DARK MIRROR

Шаан гордо протягивает своему альфе крафтовый пакет с добытой информацией. По наитию ждёт похвалы, но она от Гука следует только напоказ. В неформальной обстановке они с Шааном просто союзники, объединённые общим делом и целями. Иногда спят, но это только с инициативы омеги, всё реже Чон зовёт юношу в свою постель самостоятельно. Сегодня Шани достаточно радостный. Для этого хватает мимолётной улыбки на чонгуковом лице, чтобы ощутить счастье и хоть ненадолго забыть о пережитом кошмаре. — Я всё сделал, — голос омеги остаётся неуслышанным. А ему так необходимо, чтобы альфа понял, какую непосильную ношу взвалил на него. Чонгук нетерпелив. Рвёт пакет. На ходу распаковывает конверт, входя в здание, которое он и его альфы продолжают оборудовать под штаб. По традиции, как и у других лидеров, это будет клуб. Кто именно выдумал эту отлаженную систему неизвестно, но ему за то хвала и честь. Работы ещё уйма, Чонгук слегка похудел, видно, что мало спит и много нервничает. Зато как сияют его глаза, когда очередной план осуществляется. Шаан взгляд отвести не может. Следует за альфой по пятам и в рот заглядывает. — Входи и дверь запри, жеми, — Чонгук уже восседает в своём личном кабинете. Первым делом он расставил скрытые камеры, заказал у правобережного мастера уникальный замок, чтобы никто во время его отсутствия не смог войти. В других помещениях так же есть шпионские девайсы, о которых никто не догадывается. Альфа может следить за всеми хоть из собственной машины, хоть из дома. Шаан неуверенно мнётся на пороге, ему совсем неохота вспоминать и рассказывать. Он нехотя прикрывает дверь, понимая настрой альфы. Тот без подробностей не может. Все детали выпытывает. Вплоть до: как и кто на кого посмотрел, сколько раз чихнул и прочее. Шани не понимает на кой чёрт Гуку это всё, но он в альфу верит. Прирождённый лидер — так считают многие. Чон хитёр и умён, при этом он не лишён чести и у него есть принципы. За свои выдающиеся качества его сходу начинают уважать, особенно молодое поколение. Стены пахнут краской. Ремонт в клубе почти окончен, осталось выбрать своё название. Что-то простое и быстро запоминающееся. Хотя обстановка, наоборот, весьма замысловатая. Красиво и в какой-то степени слишком вычурная. Чонгуку главное Джея не огорчить. И ни в коем разе не устраивать с ним конкуренцию. С задачей юноша справляется. Хосок парня хвалит, похлопывая по плечу, особенно когда тот показывая свой клуб, дарует главарю удобную для наблюдений локацию, отнятую у старого альфы с дурной репутацией. Мингу, как тень Джея, смотрит на Чонгука с нескрываемой злобой. — А ты быстро вырос, малой, — негромко говорит он, пока Хосок в сторонке обжимается с Джином. Чонгук не отвечает. Ещё не время пустотой хвалиться. Вот он чуток окрепнет, тогда никто ему не будет страшен. И так высоко забрался. Сидит в кресле, как большой босс и подноготную на своего врага читает. Шаан нервно сминает влажную салфетку. Ладони потеют, а ноги, наоборот, мёрзнут. Шёлковая ткань туники волнует нежную кожу мурашками. Гук с довольной улыбкой откладывает бумаги и флешки, успев изучить их досконально. — Ты что-то из этого видел? — он кивком указывает на документы. — Нет, — Шаан не стал бы. Ему кажется, что если всё знать, то долго не проживёшь. — Хорошо. А теперь рассказывай. Всё. И больше подробностей. — требует Гук, внутренне восхваляя труды своих Пчелят. Омега мнётся, но Чон не сильно верит в его робость. После поведанного с первых уст, Гук ещё закидывает парня вопросами и ощутив удовлетворение, хвалит. — Ты мной доволен? — Шаан кое-чего хочет. Чонгук просит не тянуть время и говорить с ним открыто. Он угадывать не станет. — Теперь ты тут главный, — Шаан всё ждёт, когда Чонгук объявит его своим омегой. Официально, перед всей бандой. Ради этого он шёл на то, на что не стал бы ни при каких обстоятельствах. — И тебе нужен омега, — он решает, что лёгкая манипуляция не повредит. — В своё время Хосок поставил рядом с собой Джина и теперь его альфы будут служить верно им двоим. Джин тоже, очень верен и благодарен Хосоку. — Мне не нужен омега, Пчелёнок. — хмыкает Гукман. — Я думал, мы с тобой… — Пчелёнок, — Чонгук подходит и садится рядом, гладит юношу по контуру лица, очерчивая острый подбородок и скулы. — Спи с кем хочешь, только не говори кто ты и кому служишь. Я дал тебе кров и свободу действий, а взамен прошу качественно выполнять работу. Нет никаких мы. Договорились? Сердце юноши пропускает удар. Чонгук умеет уколоть в самое слабое место. И делает больно, с нежной улыбкой на красивом лице. — Тогда не стоит ложиться ко мне в постель, — зло шепчет Шани, отстраняясь от парня. — Без проблем, — кивает Чонгук. Дотягивается до рации, чтобы отдать приказ… — Лу, приведи мне парочку омег из поселения. Помоложе и покрасивее. Отмой и наряди. — альфа серьёзен и не намерен разбираться с капризами омеги. Нет, значит нет. Всегда найдутся другие. Его время слишком дорого, чтобы тратить лишнюю минуту на строптивого Шаана. — Ты шутишь?! — омега понимает, насколько Гукман хорош, он сам умеет не хуже него манипулировать. — Послушай меня