DARK MIRROR

Звонок на мобильный посреди ночи… — Гук, в Клубняк срочно! — голос мастера ровный и относительно спокойный. Сон улетучивается мгновенно. Альфа собирается за считанные минуты. Добирается быстро, безжалостно давит на газ и Мастиф с рыком летит по плохой дороге, которая кончается через несколько километров после моста через Мрачку. Альфа несётся на всех парах, подымая клубы пыли, окатывая звуком мотора левое побережье. Все на улице. Несколько фонарей освещает забитую парковку. Чонгук, как и другие прибывшие подходит к компании и молчит. Хосок оглядывает всех. Среди знакомых лиц не хватает ещё нескольких. Не проходит и минуты как они прибегают, смешиваясь с толпой. Джей докуривает, набрасывает на голые плечи висящую на бёдрах, верхнюю часть комбеза. — Все? — Все, Джей, — кивает Мингу. — Хорошо. — Лидер Зерони встречается глазами с Чонгуком. Говорит так, словно лишь к нему обращается… — На наших наехали. Сучки из Тодора. Их много, хотя среди них меньше бойцов. Сейчас едем на сходку. Если не получится договориться, будем учить ублюдков манерам. Чонгук не особо беспокоится. Он готовится к тому, что всё может кончится очень плохо. И это вполне ожидаемо. Он вообще рассчитывал ещё в испытании получить по голове и проваляться с полгодика в реанимации. Он подготовил свои тело и дух к войне, удивительно, что так долго без серьёзных травм продержался. Не сказать, что Гук позиционировал себя ниже других, скорее он решил стремиться к совершенству постоянно. — Выдвигаемся! — командует Мингу, следуя за Хосоком. Мастер расслаблен, идёт сунув руки в карманы. Толпа следует за ним без толкучки. У каждого своя позиция в ОПГ и лучше не нарушать порядок даже пытаясь пройти намеченный путь от места сходки до собственной тачки. Хосок выезжает первым. За ним пара машин, в них самые приближённые и Чонгук третий на своей машине, в его машину сели те, кому он сам позволил. Каким по счёту ехать ему сказал юноша, последовавший за Мингу. А ещё он сунул в руки Чонгука чёрную сумку и по характерному звуку альфа догадался, что в ней. «Быть третьим едва войдя в банду - неплохо…» — мысленно рассуждал Гукман, следуя в установленной мастером скоростной колонне. За ним ехало около тридцати машин, полностью забитых альфами. Чонгук всех и каждого знал в лицо, хотя и не всех помнил по именам. На половину из них имел записи в составленном досье. Он старался в темноте запомнить дорогу, а если и не сумеет, то регистратор потом подскажет. Ночь пахла дождём и Гукман предчувствовал, что эта стрелка кончится кровопролитием. Вдали небо метало молнии. На их головы надвигается гроза. — Докуривай, — шепнул кто-то рядом. — Не, не хочу, — отозвался некто. Альфы переговаривались, ожидая, когда главные сойдутся в беседе. От них зависит исход всего. Пожмут руки — всё путём. Сцепятся — значит пора атаковать стенка на стенку. В новостях потом скажут «правду», а может и не станут вообще упоминать про разборки, тут раз на раз не приходится. В последнее время новостные каналы рассказывают о том, как правительство что-то чинит, латает и благоустраивает. Реальным проблемам уделяется самый минимум экранного времени. Мастер в стороне беседует с Мингу. Договорившись, оба проходят сквозь толпу своих. Альфы дают им дорогу. Чонгук не отходит. Так и стоит, наблюдая за мастером. Хосок резко и неожиданно для всех остановился. Обернулся и пристально поглядел Чонгуку в глаза. Минуту он не отводил взгляда, выжигая в альфе своё клеймо. Гукман не двигался. Его покинул страх и глубоко в душе захотелось, чтобы сходка окончилась резнёй. «Не зассышь, подпущу ближе» — безмолвно сказал Хосок. «Хорошо» — Чонгук принял невербальный