По ту сторону

— А ты? Ты тоже весь в этом, гэ. Всё как всегда… Для тебя главное, чтобы собственная шкурка оставалась незапятнанной. А я могу переспать хоть со взводом солдат. И останусь всего лишь несносным мальчишкой — пожури, но никогда не принимай всерьёз. Он увидел как лицо гэ вытянулось, яркие глаза обиженно сверкнули. — Мелкий ублюдок! — возмутился он. Ибо был в принципе согласен с этой формулировкой, она полностью отражала, то что он сейчас к себе чувствовал и может быть поэтому на лицо сама-собой выплыла глумливая пошлая ухмылка. Возможно, он с ней даже перегнул, потому что Джань вдруг вспыхнул и сделал то, что никогда ещё не делал… замахнулся и отвесил Ибо звонкую оплеуху. Надо сказать, ощутимую, даже голова дернулась. Зато сразу в мозгах прояснилось. Этакий разряд тока для вконец зарвавшихся. Спасибо, гэ… что бы я без тебя делал. — Ты даже сейчас умудряешься всё выставить так, будто это я в чём-то виноват! — выпалил Джань, — Специально выводишь? — его раскрасневшееся лицо вдруг сморщилось от боли и он осторожно согнул и разогнул пальцы, видимо удар вышел несколько сильнее, чем он сам ожидал, — Чёрт! Будто это я должен за всем следить. Где-то не доглядел, где-то показал не те эмоции! А бедняжка Ван сразу кидается во все тяжкие. Ты хоть раз смотрел на себя со стороны, Ибо? Обижаешься, что я называю тебя ребёнком, а сам ведёшь себя не лучше пятилетнего. — Ты не настолько отчаялся, чтобы встречаться с детсадовцем, — хмыкнул Ибо, щека горела, но он старался не обращать на это внимания. — Ах, теперь мы встречаемся! — саркастично выпалил Сяо, — Так ты не забыл? Но видать сам настолько отчаялся, что притащил к себе в дом мальчишку! Ибо вздохнул. Надо же, гэ это волнует… Но ожидаемого облегчения не испытал, стало только хуже. Так бранят только мелких щенков за сделанную лужу и котят за разодранные обои, но не равного. От него ждут оправданий, чтобы он тут из кожи вылез, чтобы доказать гэ свою непричастность. По закону жанра… Бес попутал. Не виноватый я, он сам! А если виноватый? — Шифу не мальчишка, он старше тебя, — упрямо прошептал Ибо. Под ложечкой неприятно засосало, он явно начал не с того, что от него ждёт гэ. — Ой, да какая мне разница, — отмахнулся Сяо, он поднялся из-за стола и зачем-то прошёлся по комнате, к окну и обратно, — Я ехал сюда, чтобы разобраться во всём, расставить все нужные точки. Решил, хватит бегать! Нужно обязательно рассказать всё как есть. Ибо должен знать, чтобы не делать поспешных выводов. Но, гляжу, ты уже сделал… На минуту нельзя оставить! — Это не выводы, — прошептал Ибо, — Это совсем другое.- и вдруг задумался — другое? Почему он так сказал? Что именно другое? Но… Выходит так. Если по какой-то причине он сегодня ночью прижимал к себе Е шифу, то Джань гэ здесь совсем ни при чем. Причина в чём угодно, но не в нём. Можно сколько угодно заниматься самообманом, но… Он ощутил как снова покрывается холодным потом. Уже привычное чувство, чтоб его. Он ведь не этого хотел. Всё не так должно было быть! — Другое или нет — неважно, — продолжал рассекать по комнате Сяо, он явно ничего не заметил, — Ты не думай, я ведь тебя прощаю. Горячая кровь, все дела… Возможно, я и сам в этом виноват. Ибо стало тошно. И вот он снова неразумный младенец, которого привычно отчитывают за проказы. Того и гляди в угол поставят. Потом простят, конечно же, но уже никогда не будут смотреть как на равного. Оступился малец, с кем не бывает, ну, что с него взять? — И это всё? — хрипло уточнил Ван, — Значит возмущаешься только для вида, но уже всё решил. Показательная порка, а потом долгожданное прощение? Кнут и пряник, всё в лучших традициях воспитания… — Ибо, — вздохнул Сяо, он наконец оставил свой бесконечный забег и замер у стола, поглядел серьезными карими глазами, — А ты хочешь, чтобы я закатил