внимательно, — пальцы до боли сжали узкий подбородок омеги. Чонгук вмиг стал очень большим и сильным… Шаан маленький и худенький перед ним, задрожал. На его глаза навернулись слёзы. — Я тебе не мальчик из соседнего барака. Ты и я не Хосок с Джином, уясни это. Ты на меня работаешь, если что-то не устраивает — вали сейчас. Но не забывай, рот на замок или я тебя закопаю! И не стоит сомневаться в его словах. Чонгук говорит более чем серьёзно. Теперь пути назад нет. Шаан глядит в любимые глаза распахнутым взглядом, слезинки содрогаются и цепляются за пушистые реснички… — Позволь мне остаться? — с замиранием умоляет омега. Еле шепчет. Трясётся, страшно ведь. А вдруг его прогонит тот, без которого теперь жизнь не мила. Чонгук хмыкает, не отвечает. Размазывает подушечками пальцев яркую помаду на губах омеги, на вкус пробует, слизывая. По нарумяненным щекам катятся капли. Юноша не понимает, что ему делать сейчас. Как Чонгуку будет угодно? Он желает остаться в одиночестве, а может Шаану можно сесть у его ног, словно верному животному? — Лу, отмена, — и это ответ. Рация со стуком находит место на столешнице, а Чонгук усаживает в кресло. Шаан несмело приближается к альфе, становится перед ним на колени и тянется к ремню на его брюках. — У тебя пять минут, жеми, — предупреждает Гук. Шаан видит, насколько альфа занят. То тут, то там. А ещё он отметил для себя, что дразнить Чонгука не стоит. Раз начал, доделывай. — Справлюсь за три, — шутит омега, пытаясь хотя бы таким безобидным образом подшутить над Чоном. Обычно его это веселит. — Поглядим, — крепкой рукой альфа сжимает волосы на голове омеги в кулак. Откидывается на спинку кресла, прикрыв глаза и шепчет… — Мне ещё нужно успеть проверить всю эту информацию на подлинность… — выдыхает он громко, когда ощущает, как губы Шаана ласкают его. — А теперь приведи ко мне Пчелят, — после близости, удовлетворённо застёгивая ширинку требует Чонгук. Шаан ощущает недосказанность. Это чувство уже давно ходит за ним по пятам. Что делает Гукман, с кем и о чём ведёт беседу, к чему стремится не знает никто. Только королю ринга это известно. Шаан уже давно наблюдает, как Гукман реагирует на пребывающее количество поклонников. С каждой новой победой у него их становится всё больше. Чонгук улыбается, фотографируется и раздаёт автографы. От интервью и участия в ток-шоу отказывается. Он словно отстранён от общества, но хочет найти признания. И к слову, таинственный образ, коим Чон прикрывается лишь больше привлекает. *** С калейдоскопной быстротой друг друга сменяют события. Приятные и не очень. Опасные, увлекательные, а порой и смертельные. На самом деле Чонгуку очень нравится темп его жизни. Он активно расширяет свою территорию, буйствуя далеко от границ хосоковых владений. Территория мастера неприкосновенна. Есть ещё несколько жирных кусков, на которые не стоит облизываться, не то, что пасть разевать. Или их хозяева развяжут войну, а это сейчас лишнее. Благо, что среди укреплённых владений на пути встречаются не столь серьёзные, у которых есть смотрящий. Как правило это кто-то слабый и глупый, угрожающий местным расправой и не более. Троих таких Чонгук избил, бросил в багажник своей машины и всё… Они пропали. Мелкие сошки, без связей и казны. Никто и думать о них не стал. Зато Гукман обзавёлся новыми землями. Его территории в процессе роста, местные лишь рады новому хозяину, Чонгук ведь не просто с пустоты заявляет, что он новый лидер. Он проводит людям водопровод и канализацию, часто раздаёт продукты. Не редко решает внутренние конфликты между гражданами, выступая в роли справедливого судьи. Чтобы не рисковать лишний раз, Чонгук посылает вместо себя приближённых альф. Главное осторожничать, что озлобленный альфа и делает. Он близко никого не пускает. Стал замкнутым, почти нелюдимым. Получить «аудиенцию» у восходящей звезды спорта дорогого стоит. Чон не даёт никаких интервью правобережным, хоть его и уговаривают. Тем самым он лишь больше подогревает к своей персоне интерес. Правобережные восхищаются им. Левобережные боятся, уважают и преклоняются. Чонгук не кричит, не спорит и не скандалит, если его пытаются кинуть или унизить. Он делает несколько вежливых предупреждений, а потом стирает с лица земли — в прямом смысле. И ведь никто ничего не знает, может только догадываться. А вот Гукман наоборот, про всё и всех в курсе. Пчёлки жужжат ему на ухо, передавая тайны, пороки и всё то, что другим хочется скрыть. Новость о зависимости Татти не радует Чонгука. Омегу лечили, да толку мало. Отношения между Чимином и Юнги тоже казались чем-то естественным, не может у Мина быть как-то иначе. А вот тайна Ким Намджуна оказывается дорогой наградой. Гукман долго разглядывал диагноз, расписанный невнятным почерком доктора. Искажённое подобие улыбки на его лице замерло в виде жуткой гримасы. Увидь кто, перепугается. — Попался… — Гукман уложил копию медицинского документа в личное дело. Оглядел стеллажи в потайной комнате своего дома… — Всё готово. Деньги, связи, грязные секреты. Нужно больше власти и начнётся самое интересное. Почти два года Чонгук готовился. Дни и