вызов. А тем временем чужая пара глаз раздражала своим сомнением, этот Мингу лезет туда, куда не просят. Чонгук должен что-то предпринять. Мингу мешает ему, впустую тратит его время. Чонгук кое-что задумал, ему просто жизненно необходимо как можно скорее встать на одну ступень с Хосоком. «Лучше уйди сам или я тебя подвину» — едва Джей отошёл, Гук поглядел сопернику в лицо и подняв подбородок, цыкнул. «Подвинешь? Тоже мне двигатель нашёлся и не таких ломали!» — ответил мысленно Мингу, сплёвывая себе под ноги. Главарь банды Зерони и Тодор встали друг напротив друга, начали беседу. Альфы затихли в ожидании. Чонгук слышал лязг цепей, ненавязчивый в своей прихоти дать возможность металлическим кольцам испробовать чью-то плоть на вкус. Запах свинца уже витал в воздухе. По негласным правилам огнестрельное оружие в таких потасовках запрещено. Очень часто люди нарушают это правило. Чонгук осторожно осматривает окружающих его мужчин. Бросает взгляд на вражескую компанию. Она больше. Они тоже вооружены кто чем. В моменте альфе захотелось узнать, каково это взять и безжалостно, с особой нечеловеческой жестокостью убить. Выдавшийся шанс упускать нельзя. За драки со смертельным исходом на левом берегу Мрачки никто не осудит. Спишут на бушующий в этой части Летограда бандитизм. Чон потянул носом запах страха, исходящий от врагов. Своих людей Хосок натаскивал как психологически, так и физически. Умный, пронырливый и опасный мастер повысил тон в беседе с противником. Многочисленные присутствующие напряглись. В зрачках отразился залп салюта, пущенного с правого берега. Чонгук вышел вперёд и встал во главе толкучки. Он прищурился. Кто-то из толпы противников бросил нелестную шутку в его сторону и пустил волну смеха. «Ты! Тебя шутника я и прикончу сегодня!» — решил Гукман и вынул из кармана складной ножичек. Противники вооружены в основном битами и арматурой. Юркий Гук уже воображает, как разрежет кому-то горло и раскроит несколько черепов. Эти мысли будоражат его и будят дремлющее желание. Вот бы после драки, которой явно не избежать, поиметь парочку омег. Чонгук облизывает губы, его дыхание углубляется. Зрачки расширяются, давая возможность безумию встать у руля. Он заглядывает в себя. Там пусто. Нет у него внутри ни альтер эго ни каких-то там прописанных демонов. Он сам такой. Он сам и является тёмной сущностью. Единственное, что находит в собственных глубинах парень, так это ярость, воплотившуюся в вечный двигатель и вот это уже и есть сам Чон Чонгук. Жажда и голод гнали маленького альфу по жизни, теперь их очередь убегать! Чонгук ждёт того самого момента, когда можно будет первым ринуться вперед и вонзить свои острые клыки во вражеское мясо. Хосок получает толчок в грудь и на долю секунды всё стихает. Даже ветер останавливается и смотрит. Грубый тон от главаря Тодор доносится до ушей каждого. «Ну же, давай!» — Чону не терпится, он сжимает ладонь в кулак. Не верится, что мастер может простить такое оскорбление. — Вали в свой колодец, крыса помойная! — кричит главарь Тодоров. — Крысёныш! — поддразнивает он, цепляя за нерв. Альфа издевательски зачавкал губами, имитируя сходство с крысой во время жевания. Он оголил зубы и сложил руки у подбородка. — Крысёныш как есть! — Он собирался ещё что-то сказать, но не успел… Чонгук не очень хорошо помнит начало. Его разум отключается и действует благодаря инстинктам. Он обрывками вспоминает, как первый бросился на стенку. За спиной его слышался топот ботинок по притоптанной земле. Само начало массовой драки как-то вылетело из памяти, да и плевать. Зато звук, с которым Чонгук подрезал чужую плоть выбранного им альфы и самое важное вскрик. Это