Связанные

      Годжо Сатору сидел за массивным столом в просторной комнате, освещённой холодным белым светом. Его светлые волосы хаотично выбивались из-под узких, чёрных очков, скрывающих его глаза. Он лениво изучал документы, переданные ему правой рукой, Гето Сугуру. Ему не нужно было много внимания, чтобы определить, подходит ли омега, но даже формальности требовали некоторых уточнений.       Перед ним, на белом кожаном стуле, сидел молодой парень с розовыми волосами в тонком белом халате, который выдал ему центр содержания омег. Его глаза, большие и немного испуганные, были опущены, а руки нервно сжаты на коленях. Рядом с ним суетливо перемещался бета — мелкий представитель центра, потея от попыток угодить всем пожеланиям своего могущественного клиента.       — Девственник? — холодным голосом бросил Годжо, даже не глядя на парня, сидящего перед ним. Вопрос был задан почти небрежно, как будто ответ был для него заранее очевиден и не стоил его времени.       — Конечно, Годжо-сама! — тут же встрепенулся бета, выпрямляясь. Его голос дрожал от рвения, с которым он старался представить товар в наилучшем свете. — Полностью непорочен, идеально чист...       — Пусть он отвечает, — отрезал Годжо, подняв одну руку, чтобы прекратить поток лишних слов.       Омега вздрогнул и резко поднял взгляд. Голос его сорвался, но он быстро взял себя в руки.       — Да, господин, — тихо, но твёрдо ответил он, боязливо опуская голову.       Годжо медленно перевёл на него взгляд, оценивающе сканируя фигуру юноши.       — Имя? — сухо продолжил он, его голос был как лёд, вызывая в комнате ещё большую напряжённость.       — Итадори Юджи, господин, — быстро ответил омега, не поднимая глаз.       — Сколько же тебе лет, Юджи-чан? — спросил альфа, на этот раз его голос был чуть мягче, но всё ещё сохранял оттенок высокомерия.       — Семнадцать, господин, — ответил Юджи, вздрогнув, будто каждое слово давалось ему с трудом.       Годжо слегка кивнул, и его губы едва заметно изогнулись в тонкую усмешку.       — Семнадцать... хороший возраст, — задумчиво произнёс он.       Бета снова решил вмешаться, желая, видимо, ускорить процесс.       — Да-да, Годжо-сама! Прекрасный возраст! И вы только посмотрите, как он сложен. Настоящий подарок природы! Эй, покажись перед Годжо-сама! — воскликнул он резко, как будто от этого зависела его жизнь.       — Не стоит, — сухо прервал его Годжо, взмахнув рукой. — Мои глаза и так всё видят.       Он встал и неспешно приблизился к Юджи, заставляя того ощутить свою подавляющую ауру и феромоны. Его руки аккуратно коснулись подбородка омеги, мягко подняв его лицо. Юджи почувствовал тяжесть взгляда, даже сквозь тёмные очки, которые скрывали настоящие глаза альфы.       — Хм... симпатичный, — наконец сказал Годжо, едва заметно наклонив голову в сторону. — Семья есть?       Гето, до этого молча стоявший за спиной Годжо, заговорил:       — В документах указано, что сирота. Единственный родственник — дед. Умер, когда ему было девять.       Годжо кивнул, его взгляд по-прежнему не отрывался от лица Юджи.       — Феромоны?       Бета, словно по приказу, быстро вскинулся:       — Рецессивный, поэтому они не будут вас беспокоить вне течки, Годжо-сама. И та проходит без особых осложнений...       — Течки регулярные? — спросил Годжо, обращаясь к Юджи.       — Да, господин, — автоматическим голосом ответил омега.       Альфа кивнул, снова окидывая парня взглядом.       — Хорошо. Ты подходишь, — подытожил он. — Принесите нож.       Его приказ прозвучал, как удар молнии в тишине комнаты. Бета вздрогнул, но тут же бросился выполнять приказ, его движения стали суетливыми от волнения.       Юджи с трудом сглотнул, когда его взгляд остановился на блеске серебряного ножа в руках помощника. Сердце его заколотилось, но он молчал, подавляя страх. Он знал, что сопротивление не имеет смысла. Молча сняв с себя халат, он повернулся спиной к Годжо.       Альфа взял нож в руки, его движения были спокойными, даже ленивыми, но в них скрывалась хищная опасность. Он медленно наклонился к обнажённой лопатке Юджи и, без всякой спешки, вырезал на его теле три иероглифа:

五条悟

      — Теперь ты знаешь имя своего господина, Итадори Юджи, — холодно произнёс он, убирая нож.       Юджи остался стоять неподвижно, чувствуя жгучую боль от свежей раны на коже, но ещё острее он ощущал тяжесть того, что эта метка означала.       Годжо холодно осматривал свежевыведенную метку на спине Итадори Юджи, едва касаясь её кончиками пальцев, словно проверяя, насколько ровно и чисто вырезаны иероглифы. Его лицо не выражало никаких эмоций, только лёгкое раздражение просачивалось через внешнюю непроницаемость. Закончив осмотр, он ровным тоном приказал:       — Доставьте его в мой особняк на следующей неделе.       Его голос прозвучал безжалостно и отстранённо, как будто это был просто очередной деловой запрос. Омега продолжал стоять неподвижно, голый, с едва заметным дрожанием тела, но даже не осмелился поднять глаза. Его будущее теперь было решено, а слова Годжо прозвучали как приговор.       Не сказав больше ни слова, Годжо повернулся и не оглядываясь вышел из комнаты медицинского центра для содержания омег. В помещении повисла гнетущая тишина, которую нарушал лишь тихий звук шагов Годжо и его спутника Гето.       На улице их уже ждала чёрная машина с водителем. Годжо молча сел на заднее сиденье, за ним последовал Гето Сугуру, которому было чуть более весело, чем его другу. Как только двери машины закрылись, водитель, не дожидаясь дополнительных указаний, плавно тронулся с места.       Некоторое время в салоне царила полная тишина, только приглушённое гудение двигателя заполняло пространство. Гето смотрел в окно, задумчиво хмыкнув, а затем хихикнул:       — Может, и мне стоит взять себе омегу на постоянное проживание? — лениво произнёс он, потягиваясь на сиденье. — А то всё интрижки во время гона да случайные связи... Никакого постоянства, — он слегка усмехнулся, повернувшись к Годжо.       Сатору, даже не повернув головы, равнодушно ответил:       — Это всё пиздец как утомительно, — произнёс он, не скрывая скуки в голосе. — Если бы Сёко не настояла, я бы даже не приблизился к этому центру. Лучше бы приглашал кого-то, как обычно.       Его тон был холоден и отстранён, словно этот разговор не имел для него никакого значения. Он прищурил глаза, скрытые за тёмными очками, и откинулся на сиденье, будто этот разговор был всего лишь формальностью, которая его совершенно не касалась.       Гето, чуть приподняв брови, усмехнулся. Его друг всегда был равнодушен к таким вещам, и, похоже, даже наличие омеги с постоянным проживанием не смогло бы изменить его отношения к этому вопросу.       — Но этот симпатичный, — с ноткой ехидства заметил он. — Кажется, для такой важной шишки, как ты, они выбрали что-то приличное. Даже не пожалели усилий.       Годжо лишь пожал плечами, его взгляд по-прежнему был направлен вперёд, как будто всё это не имело значения.       — Дырка есть дырка, — лениво отозвался он. — Меньше слов, больше секса.       Оба альфы засмеялись, их смех прозвучал в салоне машины, наполняя её холодной иронией.       Сугуру увидел в кармане одного из сидений свернутую газету и желая убить время в пути, развернул ее на одной из статей.

Омеги - не игрушки: критический взгляд на социальную иерархию.