ночи, каждый миг борьбы с собой и своими страхами не пройдёт даром. Левый берег кишит событиями. Вчера кто-то кого-то сместил с поста «лидера». А завтра уже его свергли, присвоив единоличное имущество. На левом берегу Мрачки власть так непостоянна и прогибается либо под грубую физическую силу, либо под мешки с донами. Лучше, конечно, иметь и то и другое. Вот тогда кайф. Полная свобода воли и неуёмная жажда оставляют кровавые дороги, а на них следы от подошв дорогой обуви. Чонгук жадничает, желая с хрустом заломить любого, кто стоит у него на пути. В то же время он очень обострённо чует смену погоды и настроения. Юноша всегда думает, прежде чем что-то сказать или предложить. Он от Джея ни на шаг. Он любит его, как отца и всем о том периодически твердит. — Какая у тебя красивая курточка, — замечает Мингу. Осторожно касается поблёскивающей чёрной материи и выгибая свои пухлые губы, выражает респект. Тембр его голоса повышен. А как иначе. Все должны слышать, какой Чон Чонгук выделяющийся альфа. Модником стал, поднялся над другими, попирая тех, кто годами шёл к цели и стоял плечом к плечу с лидером. — Дорогой подарок, — улыбается Чонгук. На Шаана кивает и рушит одной фразой любые попытки Мингу бросить тень сомнения на свою персону. — От любимого омеги! И все знают, что Шани, милый шлюховатый юноша, подобранный Хосоком на улице, никогда не встанет по финансовой коробке на один уровень с кем-то из спортсменов (бандитов). Подарки, сделанные им щегольские и от души, но, по сути, ничего не стоят. Уличить Гукмана в грехе себялюбия не получается. Юноша держит марку скромности и затмевать Джея не смеет. — А вот твои часы, — Чонгук указывает на тикающий циферблат самой дорогой в Летограде фирмы «Смокс». — Новая коллекция и они кажется в обрамлении бриллиантов? Естественно внимание толпы переключается на темнокожего альфу. Тот в упор сверлит взглядом соперника. И глядящие понимают, парни сцепятся, это вопрос времени. Хосок разряжает обстановку, как уже, бывало, не раз. Однако замечание Гука берёт на заметку, о чём сулит его мимолётный взгляд на широкое запястье телохранителя. Чонгук выиграл эту борьбу. Она не рукопашная, но выматывающая. Бороться с умными во много раз сложнее, чем с просто сильными. Впрочем, Гукману нравится вкус победы и ему мало. Он только начал. Одного подвинул, второго притеснил, теперь нужно встать на их место подле Джея и дело в шляпе. С каждой новой жертвой, умываясь её кровью Чонгук ощущает, как его затягивает. Тёмные воды Мрачки, в которых он топит злобу и тела им убиенных, приковывают взгляд каждый раз, когда ему приходится стоять у кромки берега. Он бросает долгий взгляд вдаль. С левого берега смотреть на правый так непривычно. Всё такое громадное, сияет огнями и привлекает кричащими баннерами. Альфа ни о чём не жалеет. Ему сладко спится, особенно когда он понимает — отомстил. Правда одного Чонгук оставил про запас. И нет, не пощадил. Тут другое. Парнишка оказался шибко трусливым и любопытным одновременно. Столько важного понарассказывал, что Гукман задумался, а может запереть говоруна в подвал под собственным клубом? Пусть посидит, вдруг ещё что-то важное вспомнит. Он долго за Мауронской элитой хвостиком ходил, даже за Саймоном приударить успел, правда спал с Риком, но это уже не так важно… Ещё троих из Намджуновой свиты Гукман ловит и убивает, придумывая для каждого свою, индивидуальную пытку. Привычно вывозит на пустырь, пытает, вынуждает трястись от ужаса и сожалеть о содеянном. Доны сыплются на столешницу, мнутся в карманах, когда начальники пишут бредовые рапорты, беря на себя ответственность в обмане. Это дело не хитрое. Убитые уже давно отошли от Кима. Иногда крутились рядом, захаживая от его лица на левый берег к хозяйским владениям, чтобы подожрать надкусанный ломтик. Намджун не особо печалился. Ушли эти, придут другие. Он их постоянно меняет. Это элементарная закономерность, не более. Намджун слышит правдоподобные версии от копов и верит. У него своих забот гора. Люди в его банде не задерживаются надолго. Он их и сам порой закапывает на левом берегу, устраивая перед этим крысиные забеги. Так или иначе Джун привык видеть меняющиеся лица. Кого-то калечат в драках с левобережными, а кто-то сам уходит, не выдержав напора. Убегает, поджав хвост. Таких Ким на галочку и, если те решают вернуться, лица им рвёт и мочится, чтоб неповадно было. Юнги на это одобрительно кивает. Сам ненавидит ссыкунов. Такого склада люди первыми в очередь предательскую встают. От таких не только нож в спину жди, топор прилет и не один. А переизбыток железа в организме бывает во вред. *** Интерьер в светлых тонах чуть резал глаза. Родители Чимина старомодные. От них часто несёт чем-то деревенским. Это не плохо, ведь простота всегда подкупает. Однако мир меняется, следовательно развивается, а в доме Паков время словно замерло в одном отрезке. Только комната Чимина отличается, как и сам омега от остального мира. — Знакомая харя? — Юнги протягивает Джуну планшет. На дисплее во весь экран фото очень привлекательного альфы. Его широкая улыбка ослепляет белоснежными зубами и