настолько ему понравилось, что он уже не мог остановиться. Он уворачивался, полз по земле и быстро поднимался, в темноте зрение не подводило. Чон чуял самых агрессивных и бросался на них. Кусал до мяса, бил изо всех сил. В один момент ему на глаза попался кусок металлического прута, скорее всего потерянный в массовой давке. Он поднял его и за долю секунды выявил для кого предназначался удар. Хруст проломленного черепа так и завис в ушах. Но что самое поразительное, так это взгляд. Сперва яростный и жадный. А после полученной раны здоровенный альфа пал на колени перед Чонгуком и взглянул на него растерянно. Из пробитого, рассечённого отверстия потекла густая, чёрная в темноте кровь. Запах сладковато-мерзотный. На удивление Чонгука ему понравился витающий аромат. Он ведь предвещал победу. С наслаждением Гук облизал губы. — Не-е-е н-н-на-д… — альфа шевелил губами, пытаясь изо всех сил выдавить слова в суматохе. Чонгук намахнулся. Противник только и успел что поднять ладони, пытаясь интуитивно прикрыть голову. В его взгляде застыли ужас и непонимание. Чонгук ударил его много раз, выбивая из черепа мозги. И этого хватило, чтобы тодоровцы тащили мёртвое тело собственного приятеля в яму… — Чон! — кто-то ухватил парня за руку. — Всё! — Нет! — Гук вырвался и побежал следом за удирающими остатками тодоровцев. Нагнал одного и едва не убил. Хосок вмешался. К слову, он отчитывал Чонгука, но тому было плевать. Разыгравшаяся жестокость границ не ведала. Вкусив понятие власти, попробовав самостоятельно лишать людей жизни, Гук ещё долго пребывал в некой прострации. Даже когда всё кончилось, ему хотелось ещё. Это стало концом банды Тодор. Они проиграли, а это означат, что всё, чем они владели отныне принадлежит Хосоку. Земля, люди, живущие на ней, дом, в котором тодоровцы устроили свой штаб. И конечно же сейф поверженного главаря. Зерони вломились и оккупировали помещение. Нанесли свои знаки, показывая кому отныне принадлежит территория. Соседские банды тут же прибежали и выдали честь. Ссориться с сильным Хосоком никто не захотел. Чонгук принял свою долю в виде пачки купюр как бонус. Он взглянул на Джея и тот отшатнувшись, посоветовал альфе остыть. Ещё что-то сказал из раздела нравоучений. Чонгук просто кивнул, желая унять мастера и тот вроде поверил, что его услышали и с его советами считаются. — После нас четыре жмурика осталось, — недовольно констатировал Джей. — И они все твои, Чонгук. Образовавшаяся на губах Гукмана безумная улыбка удивила Джея. — Ты, наверное, создан, чтобы головы проламывать, — пошутил Джей, желая смягчить момент. В прочем с этим высказыванием согласились все, кто заметил застывшее на лице Гукмана безумие. Чонгук возвращается домой. По времени менее двух часов промелькнуло. Альфа останавливается в недавно отремонтированном подъезде. Своими силами жильцы собрали средства. Большую часть вложил Чонгук. Он, следуя примеру лидера сам купил всё необходимое и подлатал подъездное помещение. Запах свежей краски и хлора наполнил пространство, однако перебивал их навязчивый аромат чужой крови. Гукман спокойно прошагал в конец коридора. Бесшумно встал напротив двери и постучал костяшками пальцев около глазка. Через полминуты ему открыл заспанный омега. Вначале сосед хотел засыпать ночного гостя вопросами, но едва увидев на нём изорванную испачканную кровавыми пятнами одежду, тут же завёл к себе домой. — Давай простирну, — омега помогает снять испачканный комбез с крепкого тела альфы. Чонгук идёт в душ, смывает чужие останки со своей кожи и понимает, насколько сильно ему приятно ощущать липкую, высохшую консистенцию на щеках и руках. Управлять чужой жизнью неописуемо