Омега. Монохромная ночь

      Просыпаюсь от головной боли и с трудом отрываю веки. Грязь в глазах и вокруг. Мой кабинет даёт мне подсказку, кто я такой. Недопитая бутылка дешёвого виски отражает вечерний свет фонарей, словно моторное масло. Рука тянется к стеклянному горлышку. Нужно смазать этот старый механизм, который я называю своим телом. Шестерёнки дребезжат, говоря, что они давно износились. Мои кости не то, что были раньше, я уверен. Не знаю, откуда и почему, но точно уверен, что когда-то давно было лучше. Все старики так говорят, и я не исключение.       Диван скрипит подо мной, когда я сажусь. Шею ломит, ноги как деревянные. Боль отзывается по всему телу. Но хуже всего — мысли. Они бегают, словно клопы по моей шерсти. Раздавишь одного, обнаружишь ещё тысячу. Миллион вопросов и ни одного ответа. И всё сводится к одному, изначальному.       Кто я?       Побитая и плешивая морда в зеркале ни о чём не говорит. Не знаю, на кого смотреть, без понятия, что за громада пялится в ответ. Одного взгляда хватает, чтобы понять — лучшие деньки, если такие вообще были, канули в лету. Я живу в теле алкоголика, неудачника, старика, что предпочёл забыть о себе. Кое-кто мог позавидовать его телосложению, но это всё равно, что жалеть бойцовскую грушу. Когда-нибудь она износится. Когда-нибудь он умрёт и будет рад. Он явно этого хочет, а я разделяю его желание.       Рука тянется к большому столу на инстинктах, пробираясь сквозь кучу хлама. Бумажки, рапорты, книги, стопки. Ты свинья, Детектив. Твоё рабочее место — кладбище надежд, гробница чужих тайн, мавзолей чеков и погост писем. Наша с ним работа. Грязная работа, пахнущая похотью, болью, слезами и неверностью. Точно, я работаю частным сыщиком, разоблачаю неверные пары и копаюсь в грязном белье за деньги. Наверное, у меня это хорошо получается или это единственное, что я умею. Склоняюсь ко второму варианту. Пальцы нащупывают пачку сигарет. Я подношу к клыкам и достаю зажигалку. Надпись на поверхности стёрта. Именная. Моя. Ещё одна загадка. Зато я знаю, что совсем забросил своё здоровье. На то явно есть причины.       После нескольких тяжёлых затяжек, я поднимаюсь и иду к окну. Тело противится, умоляет сдаться и утонуть в пучине саможалости и счастливом забвении. Но какой-то голосок внутри требует встать. Говорит, что я должен вспомнить. И что? Почему я забыл? Даже щенок поймёт, что я живу жизнью неудачника. Голос становится громче, просыпается любопытство. Я смиряюсь. В конце концов, я всё же детектив и должен умереть не от алкоголя, а от пули в спину. Потому что копал слишком глубоко, залез по самые уши в тайны. Может быть, это уже случилось.       Неоновый холодный свет улиц бьёт по глазам вспышкой тысячью солнц. Они озаряют не только жалкий кабинет пьяницы, но и мою память. Мне становится почти тепло на душе, когда я знаю, на что смотрю. Омега-Зеро. Мой город, я уверен. Всё равно, что услышать голос матери и вспомнить её улыбку. Никаких сомнений, что я смотрю именно на него. Город с печальной историей, полный несчастных женщин, злобных мужчин. Продажные копы, бандиты, лоск и кутёж. Город, уставший от войны. Раздавленный, сломанный, но не подчинившийся никому. Окрашен в чёрно-красные тона. Почему-то я уверен, что раньше здесь было больше цветов. Ещё одна загадка?       