать серьезное лицо и кивнула парню. Он разочарованно вздохнул и отошел на шаг, но к своим не вернулся будто бы был тем мостиком между гвардейцами и гришами, который мог удержать обе стороны от опрометчивых действий. Когда-то Старковой казалось, что таким буфером мог бы быть Антон. Но чем ближе она узнавала инферна, тем сильнее в нем разочаровывалась.       Топот копыт лошади показался оглушительным среди царящей тьмы и тишины, в нем было столько страха, подлинного ужаса, что Старкова обернулась прыжком, чтобы увидеть, как Зоя резко осадила взмыленную лошадь.       Шквальная была бледна, сравнявшись цветом лица со снегом вокруг, тусклый свет придавал ее чертам обреченность смерти.       - Едем, – глухо произнесла Назяленская, в глазах ее застыло нечто, чему Алина не могла дать объяснения, лишь на мгновение остановилось сердце, замерло, будто раздумывало, а стоит ли ему дальше биться.       Без единого вопроса вскочив на лошадь, Заклинательница Солнца подъехала ближе к подруге. Та не прятала взгляд, но, казалось, что она не видит того, что происходит прямо у нее под носом, Алина заметила, что шквальная искусала себе губы до крови, чтобы... не заплакать? не закричать?       - Зоя, – Алина говорила тихо, словно боялась напугать или спровоцировать шквальную, но не позвать не могла, должна была вернуть подругу к реальности.       Назяленская в ответ криво усмехнулась, гордо вскинула голову, в глазах ее блеснули слезы. Алина пришпорила лошадь, оставаться на месте не было больше сил.       В висках молоточками стучала одна-единственная мысль: случилось нечто ужасное, непоправимое, то, что нельзя исправить. Лошадь неслась вперед, Алина глядела прямо перед собой, старалась выровнять дыхание, чтобы самой не сорваться на всхлип, не позволить неконтролируемому ужасу оплести ее тело, лишая его возможности двигаться.       Форт был освещен парой факелов, вероятно, их зажгли только сейчас. Ворота были открыты, засов валялся рядом, он покрылся инеем, дерево выделялось темной полосой на белом снегу. Одна из створок покачивалась, хоть ветра почти не было, туда-сюда, туда-сюда в полном безмолвии, и это выглядело жутко, будто бы ночной кошмар. О, Алина хотела бы сейчас проснуться.       Девушка пролетела мимо замершего гвардейца, на ходу крутанула кистью, освещая форт. Резко осаженная лошадь заржала нервно и жалобно, взвилась на дыбы. И грузно встав на все четыре ноги, закрутилась вокруг своей оси.       Хотелось закрыть глаза, но Алина заставляла себя смотреть, заставляла себя навсегда запомнить эту картину: пустые дома, сорванные с петель двери, ощерившиеся черными провалами окна. И тела, повсюду тела: мужчины и женщины, военные и гражданские, застывшие в ужасе лица, пустые глаза, заскорузлая от крови одежда, рваные и тупые раны. Тошнотворный сладковатый запах гнили, крови, а еще... Алина остановила лошадь и спрыгнула с нее, несмотря на возражения Весны. Друг сорвался за ней, попытался схватить за руку, Старкова почти оттолкнула его. Она должна была... сама... она должна была...       Едва держась на ногах, замерла перед рядом столбов, обгоревшие тела застыли в изломанных позах, пыльный запах гари и пепла пропитал все вокруг. Алина хотела закрыть глаза, но заставила себя смотреть на тела тех, кто был ее народом, виновным лишь в том, что обладал уникальным даром.       - Заморочились, ублюдки, – Тамара презрительно сплюнула на землю, вероятно, имея в виду, что нужно ведь было притащить сюда идеально оструганные столбы, выставить их в ровный ряд, а потом...       Старкова и не заметила, в какой момент сердцебитка оказалась рядом. Глаза защипало, а кожу стягивало от слез. Они не могли помочь им, не могли воскресить мертвых и восстановить разграбленный форт, и Алине не стало легче, но остановиться она не могла. И слезы текли по щекам.       - Почему, – прошептала Старкова и осеклась, кровь колотилась в виски, в груди ныло, и набатом, колокольным звоном в пустынном и морозном воздухе гудело: "опасность"!       - Потому что сумасшедшие ублюдки! – голос подошедшей к ней Зои звенел и ломался, казалось, что шквальная готова сорваться в истерику, так ее трясло.       - Нет, – резковато ответила Алина и обернулась, – почему они не разрушили форт?       Повисшая за этими словами тишина была оглушительной, люди смотрели друг на друга.       В тот самый миг, когда к Алине шагнул Рюйш, словно бы лично ей собирался дать ответ на поставленный вопрос, вдалеке послышался громкий волчий вой. Ворота хлопнули, за ними послышался резкий и грубый фьерданский говор, в смятении Алина не могла различить ни слова, да и давался ей никогда толком язык северного соседа Равки. Загромыхал засов.       Все произошло так быстро, что никто из них не смог вовремя отреагировать. А затем в дом рядом с Алиной воткнулась горящая стрела. Кто-то прянул в сторону от неожиданности, налетая на Толю. Сердцебит бросился к Алине, словно телом своим собирался ее укрыть. А Рюйш уже отдавал приказы. Гвардейцы налегли на ворота, пытаясь выбить их. И полетели еще стрелы. Полыхал дом, какой-то сарай, горели несколько столбов. Алина вскинула руки, растягивая над фортом сияющий щит. Но пространство было слишком большим, Старкова знала, что долго защиту не продержит. Да и не хотела она сидеть здесь запертая, словно крыса в грязной канализации, которую решили сжечь заживо. О нет! Они должны были нападать, а не защищаться.       - Зоя! – крикнула Алина, – выбей ворота!       Шквальная отрывисто кивнула, на губах ее заиграла страшная нечеловеческая улыбка, настоящий оскал разъяренного зверя. Назяленская побежала к воротам, Алина слышала, как она крикнула разойтись, а потом от сильного порыва ветра разметало какие-то доски, сложенные возле стен, кто-то вскинул, кто-то отбежал дальше. А Зоя ударила снова, а потом еще раз. Гвардейцы, Весна и Яна пытались потушить огонь, забрасывали строения снегом, кто-то уже бежал от колодца с ведром.       - Антон! Огонь не должен перекинуться дальше! – бросила Алина.       Побледневший и растерянный мальчишка сфокусировал на Старковой испуганный взгляд, а потом медленно кивнул, словно пытался собраться с мыслями.       - Антон! – рявкнула Алина, – от тебя зависят наши жизни!       Слукавила, конечно, с огнем справлялись и без инферна, но пусть делает хоть что-то, а не стоит столбом.       - Радим! – окрикнула Старкова, – уведи лошадей.       Испуганные животные ржали жалобно, некоторые метались по двору, грозя травмировать себя и окружающих.       И снова удар сотряс ворота, вздрогнули стены форта. Все еще удерживая щит, кашляя от дыма, заволакивающего пространство, Алина бросилась вперед, к Зое. И вовремя: отлетела створка ворот, упал с грохотом сломанный засов. А в образовавшееся пространство прыгнул огромный белый волк. Его застрелили на подходе. Запятнала белую шерсть кровь. Послышалась фьерданская речь, что-то о проклятых дрюсье и ублюдках-равкианцах.       Алина оскалилась и, выхватив меч, разгневанным вихрем налетела на врага. Она колола и рубила, парировала удары, прямо в плечо ударила пуля, а потом еще одна, но кафтан было не пробить. Боль разливалась по телу, охватывая грудь и руку с мечом, которая двигалась все медленнее. Пропустив несколько ударов, Алина свободной рукой сформировала светящуюся плеть из света, обжигающая и сияющая, она стала отличным подспорьем. И дело пошло на лад. Мягко плеснула чья-то кровь прямо на лицо, с хрипом упал рядом фьерданец, зажимая горло, волк врезался прямо в стену дома, сраженный порывом шквалистого ветра и упал замертво. Клинок просвистел в миллиметре от шеи самой Алины, а потом меч ее скрестился с чужим клинком.       Мужчина был высок и светловолос, он был так силен, что каждый его удар отзывался вибрацией в руке. Алина отступала шаг за шагом, шаг за шагом, он теснил ее подальше от ворот, от боя, что кипел там. И зажал между собой и огромный волком, тот скалился и рычал, но пока не нападал. Алина бросила быстрый взгляд назад на грозного зверя, потом вперед на своего противника, на лице его не было ни единой эмоции, он был машиной для убийства таких, как она, не испытывал ни жалости, ни гнева, ни ненависти – ничего. У него была цель убивать гришей, это была его работа, и он выполнял ее с филигранной точностью.       