открытым взглядом. — Что за уродец? — Намджун морщится, хотя они с Юнги прекрасно понимают, насколько альфа хорош собою. Омеги на таких вешаются. — Чон Чонгук, — Юнги делает паузу, давая своему другу возможность вспомнить. По выражению лица ясно — Джун без понятия, впервые слышит это имя. — Восходящая звезда спорта, — поясняет Мин. — А также новый владелец кусочка бывшей территории Тодор. А ещё он, внимание, приближённая хуисоска Джея! Ким реагирует незаметно. Любое упоминание о Джине воротит его душу. Будь Юнги чуть сдержаннее, то смысла таить в себе чувства не было бы. А так Намджуну приходится туго. Он ведь понимает, насколько плохо Мин относится к темам по типу «взять чужое». Юнги его друг, но он бывает крайне идейным и упёртым. И пусть он честно признаёт, что Хосок их враг, а он его несмотря ни на что уважает, от этого не легче. Ким может и сам не прочь респект Джею кинуть, да только с какой стати? Крысёныш должен место своё знать! И к тому же это он взял с правого берега то, что ему не доступно по всем законам. Джин столичный омега, красавец при достойном, богатом положении. Так хули крысёныш на него залез? От одной такой мысли альфу воротит. — И? — Намджун отвлекается на свой телефон, активно листает соцсети Ким Сокджина. Он уже всё заскринил и скачал, но ему мало. Любая реакция омеги тут же будет замечена Кимом. — Этот чел, как напели пташки, бывший ученик Маурона, — Юнги гениален в шпионских темах. Сколько он всего интересного раскопать может. Чего ж сейчас сбой дал? Какая нафиг разница, кто там и когда в Мауроне учился. Киму фиолетово на Чонука, Чоруна или как там его? Намджун не слушает Мина и второго это начинает бесить. Выхватив из рук альфы гаджет, Юнги громко говорит… — Да вынь ты уже башку из мешка с объедками, блять! — Не смей так про Джи-Джи! — реакция Намджуна мгновенная. Он вскакивает, хватает парня за грудки и заносит кулак. Ударить не успевает. Оба замирают, когда распахивается дверь и на пороге показывается ошарашенный Чимин… — Я… не вовремя? — юноша держит в руках жестянки с газировкой, которой собирается угостить гостей. — Нет, ну что ты, — Намджун отпихивает от себя Юнги, выхватывает из его рук свой мобильный вкус и подходит к омеге. Прислоняется щекой к его щеке для приветствия. — Воркуем как альфа с альфой. Ты уже готов? — Юнги прибыл к Паку чуть ранее. Вместе они собирались туда, куда папка не отпустит. — Да, — растерянно лепечет Чимин, поглаживая себя ладонью по волосам от неловкости. — Сейчас скажу родителям, что мы уходим и можем ехать. Альфы согласно кивают. Как только омега отлучается, Юнги недовольно ворчит… — С каких это пор омежка твоего врага стал для тебя Джи-Джи?! Может ты спутал с Татти? — Юнги по натуре своей ядовитый и это даже нравилось Джуну. Теперь лишь раздражает. Ким считает это несправедливым. У Юнги шуры-муры с прелестным омегой, а Джун что, не достоен, по его мнению, любви? — Ты задрал меня поучать! — злобно нашёптывает Ким, чуть ли не рыча от злости. — Происходит что-то мутное, Ким! И этот Чонгук тот самый уродец, которого ты обоссал, — напоминает Юнги, словно догадываясь о чём-то. Да и слухами мир полнится. Бывает сплетни просто пыль, а иногда так случается, что передаваемое с губ на губы оказывается правдой. Вон и левый берег постепенно про Чонгука судачит, а тот не дремлет, куски себе хапает. Хосок тоже подозрительно притаился. Свои амбиции через младшего воплощает, делая колоссальные успехи в спорте. — Слушай, я стольких обоссал, что теперь и не упомню всех уродцев. А ты остынь, а то нервничаешь из-за пустяков. — Альфа с резким «пш-ш-ш» откупоривает газировку и жадно пьёт. — Подрочи, добрее станешь. — Смерть Ди для тебя пустяк? — не унимается Мин. — Он из нашей банды, если ты не забыл. Его тело нашли истерзанным на левом берегу! А знаешь, что вскрытие показало, Намджун?! — с этими словами Юнги подходит к другу вплотную и агрессивно высказывает всё накопившееся прямо в лицо. — Что перед смертью он жрал дерьмо! Неожиданно для Мина Ким прыскает от смеха. Но поймав на себе возмущённый взгляд друга, поясняет… — Ди обычная шестёрка. Он и сам много чего мутил и много куда лез, вот и попал в яму. Успокойся и не накручивай себе. — нежелание Джуна проявить серьёзность лишь больше бесит Мина. — Он был среди нас, когда мы… — Юнги трёт глаза пальцами. И как донести до Намджуна, насколько всё это важная информация? — Унижали этого Чонгука. Пару лет назад было, кажется. И я думаю… — Слишком много думаешь. — перебивает Намджун, покидая дом. Ему надоело слышать нудные диалоги приятеля. Нужен свежий воздух. Сегодня Джин выложил новую фотографию, утром, на ней запечатлен он сам и рядом Хосокова рука. Ревность выедала намджуново нутро. Он спал и видел омегу в своих объятиях. А мысли о том, как Крысёныш целует Джи-Джи, как трогает его и берёт по нескольку раз за ночь — убивают. — А ты слишком мало, — летит в спину альфе. — И что насчёт других? Их тоже, как и Ди… На этих словах появляется сияющий Чимин. Юнги хочет его поцеловать, пока есть момент, но омега отстраняется и отшучивается. — Не сейчас, — это уже коронная фраза от Пака