блаженно. Власть пьянит до состояния навязчивых мыслей. Чонгук мокрый и голый идёт на кухню, туда, где хлопочет омега. — Ох, — вздыхает сосед и когда альфа нагибает его над столом просит потише, чтобы не разбудить детей. Чонгук не заботится об удовлетворении омеги. Он трахает его быстро и жёстко. Кончает внутрь. Отказывается от еды и кофе. Оставляет омеге несколько новеньких купюр и идёт домой в полу мокрой после машинной стирки одежде. Дао сидит за столом и курит в темноте. Чонгук входит тихо, зажигает свет. Даёт папе возможность рассмотреть себя. На нём ни царапины. Он чист, опрятен и спокоен. Дао моментально выдыхает, переживания покидают его. Не сказав и слова, Чонгук идёт в свою комнату. Раздевается и ложится в постель, чтобы заснуть крепким сном до рассвета. Теперь каждую ночь на час или два Гукман станет отлучаться. Сперва ему будет сложно объясняться с Дао, а потом папа, не имеющий привычки вынюхивать, окончательно перестанет лезть в дела сына. Так лучше для всех. А кто сейчас святой? А Чонгук хороший мальчик, даже если иногда уезжает на левый берег (И не факт, что туда. Может у него омега есть, к нему и бегает). Тем более там, среди левобережных, как рассказывают новости, нет никого достойного. Сплошь ворьё и бандитские морды, с разгульными омегами под мышкой. Чонгук хороший и точка. *** Чем больше Чонгук вовлекается во всякого рода бандитские дела, тем сильнее ему нравится быть плохим. Безнаказанность подмахивает и толкает продолжать активную деятельность. Каждый раз, когда юный альфа избивает должников или разбирается с засланными правобережными шестёрками, прокручивает одну и ту же мысль… «Я это делаю, не потому что я верный друг, и не для того, чтобы сделать этот гнилой мир лучше. Я делаю это, потому что мне нравится. Потому что это у меня великолепно получается!» — ну и в качестве бонуса немалые деньги. Да и как стимул продолжить тренировки, участвовать в официальных боях. Уличная драка спонтанна и опасна. Агрессивные альфы могут вооружиться как минимум ножом. Если сцепился на левом берегу, то уже никто не поможет. Не будет судьи, который остановит бой, если что-то пойдёт не так. Чонгук гасит левобережных, а выходя на ринг спокойно выбивает дух по всем правилам. Очень часто роняет в нокаут с первого удара, чем привлекает к себе все большее количество поклонников. Такой крупной суммы денег Чонгук никогда не видел. Сейчас она лежит в его спортивной сумке, перед глазами. А осознание, что это его кровный заработок, рушит старые установки, задаёт новые. Чонгук думал, что появись у него столько бабла, он будет самым счастливым. Отчасти это так, если не брать в учёт факты. Первый, не так-то уж и много у него денег сейчас, нужно ещё больше. Второй, их следует потратить с умом, а для этого стоит думать и рассуждать затратным на эмоциональный ресурс образом. — Папа, нам нужно поговорить! — Чонгук объяснил, что путём своих побед на ринге заработал и скопил определённую сумму, поменьше имеющейся. Он назвал не точную цифру, чтобы не волновать родителя, решил скрыть некоторые подробности. Дао вопросов задавать не стал, к счастью. Чонгук заговорил о том, что неплохо бы переехать в более приличное жильё. Они огляделись. Хороший ремонт, новая мебель и бытовая техника, удобства. Но их дом носит у центральных жителей позорное прозвище «бомжац-хаус». Не может в таком месте жить нынешний чемпион. А ведь Гукман только начал идти вверх по лестнице жизни. Дао уже привык к месту своего обетования и не понимал, для чего ему куда-то переезжать. Он сам намекнул, что сын достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. Нет, он не выгонял Чонгука. Наоборот, пытался