Сердце мира

      Сначала приходит чувство.       Мерзкая дрожь расползается по телу, заставляя дрожать каждую клеточку от подступающей паники. Это именно паника, страх загнанного зверя, который понимает, что ему не спрятаться, не скрыться, не сбежать. И не сохранить себе жизнь. Впрочем, ее Дарклинг никогда не убьет. А вот совершить нечто похуже смерти Заклинатель Теней вполне способен.       Волоски на коже молодой женщины встают дыбом, холодеют кончики пальцев. Старкова знает: даже если призвать свет, ей не удастся согреться.       Затем у нее слабеют ноги, хочется опуститься прямо на стылую землю, уже покрытую изморозью. Поздняя осень в этом году скорее напоминает зиму. Внутри все холодеет.       Алина вспоминает, как однажды, давным-давно, еще во Дворе чудес, в той, другой жизни, которая была по-своему счастливой, одна из проливных озвучила вещь, казалось бы, очевидную, но о которой не слишком-то задумываешься в повседневной жизни: в организме человека полным-полно воды. И сильному проливному вполне по силам враз превратить эту воду в лед, что означает смерть. Сейчас Алине казалось, что она и стала глыбой льда, застыла, не в силах пошевелиться.       Затем в ушах зашумело, реальные звуки отодвинулись на задний план. Заклинательница ждала тишины, которая сопровождала их с Александром связь. Но присутствие другого человека ощущалось на периферии сознания забытой мыслью, что не дает покоя, чужим ритмом сердца - таким спокойным в противовес ее собственному, размеренным дыханием, которое бывало у Александра, когда он крепко спал, уставший после тяжелого дня. А сама Алина ворочалась рядом, не в силах заснуть, ведь ее одолевали мысли, далекие от счастливых.       Позвольте! Да была ли она хоть раз по-настоящему счастлива за все эти годы? Время ли задаваться этим вопросом сейчас, когда грядет нечто страшное?       Алина знала, что Александр решился на крайние меры, знала, что готов пойти на все, чтобы победить. И знала, что Багра, которая, конечно, рядом с сыном, как всегда преданная ему всем своим существом едва ли Александра сумеет остановить.       Каковы будут последствия? Алина не знает. Александру плевать.       Женщина вспоминает, что когда-то давным-давно обещала себе, что станет противовесом Заклинателю Теней, что удержит его от тьмы, которая пожирала его изнутри, которой он радостно отдал и сердце, и душу. Когда-то Алина верила: у нее хватит сил. Но тогда ей стоило самой быть иной. Ей стоило светить ярко, чтобы рассеять тьму, быть солнцем, которое было покорно ее воле. Но Алина Старкова оказалась чудовищем. А чудовища не могут творить добро. И каждый их шаг лишь приближает мир к катастрофе.       Старкова тянется к нити их связи. Еще не поздно! Право слово! Еще не поздно все исправить, остановить Дарклинга, сказать ему, что...       Но Заклинательнице не достучаться до того, кто когда-то клялся положить к ее ногам целый мир, кто обещал ей безопасный дом, кто говорил, что они изменят существующий порядок. Изменят мир. Вместе.       Мир действительно менялся, но вовсе не так, как они задумывали. Все то, что должно было стать добром, превратилось в отвратительную реальность, искаженную, изломанную, будто отражение в кривом зеркале, которые так любят на ярмарках.             Дарклинг возводит вокруг себя стены. И Алина может кричать до хрипоты, может сжать руки в кулаки так сильно, что кровь потечет сквозь сомкнутые пальцы, но ничего не изменится. Ей не пробиться к чужому сознанию. Ей не сказать, что...       Ей не успеть.       С губ рвется истерический смешок. Глупая! Какая же она глупая и нелепая! Она собиралась тягаться с... кем? Человеком, который всегда впереди? Впереди даже не на шаг. На пять, десять, двадцать шагов! Святые! Нелепая девочка.       Она вспоминает то, что сказала ему тогда, глядя в глаза, закрыв свой разум на сотни замков, чтобы никогда не узнал, не понял, не разгадал! «Вовремя предать значит предвидеть, Александр!» И ушла. Ушла, не оглядываясь, не желая его видеть.       Теперь же ей не отвести взгляд. Теперь же ей не спрятаться, не скрыться, от той беды, которой она сама причиной.       Алина смотрит вдаль, туда, где тьма заполоняет пространство.