застревает в горле Юнги. Неведомым грузом вина следует за ним. Но Мин настроен очень серьёзно. Он будет ждать столько, сколько нужно омеге. — Спорите? — Нет, прелесть, — вздыхает Мин. — Всё хорошо. — не стоит волновать Чимина своими делами. Втроём молодые люди едут на левый берег в клуб. Конечно же в сопровождении охраны. Иначе не выйдет расслабиться. На левом берегу можно всё. Чимин начинает кайфовать от некрепких коктейлей и безудержных плясок. Смех летит беззаботной дымкой, а полуголые тела заводят сознание. Чимин не даёт склонить себя. Отталкивает Мина негрубо и уходит в уборную, чтобы самоудовлетворить потребность тела в ласке. Мин всегда рядом. Он знает, чем его омега занимается и отчего-то ощущает безнадёжное опустошение. Алкоголь помогает прогнать ненадолго болючие накаты. Вечер набирает обороты и уже ближе к утру Юнги вырубается на диване в приватной кабинке. Намджун решает, что сейчас самое время поговорит с Чимином и повиниться перед ним. Он зовёт омегу на воздух, тот легко соглашается. Закурив, Намджун заметно нервничает. Предрассветная прохлада катит по коже мурашки. Намджун старается не дышать дымом на омегу. Не смотря на лёгкую дрожь, он снимает с себя косуху и накидывает её на хрупкие чиминовы плечики. — Что-то случилось? — Чимин стоит перед ним нарядный, красивый и родной, словно они кровные братья. Раньше Намджун не видел в омеге того, что замечает теперь. Добрый, мягкий и эмпатичный Чимин был, как и сам Джун одиноким. Юнги объединял их, они крепко сдружились. Однако по сей день висел кое-какой груз на сердце альфы. Ким прикусывает уголок губ. Ему очень непросто. Возможно, он раскаивался впервые в своей жизни. Прежде его никто не заботил, кроме самого себя. Чувства к Джину разбудили внутри альфы нечто нежное и мягкое. В какой-то степени это даже нравилось Намджуну, пусть и создавало грузность бытия. — Это я надоумил его, — говорит Намджун, опустив взгляд. — О чём ты? — Я настропалил Юнги взять тебя… силой, — сигарета летит в урну, продолжая дымить. — Прости меня, Чимин. Ты не заслужил того, что пережил. И Тэ… он был к тебе несправедлив. Но во всём этом виноват я. — Нет, — мотает отрицательно головой Пак. — Не ищи виноватых, прошу тебя. — его прошибает мелкая дрожь. Намджун встаёт рядом с Чимином. Крепко берёт за руки и шепчет… — Мне жаль. Ты мне как брат и я должен был это всё сказать раньше, — обняв парня, он прикрывает глаза. — Намджун, — Чимин позволяет себя обнять. — И ты мне как брат. Забудь, что было, то прошло. — Спасибо тебе, — Ким ликует. Он снял с души камень. Как же легко, аж взлететь захотелось. — Спасибо, Чимин. — повторяет альфа, раскачивая омегу, словно играючи, как с племянником или сыночком. Без задних мыслей, не в целях дурных, а как рядом с родственной душой. И всё хорошо. И всё спокойно. Могло быть. Но за ними неотрывно наблюдала краснеющая от ненависти пара глаз. — У тебя что, мания отбирать чужих омег? — Юнги возвращается в приват кабину, когда видит, как в обнимку Чимин и Намджун идут внутрь клуба. Он ложится на прежнее место, и его друзья не замечают ничего. Садятся рядом, посмеиваются, кофе у молоденького официанта просят. Мин пылает, готовый разорвать обоих прямо тут голыми руками. Воображает, как схватит нож, свой любимый, который раскладной, да вонзит его в глотку друга. Прокрутит несколько раз и пусть урод подыхает в муках. От одних мыслей легче делается. А если ещё приплести сюда воспоминания и подобающим образом Чимина наказать, то совсем красота. Омега тоже хорош. Дразнит его, не гонит и не подзывает. Мучает и себя и Юнги. А может он к Намджуну нарочно суётся? Хотя Юнги точно не уверен, кто из них первый к кому полез. Юнги как-то тошно осознавать давно выпытывающее понимание своих ощущений. Сегодня ярость подтолкнула. Ему очень нравилось брать Чимина силой. Это чувство неописуемое. Доминация так заводит. Конечно, делать омеге больно не в его истинных помыслах, он ведь не животное. Просто факты. Повторения своих ошибок Мин не допустит. Главное, чтобы Чимин прекратил вести себя так кончено. Это больно выносить. И нехило лупит по самооценке. Некоторые решения приходят не сразу, зреют подолгу, обрастая уверенностью. Юнги решает следить за Намджуном. Он не отдаст своего омегу без боя. Дружба с Джуном самое дорогое, что было в жизни Мина и он не спешит ломать её. Вроде как нет веского повода. Тем более Ким помешан на Джине, что тоже не устраивает Юнги. Он вслушивается в слова Пака. Тот заметно повеселел, неужели Кими стал тому причиной? Юнги уже собирается подняться и учинить разборки на почве ревности. Слушать весёлое воркование парочки невыносимо, и тут происходит нечто немыслимое. Чимин накрывает Юнги пледом и целует его в щёку. Сердце цепенеет. Альфа продолжает имитировать сон. От своих подозрений он полностью не отказывается, но ему становится заметно легче. Быть в паре с омегой добровольное решение Мина, только ему заметно не хватает чиминового тепла. Они постоянно сидят рядом, говорят о чём-то бессмысленном, но уже давно не целуются, не касаются друг друга. Всё это действует на Юнги, как накопительный эффект, который