Ноги тянут меня к выходу. Нюх обостряется, хвост внезапно задвигался, словно у щенка. Я должен выйти в город, пройтись по родным мне улицам, которые забыл. Чувствую, что что-то не так. Что-то неправильно, и я вовсе не о своей амнезии. Город зовёт меня, и я спешу. Надеваю пальто, беру шляпу, но чего-то не хватает. Совсем забыл. Оно на столе, под всем этим хламом. Отдаюсь инстинктам и нащупываю холодную рукоятку. Большой, тяжелый, словно молот, будто срастается с моей рукой. Таким револьвером можно пробить дверь машины. Интересно, у меня вообще есть на него разрешение? Ещё у него есть имя. Просто уверен, что есть.       Оружие ложится в кобуру за пазухой, уверенность возрастает. Я покидаю свой кабинет. Иду вдоль стен, обходя хлипкие деревянные двери. Некоторые из них отсутствуют, а внутри царит разруха. Может быть, здесь творились преступления. Или жадный арендодатель выгнал какого-нибудь беднягу. Удручающий вид. По крайней мере, здесь очень тихо, что радует. Я могу думать, изредка отвлекаясь лишь на шум телевизора. Спускаюсь по лестнице и толкаю двери.       Запах бензина, грязи и женского парфюма со всей силы бьёт меня по носу, будто десять кулаков сразу. Я хватаюсь за морду и сгибаюсь, как от резкой боли. У меня потрясающий нюх, и сегодня я впервые использовал его. Голова кружится, к горлу подступает рвота. Не надо было пить на пустой желудок. Старый хер, как же ты отчаянно хочешь умереть... Ты чувствуешь боль и вину, но я даже не знаю за что. Сглатываю желчь, рычу и выпрямляюсь. Мне нужно поесть. Что угодно. Отправиться в узкие улочки ночного города. Тут всегда темно. Днём на них падает свет огромных пузатых небоскрёбов с гигантскими вывесками, а ночью закрывают тучи. Тёмное место для тёмных личностей.       Кладу руки в карманы и нащупываю несколько плоских кредиток. Чёрт подери, у меня даже есть деньги. Проверяю, чтобы было достаточно хотя бы на плюгавый ужин, а затем растворяюсь в монохромных улицах города. Что-то не так. Он изменился. Мой Омега-Зеро, мой город совсем другой. Не знаю почему, но он не должен быть таким. Мужчины в строгих костюмах, шляпах и пальто. Хищники и дичь, все одеты… прилично. Одинаково, но прилично. Галстуки и бабочки. Их не было раньше. Женщины здесь выглядят роскошно. Тонкие платья, длинные юбки, каблуки и туфельки. Они редко ходят одни, обычно в сопровождении мужчин или с детьми. И никто не смотрит на меня, ведь я выгляжу почти так же. Хорошая маскировка.       Разум ещё борется с настоящим и я заставляю себя принять происходящее. Я здесь и сейчас — вот, что реально. Неважно, что мозг пытается мне навязать. Нельзя забывать, что я неудачник и пьяница, желающий упиться до смерти. Нужно думать о происходящем, быть здесь и сейчас. Если я попаду в поток мыслей, то сойду с ума. И я смотрю на мир вокруг меня, чтобы доказать себе, что он реален. Вот сломанный рекламный щит, а рядом с ним пёс-парнишка. Раздаёт бумажные газеты.       — Доброго вечера, мистер! — он смотрит на меня и поправляет шапочку на голове. — Желаете свежий выпуск… Хэй, а я вас вроде бы помню. Вы же помогли моей соседке, да?       — Прости, сынок. Не могу утверждать точно.       — Тяжёлая ночка, да? — улыбнулся он, подыгрывая мне. — Говорят, что детективы всегда пьют и попадают в неприятности. Моя сестрица обожает такие романы. Это правда?       — По всей видимости так. Скажи, а ты не знаешь, где я могу чего-нибудь поесть? У меня от голода отшибло память.       Я говорю складно, подбирая слова так, словно это игра. Парнишка улыбается мне и снова поправляет шапочку. Ему тоже забавно. Не каждый день разговариваешь с идиотом-детективом.       — «У Бенни», на двадцать второй. Как только накоплю кредитов и всё продам, то закажу себе хитин под карамелью! Мама говорит, что нужно иногда баловать себя. Особенно сейчас, пока тихо.       