призвать парня во благо себе сепарироваться, так как не желал быть сыну обузой. — Я поищу что-то рядом с тобой, — Чонгук принялся вычитывать объявления. Нашёл много приемлемой недвижимости. Особенно заинтересовал домик в частном секторе, ограждённом забором, на улицы которого можно попасть только через КПП. Решил съездить и посмотреть. К счастью, домик продавался срочно, вроде как хозяева намеревались переехать за границу и уже были не в состоянии ждать, когда найдётся покупатель. Это лишь на руку Чону. Он осмотрел помещение и пришёл к выводу, что надо брать. Задний дворик выходил калиткой в местный «зелёный сад», то есть при надобности смыться из дома незаметно, чтобы обойти камеры, ему достаточно найти рабочего, который встанет на место охранника. Просто так в сад не попасть. Он обширный по территории и кое-где оснащён камерами, высокий забор и массивные ворота открываются лишь при наличии ключ-карты. — Идеально, — кивает Чон, не слушая нахваливания риэлтора. А он-то тараторит о новых трубах и проводке, о комфорте и безопасности. Отмечает наличие под боком такого красивого места для прогулок. — Вход в зелёный сад платный и к тому же это местная достопримечательность. А вы сможете посещать его круглосуточно! Но Чонгука интересует только своё. Вход и выход. Хорошее убежище, уединённость. И главное, неподалёку дом Татти, Намджуна и Юнги с Чимином. Он сможет следить за ними без палева. Ведь теперь это его район, его дом! — Беру! — риэлтор заулыбался во весь рот. На требование Чона оформить сделку прямо сегодня, ответил согласием. Уже к вечеру юноша перебрался в свой собственный дом. На следующий день прибыла вся заказанная им мебель и техника. Всё новое, из магазинов среднего класса. Позволить себе то, что богачи на районе, по типу красного дерева, он пока не может. Но стоит войти в его дом, как сразу понимаешь, сюда даже миллионеров позвать не стыдно. Документы до получения паспорта временно оформили на Дао, как дом, так и машину. Чонгук решил потом ничего не менять, так его будет сложнее вычислить. Из четырёх имеющихся комнат, по воле хозяина осталось только три. Четвёртая лишилась окна, Чонгук его заделал и покрасил всю стену приятным колером, так что не было заметно переделки. Его шкаф превратился в проход, только не в сказочную страну, о которой грезил мальчишка в детстве. Чонгук сам сделал перепланировку, тайно ото всех, обустроив свою личную берлогу, для особых нужд. Он установил камеры и прослушки, конечно же не заметные никому, вывел экраны и круглосуточное наблюдение за домом в эту тайную комнату. Постепенно привинченные к стене полки заполнились личными делами на всех, о ком Чонгук решил узнать всё, вплоть до номера телефона. Вся имеющаяся информация, в том числе и на друзей, драгоценности, деньги хранились в «тайной комнате», а пройти в неё мог лишь Чон Чонгук. И знал о ней только он. Пригласив Хосока и братву на новоселье, юноша сказал, что трёх комнат ему вполне достаточно. Чуть позже Хосок помог найти пару охранников, так как Гукман косвенно объяснил, что лучше контролировать оба входа/выхода. Хосок и сам до жути осторожный, только поддержал. Вскоре левобережные верные альфы, бальзаковского возраста, с полной отдачей служили молодому хозяину. Кто живёт по соседству, кто у кого бывает дома, кто входит на огороженную территорию, и кто выходит, Чонгук наблюдал сидя в своей тайной комнате. Ему нравилось осознавать себя как обладателя знаний, недоступных другим. В какой-то момент на ум пришла не самая этически правильная идея. Через неделю он её реализовал. — Да поебать, Чонгук парень толковый! — говорит Хосок. С уверенностью и некой гордостью. А