скоро к чертям взорвётся. *** Запах дезинфицирующих средств раздирает ноздри. С тех пор как Татти прописали лекарственные препараты, любые резкие запахи действовали на него неблаготворно. Вызывали тошноту, головокружение и зуд. Но пить таблетки юноша не перестал, ему это даже нравится. Побочку перетерпит, чего уж там. Хотя сегодня аномально неприглядный денёк. Тэ уже все локти себе расчесал, раздражительно ожидая, когда же кончится заунывная речь директора. Ничего нового, всё те же наставления от старших к младшим, устанавливающие бредовые цели, дающие лишнюю возможность выставиться перед убожествами. Этот год особенный для Тэхёна. Первый, когда ему не придётся петь для сопливых, разбалованных зрителей. Мажуро дал понять, что сейчас не лучшее время для его любимого сына плясать и драть глотку в благотворительных целях. Главы министерства образования языки натёрли, вылизывая Кимов зад. С одной стороны, Татти радуется. Первый год, когда он, как и другие ученики, будет сидеть в зале и смотреть праздничное выступление. С другой, ему давно не хватало людской поддержки. Отменённый концерт и спад в соцсетях провоцировали депрессивное состояние. Тэхён искал утешения, но никак не находил. Из-за негативной реакции пришлось закрыть доступ к комментариям и личным сообщениям. Всё реже юноша проводил прямые трансляции. Тэхён оглядывается, не слишком очевидно, словно промежду прочим. Намджуна нигде нет. В соседнем ряду справа сидит Юнги, злобно косится в его сторону. Придурок. А рядом Чимин, даже не глядит на Тэхёна. Какая цаца! В соседнем кресле о чём-то гундит Саймон. Тэхён давненько не виделся с Джуном, Юнги и Чимином наедине. Духу не хватит признаться, но разрыв с Паком стал самым болезненным. Тэ интересно узнать, как дела у друзей, что у них нового и зачем они посещают левый берег Мрачки. Лука толком ничего не рассказывает. Какие-то обрывки бросает, рассчитывая на доверие. Тэ недавно понял намерения своего помощника. Лука подлизывается, рассчитывает на что-то, явно переоценивая собственные возможности. И уже не важно, что там хочет Лука взамен, Тэхён начал подыскивать другого приближённого. — Его давно не видно, — замечает Саймон. — Ну и чёрт с тобой, — шепчет под нос Татти, причисляя Джуна к лику провинившихся перед ним. Поговаривают, что альфа втюрился в какого-то омегу с левого берега, кажется. Тэхён считает их двоих убожествами. Конечно, злится и ревнует, ведь равных ему нет. Проще не расценивать слухи, как нечто правдивое. Намджун скорее всего страдает хернёй, не стоит обращать на это внимание. Как бы там ни было, а без него спокойнее. Сейчас Тэ не в лучшей форме. — Он куда-то пропал, — Саймон обнимает Тэхёна, подсаживаясь. Слишком близко. Тэ убирает со своей талии его руки и гневно шепчет ругательства. После концертной программы следует небольшой банкет. Тэхён ест еду, принесённую из дома, сидя на прежнем месте принца. Рядом только Сай. Другие разбежались по альфам, углы для обжиманий занимать. За лето у каждого омеги из свиты случились колоссальные перемены, что не радует Тэхёна. Он замечает, как быстро теряет популярность. Вокруг все стремительно взрослеют. Борются с пубертатом, страдают от неразделённой любви. Татти вспоминает, что у него давно не было течки. Об этом он никому не говорил. — Ты будешь доедать? — интересуется Саймон, указывая на остатки сэндвича в ланч-боксе Тэ. — Наслаждайся, — бросает омега, направляясь в уборную. Прохладная вода ненадолго освежает уставший вид. Тэ пытается понять себя, свои слабости и в целом состояние. Ему ничего не хочется. Есть, пить, дружить, чего там жить тоже. Даже интерес к сексу постепенно стихает. Тэхён смотрит порно, трогает себя и… ничего. Глубоко в душе он принимает очевидные вещи. Ему ли жаловаться на своё существование? И всё же Тэхёну дерьмово, этого не отнять, от этого просто так не избавиться. — Ты тут? — в дверях появляется вездесущий Саймон. Тэхён не прогоняет его только потому, что устал от изоляции и полного одиночества. Мажуро так и не попытался наладить с ним прежние отношения и это нехило подкашивало молодой ум. Момо стал ещё более невыносимым. Либо поучает, сидя с бокалом вина в просевшем от его задницы кресле, либо порет чушь про неуверенность и модные тенденции. На телевидении семья давно уже потерялась. Оно и к лучшему. Тэхёну сейчас очень паршиво. — Я думал, ты уехал. — Зачем-то говорит омега, рассматривая бёдра Татти. — Дай помаду! — требует Тэхён, разглядывая своё лицо в отражении. Кожа стала дряблой и покрылась прыщами. Тон плохо маскирует появившиеся на лице признаки усталости. Не украшают и возрастные изъяны. Огонь в глазах потух и Тэ это лишь сейчас заметил. Он так спешно лишился естественной, сияющей красоты, что теперь не мог поверить собственным глазам. Напротив… В отражении… Это он? Нет. Не может быть. Чужие глаза завораживают и пугают. В туалете для омег стоят двое. Тэхён смотрится в зеркало, за его спиной Саймон. Улыбчивый, услужливый омега. Всегда рядом. Глупый, пронырливый, временами до зуда раздражающий и такой ничтожный. Неужели он единственный из всех, кого заслуживает Тэ? Другие