Омега. Монохромная ночь

      — Мисс, не поймите меня неправильно. Я не против женской компании, но желательно подальше от моего кабинета, или хотя бы когда я внутри.       Не понимаю, откуда у меня такое отношение. Я общаюсь с симпатичной девушкой хуже любого пьяного сутенёра. И так я веду себя с клиентками? Мать Природа, неудивительно, что я такой неудачник. Самым разумным решением было бы послать меня подальше и уйти, но леди даже не нахмурилась. Должно быть, я не самый мерзкий выродок, встречавшийся в её жизни.       — Простите, что так внезапно вторглись. Мы не хотели вам проблем, просто…       Я слышу это в её голосе и понимаю, что готов попасться на крючок. Женщина в беде, печальные большие глаза, это обречённое придыхание. Я пытаюсь вылезти из этой сети, тянущей меня на холодное дно проблем. Без шансов.       — Но вы уже принесли их сюда, мисс, — я огрызаюсь и прячу руки в карманы.       Нет, не очарование красавицы-лисички в беде скручивает меня прутьями, а загадка. Тайна, которая стоит прямо за моей дверью. Некая хозяйка, таинственная женщина в моей обители печали и царстве амнезии. Она ждёт меня, и я не могу сказать нет. Как же я попал!       — Но я не могу вас выгнать. Простите меня за грубость, я сегодня в весьма растерянном состоянии, — я вздыхаю и опускаю морду. — Как зовут хозяйку? И вас тоже, мисс…       — Констанция. Просто Констанция. Что касается хозяйки, она представится сама. И разговор останется конфеденциальным с самого начала.       Мне всё это не нравится с самого начала. Красивая девушка с именем работницы дорогого борделя, гриф секретности, проникновение в мой кабинет. Я должен был послать их обеих к чёрту, продолжить поиски самого себя, но голос в голове говорил, что я должен это сделать. Я должен оставаться Детективом, чтобы на что-то жить. По мне, очень убедительно.       Ручка двери скрипнула под рукой, оставив белую Констанцию по ту сторону. Запах дорогих духов и роскоши врезался в ноздри. Плечи опустились, хвост завилял как одержимый. Я смотрел на тоненькую фигурку, недопустимо дорогое украшение моего свинарника. Обтягивающее платье, тёмные полосы на тонких, изящных руках. Светлые короткие волосы придерживаются ободком, едва не падая на большущие карие глаза. Она замечает меня, обнимает себя за левое плечо. Ну чем не картинка?       Кошечка. Тигрица. Молодая, нежная, экзотичная. Воспоминания взрываются осколками тусклых картин. Я плакал из-за лис, но когда вижу перед собой кошку, острое желание крушить ближайшие предметы, а затем упасть к её ногам отметает всё на свете.       У меня большие проблемы с женщинами. С красивыми, дорогими и очаровательными. Что же случилось? Почему ярость и досада захлёстывают меня болезненным ливнем?       — Детектив, — произносит она мягким мурчащим голосом. Я готов рухнуть на колени и умолять её о милости. — Мне нужна ваша помощь.       Нет. Я попался. Назад пути нет. Заглотил наживку и острие крючка пробивает мне глотку изнутри. Остаётся только бултыхаться и рвать себя на части. Соберись, старик. Думай головой, закрой сердце. Это не похоть, мы оба знаем, что тебя беспокоит другое. Включи холодный разум, попытайся.       — Я польщён, мисс, но мы не представлены друг другу. Ваша подруга сказала, что я узнаю вас. Прошу меня простить, но память подводит меня в последние дни. Кто вы?       Её ушки опускаются, в глазах удивление и испуг. Я чувствую себя сволочью. Хорошо, значит, я не так безнадёжен. Не ведись на эти глаза, старик. Не дай им обмануть себя и утопить в илистом озере тепла и прекрасного отчаяния. Мужчинам нужны пушки и кулаки, чтобы убивать. Нужно развивать мышцы, чтобы избивать друг друга. Женщинам не нужны эти первобытные методы — эта сила у них с рождения.       — Вы совсем не узнаете меня? — тихо спрашивает она, подходя ближе. Её гладкий, тонкий хвост медленно покачивается за спиной. — Я Розали Дюбуа. Из клана Дюбуа.       Знания приходят только сейчас, когда я слышу фамилию. Красивая и смертоносная, большая и важная. Клан Дюбуа — это франшиза, роскошь и кулак Омега-Зеро. Им принадлежит большая часть города, заведения по всему Атласу. Через их когти проходят деньги и оружие. Все крупные семьи или уважают Дюбуа, или исчезают бесследно, а маленькие банды мечтают прислуживать им.       