чуть погодя добавляет: — Я его сам взрастил и воспитал. Чонгук ухмыляется, слушая запись. «Взрастил он меня, умник.» — Не знаю, Джей… — Мингу топчется по кабинету. В динамике хорошо слышны его шаги. — Мутный он какой-то. Будь с ним осторожнее! Чонгуку начинает не нравится настрой Мингу. Сперва они поладили, если можно так сказать. А сейчас из раза в раз этот альфа вызывает у Гукмана изжогу и неприязнь. Альфа решает дальше прослушивать босса. Снять прослушку всегда можно, будет худо, если её засекут. *** Чонгук получает первый паспорт в пятнадцать полных лет. Ему идёт шестнадцатый год… В девятнадцать он станет уголовно ответственным, а до тех пор ему всё будет сходить с рук. Но не это его беспокоит, при наличии крупных финансов, он сможет откупиться и от Дьявола. Паспорт нужен Чонгуку, чтобы иметь возможность участвовать в международных соревнованиях по вольной борьбе. Если за этот год ему удастся набрать необходимое количество баллов, то уже следующим летом, в ежегодных внутренних соревнованиях он сможет выйти на бой с Ким Намджуном. К этому моменту Чон Чонгук готовится особенно тщательно. Когда он поразит противника, а именно так и будет, то сам встанет на его место. Вот тогда станет интересно или даже забавно поглядеть на знакомые, ненавистные лица. Отмечать день рождения в этом году, как и в прошлые годы, Чонгук не особо-то и хочет. Он принимает скромные поздравления и проставляется друзьям. Первым делом после получения паспорта, он несёт стопку необходимых документов в спортивный комитет. Это те самые люди, которые из года в год отказывали Хосоку. Чонгук же в отличии от мастера получает возможность участвовать в отборочных боях благодаря годам обучения в Мауроне. На следующий день он выиграет подряд три боя. Спустя неделю про альфу заговорит весь Летоград. Лето почти закончилось. Вскоре начнётся учебный год. Мастиф привлекает внимание прохожих. Чонгук оставляет машину на платной, охраняемой парковке недалеко от дома, в котором остался жить Дао. Юноша навещает родителя, пьёт с ним чай и даёт ему деньги на личные траты. Дао как никогда улыбчив и красив. Они обсуждают некоторые темы и под вечер, когда солнце уже исчезло, а летние сумерки ещё не окутали город, парень выходит на улицу. Переходит дорогу и проходит под аркой, как много лет назад. Он присаживается на скамейке и глядит на ухоженный, элитный двор. В нём почти нет перемен. Воспоминания так и вспыхивают, разрастаясь в душе пожаром. — Тэхён? Татти! Чонгук мотает головой, а перед глазами образ маленького ангела. Татти… его первая горькая любовь. Его проклятие и мука. Чонгук уже не верит, что сможет когда-то кого-то полюбить. *** Намджун решил, что пора бы сменить старый прикид. Прежде он не заморачивался особо, но теперь, когда в голове засел образ Джина, альфа решил во чтобы то ни стало выглядеть лучше Хосока. В последнее время он расслабился. Слишком часто выпивает, покуривает и в целом забил на тренировки. Первые признаки лишнего веса подросли на боках и животе. Тэхён прав. Ему нужна диета. Жрать втихую, ныкаясь от своего сварливого парня лишь хуже. Молодой спортсмен записывается на приём к диетологу. Возобновляет отменённые дни и теперь строго посещает спортзал. Сшитые на заказ костюмы, модные очки с безопасными для зрения линзами и галстуки придают ему весьма солидный вид. А свежая причёска меняет до неузнаваемости. — Ну прям министр, — улыбается Юнги. Намджун любуется собой в зеркало. Он горд и находит в себе весьма привлекательные черты. Влиться в привычный ритм первые недели весьма сложно, зато потом всё идёт само собой… — Ого, — Юнги старается не касаться кожи друга, когда отодвигает лямку