разбежались, бросили. Тэхён плюёт им в спину. Он знает, что потеряшки вернутся. Положение омеги всё ещё высокое и терять с ним дружбу не выгодно. Это понимают все вокруг. — Чего ты на меня уставился?! — Тэхён резко оборачивается и устремляет гневный взгляд на Саймона. — Я просто… — Он делает к Тэхёну шаг и целует его в губы. Слишком быстро и порывисто. Неожиданно, чтобы понять сразу, что произошло. Омега всегда был в глазах Татти с прибабахом. — Ты спятил?! — Тэ отпрыгивает в сторону, отводит голову подальше от друга и стирает с лица чужую слюну. — Тэ, я же… — рассеянный Саймон сам по всей видимости не ожидал от себя подобного. — Я просто хотел поддержать тебя. — Ты чокнутый! — Тэхён пробегает мимо, цепляя омегу плечом. Слушать всё, что летит ему в спину Тэ не хочет. Бред какой-то! А сзади громкие слова. А какие звучные обещания. — Обдолбанный придурок! — Тэхён поведение друга списывает на вещества. Принял лишнего, вот и творит дичь. Глупый омежка. Саймон до последнего кричит о чём-то возвышенно-недосягаемом. Уверяет, что легко умрёт за Тэхёна. За его похвалу и признание в нём человека особенного. Ученики на этажах, коих не так много, замолкают и во все глаза смотрят на Тэхёна, пока Саймон позади пищит о своих пусть странных, но искренних чувствах. «Не хватает лишних слухов!» — это единственное, что в данной ситуации беспокоит принца. Репутация то немногое, что сейчас у него осталось. *** Чонгук зовёт сам. Без приглашения в свой дом не впускает. Шаан ощущает свою беспомощность и ему хочется плакать, да только слёзы не идут. По крайней мере не в том месте он находится, чтобы снимать маску. А вот едва переступив порог собственного дома, слёзы с глаз его срываются градом и по щекам рекою. Шани рыдает так, как никогда прежде в своей жизни. Недавно он вспоминал одного знатного альфу, который был первым в его жизни мужчиной. Имени омега не вспомнит, не хочет. Очень долго забывал и хорошо. Но зато в память врезался взгляд, шёпот и усмешка. Шаан давненько заметил за некоторыми альфами желание припугивать маленьких омег. Ради забавы и удовольствия. Это качество объединяет всех ущербных. Тот альфа был корыстным, жадным и грубым. Его невозможно было разжалобить или умаслить. И Шани совершенно не жалеючи отдавал скупердяю своё тело за гроши, душу за конфету. Поданный в один момент кофе был щедро сдобрен десятью каплями желтоватой субстанции. Она не имела запаха или вкуса, зато быстро вызывала дисфункцию дыхательных путей. Наблюдая как стекленеют глаза альфы, Шаан думал о солнце. Оно сияло так ярко и входило своими лучами в открытое окно словно желало лично наблюдать за корчащимся на полу мужичиной. Предсмертные конвульсии сдавили его распухшее горло, намереваясь вырваться из плена умирающего тела. Шаан улыбался, закрывая красивый пузырёк. Мотая его между пальцев. «Секретик» Так называл он средство расправы. Меньше всего юноша хотел бы лично испробовать это смертельное варево, а недавно задумался. Может осушить склянку целиком? Быстро, пусть в муках, но не долго. А лучше подлить кое-кому. Давно этот кто-то мешается под ногами. Ворует чужое, даже находясь по ту сторону… — Шаан! — молоденький альфа, лет четырнадцати забежал в дом, пугая хозяина. — Чего орёшь? — Шаан быстро сунул склянку в ящик комода. Неловко поправил волосы рукой, путаясь в предметах. Схватил расчёску, поводил ею нервно по локонам, бросил. Повернулся, устремляя на ворвавшегося свой пристальный взгляд. Не вовремя. Его отвлекли от грандиозной идеи. Только решиться нужно. Ах, следующий раз он запрётся на все замки. — Шаан, я искал тебя, — лицо юноши красное, глаза словно ополоумел. — Я столько раз приходил, а тебя не было! — он проходит вглубь помещения, не отрывая взгляда от омеги. — Вексель, прошу, не шуми, у меня голова болит. Юноша присаживается в кресло с поблёкшей обивкой. Как же ему ненавистен собственный дом. И запах его и даже сам факт существования. Сбежать бы. Туда куда хочется не зовут, а куда зовут не хочется. — Чего пришёл? — Шаан старается не грубить, но всем видом показывает, как сильно желает остаться в одиночестве. — Этот твой… Чонгук. Шаан, я видел кое-что… Я думаю, он убийца. — тараторит юноша, словно не подумав. Всё сразу. Омега устремляет свой взгляд на мальчишку. И читается в глазах его злоба. Хочется крикнуть на него матом. А ещё добавить в ответ «А кто тут не убийца?!». — Ты что говоришь? — Шаан резко встаёт и отходит. Альфа тоже поднимается и делает несколько шагов к омеге. В открытые створки покосившегося окна влетает смрадный запах нечистот, сливающихся неподалёку. — Я не лгу, Шани, я думаю, что видел, как Чонгук пытал, а потом убил парня… — на миг юноша колеблется, будто засомневался в себе. И омега тянется незримо за маской. Натягивает добродетельную. Страшно вообразить, не то, что подумать, а этот глупенький мальчишка омеге такое по серьёзе высказывает. На левом берегу все всё знают, лично не видели, но ведь не дураки, догадываются. Вексель ничего плохого никому не делал. Он мелкий воришка, всего-то. — Вексель, послушай меня, — с папской лаской омега берёт юного альфу за руку. — Ты