Странно, но я не боюсь. Более того, я чувствую презрение к ним, ненависть под шерстью. Потому что они коты? Нет, иначе бы меня так не влекло к ней. Потому что они бандиты, нарушают закон и не уважают чужие жизни. Но почему это волнует меня? Я же сыщик и сам обхожу закон стороной. Опять прошлое?       Может быть, запретная любовь?       — Простите, не узнал вас. Я всегда считал, что вашему семейству нет никакого дела, что творится в Тенях, миссис Дюбуа. Полагаю, что это большая честь. Я бы предложил вам выпить, но вы в этой дряни даже ноги мочить не станете. Может быть, мы сразу перейдём к делу?       Золотистые глаза будто смягчаются. Тоненькая, как тростник, изящная, как статуя, тигрица улыбается мне. Её тоненькие ножки двигаются, платье слегка приобнажает бедро. Она пахнет дорого, но я чувствую что-то ещё. Страх. Миссис Дюбуа пропитана им, как тряпка в керосине. Ей нужен защитник.       — Я… Спасибо, Детектив. Мне говорили, что вы лучший в этой работе.       Интересно, кто сморозил такую глупость? Может, надо мной решили подшутить? Или у меня есть могущественные друзья? Не может же моя репутация бежать впереди меня?       Розали садится на мой стул, закидывает ногу на ногу. В её пальчиках мундштук с сигаретой. Она дрожит и старается не показывать это. Я подношу зажигалку и зажигаю сигарету. Розали жадно выдыхает дым и плечи её перестают дрожать.       — Благодарю, Детектив. Мне не говорили, что вы ещё и джентльмен.       — Стараюсь, миссис Дюбуа. Итак, чем я могу быть вам полезен?       — Я получаю угрозы в адрес своей семьи, Детектив. Очень красноречивые и грубые, — Розали чуть прикрыла веки, тяжело выдохнув. — И в последнее время, они становятся объектом слухов в Атласе.       — Очень неприятная ситуация, миссис Дюбуа. Но, позвольте мне быть собой и проявить чудеса логики, разве ваш отец не встречается с чем-то похуже пустых угроз?       Она улыбается и выпрямляет спину. Золотые глазки изучают меня лучше, на мордочке мелькает недовольство, раздражение и… удовлетворение? Я всё сильнее подмечаю чужие чувства. Я всегда понимал, что чувствует собеседник или просто играю свою роль?       — В самом деле, Детектив. Угрозы нашей семье — такая же норма, как шёлковые кровати и рубиновая жучиная икра. Папа закрывает глаза и правильно поступает. В его годы пора задуматься о своём здоровье. А мне, к сожалению, ещё только предстоит погрузиться в мир роскоши и крови.       Она говорит открыто и красноречиво. Эта кошечка знает, кто она такая и что из этого следует. Прекрасно осознаёт риск.       — Значит, в этих угрозах что-то большее, миссис Дюбуа?       — Да, Детектив. И, пожалуйста, зовите меня Розали, — тонкие и острые локти ложатся на стол. — Я уже поняла, что вы заметили отсутствие кольца.       Да я даже не смотрел. Просто знал.       — Разумеется, Розали. Что в этих сообщениях? Вы принесли мне одно?       — Это невозможно, Детектив. Люди отца уже стёрли надпись со стены. Я слежу за этим особенно тщательно. Ни следов, ни фотографий, все свидетели куплены, но даже это не удержит их от слухов. Трудно удержаться, когда самого важного гангстера Атласа называют насильником и неверным мужем, не так ли?       Я хмурюсь. Серьёзное обвинение даже для преступного барона. Маленькая искра, что может начать пожар. Репутация для таких зверей — это всё. И может быть Роджеру Дюбуа осталось не так много, но Розали Дюбуа и её старший брат Ричард останутся с несмываемым клеймом. Станут лёгкой мишенью.       — Согласен. Далеко от хорошей рекламы, Розали. И вы хорошо работаете, ведь я за весь день не слышал ни одной новости про угрозы.       — Спасибо, Детектив. Но это ведь борьба с симптомами, а не болезнью. Мне нужно узнать, кто распространяет эти надписи и почему. Как можно скорее.       — Понимаю ваши опасения, Розали, но вынужден сказать, что это будет работа не из лёгких. Не буду лукавить и скажу, что у вашей семьи очень много недоброжелателей. Возможно, что это послание предназначено не столько вашему отцу, сколько вам или вашему брату.       