Хироми Хигурума, бета, общественный деятель и правозащитник

      На протяжении многих веков наше общество живёт по установленным законам иерархии, где альфы занимают вершину пирамиды, беты находятся в среднем положении, а омеги - на самом дне. Эти жестокие устои закрепились настолько прочно, что любое обсуждение их изменения кажется невозможным. Однако именно потому, что это положение вещей стало настолько нормализованным, важно задуматься о его истинной природе и последствиях для тех, кто страдает от этого больше всех - омег.       Система, при которой омеги рассматриваются исключительно как биологические машины для размножения и удовлетворения потребностей альф, не просто устарела, она глубоко несправедлива. Омеги веками лишены права на собственный выбор, на контроль над своим телом и на равные условия жизни. Их редуцируют до статуса имущества, которым можно распоряжаться, как угодно, что проявляется в отсутствии у них элементарных прав, включая право на свободу, брак или собственную личность.       Альфы, в силу своей физической силы и доминирующих феромонов, традиционно занимают позицию власти и контроля. Но давайте зададимся вопросом: неужели эти качества дают им моральное право подавлять и унижать других? Почему омеги, лишь по причине их биологических особенностей, должны становиться жертвами системы, в которой они лишены элементарной свободы? Разве наша цивилизация не должна стремиться к равенству, а не к закреплению примитивного порядка господства и подчинения?       Современные технологии позволяют регулировать репродуктивные процессы и сексуальные потребности без постоянного использования омег как "инструментов". В мире, где медицинские и социальные достижения могли бы дать каждому равные права, мы продолжаем цепляться за средневековые представления о значимости иерархии феромонов. Омеги лишены даже возможности заключить равноправный брак - альфы и беты предпочитают жениться друг на друге, считая омег недостойными. Их воспринимают не как полноценных партнёров, а как одноразовые объекты для выполнения биологических функций.       Это положение дел лишь поддерживает бесконечный цикл унижения и насилия. Омеги не могут полноценно интегрироваться в общество, так как на них всегда смотрят сквозь призму их роли. Они лишены права на образование, карьеру и полноценную социальную жизнь. И всё это в то время, как альфы и беты наслаждаются привилегиями, которые им даже не нужно зарабатывать.       Мы, беты, находимся в уникальной позиции: с одной стороны, мы не разделяем привилегий альф, но с другой стороны, мы не страдаем от угнетения как омеги. Именно поэтому наш долг - выступать за справедливость. У нас есть возможность и обязанность говорить за тех, кто лишён голоса. Необходимо пересмотреть положение омег в нашем обществе. Если мы продолжаем называть себя цивилизованными людьми, мы обязаны признать права всех людей, независимо от их вторичного пола.       Все должны задаться вопросом: как долго мы ещё будем закрывать глаза на несправедливость, поддерживая иерархию, которая давно устарела? Время изменений наступило. Омеги — не игрушки, не биологические машины и не собственность. Они - люди, такие же как и альфы и беты. И их права должны быть защищены. --- Гето едва заметно ухмыльнулся, прочитав эту статью. Он знал, что подобные рассуждения вряд ли изменят что-то в мире, где всё подчинено традициям и жестокой иерархии. Но даже такие слова, пусть и слабые, вызывали в нём лёгкое раздражение.                    Он, усмехаясь, свернул газету и передал её Годжо:       — Посмотри, какой бред тут пишут.       Годжо, прищурившись, взял газету и начал читать статью. Его лицо по мере прочтения всё больше хмурилось, а брови слегка сдвинулись в раздражении. Закончив чтение, он бросил газету на сиденье и равнодушно сказал:       — Видимо, кого-то надо заткнуть.       Гето не заставил себя долго ждать с ответом, ухмыляясь ещё шире:              — Будет сделано.       Его тон был легкомысленным, но в глазах светилась холодная решимость. В этом мире, где альфы правят железной рукой, подобные высказывания редко оставались без последствий. Гето знал, как разбираться с теми, кто осмеливается бросить вызов установленному порядку.       Машина плавно вырулила к картинной галерее, сверкающей огнями на фоне ночного города. Этот вечер был особенным - торжественное открытие выставки всемирно известных художников-альф привлекло элиту. Высокие мраморные колонны, красные ковровые дорожки, ослепительные вспышки камер. Годжо и Гето вышли из автомобиля, и как только их силуэты появились у входа, они сразу привлекли к себе внимание присутствующих.       