Голова начинает лопаться от вопросов, хочется узнать больше. Но я знаю, что спрашивать мальчика неправильно. Он на работе и ему могут сделать выговор, а во всём будет виноват старый пьяница. Я улыбаюсь ему и протягиваю кредиты.       — Здесь хватит?       Он достаёт из заднего кармана аппарат и проводит им под пластиком. Затем кивает и даёт мне свежий номер. «Nocturne News». Мне нравится как это звучит.       — Доброго вечера, мистер. Не попадитесь в разборку банд.       В голове снова яркая вспышка. Слышу, как шевелятся извилины, как мозг дёргается изнутри. Перед глазами мелькают фары машин. Дорогих машин, с бронированной обшивкой. Их водители звери крутые, неважно, клыки у них или нет. В их руках оружие, а в глазах уверенность. Хозяева Теней, района Омега-Зеро, где я сейчас нахожусь. Настоящие хозяева, корольки со стволами и жадностью. Перестрелки тут — дело частое, я бы сказал, обыденное. И хоть бандиты никогда не гадят там, где едят, всегда попадётся какой-нибудь сердобольный ублюдок, отморозок, решивший отомстить за приятеля или выслужиться перед боссом. Тогда страдают невинные и кровь заливает землю.       Не попадитесь в разборку. Это дельный совет, сынок. Спасибо. Я воспользуюсь им. Кладу газету за пазуху и иду к «Бенни». Не стоит читать прямо на улице и на голодный желудок. Улицы Теней мягко встречают меня. Магазины, портной, лавка обуви. Даже кинотеатр. Я останавливаюсь, чтобы прочитать, что сегодня крутят в «Нулевом прожекторе», единственном кинотеатре этого района, Зоны для бедняков. Ну надо же, даже узнаю фильм и сюжет. Закари Варгес в роли Деона Белого. Не думал, что они снова будут крутить «Силы Клятвы». Сам бы я никогда не пошёл в море, но эти старые корабли вызывали потрясение. А тема мести за братьев продажному чинуше понравилась всем, даже гангстерам. Особенно им. Говорят, что кто-то из них вложился в будущий фильм «Среди звёзд». Правда, я уверен, что это из-за актёрского состава. Все любят красивых девушек. Я до сих пор жду продолжение «Искры сожаления». Смотреть на агента, что мечется между двух зол, — успокаивает. Я даже хотел написать режиссёру благодарственное письмо, но был слишком пьян. Так я думаю.       Кинотеатр остался позади, улицы стали мрачнее. Дома здесь разрушены, снесены почти до основания. Их никто не построит, пока гангстеры не решат, что им нужен новый игральный клуб или подпольная фабрика. На руинах кто-то написал углём странную надпись. «Юпитер упал на Плутон. Титан сжёг землю. Мы живём на костях. Звезды ненавидят нас». Что это, чёрт подери, значит? От этих слов только шерсть встаёт дыбом, а на сердце накатывает тоска. Сколько же я забыл?       Пока я любуюсь посланием из забытого прошлого, она подходит к зданию и кладёт букет ирисов. Одета во всё чёрное, лицо скрыто платком. Шёрстка белая, почти сияет, глаза холодные, словно море. Лисица обращает на меня внимание и печально улыбается. От неё пахнет снегом, далёким и чистым. Сердце сжимает тисками и выдавливает кровь. Красавица отворачивается так же тихо, как и подошла. Исчезает словно видение. Я не знаю её, впервые вижу эту снежную красавицу. Но почему же тогда так погано становится на душе? Женщины. Надписи. Это ведь как-то всё связанно.       Желание напиться и упасть на пол становится почти соблазнительным, но я продолжаю свой поход к Бенни. Я слишком голоден, чтобы останавливаться, а вопросы мучают меня, будто жала тысячи оводов. Не знаю, почему былой я решил, что это хорошая идея — обо всём забыть. Но ведь я детектив. Нет, Детектив. Пока это будет моим именем. Вполне подходит. Прозрение случается довольно часто, но случайно. Может, если я разговорю этого Бенни, то узнаю побольше?       