Идея пришла внезапно. Отсалютовав мечом своему противнику, Алина преломила свет, становясь невидимой. Что ж, наверное, это последний раз, когда Старкова увидела изумление в глазах дрюскелля. Выхватив пистолет, выстрелила в волка, тот взвизгнул и бросился прямо на девушку. Этого Алина не предвидела. Она прянула в сторону, но волк успел ее зацепить. Поскользнувшись Старкова упала, перекатилась вбок. И солнечной плетью обвила шею зверя, резко дернула затягивая, обрывая последний вздох. Слишком поздно поняла, что лишилась невидимости. Смертоносный клинок дрюскелля метил прямо в шею, но вдруг вылетел из ослабевших рук мужчины, тот как-то странно всхлипнул и упал наземь, закатив глаза. Алина перекатилась на живот да так и замерла, не зная плакать ей или смеяться.       Над мужчиной стояла Яна, в руках у нее был крепкий шест. Чумазая, с кое-где порванной одеждой и, кажется, выдранным клоком волос девушка выглядела настоящей оборванкой и воительницей в одном флаконе. Она брезгливо потыкала фьерданца носком сапога в бок.       - Жив, – вынесла вердикт.       - Очень хорошо, – произнесла Алина, поднимаясь, – допросим, – посмотрела на девушку и все же прыснула со смеху, а потом произнесла серьезно, – спасибо. Прочница скромно потупилась. Действуя вдвоем, они быстро связали фьерданца наскоро найденной веревкой. Замерев, Яна делала пасы руками. А потом, поднявшись, гордо произнесла:       - Теперь точно никогда не развяжет, не перережет и не порвет!       Алина кивнула. И двинулась вперед, держа в руках меч, ожидая нападения каждый миг. Но схватка уже закончилась.       Они потеряли двоих гвардейцев, Толя был серьезно ранен в грудь, у Тамары была сломана нога и, сердцебитка, сидя прямо на земле, ругалась на чем свет стоит, рвалась подняться вслед за гвардейцами, уносивших ее брата к целителю. Алина помогла Тамаре подняться под внимательным взглядом Весны, волосы которого слиплись от крови. Антон, Радим и Яна практически не пострадали. С виду здоровая Зоя, хлопотала вокруг Рюйша, который сломал руку. Но когда шквальная обернулась, Алина увидела, что лицо ее разбито, да и прихрамывала Назяленская как человек потянувший лодыжку. Сама Заклинательница отделалась синяками да ссадинами, парочкой ушибов, но в остальном была невредима.       Раненых отправили в ближайший дом, который Радим и лекарь приспособили под лазарет. Алина, отмахнувшись от предложений залечить ее мелкие раны и насилу заставив Весну остаться под присмотром Радима, вместе с Зоей отправилась инспектировать территорию форта.       Кроме ворот, деревянные стены практически везде были целыми – идеальная ловушка. Дома были разграблены, но стены и крыши их также уцелели, двери же и окна можно было починить. Погреба и кладовки были пусты, но оставалось немного сена для лошадей. Колодец в центре двора был полон воды, и нашлась даже парочка ведер.       Алина делала обход и старалась не скатиться в панику, шла и шла, заглядывая в каждый угол, осматривая тщательно каждое строение, концентрировалась на настоящем.       Наконец, остановилась рядом с домой коменданта и тяжело опустилась на чудом уцелевшую лавку. Зоя села рядом. Алина глядела на разрушенный, разграбленный форт, на снег, переставший быть белым, на разбросанные повсюду тела, на столбы с обугленными трупами. Сколько бы она ни прожила, ей не забыть этой картины, никогда не забыть. Кожу стягивало от холода и крови, Алина так и не умылась, совсем забыла об этом простом действии, которое надо было бы выполнить, но сил на него потребовалось бы больше, чем на короткую схватку.       - Нам нужно убрать тела, – пробормотала Алина.       - Да, – глухо отозвалась Зоя, – похоронить.       - Нет, – ответила Старкова, – сжечь. Копать землю сейчас непозволительная трата времени. А их много, – голос сорвался, – святые, – прошептала девушка, – как же их много, – и все же закрыла глаза.       Что делать им дальше? Здесь им не выжить. Отправляться назад? Они устали и утомлены, у них нет припасов. Возможно, стоило бы отправить двоих людей – одного в Ос Альту с вестью о том, что форт пал, а второго в Черность – это был ближайший к ним город, возможно, они поделятся с ними припасами. Но только двоих, для целого отряда просто не хватит еды. А они пока здесь восстановят то, что смогут. И пусть зимой в лесу практически нет дичи, а все же что-то может найтись, Алексей говорил, что и зимняя охота в этих краях бывает. Только так они смогут протянуть какое-то время, пока не придет подмога. Алина закрыла лицо руками. Как мало она еще знает о том, что бывает на свете. Говорила, что фьерданцы не будут поджидать их в такую холодную пору и ошиблась.       