Войдя в просторный зал, освещённый мягким светом, они ощутили на себе пристальные взгляды богатых и влиятельных людей, собравшихся со всех уголков мира. Альфы и беты, одетые в роскошные костюмы и вечерние наряды, неспешно прогуливались между экспонатами, беседуя о высоком искусстве. Но, среди этого блеска, на коленях у ног некоторых гостей сидели омеги, обнажённые и с ошейниками на шеях. Их покорные позы были не столько признаком униженности, сколько символом статуса - демонстрация контроля и власти в самом извращённом виде. В этом обществе омеги были не более чем аксессуарами, живыми символами подчинения.       Вокруг раздавались шутки, смех и светская болтовня, но как только Годжо с Гето пересекли зал, внимание немедленно переключилось на них. Люди подходили с приветствиями, кто-то едва заметно кивал в знак уважения, а кто-то не скрывал восторга от их присутствия. В воздухе витало чувство таинственности и благоговения перед теми, кто был на самой вершине власти.       Один из альф - Наоя Зенин, с усмешкой на лице и бокалом шампанского в руке, подошёл ближе и, едва скрывая любопытство, задал вопрос:       — Правда ли, что Годжо решил взять себе кого-то на постоянной основе? — Вопрос был задан громко, так что все вокруг могли услышать.       Тишина повисла в воздухе, все ожидали ответа от человека, чья репутация в обществе была безупречной, но при этом хорошо известной своими холодностью и равнодушием к таким вещам. Годжо взглянул на задавшего вопрос с лёгкой усталостью в глазах, а затем, как обычно, совершенно безразличным и холодным тоном ответил:       — Просто необходимость, не более того, — его голос прозвучал ровно, будто он обсуждал банальную покупку, а не живого человека.       Глаза альф вокруг слегка округлились, кто-то фыркнул, кто-то продолжил безмятежно улыбаться, но стало ясно, что этот разговор был исчерпан. Для Годжо это действительно не имело никакого значения — так же, как и для всего его окружения. В этом мире, полном роскоши и власти, даже такие "серьёзные" решения, как выбор омеги на постоянной основе, не несли никакого эмоционального веса. Все здесь были слишком заняты тем, чтобы показать своё превосходство и контроль.       Шум возобновился и публика снова вернулась к обсуждению искусства. А Годжо, не останавливаясь на этих пустых вопросах, повернулся к Гето и кивнул в сторону одного из выставленных полотен.       Сатору и Сугуру медленно прогуливались по выставочному залу, их взгляды скользили по развешанным на стенах полотнам. Картины, созданные знаменитыми альфами, излучали мощь и власть, как и сами их создатели. Гето, казалось, безразлично осматривал произведения, время от времени усмехаясь, но Годжо был несколько более сосредоточен, хотя по его лицу всё ещё невозможно было прочесть истинные эмоции.       В этот момент к ним подошла Мей Мей, альфа и организатор выставки — стильная женщина с пронизывающим взглядом и ледяной уверенностью в каждом движении. Она улыбнулась, слегка кивнув в сторону Годжо:       — Как впечатления, Годжо-сама? Нашли что-нибудь по вкусу?       Годжо, едва заметно кивнув, указал в сторону одного из полотен. На нём был изображён прекрасный сад сакуры, его ветви, усыпанные розовыми цветами, выделялись на фоне бескрайнего голубого неба. Тонкая проработка деталей и спокойная красота картины завораживали, передавая ощущение умиротворения и гармонии.       — Это, — коротко произнёс Годжо, бросив равнодушный взгляд на Мей Мей.       Мей Мей хитро улыбнулась и, опустив взгляд на картину, вновь обратилась к ним:       — Кстати, если вы ищете что-то ещё для сегодняшнего вечера, у меня есть несколько весьма… интересных предложений. Прекрасные омеги, исключительно для вас. Думаю, вам будет интересно взглянуть.       Сатору и Гето обменялись взглядами, и хотя в их глазах не было явного энтузиазма, предложение не прозвучало для них неожиданно.       — Покажи, — коротко ответил Годжо, его голос оставался всё таким же спокойным и холодным, как и всегда.       Мей Мей с удовлетворением кивнула, разворачиваясь, чтобы провести их в отдельную, более приватную часть галереи, где ожидали её «предложения».       Гето лишь пожал плечами, бросив напоследок взгляд на картину с сакурой.       