ошибся. — Нет, не думаю, — Вексель забывает, как двигаться. Быть рядом с Шааном у него выходит не так часто, как хотелось бы. Чем омега занят, а главное кем уже давно не секрет. Единственное, что интересует поселенцев, это логичный вопрос. Отчего Чонгук не выделит своему омеге более благоустроенный дом, в чуть менее грязном районе своих владений? Почему позволяет Шаану жить на территории Хосока, причём не в самой лучшей её части? Шаан не омега Чонгука. Он это знает. И как бы ни старался, им не станет. Но другим-то неизвестно. — Ты ошибся, — настойчивее произносит он. — Что он с тобой сделал? — Что ты городишь? — Шаан, ты будто мозги выплюнул через рот, которым отсасываешь этому уроду! — Хватит! — беснуется омега. Как бы ни был обижен на Чонгука, а оскорблять его никому не позволит. — Убирайся к чёрту! Вексель сжимает злобно челюсти. До скрежета зубов, до хруста в костях. — Понятно! — молоденький альфа выше омеги несмотря на то, что он младше, сразу заметно, насколько сильнее Шаана. Омегу пугали помешательство и навязчивость от Векселя, хотя он и пользовался его преданностью. А теперь юноша подрос и уже захочет не просто посиделок, разговоров и мимолётных касаний. Ему прямо сейчас хочется большего. — Ты с ним живёшь, да? — Я дома живу! — Я не об этом! — рычит юнец, притягивая в свои объятия худенького омегу. — Ты лезешь не в своё дело, остановись. И альфа прислушивается. Делает глубокий вдох. Он не ругаться пришёл, а предугадать беду и опередить её. Ничего хорошего не жди, если с такими альфами связан. Вексель насмотрелся на омег, подобных Шани. Правда те ему не важны, а этот как смысл жизни. — Шаан, о твоём любимом поговаривают и не самое хорошее. Я следил за ним… — На левом берегу нет хороших! Ты видел тут кого-то доброго, приветливого или милого? — Да, — кивает Вексель. — Тебя. — Зубы мне не заговаривай. Ты понимаешь прекрасно о чём я. Мы все так живём и все мы делаем что-то такое, о чём потом пожалеем, но у нас есть только такой выход. Тут кишмя кишит убийцами, бандитами, мародёрами и шлюхами. В таком мире живём, ничего не поделаешь! Так что отстань от Чонгука. — Может ты и прав, — хмыкает юнец. — Может? — усмехается Шани. — Не обижайся. Но я не в духе. — Ты осторожнее будь, — уходя он добавляет… — Я тебе не враг, я всегда помогу, знай это. — Вексель?! Дверь, едва закрывшись, отворяется. Альфа возвращается и кивком спрашивает, зачем его вернули. — Что ты видел? — спокойно спрашивает омега, жестом приглашая гостя присесть. — Очень многое, милый, — Вексель наблюдает за стройным станом, пока омега заваривает им ароматный кофе. Рассказывает про альфу, которого Чонгук изощрённо замучил и убил. Получив от Шаана заветный испуг, гладит его по голове и прижимает к груди. Приятный запах наполняет лёгкие, альфа зарывается носом в мягкие волосы. В этой Вышним забытой дыре так благоухает только Шаан. — Не плачь, милый, — юноша стирает со щёк слезинки. — Расскажи мне всё, — просит омега и альфа, расслабленный такой близостью, рассказывает. Шаан молчит. Слушает и даже почти не моргает. Вексель обещает, что найдёт способ приструнить Чона. На радостях он показывает всё, что заснял на свой мобильный телефон. Чонгука спокойно можно узнать. Шаан заглядывает в глаза молоденького мальчишки с ужасом, но тому кажется, что это надежда. Его тело впервые терпит пубертатные трансформации и омега улавливает тонкий аромат взросления. Вместе с ним придёт подростковая агрессия, буйство и ещё много чего. — Я должен ещё кое-что сделать! — опьянённый собственным настроем, запахом обожаемого омеги и лёгким намёком на геройство, Вексель уверяет — И я приструню Чонгука! Он свалит обратно туда, откуда пришёл. Я знаю людей, с которыми можно поговорить и они… Шаан, милый, они помогут нам! — Завтра придёшь? — с ресниц падают крупные капли. Альфа их губами ловит, расцеловывая щёки. — Конечно приду, милый. И всё тебе расскажу. Я придумаю, как нам выбраться. — С утра приходи, хорошо? — настаивает Шаан. — Обещай! Альфа клянётся. Обнимает омегу и просит не боятся. Он тепло с любимым прощается, дожидается, пока тот запрётся изнутри. Бежит быстро, окрылённый надеждой и любовью. Конечно, он придёт. Шаан никогда не звал его. А теперь есть шанс на то, что ранее казалось просто мечтой. Альфа перепрыгивает канавки, улыбается и роняет слёзы радости. Его заметили и приняли. Не абы кто, а тот, во имя которого он живёт по сути. Как же хорошо. Шаан дождётся его. Не побежит к нему, а останется дома и будет ожидать добрых вестей. — Как хорошо! — вопит юноша, размахивая руками. А по пустырю ветер мчится, песок красный бросает, столбы пыли поднимает. Шаан долго думает. Рассматривает ситуацию со всех сторон. Размышляет. Концентрирует внимание на общей картине и на мелочах. То, что видел Вексель, не должно пойти по устам. Шаан и сам понимает, насколько опасен Чонгук. И если альфа узнает про Векселя, скорее всего быть беде. Произойдёт взрыв, который точно зацепит Шаана. Надо разобраться самому. Омега уже мысль поймал. И почти решился. Вынув из ящика заветный пузырёк с отравой, он разглядывает его, понимая, что скоро применит.