истерику? Выдрал тебя как следует, спустил этого твоего… мистера Е с лестницы. Побил посуду? Поднял шум на весь дом, чтобы сбежались все соседи? Тебе это нужно? Ты этого хотел всё это время? Чтобы все вокруг узнали и я наконец лишился всего? Чтобы покорно сидел подле тебя и в рот заглядывал? — Не говори ерунды, — отозвался Ибо, ему стало совсем муторно от такого старшего. Словно он специально говорит не о том. Выходит на какие-то абсурдные темы. То соседи, то посуда… — Думаешь, я желаю тебе плохого? Гэ медленно опустился за стол, закрыл лицо руками, словно вся энергия, которая буквально только что искрила во все стороны вдруг мигом исчезла. — В последнее время мне так кажется, — бесцветным тоном произнёс он. — Прости.- вздохнул Ибо. Ему действительно было жаль. Жаль такого опустошенного гэ, не похожего на самого себя и жаль себя, сгорающего изнутри, мечущегося из крайности в крайность. Вот и сейчас он словно разделился, одна его часть смотрела на тонкую руку гэ, которая скользнула на стол и замерла ладонью вверх, а другая была так далеко, словно видела всё это со стороны. Рука, красивая с длинными пальцами, всё ждала, а Ибо всё так же смотрел на неё и старался дышать глубже, горло знакомо сжалось и воздух проходил с трудом. — Значит, — в конце-концов прошептал он, — Прощаешь меня? — Есть другие варианты? — горько усмехнулся Сяо. Он поднял на Ибо свои гипнотические очи, — Мир? — Даже если я изменил тебе? — фраза была жестокой, но отступать было уже некуда. На миг лицо Сяо дрогнуло, но он через силу улыбнулся. — Это ведь несерьезно. Ибо снова посмотрел на ладонь гэ, внутри всё сжалось от боли, перед глазами вдруг вспыхнул широкий оскал. Несерьёзно! Всё это несерьёзно… И разговоры у свечи, и эта улыбка, и мутная бурда в бутылке, от которой испаряются злые колючки мешающие дышать. Но если всё это несерьёзно, то что вообще серьёзно? Легко сжать длинные пальцы, утонуть в карих глазах и сделать вид что ничего не было. Так просто… Он бы наверное этого хотел. Даже очень.       Он так и не притронулся к пальцам гэ. Подождав ещё немного Сяо убрал руку и спрятал под стол. — Что-то не так? «Всё не так…» — Боюсь, что это серьезно, — прошептал Ибо. — Вот как…- только и протянул Сяо, его лицо сделалось вдруг растерянным. Он медленно оглядел комнату, так словно видел впервые и повторил ещё тише, — Вот значит как… А я-то думал это всё из-за… — он осекся и Ибо увидел как дернулись его губы, проговаривая имя про себя. Оуэн. Оуэн Чэнь. «Я тоже так думал» — И что же, — почти весело произнёс гэ, — Мы же не расстанемся из-за этого, правда? — продолговатые глаза настороженно блеснули. — Я…- произнёс Ибо и задумался. Представлял ли он когда-нибудь, что расстанется с гэ? Что это может случиться в реальной жизни? Нет! Никогда. Это могло быть только каким-то жутким кошмарным сном. Но сейчас… Сейчас он совсем ничего не чувствовал и это пугало куда больше. — Мне нужно подумать…- прошептал он. — Тебе нужно? — растерялся Джань, — Ты серьезно? Вместо ответа Ибо поднялся. Стул отъехал назад с противным скрипом. — Ибо. Какое живое лицо у Сяо, можно разглядеть все венки, все морщинки. Зацеловать до беспамятства эти глаза, губы. Сделать вид, что они только встретились на съемках, что всё только начинается! Но ничего не начинается… Всё заканчивается. Он почти ничего не чувствует. Или наоборот чувствует слишком много. И сразу. Впору разлететься на осколки. — Ибо, ты шутишь? — гэ поднялся следом, — Если ты решил, что это весело, то… Голова слегка кружилась, но дело было уже не в алкоголе, он давно протрезвел. — Это не шутка! Ибо крикнул так громко, что у самого зазвенело в ушах. Гэ замер. Его красивое лицо разом побледнело. — Если это всё из-за того звонка. То ты не так всё понял.