Когда Сатору и Сугуру вошли в отдельный зал, на коленях перед ними сидели десяток обнажённых омег - как парни, так и девушки, их взгляды покорно были устремлены в пол, словно они вовсе не существовали, пока их не заметят. Их тела были оголены и уязвимы, каждая из них представляла собой воплощение покорности, ожидая указаний. Сатору и Сугуру прошли мимо них с безразличием, оценивая лишь поверхностно, как люди осматривают товары на витрине.       Мей Мей, всё это время стоявшая рядом, с профессиональной улыбкой наблюдала за происходящим.       — Кто-нибудь привлёк ваше внимание? — спросила она с привычной сдержанностью, словно речь шла о выборе вина для ужина.       Сатору, не выражая особого интереса, лениво окинул взглядом стройные фигуры омег, сидящих в ожидании. После краткого мгновения размышления, он повернулся к Сугуру:       — А что, если развлечься втроём? — предложил он безэмоционально — Возьмём одну на двоих. Думаю, этого будет достаточно.       Гето, усмехнувшись, кивнул, поддерживая идею. Его взгляд уже остановился на одном из омег — миниатюрном парне с хрупкой, почти эфемерной фигурой.       — Этот, — коротко бросил Сугуру, кивая на юношу. Сатору окинул его беглым взглядом и одобрительно кивнул, соглашаясь с выбором друга.       Мей Мей, не теряя своей деловой хватки, мгновенно дала указания. Омега, не смея поднять взгляд, молча поднялся на ноги и покорно последовал за ними, его шаги были едва слышны. Их проводили в специально подготовленную комнату, оформленную с изысканной роскошью. В центре комнаты стоял широкий кожаный диван тёмного цвета, а рядом с ним был стол с бутылками дорогого алкоголя, закусками и прочими атрибутами, подчёркивающими богатую и изысканную обстановку. На краю стола, между бокалами и блюдами, лежала коробка с презервативами, не скрывая ни сути, ни цели этой встречи.       Годжо и Сугуру, чувствуя себя как дома, расслабленно заняли места на диване. Молодой омега робко остановился у входа, опустив голову, не осмеливаясь сделать лишний шаг без приказа.       Сугуру лениво потянулся к бутылке виски, налил себе в бокал, его движения были расслабленными и даже слегка небрежными. Он откинулся на диван, наблюдая за происходящим с долей циничного интереса. Годжо, не проявляя ни капли эмоций, медленно расстегнул ширинку, достав свой пока ещё вялый член. Его лицо оставалось холодным и отстранённым, как будто всё происходящее было для него лишь рутиной.       Годжо бросил короткий взгляд на парня, который всё это время стоял в углу, покорно опустив голову. Его сладкие феромоны, напоминающие клубничный лимонад, наполняли комнату. Сатору поманил его пальцем, его голос был ледяным и командным:       — Соси.       Омега, даже не осмеливаясь поднять взгляд, медленно подошел и опустился на колени перед ним, повинуясь приказу без малейшего сопротивления. Его движения были механическими, словно в подобных действиях не было ни воли, ни желания. Он начал удовлетворять Сатору ртом, тщательно выполняя каждое движение, стараясь не доставить своему господину ни малейшего неудобства. Тем временем Годжо, словно ничего не происходило, безразлично посмотрел в сторону Сугуру, заводя обычный светский разговор.       — Слышал, что на следующей неделе Сенгоку устраивает сделку с иностранцами. Должно быть что-то крупное, — начал Годжо, его голос был таким же холодным и отстранённым, как и всегда, будто он просто обсуждал погоду.       — Да, кажется они собираются вложить много денег в строительство новой судоверфи.       Комнату наполняли хлюпающие звуки минета, пока омега старательно удовлетворял Сатору. Его член заметно увеличился, уже не помещаясь парню в рот. Годжо сидел с ничего не выражающим лицом, даже не удостоив омегу взгляда.       Сугуру, слегка прищурившись, тоже не придал происходящему большого значения. Он потянулся за своим бокалом виски, но, почувствовав небольшое давление в штанах, ухмыльнулся и предложил:       — Может, снимем ароматические пластыри? Думаю, будет куда интереснее, если вызовем у него течку.       Сатору слегка усмехнулся и покачал головой, не скрывая лёгкой насмешки в голосе:       — Сегодня мне лень напрягаться, — коротко ответил он, безразлично махнув рукой. — Пусть остаётся как есть.       Сугуру пожал плечами, не настаивая. Он знал, что для Годжо все эти игры были лишь очередной формой развлечения, не стоящей больших усилий.       