борцовки в сторону, чтобы получше разглядеть тату. — Внушает, внушает… А это…? — Орлан! — отчего-то Намджуна бесит внимание друга. Просто он знает, что Мин знает, то, чего не знает никто, но догадывается. Ким не хочет слышать этого, а Юнги всё равно произносит… — Вряд ли, — и хмыкает так гаденько, как только умеет. — Он на хосоковы татухи облизывается. — Прямо как Чимин, — альфа ляпнул что-то обидное, очень мерзкое и непонятное. — Что Чимин? Мой омега только на меня глядит. — юноша складывает руки на груди. И чего Ким бесится? — Ты за ним тоже приглядывай, а не суй нос в мои дела. — Намджун, у нас с тобой общие дела. — напоминает Юнги. — Если за Брюлика тебя гасить начнут, то и меня подтянут! — А ты боишься? — Левобережные лишайники в большинстве своём отморозки, — риторически рассуждает Мин. — Я лишь хочу быть разумным. И тебе советую. Усевшись поудобнее, спортсмен начинает тягать гантели. Он знает, что этим диалогом тема не закроется. Собираясь на мероприятие, где будет Джин, он особенно тщательно продумывает как подобраться к омеге. Но и тут Юнги советует не лезть. — Мне непрошеные советы ни к чему! — Альфа деловито поправляет галстук. — Как там Татти? — Юнги облизывает губы, задирая голову. Он почти никогда по своей воле подобные сабантуи не посещает. — Чего? — Как там Тэхён, ну тот, который твой парень? — Нормально, — Намджун уже довольно долго его не видел. Они почти не общались с того скандала на празднике. Даже как-то подозрительно всё. Альфа так увлёкся мыслями о Джине, что совсем про своего молодого человека забыл. Да и в целом Татти как-то отстранён. Наверное, что-то из омежьих дел его беспокоит, Джун решает не лезть на рожон. — Как думаешь, он в курсе, что ты, я и Чимин катались на левый берег Мрачки? Намджун бросает испуганный взгляд на друга. По его мнению, Тэ никогда об этом не узнает. Да и откуда? — К чему вопрос? — Юнги приподымает бровь. — Да и было всего пару раз. К тому же там ничего такого. Просто зависли в парочке клубов на «нашей» территории и всего-то. — Да так, — отмахивается Ким. — Просто спросил. — Не парься, — бросает Юнги. И всё же не всё так просто. Альфы это прекрасно понимают. Намджун боится своего омегу и об этом уже все знают. А Тэ? Татти что-то знает? Намекал кому-то? А может интересовался? Сорвавшись с места, Намджун впопыхах ищет свой мобильный. Найдя, набирает номер и ждёт… Гудки идут, но омега не отвечает. Пятая, десятая попытка. Скоро возьмёт. Намджун и ранее испытывал на себе подобные случаи. Тэ издевательски игнорировал его звонки и лишь на десятый раз отвечал. Но что-то он молчит и после одиннадцатой попытки. Намджун не сдаётся, набирает номер Тэхёна сороковой раз. Пишет ему в кофе-чат. Строчит смс как из пулемёта. Тэхён появляется онлайн. Читает и выходит. — Что-то не так… — Ким вспоминает строгое лицо министра экономики. Отец Тэ любого за омегу закопает. Намджун продолжает забрасывать Татти сообщениями и звонками. Хотя сердце велит ему писать только одному омеге. Из уст летят громкие слова любви, а ведь он хочет их говорить чужому и такому прекрасному Джину. Своя шкура дорога, приходится играть в театр, натягивая чужеродные эмоции. Тэхён уходит в отстранение и отмалчивается, только когда что-то не так. И Намджун начинает себя накручивать. Попутно он следит за Джином, всё сильнее дразня терпение Джея. *** «Сольный концерт Татти Ким отменён». Чонгук поглядел на афишу. Пощупал непроклеенный уголок плотной бумаги. Его белоснежная улыбка сияла, словно затмевая яркое солнце. — Я возвышаюсь, а ты падаешь, лапочка… — Чону давно не было так хорошо. Он будто разом испытал все самые приятные эмоции, какими изобилует этот