- вдруг зачастил Сяо, — Не знаю что ты там себе напридумывал, но с этим человеком меня связывают совсем не романтические отношения. Я лишь пытался договориться. Очень сложно было пойти на уступки, но… — Мне не интересно, — перебил Ибо. Его потряхивало и хотелось только чтобы всё это поскорее закончилось. Как именно — не важно. Просто смотреть на Сяо, слушать его излияния было почти невыносимо. Он даже не ревновал к этому пройдохе бизнесмену. Внутри поднималось лишь мерзкое, липкое чувство, то ли отвращение к самому себе, то ли жалость к Джаню, который ради карьеры ведёт переговоры с такими вот пройдохами. С людьми, которые без зазрения совести готовы опорочить его, сломать судьбу, а после ещё и выдрать какие-то там условия. — У меня ничего с ним не было! — у Сяо ощутимо дрогнул голос и Ибо мысленно поморщился. Чем больше гэ говорит об этом, тем больше унижает себя. — Он всего лишь хотел денег. — И получил? — глупый вопрос, ответ и так известен. Сяо дрогнул ресницами, потупился. — Компания, — хрипло произнес он, — Всё сделала компания. — Неплохо они берегут твой тыл, — вздохнул Ибо. Сяо лишь устало поник, плечи опустились под невидимой ношей. Глядя на него, Ибо почувствовал, что гэ ждёт, чтобы его обняли, но вместо этого принялся застегивать на себе рубашку. Пальцы не слушались. С грехом пополам он справился с пуговицами и стал заправлять трясущимися руками подол в брюки. — Можешь остаться здесь, — сказал он старшему, — Выпей что-нибудь, посмотри телевизор, отдохни. — Куда ты пойдешь? — прошептал Сяо. Видеть его таким было невыносимо, Ибо чувствовал себя самой настоящей свиньей. — Прогуляюсь. — Но… — Не жди меня. — Но мы не договорили! — А что тут ещё скажешь, гэ? — Ибо через силу улыбнулся, — Я изменил тебе, а ты всего лишь защищал свою карьеру. В этой истории есть только один проходимец… и он уходит. Ибо закинул на плечо помятый пиджак и двинулся в прихожую. Там собрал раскиданные туфли, кое-как натянул, выудил из кармана смартфон. Всё это время за спиной было тихо, больше Сяо не пытался его удержать.       Уже у лифта Ибо наконец дозвонился до своей охраны. Услышал в трубке вялое: «Алло?» и почти с облегчением рявкнул: — Быстро тащите свои задницы сюда! И машину подгоните!

***

      Может быть тащиться к Е шифу домой была не лучшая идея, но оказаться на маленькой уютной кухне сейчас было почти жизненно необходимо. Вновь ощутить запах кардамона, мускатного ореха и гвоздики… и того безымянного бальзама, которым его так щедро отпаивала мама Е Иня. Он был не уверен, что в данный момент заслуживает хоть чего-то хорошего, но соблазн был слишком велик. На языке всё ещё ощущался горьковато солёный привкус загорелой кожи.       А теперь он стоял перед распахнутой дверью и смотрел на маленького танцора, который нерешительно замер на пороге собственной квартиры. Нелепость… Розовые тапочки напротив поношенных кроссовок. Уставший в дороге хозяин и почти обжившийся гость. — Проходи, — посторонился Ибо, губы почему-то вдруг онемели и не слушались, — Мама уже заварила чай и разогрела булочки. — Мама, — тихонько повторил Е Инь и шагнул внутрь. Вид у него был какой-то странный, одновременно растерянный, но и нарочито весёлый. Пружинки волос свесились набок и только один глаз поблескивал на Ибо хитрой искоркой. — Твоя мама, — поторопился исправиться Ибо, на чужие семейные связи он вовсе не покушался. — А как же мистер Зеленый К? — Е Инь избавился от обуви и теперь прямо уставился на Ибо, — Ты оставил его одного? Это был ощутимый укол, но Ибо постарался сохранить невозмутимое выражение лица. — Джань гэ никогда не бывает один слишком долго. — Ты, я вижу, тоже, — хмыкнул Е Инь. Что-то в нём неуловимо изменилось. Ибо не мог понять что именно, но маленький танцор будто бы отгородился невидимой стеной и его обычно тёплая распахнутая душа теперь распространяла вокруг лишь ехидство. — Очень рад, что ты нашел здесь пристанище. Можешь смело располагать моим домом и моей семьей… Всё к твоим услугам, дорогой капитан. Ибо смотрел во все глаза. Можно подумать, Е Инь совсем не рад его видеть! — Прости, совсем не могу составить тебе компанию — слишком много работы.