Вскинула голову, уставилась вдаль. Ведь фьерданцы небольшим отрядом как-то здесь выживали да еще ловушку им готовили, значит и у них получится! Нужно только обыскать территорию вокруг форта, затем перетрясти каждый угол здесь – вдруг что-то осталось, починить стены и всем вместе поселиться в доме коменданта, остальные строения отапливать нецелесообразно. Всего-то! Мелочь какая! Но сначала нужно собрать тела.       Алина поднялась. Они выживут. Они справятся. И, конечно, к ним на подмогу придут из Черности или из Ос Альты. Старкова нащупала во внутреннем кармане кафтана печать регента. Кирилл ее так и не забрал, а она взяла с собой. И не зря! Бургомистр Черности не поверит им без доказательств, а печать была таковым. Печать могла открыть ей любые двери, как говорил Кирилл. Вот и пригодилась!       - Идем, – произнесла Алина, протянув Зое руку, – у нас много дел.       Они убирали тела до ночи, а затем всю ночь складывали погребальные костры для своих и для... чужих тоже.       - Зачем еще тратить на них силы! – презрительно произнес Антон.       - За тем, что гниющие тела – источник заразы, – ответила ему Яна.       Алина благодарно кивнула прочнице. Девочка была как-то по-житейски умна и практична. Алина нисколько не жалела, что взяла ее с собой.       Наконец, когда едва-едва забрезжил рассвет, окрашивая небо на востоке в нежно-розовый и небесно-синий, заполыхали костры. Антон с легкостью поджег их. Взвилось к светлеющему небу красновато-рыжее пламя, гудело свою погребальную песню, танцевало, отдавая последнюю дань погибшим людям.       Алина стояла, прижавшись плечом к Весне, не отрываясь, глядела на огонь. Она запомнит его, как запомнит и то, что случилось, никогда не простит Фьерде невинных людей, которых вырезали ни за что, не забудет сожженных гришей и эти проклятые столбы! Никогда, никогда, никогда!       Она так и не умылась и сейчас напоминала злого духа из старых равкианских легенд, разгневанного духа мщения. Пусть так и будет! Она не оставит в покое эту северную землю, она отомстит за каждого погибшего равкианца!       Глаза девушки разгневанно сверкали, она кусала пересохшие губы.       - Эл, ты бы умылась, – негромко произнес Весна, когда они, отдав последнюю дань уважения погибшим, направились в форт, возвращал этими словами подругу к реальности, заставляя задуматься о делах насущных и практичных.       Ведь очень хотелось прямо сейчас мчаться через границу, устроить бойню, сжечь заживо пару-тройку фьерданских деревень, не пощадив никого. Она ведь могла бы устроить это с легкостью.       Но на деле у нее был ее отряд: оставшиеся одиннадцать гвардейцев и хмурый Рюйш, обнимавший Зою, бледный и шатавшийся от слабости Толя, которому Радим велел лежать, а он все равно пришел на погребение, и теперь Тамара поддерживала брата, была Яна, державшаяся так стойко, что Алина могла только восхищаться ею, был Радим и разом повзрослевший Антон, с губ которого за последние часы не сорвалось ни единой жалобы, и был Весна - ее милый-милый друг, который сжал ее ладонь, делясь своей силой, своей уверенностью, как было всегда. Это были ее люди, это была ее земля. И ей предстояло решить, что делать дальше.       Высвободив руку, Алина направилась к колодцу. Ледяная вода обожгла лоб и щеки, полилась за шиворот, не давая бодрости и ясности мысли, но заставив девушку очнуться. Она терла и терла лицо, пока оно не покраснело, пока от холода не свело зубы, пока не покраснели глаза. Сморгнув с ресниц воду, Алина обернулась. На нее так и смотрели, ждали ее решения. Но Алина больше не боялась ответственности.       Солнце едва-едва поднялось над горизонтом, чтобы снова исчезнуть. Но пока белый свет его открывал безрадостную картину павшего форта и кучку людей среди сурового леса на пороге страшной и долгой зимы.