Тигрица хмурится и поворачивает голову на бок. Самое неприятное в моей работе — копаться в чужом белье. Вина клиента бывает немногим меньше.       — Я вас немного не понимаю, Детектив. Вы хотите сказать, что злоумышленник обращается к нам, а не к папе?       — Это лишь вариант. Нередко преступники действуют запутанно, чтобы сбить со следа. Хитрость, коварство, ум. Зверь, что осмелился на это, явно не глуп. Он что-то знает.       Моя тень накрывает хрупкую кошечку с головой. В её глазах блестит гнев и неуверенность, когти вонзаются в мундштук.       — Скажите, Розали, насколько правдивы эти надписи? По-настоящему правдивы?       Она резко вытягивает шею, готовая обвинить меня во лжи, но тут же успокаивается. Уши опускаются, когти отступают. Мордочка поворачивается в сторону: Розали избегает любого зрительного контакта.       — Глупость. Мой папа не святой, но он играет по правилам. Кодексу чести, Детектив, он учил Ричарда с пелёнок. Женщины и дети никогда не были частью бизнеса.       — Но вы женщина и его ребёнок, и вы готовитесь взять правление в свои руки. Если это не прямое нарушение, тогда что?       — Нонсенс, — она улыбается шире и виляет хвостиком. — Я лишь слабая и ранимая девушка, что беспокоится о своём папочке. Светская леди ничего не делает сама. Она нанимает для этого профессионала.       Мурчащий тон, приятный, женственный. Меня пробирает гордость от того, что она выбрала меня. Идиота, что готов лечь к ногам обладательницы голоса, сладкого как мёд. Профессионал, как же...       — Вы мне льстите, — я улыбаюсь. Комок вины подступает к горлу — пришло время для самой неприятной части моей работы. — Это опасное задание, Розали. И не из самых дешёвых.       — Ваш обычный тариф я удвою. Плюс оплата всех расходов, — невозмутимо отвечает тигрица. — И я не торгуюсь — моё слово окончательное.       Торговаться? У меня глаза едва не вылезли из орбит, когда она назвала цену. Много. Невообразимо много. Такая цена заманчива и опасна, кружит голову и заставляет потерять бдительность. Неудивительно, почему у меня началась амнезия. Деньги и красивые женщины сведут с ума любого.       — Судя по вашим глазам, вы согласились на это гораздо раньше, Детектив. Мне нужно оформить какие-то бумаги? Поставить печать или…       — Всё конфиденциально. Между клиентом и мной, — отвечаю я, стараюсь звучать как можно спокойнее.       Слава Природе, хоть хвост не дёргается. Нет, думай головой! Не бросайся в дело, ты уже не тот, кто был раньше. Кем бы ни был, ты не тот. Не те годы, чтобы сражаться за свой участок земли, пока небо извергает пламя. Какое странное воспоминание — огненное небо. Моя память не вовремя пробуждала сценки из прошлого.       — Значит, мы договорились? — она улыбается шире и поднимается с кресла. — Славно. К сожалению, моё время весьма ограничено. Я бы хотела рассказать вам как можно больше, но меня ждут дома. Понимаю, я оставляю вас с крохами знаний. Честно говоря, я не думала, что вы возьмётесь.       — Как я мог отказаться? Вы проделали слишком долгий путь, Розали, и рассказали мне слишком многое. И вы уже назвали меня джентльменом, лишив меня возможности отступить.       Она поднимается, я подаю ей левую руку, не чувствуя ни тяжести, ни веса. Лёгкая как пушинка, хотя душа полна грехов. Я провожаю Розали и Констанцию до машины, в последний раз уловив аромат их духов, пьянящий и недоступный. Розали Дюбуа, наследница преступного барона Атласа, сегодня была в моей берлоге. От неё останется лишь тень воспоминаний, навсегда пропитавшая стены и потолок. Констанция садится за руль и закрывает дверь. Окошко открывается и руки, белые как снег, протягивают мне карточку. Номер её телефона, витиеватые цифры, написанные от руки. Дар богини нищему.       — Будем на связи, Детектив. Теперь я ваш связной, можете обращаться ко мне, когда сочтёте нужным, — лисичка широко улыбается мне. Машина резво урчит под её руководством. — Только не злоупотребляйте гостеприимством.       — Я буду паинькой, Констанция. До скорого, Розали.       