- в тоне шифу проявились нарочито серьёзные нотки, — Так что ты уж как-нибудь сам… Он аккуратно протиснулся мимо Ибо. Зашагал на кухню. Пришлось спешно направиться следом. Е Инь весело поприветствовал родителей. Обнял маму и чмокнул в щеку, ловко ухватил пышную горячую булочку, взял чашку с чаем. Пошлёпал обратно в коридор. Следом за хозяином припустила Лапшичка. Ибо тоже повернул обратно. Он пытался поскорее придумать правильную фразу, чтобы махом разбить пугающую отстранённость. Но никак не получалось. Рядом заскрипела складная лестница. — Е Инь, — всё-таки позвал Ибо. Танцор оглянулся. Его глаза настороженно заблестели. — Да? «Я не был пьян, когда целовал тебя.» Ибо не мог это сказать. Сказать что всё помнит до мельчайших подробностей. И тихие стоны, и горячее дыхание у себя на ресницах… Всё. Белая собачка весело крутилась под ногами, принюхиваясь к аппетитному запаху булочки, а Е Инь ждал и его лицо становилось всё более настоящим, между бровей пролегли тонкие морщинки, уголки губ напряжённо изогнулись. — Мне нужно работать, — тихонько напомнил он. Себе или Ибо? «Знаешь, я сбежал от гэ и ненавижу себя за это…» — Капитан? «Ненавижу за то, что мне даже не стыдно.» — Ты взял мою чашку, — вздохнул Ибо. Он увидел как метнулись растерянные глаза шифу, как тот сначала недоуменно вскинул брови, а потом на его лице слишком явно проступило разочарование. — Да? Что ж…- Е Инь неловко пожал плечами, улыбнулся и без зазрения совести отхлебнул большой глоток, — Боюсь, твоя чашка стала моей. Ибо почувствовал как внутри что-то ощутимо дёрнулось, какая-то невидимая струна, зазвенела, задребезжала, откликаясь на это простое движение губ, на эту хитрую улыбку.       Е Инь уже поднимался по лестнице наверх, а Ибо так и стоял, чувствуя как отчаяние наполняет душу, а стаи взбесившихся бабочек мечутся в животе. Радоваться нечаянному счастью или всё-таки сброситься с моста? Что ж… Заманчивая перспективка, если задуматься…       Лапшичка так и осталась внизу. По какой-то непонятной причине выбрала Ибо, а не хозяина. Уселась у ног, даже слегка привалилась толстенькой спинкой. — Думаешь, что тут осталось больше булочек? — усмехнулся Ибо, — Плохо разбираешься в математике. Но, похоже, собачка лучше разбиралась в других вещах, в струнах души, например. Потому, что после того как они вместе вернулись за стол, она довольно часто получала от Ибо щедрые подачки в виде румяных вкусных кусочков. А за столом снова были альбомы и разговоры. Горы вкусной еды. Госпожа Е даже выудила из своих закромов драгоценный бальзамчик. — Кушай, Бо, не стесняйся! — ему нравилось как ласково его называют, как без смущения словно близкому родственнику рассказывают бесхитростные истории из жизни, делятся сокровенным. — …и теперь моя милая женушка как раз и пошла на занятия по фортепьяно. Мечта детства — должна осуществиться, — вещал отец семейства, он торопился поделиться с Ибо новой радостью. — Вот и Е Инечка у нас всё рвётся к творчеству: музыка, живопись… Помню, в детстве он нас чуть с ума не свёл, всё рвался записаться во все кружки подряд. Даже театр попробовал, — смеялась госпожа Е. — И степ, степ у него лучше всего получался, он даже на соревнования ездил.