Неоновая вывеска с гигантским блинчиком выглядит заманчиво. Я открываю двери закусочной. Меня снова атакуют запахи, но я открываю ворота и впускаю захватчиков. Жареная еда, варёная, кофе, мороженое, пиво. Я не против, чтобы яичница и мясо атаковали меня. За большой стойкой стоял серый крыс. Сломанный левый зуб, большие чёрные глаза. Белая мятая рубаха, чёрная безрукавка и красный галстук. Все носят галстуки. Даже я. Мы все одинаковы так же, как и отличны.       Посетителей тут немного. Гепард и медведь, помятые и уставшие на вид. Милая официантка. Белая с чёрными пятнами или чёрная с белыми пятнами. Оба варианта подходят красавице. Но меня интересует хозяин.       — Простите, вы Бенни? — спрашиваю я у крыса.       — Ах, проклятье! Имей совесть, Носатый, я едва починил все столики! Энтузиаст вырвал последние кредиты из моих лап! Вали отсюда, пока я не позвал копов! Вы, детективы, у них в печёнках сидите!       Он выглядит очень взволнованным, напуганным и раздражённым. В паззл добавляется ещё несколько кусочков. Я не просто старый алкоголик и ищейка, но ещё проблемный клиент. И это говорит мне крыса в галстуке. Чем больше я смотрю в его большие чёрные глаза, тем сильнее думаю, что на мой дебош была причина. Надеюсь, что не в пьяном бреду.       — И что это за шутка? Бенни ли я? Ты меня уже столько лет знаешь.       — Ладно-ладно, успокойся. Я не ищу неприятностей и просто хочу поесть. Просто разыграл тебя. Тебе сегодня везёт, ведь я не на работе.       Я хочу ему подыграть. Может, удастся выбить себе скидку? Но он в ответ только хмурится и шевелит длинными, словно иглы, усами.       — Ну ещё бы. А я один из отпрысков Харкона, мгм. Комик из тебя более паршивый, чем детектив.       Он начинает меня злить. Здесь не нужна память, чтобы я сразу определил, кто стоит передо мной. Маленький, но упорный житель, вероятно бывший бандит, решивший отойти от дел. Чует шкурой, когда нужно отступить, любит командовать и задирает нос перед такими, как я, честными парнями. Я хочу верить, что я честный малый. В конце концов, у меня хватило смелости признаться себе, что я пьяница.       А ещё я чертовски здоровый и не люблю, когда мне хамят. Оскалился, показал клыки и бросил хищный взгляд на крысёныша.       — Бенни, я пришёл сюда поесть, но если ты не закроешь свой поганый рот, то поужинаешь своими зубами.       Он пятится спиной, толкает бутылки и поднимает руки. На морде играет ужас, глубокий, как море в безлунную ночь. Вот так, Бенни. Никогда не шути с волками.       — Ты не посмеешь! — он показывает на меня пальцем и трясётся. — Я знаю свои права! Если продолжишь мне угрожать, то я имею полное право…       Чёрно-белый спаситель встаёт между нами, двумя мужиками, решившившими поиграть мускулами. В правой руке у неё поднос с выпивкой и горячими тостами, но во взгляде уверенность в своей безоговорочной победе. Признаюсь, я сдался, как только посмотрел в глаза.       — Хватит вам обоим. Распугаете клиентов. Не хами Детективу, Бенни. Он — мои сегодняшние чаевые. А ты, большой парень, не рычи так громко. Иначе я не стану подливать тебе кофе.       Я снимаю перед ней шляпу. Буквально. Женщины в Тенях светят особенно ярко. Уважение пропитывает меня, словно губку. Это чувство отличается от того, когда я увидел лисицу. Хорошо чувствовать что-то приятное и тёплое. Никакой похоти, просто внимание.       — Мои извинения, леди. Ночка выдалась тяжелой, но я обещаю быть послушным и вежливым.       — Всё в порядке, Инки, — говорит Бенни, пожимая плечами и посмеивается. — Просто дурачились. Мальчишкам всегда надо выпендриваться.       Она хмыкает и плавно разворачивается на месте. Не нуждается в последнем слове, читает нас глазами. Хорошая девушка, сильная и добрая. А ещё очень миленькая и симпатичная. Но любые мысли я отметаю прочь. Старый кобель, ты ведь не можешь быть таким. В твоей берлоге никогда не было намёка на женщин. Сожги этот мостик сейчас же, чтобы не чувствовать боль снова. Снова? Да, я знаю, что так. Эти невидимые рубцы на сердце ни с чем не спутаешь. И кто мне их оставил? Сколько их было? Что случилось? Нет, не сейчас. Заткни фонтан мысли и поешь наконец-то. Пустое брюхо никогда не помогает думать.       Я сажусь за стойку, кладу шляпу рядом и смотрю на Бенни. Крыс смотрит на меня, вздыхает, перебрасывает полотенце через плечо и наливает большой стакан золотистого пива. Что ж, одна загадка раскрыта. Я знаю, куда делся один из цветов.       — Полагаю, что я должен тебе, Голубоглазка. Если бы не ты, этот придурок из Альфа-Восемь устроил бы тут погром побольше. А ещё он распускал руки с Инкминой. Он был на волоске от свинцовой кастрации, точно тебе говорю. Она благодарна тебе, но слишком занята, чтобы это сказать.       — Не за что, Бенни. Я просто поступил так, как должен был. Не люблю, когда девушек обижают. Распирает от ярости.       — Понимаю. Просто оставь в следующий раз хотя бы парочку стульев, лады? Не хочу разориться на мебели.       Я киваю и пробую пиво на вкус. Очень даже неплохо. Холодное, бьёт пузырьками по нёбу. Пришлось подыграть хозяину, но вышло правдоподобно. Я и вправду ненавижу, когда обижают девушек. Интересно, связано с кем-то вроде той дамы у руин? Это было бы чертовски хорошо. Печально, но явно того бы стоило.       — В следующий раз буду аккуратен. Что у тебя есть из меню? Голод такой, что память напрочь отшибло.       Он улыбается шире и шевелит большими ушами. Я чувствую запах с кухни. Приятный, дразнящий. От него в животе взрываются снаряды и падают стенки. Умираю с голоду.       — Ты просто обязан поесть моих блинчиков, Голубоглазка, точно тебе говорю! Я это тесто выкупил практически из руки бутлегера Сигмы-Шесть. Ты прикинь, у фермеров и земледелов нельзя баловаться алкоголем. А говорят, что в Тенях жизнь дерьмо.       — Паршиво им. А что насчёт более, скажем так, питательной пищи? Что Инк разносила на подносе? Пахнет вкусно.       — Ты про горячие сэндвичи? Да ничего особенного, шеф. Хлеб, соус, жучиные яйца и мясо. Всё в лучшем качестве. Просто и питательно!       Меня передёргивает. Глаза в ужасе смотрят на крыса. Бенни отвечает мне ленивым кивком.       — Ага-п. У нас только жучятина. Как триста лет назад, как двести, как вчера. Закупаюсь на ферме за городом. Лучшее качество, Детектив.       — От жуков?! И давно мы их едим?       Голод пропадает, стакан стучит о стойку. Пена стекает по стеклянному краю. Бенни смотрит на меня, как на идиота. Не могу его винить, но… Жуки? И мы ели их постоянно? Я ел жуков всю свою жизнь?       — Я не историк, но… Всегда? Когда перестали жрать друг друга, если точнее. Цивилизованная пища, средство решения проблем между видами. Залог дружбы и сытого живота. Мы не едим друг друга уже веками. И этот акт наказуем, точно тебе говорю. Помнишь, что случилось с этим проклятым шакалом, Винсентом Вайлини?       Никаких догадок.       — Просвети меня, Бенни, — я сдерживаюсь, чтобы не отпить пива. Значит, жучатина. И почему я решил, что должен есть что-то другое? Как же сильно мне отшибло память?       — Вайлини вздумал торговать мясом тех, кто не имеет клыков и когтей, — рассказывал крыс так, словно был там. — Поднимал на этом огромные деньги. Сначала начал с бедняков в городе. Ещё тогда все удивлялись, почему на улицах стало чисто. Фе! Больной выродок.       А вот теперь что-то вспоминаю. Да, определённо. Пропажа зверей в Тенях. Страх в глазах обездоленных, а всем всё равно. Пока не стали пропадать одинокие жители. Пока не стали исчезать дети. Холодок ужаса бежит по твоей спине, когда соседская дверь открыта настежь. Ты знаешь, что можешь быть следующим. Ты не в безопасности. Никогда не был, но понимаешь только сейчас.       — Больной сукин сын не знал меры. Пичкал богатеньких мальчиков бомжами и сумасшедшими, — продолжал крыс, хмурясь. — Говорят, что некоторые из них прекрасно знали, что едят. Гурманы хреновы. Когда пропала та девочка, а тревогу забили даже в Атласе. Гангстеры и копы искали маньяка, а он всё время был под носом. Вайлини вёл город за нос, зарабатывал деньги, скармливая жителям родственников и соседей. Выродок. Гений. Чудовище.       История заволакивает меня с головой. Когда веками живёшь с разными видами, то вопрос доверия даже не должен стоять. Жуки — оптимальный вариант, который устраивает всех. Разумные едят неразумных — таков закон цивилизации.       — Что у тебя с глазами, Детектив? — спрашивает Бенни. — Ты ведь тоже был там. Рыскал по городу, будто молодой коп. Ты повязал кучу мелких негодяев, хакеров и настоящего садиста. Да, это не Вайлини, но всё же ты оказал услугу городу, точно тебе говорю. Буквально чуть-чуть не докопал.       — Я просто делал свою работу, — лгу я. Ничего не помню. Совсем ничего. Но меня греет, что в такой тревожный момент я был с ними, а не валялся пьяный и жалел себя.       — Ну, это сделал другой криминальный босс. Джебидая Хёртс. Забавно, да, — он улыбнулся зловещей улыбкой. — Чтобы кролик поймал шакала. Прямо как поучительная басня. Если помнишь, у «Малыша» Хёртса была подруга. Та очаровательная коровка из больницы. О, это была трагедия, Детектив. Настоящая трагедия. Ты ведь знаешь, что говорят о молоденьких медсёстрах, да? И знаешь, почему некоторым нравятся большие женщины, да? Она приходила сюда пару раз. Счастливая, добрая, полная жизни. Большая в нужных местах.       Холодные щупальца обвивают сердце. Женщины. Их страдания вонзаются грязным стеклом мне в живот. Ну почему всегда есть женщины? Я впиваюсь взглядом в бармена и жду леденящего кровь продолжения. Он знает, что я чувствую, разделяет со мной этот момент. Любой мужик поступил бы именно так. Женщины. Всегда есть женщина.       — Малыш любил её, Детектив. Это все знают. Не так, как остальные гангстеры своих женщин, нет-нет. Эта была настоящая любовь, точно тебе говорю. Добрая девушка и маленький босс большого города. Может быть, её бы испортила богатая жизнь и цацки, но разве это плохо? Но Вайлини было плевать. Он стал чудовищем. Говорят то, что он сделал с бедняжкой напугало даже его самых долбанутых живодёров. Винни сам виноват, что допустил брешь в стене. И Малыш узнал об этом. У маленького кролика оказались длинные руки, точно тебе говорю.       Теперь я вспоминаю. Об этом писали все газеты, рассказывали по радио, показывали на экранах. Я был там, на площади, у статуи Забытых Героев. Большое дерево гнулось от обилия тел. Их накачали наркотиками, чтобы они не умерли от шока, а потом подвесили на собственных кишках. Вайлини не было среди висельников. Его тело валялось у полицейского участка, задохнувшегося от мяса. Собственного мяса, срезанного с рук и ног. Малыш Хёртс не давал ему умереть долго, наслаждаясь его мучениями. Это неправильно, но я одобряю его действия.       — У Вайлини тоже были очень длинные руки. Слишком. Как по мне, он получил по заслугам. Малыш смог перебраться в верха, а Тени зажили своей обычной жизнью. Итак, как насчёт парочки тостов и блинчиков? Или у тебя желудок окончательно свернулся?       Заказываю жучятину и побольше блинов. Есть. Питаться. Быть цивилизованным, быть культурным, лишь бы не жрать себе подобных. Я ведь недалеко ушёл от Вайлини. Нет, я не такой. Никогда не стану есть травоядных. Никогда не сделаю женщине больно. Ни одной. Ни за что. Я ем блины под сиропом и жую тосты, благодарный духам, что я всего лишь пьяница с амнезией, а не монстр. Я не такой, как они. Повторяю это снова, давясь порцией. Бенни доволен, ведь я слышу, как дрожат его усы.       — Эй, Детектив. Тут одна дамочка о тебе спрашивала. Спросила твой адрес. Ушла где-то с минут пятнадцать назад, просила, чтобы ты ей позвонил.       Инк подходит, чтобы унести пустые тарелки. В её голосе сталь, но во взгляде теплота и нежность. Она смотрит на меня по-доброму, и на сердце у меня становится радостно.       — Чего же ты не сказала раньше? — спрашиваю я, вместо вежливого «спасибо». Старый дурак, где твои манеры? Она тут трудится в поте лица, а ты ехидничаешь. Не удивительно, что тебя дважды бросили.       — Потому что ты никогда не ешь до конца, Ищейка. Должна же я отблагодарить тебя за тот случай. Спасибо, мой храбрый рыцарь деревянной ножки.       — Ради Гайи, Инк, — застонал Бенни. — Не напоминай ему о стульях.       Вечер становится лучше. Инк передаёт мне визитку с номером. Я расплачиваюсь заранее и отхожу к телефону. Блинчики и мясо приятно греют живот. Надеюсь, что клиентка предложит перенести всё на завтра, а я набью брюхо как следует. Инк права. Я ем слишком мало.       — Здравствуйте, вы оставили номер официантке «У Бенни». Чем могу…       — Детектив. Я жду вас у дверей кабинета. Прошу, поторопитесь.             Трубка едва не падает у меня из рук. Я знаю, что это за голос. Такой вспомнишь, даже если забудешь всё на свете. Женский голос. Мягкий. Он полон страха и отчаяния. Это песнь сирены, крюк под лопатку. Тембр неприятностей, которые накидываются на тебя как сеть. И я попался. Бегу к себе в офис, словно влюблённый мальчишка, опаздывающий на свидание. Поиски тайны моей личности были сметены холодным ветром, ведь я бросился на зов. Бежал к ней, которую никогда не видел, даже не знаю её имени. Я в ловушке и знаю это. Ничего не могу поделать.       У дома стоит машина, которую в Тенях никто никогда не увидит. Тонированные стёкла, гладкий металл, отражающий тьму. У входа стоит она. Белая, словно снег. Голубоглазая, в тёмном строгом платье. Красавица, что принесла ирисы к обломкам. Моё сердце стучит быстро, пасть открывается. В боку закололо, в животе будто рассыпали кирпичи. Я ужасно выгляжу.       Лисица подходит ко мне, улыбается и смотрит на меня снизу вверх. Она такая маленькая, нежная и хрупкая. Я хочу прижать её и никогда не отпускать. Хочу назвать по имени, которое вызывает слёзы. Что это за имя? Почему оно так беспокоит меня? Почему именно её?       — Детектив. Мы встречались раньше. Простите, что не узнала вас.       Её голос игривый, немного властный. Совсем не тот, что я слышал по телефону.       — Моя хозяйка ждёт вас в вашем кабинете. Дверь не была закрыта. Надеюсь, что вы не против.       Женщины. Всегда есть женщины в этих историях. Ну почему так?