мир. Частые поединки на ринге приносят ему славу с каждой победой. Чонгук медленно идёт к вершине, нужно быстрее. Хочется всего и сразу. Его уже узнают на улице, не редко подходят и просят автограф и фото, будто он какой-то смазливый певец или актёришка. Но как не крути, Гукману нравится внимание. Окинув напоследок выцветшее на афише лицо Татти, Чонгук идёт на тренировку. Солнце сегодня не часто радует своими лучами. Чонгук за руку здоровается с мастером. Оба идут в зал и отрабатывают там положенное время. До того, как уйти, Чонгука останавливает Хосок и просит выделить для него пару часиков. Альфа не способен отказать. По пути юноша начинает задавать вопросы с кем у них намечается стрела? — Не спеши, боец. — Хосок опускает на плечо своего подопечного руку, как обычно это делают отцы, чтобы усмирить своих активных сорванцов. — Мы не на войну, а в гости едем. На вопросительный взгляд, Хосок отвечает улыбкой. — Давай, Джин нас уже ждёт! Чонгук ловит на себе пристальный взгляд Мингу, пока они сидят в машине и ждут Джина. Омега живёт на левом берегу в элитном районе, чуть севернее района Гукмана. У Джина богатая семья, которая владеет сетью фастфудов и другим бизнесом. Отец и папа люди довольно простые, наверное, только поэтому они очень хорошо относятся к Хосоку. Просто, потому что не знают, на что он способен. Гук наблюдает за горячим прощанием между Кимами и Чоном. Хосок низко кланяется родителям своего омеги, а те отзываются как родные родители. Джин кажется таким лучезарным. Он обнимает своего альфу за руку, и они вместе шагают к машине. От этого на душе у Гукмана и светло и одновременно морозно. У него подобного не было, а ведь так хотелось. Сейчас уже всё это не нужно, но зато когда-то он живо воображал, что и он вот так будет встречать своего возлюбленного… По пути они заезжают в оптовый центр и закупаются большим количеством еды, средств гигиены, канцелярии и игрушек. Стоит им только на горизонте заметить левобережный сиротский приют, как Чонгук сразу смекает, его сюда привели не спроста. В какой-то степени это почёт. Хосок всё ближе подпускает альфу к себе. Сироты кинулись гурьбой к Джину. Он с улыбкой принялся обнимать их. Самого маленького омегу взял на руки и в окружении детворы направился к столовой. — Джин! — разносится на всё помещение и старшенькие бегут к омеге. — Привет, привет, — он обнимал их, гладил по голове и пытался выказать внимание каждому ребёнку. — Входи, не робей! — Хосок хлопает Гукмана по плечу. — Тут все свои. «Да ты просто ангел милосердия,» — размышляет Чонгук, всё выискивая глазами Харо. — «Прикормил толпу малолеток, чтобы потом использовать в своей игре» — и Чонгук находит эту идею гениальной. — Слушай, Хосок… а тот пацан? Харо? — Гукио, возьми пакеты и отнеси на кухню, — приказывает Хосок. Тоном он показывает, что не собирается разговаривать на эту тему и Чонгук решает больше никогда её не заводить. Какое-то время они всей компанией проводят в детдоме, попутно Чонгук понимает, что теперь его будут часто сюда посылать. Этот визит был знакомством, чтобы дети знали, что Гук свой и доверяли ему. На обратном пути Хосок приглашает всех к себе домой. С Джином они уже не первый год сожительствуют и волей-неволей каждый задаётся вопросом, насколько эти двое близки? Чонгук наблюдает за ними, пока они, бывало, раскладывают в холодильнике продукты. Мингу и другие ребята уважают дом мастера, как и его омегу. Чонгук видит одну маленькую, но очень значимую в отношениях пары деталь, которую оставил при себе. На основе увиденного он делает выводы, что Хосок и Джин идеальны. Они безумно любят друг друга и разлучить их не сможет ничто, даже смерть.