Они покидают Тени, заставляя меня почувствовать себя старым и брошенным кобелём. Всё внутри кричало и билось в истерике: к горлу подступал вой, ноги хотели помчаться за машиной, преследовать до самого Атласа, пока меня не подстрелят. Я безнадёжен и слаб, глуп и влюбчив. Крайне непрофессиональные мысли, и мне повезло, что так думать — не преступление. Нет, настоящий преступник ждёт меня впереди.       Моя амнезия продолжала играть со мной злую шутку. Воспоминания всплывали случайно и хаотично, как вздутые трупы в реке, и ни одно из них не было мне нужным в данный момент. Откуда начать? Кого спросить? Где мне взять след? Наверняка, у меня был свой метод, вспомнить бы хоть что-нибудь. Кабинет давит, отчаяние подступает к горлу, желание выть нарастает. Нужно уходить.       Ноги ведут меня прочь от кабинета, подальше от музыки и жизней. Я шёл в тени, переулки, от которых веяло опасностью. Заколоченные двери, забитые окна, грязь под ногами. Здесь не было ни нищих, ни намёка на жизнь. Можно было назвать это место призрачным районом, но я знал, что это не так. Здесь всё пропитано опасностью, злобой. Запах пороха, вкус железа во рту, разбитых носов и тяжелых кулаков. Я чувствую пристальные взгляды на своей спине и стараюсь не оборачиваться. Чуйка подсказывает мне, что так я их спровоцирую ещё больше.       Щелчок — и зажигалка освещает крохотный уголок из кирпича и бетона. Едкий дым не успевает достичь моих лёгких, когда одна из заколоченных дверей резко открывается. Я слышу шум голосов и звон стекла, но куда больше меня беспокоит парочка, перегородившая мне дорогу. Низкий енот в кепке рабочего и высокий тощий кот с повязкой на морде. Оба в подтяжках, недовольные и нарываются на неприятности.       — Чё ты забыл, Нюхач? — резко спрашивает енот, поправляя кепку. — Босс сказал тебе здесь больше никогда не появляться.       Новая информация, новые вопросы, и абсолютно никаких воспоминаний. Я иду правильной дорогой, но даже не знаю куда. Босс, да? Звучит так, будто сегодня я попаду в больницу. Или они купятся на мою игру.       — Неотложное дело, мальчики. Мне нужно с ним поговорить. Не волнуйтесь, я уйду как можно скорее.       — Скорее, шавка, ты даже не пройдёшь и свалишь. Иди, пока я добрый!       Маленький засранец хрустит кулаками, кот достаёт выкидной нож и громко щёлкает лезвием. Мать Природа, да сколько врагов я уже успел себе нажить? По взглядам парней понятно, что мирного решения не будет и глупо рассчитывать на другой вариант. Сразу вспоминаю о тяжелом револьвере за пазухой, но тут же отметаю идею прочь. Не тот случай. Передо мной просто парочка особо озлобленных шестёрок. Я могу справиться голыми руками.       — Ты что, не слышал? Вали, пока…       Мой удар был первым и чертовски профессиональным. Кулак попал по грязной челюсти, подбрасывая коротышку вверх, словно подушку. Слюни взлетели к холодной луне с каплями крови, и коротышка рухнул на спину. Кулаку почти не больно, привык.       Кот перебрасывает нож в руке и размахивает перед собой, едва не задевая плащ. Его единственный глаз горит огнём. Парень напуган, растерян, но проявляет хоть какое-то владение холодным оружием. Я читаю каждое его движение, предугадываю, где окажется лезвие. Кот делает выпад и оказывается в ловушке: мои руки перехватывают его тощую лапу, пальцы хватают за кисть и сдавливают. Одноглазый шипит от боли и теряет своё оружие. Беззащитный. Мой лоб обрушивается на его, колено бьёт в живот. Худощавый отлетает в стену, пока я деловито отряхиваю руки.       — Зря вы это затеяли, мальчики. Вас не учили драться с кем-то вашего роста?       Дверь снова скрипит, доносится звон копыт. Он вылезает из двери пригнувшись, лохматая ладонь придерживает до смешного маленькую шапку. Одежда на нём трещит по швам, изогнутые рога смотрят в сторону. Пар вырывается из его ноздрей, глаза налиты кровью. Бизон загородил собой луну и всю улицу. Гора мышц и ярости, а я — красная тряпка.       — Чёрт.       Я тихо ругаюсь, встаю в стойку и со всей силы бью в живот великану, надеясь на лучший исход. С таким же успехом я мог бы лупить бетонную стену дома. Губы бизона дрожат от ярости, зубы сверкают в темноте. Кулак, размером с мою морду, врезается мне между глаз, отправляя во тьму. Почти не больно.