- тут же подхватил отец, — Для меня раньше это всё шум обычный был, а как сынишка во всё это погрузился, так и меня научил различать отдельные звуки. Я даже танцевал с ним иногда…- мечтательно прикрыл глаза Е старший, — Так весело было… — Да…- протянула госпожа Е, но тут же спохватилась, — Да что мы всё о нас, да о нас? Наверняка жизнь айдола намного интереснее! — Расскажи нам что-нибудь, Бо, — поддержал отец. Они внимательно уставились на Вана, как бы давая возможность наконец высказаться. Ибо вздохнул, высказываться как раз не хотелось. Ему нравилось слушать про Е Иня, он легко представлял его… Совсем крохотного, как на фотографиях из альбома. В красных расшитых традиционных платьях, с красивыми разноцветными заколочками в густых волосах. Представлял его и постарше, уже школьником, немного хмурого, настороженного, со взглядом исподлобья. Он уже узнал, что в те времена Е Иня травили, дразнили и били в школе каждый день, пока он наконец не занялся боевыми искусствами. Он представлял его и юным счастливым студентом, с горящими от страсти глазами. Парнем, который желал всё успеть, который увлекался новыми хобби каждое мгновение и у которого разбегались глаза от возможностей этого нового только что открытого мира. Мира, где он сам мог решать кем быть и чем заниматься. Вот только не хватало настоящего Е Иня, того самого который окопался в мастерской наверху и не спешил показываться на кухне. Ибо поймал себя на том, что начинает злиться. Он ведь приехал вслед за ним! Бросил всё на свете и примчался! Неужели ради этого нельзя поступиться своими делами? Не убегут же эти чёртовы картины! — А каким ты был в детстве, Ибо? — выдернул его из размышлений голос господина Е, — Мы все уши прожужжали про Е Иня, пора и тебе поделиться. Ибо только плечами пожал. Они были милыми, эти люди, смотрели на него в ожидании. Госпожа Е изящно сложила тонкие руки на столе, а внимательный взгляд господина Е так и поблескивал за стеклами очков. — Мама говорит, что я был непоседливым, — наконец произнёс Ибо.- Любил ловить голубей и бабочек, гонял кошек… — Ой, — с улыбкой отмахнулась мама, — Да все дети так делают. — Но не все ловят, — не без гордости улыбнулся Ибо. Он сам не помнил, но родители постоянно рассказывали, как маленький БоБо каждый раз возвращался после прогулки с новым трофеем. То с птичьим пером, то с колючками выдранными из самой сердцевины куста. Возможно он бы сумел добраться и до пушистого хвоста соседского кота Мо Сяо, но родители всё-таки были донельзя бдительными и пресекали все попытки сына устроить засаду на несчастное животное. — Наверное я был надоедливым и очень липучим, потому что один раз даже притащил с прогулки мальчика. О да… Не перо и не колючку, а настоящего живого мальчишку. И хоть он был намного старше четырехлетнего Бобо и упирался весьма старательно, но победить маленького упрямого карапуза так и не смог. Ибо всегда шёл к своей цели как трактор, сметая всё на пути и не оставляя возможности к бегству. — Очень уж он мне понравился, — вздохнул Ибо, — У него были красивые глаза и лихо содранные коленки. Но мама не разрешила его оставить… В повисшей тишине было слышно как где-то во дворе шумят дети и как под столом от безграничной любви тихонько пыхтит Лапшичка. Господин и госпожа Е похлопали глазами, потом всё же переглянулись и разразились смехом. — Наверное ты был очень миленьким, — вытирала навернувшиеся слёзы мама Е Иня, — И тебе было сложно отказать. — Если бы этот мальчишка знал, кем ты вырос, сейчас бы прибежал к тебе со всех ног, — покряхтывал от смеха отец. — Не знаю, — Ибо тоже улыбнулся, от их неподдельного веселья на душе стало гораздо теплее, — Во всяком случае ему очень повезло, что его снова отпустили на волю. — Кого отпустили на волю? — осведомился Е Инь. Оказывается он стоял на пороге, давно или нет, понять было невозможно, но его лицо уже не казалось таким отстранённым, в глазах искрился живой интерес. — Весело вы тут время проводите, — усмехнулся он и вдруг посмотрел Ибо прямо в глаза, улыбнулся уже иначе, искорками в зрачках. И Ван вдруг понял, что Е шифу очень уж напоминает того загорелого мальчишку с драными коленками.