Почувствовав небольшой прилив возбуждения, Сугуру встал и подошел к омеге сзади, оценивая открывшийся перед ним вид. Он надавил на его спину, заставляя того выпятить задницу из которой уже сочилась смазка. Парень не отрывался от члена Сатору, жадно пытаясь его заглотить, но тот был слишком огромным для небольшого рта, поэтому у него лишь получалось давиться.       Сугуру вставил два пальца в задницу омеги, чтобы проверить растяжку и готовность принять его. Удовлетворившись состоянием, он хмыкнул и достал презерватив из металлической упаковки, раскатывая его по эрегированной внушительной длине.       Сатору не отрывал взгляд от действий второго альфы и, ухмыльнувшись, спросил:       — Ты сегодня будешь первым, Сугуру?       Сугуру парировал с оскалом:       — Ну раз уж тебе лень, Сатору — сказал он и одним движением вошел в узкую дырку омеги, растягивая и заполняя его.       Звуки шлепков и сдавленные стоны наполнили комнату, пока Сугуру с силой вколачивался в задницу, а Сатору жестко насаживал голову парня на свой член. Тело омеги напряглось от излишней стимуляции и он кончил, содрогаясь и выпуская член изо рта. Сатору отвесил ему звонкую пощечину:       — Блядь, кто тебе разрешил остановиться, тупая сука?       Омега вздрогнул от удара и вернулся к члену Сатору с удвоенной силой, от чего тот довольно хмыкнул. Сугуру взял со стола свою пачку сигарет и закурил, одной рукой продолжая удерживать парня за бедра. Он взглянул на друга со словами:       — Будешь? - спросил он, показывая на пачку.       Сатору покачал головой, его глаза были наполнены безразличной отстраненностью, будто всё происходящее его мало волновало.       — Позже, когда кончу. Ты долго? Я хочу ему вставить.       Сугуру усилил амплитуду толчков, ощущая как на основании члена начал формироваться узел, задевая чувствительный вход омеги. Альфа застонал и резко достал член, не давая ему закрепиться внутри. Он скинул с себя презерватив и парой движений кончил на бледную спину омеги с громким вздохом.        - Блядь… - выдохнул Сугуру, затягиваясь сигаретой — Задница у него что надо…       Сатору резко отстранил голову омеги от своего члена и потянул того на себя.       — Поработай сверху, я не хочу двигаться… — лениво сказал он.       Пока Сугуру вытирал себя салфетками, омега, сидя на коленях лицом к Сатору, насаживался на него. Он не стесняясь нарочито громко стонал, двигаясь вверх-вниз на толстой массивной длине альфы. Сугуру налил себе еще виски и достал свой телефон, чтобы проверить звонки и сообщения.       Он нахмурился, чувствуя, как в воздухе начали сгущаться феромоны омеги. Слишком много запаха, слишком много возбуждения — это начинало давить на сознание, нарушая его обычное спокойствие. Голова слегка закружилась, и Сугуру, сделав глубокий вдох, решил, что нужно выйти.       — Я выйду подышать... — устало бросил он, заправив член обратно в штаны. Его голос был напряжённым, а на лице промелькнуло раздражение. — Хочу блевать от феромонов... Сугуру закатил глаза, направляясь к выходу, и уже на пороге остановился, чтобы кинуть быстрый взгляд на Годжо, который оставался совершенно невозмутимым.       Сатору лишь хмыкнул, его глаза за тёмными очками сверкнули привычным холодным равнодушием. Омега всё ещё продолжал свои движения, заметные стоны наполняли комнату, но для Годжо это было ничем не более чем развлечение - ещё одна скучная обязанность, выполняемая по инерции.       — Я скоро закончу, — сказал он с ленивой ухмылкой, даже не отрываясь от происходящего. — Подожди меня снаружи.       Сугуру махнул рукой, молча соглашаясь, и вышел, чувствуя, как напряжение медленно отступает, оставляя после себя лишь усталость от перегруженности феромонами. ____       Сугуру стоял у выхода из галереи, медленно затягиваясь сигаретой. После такой перенасыщенности внутри помещения, свежий воздух ощущался как долгожданное облегчение. Он сбросил пепел, его мысли блуждали где-то далеко от всего происходящего.       Через несколько минут к нему присоединился Сатору. Он выглядел столь же равнодушным и спокойным, как всегда, хотя в его голосе прозвучала лёгкая усталость.       — Лучше бы мы просто набухались, чем тратили время на это, — лениво бросил Годжо, засовывая руки в карманы.       Сугуру кивнул, выдыхая облако дыма и усмехаясь.       — Полностью согласен, — сказал он, бросив недокуренную сигарету на землю и затушив её ботинком. — Феромоны омег меня всё больше раздражают. Стоило послушать себя и не ввязываться.       Они молча отправились обратно к машине, их шаги были уверенными, а голоса звучали равнодушно, как будто всё произошедшее было лишь рутинной частью их жизни. На подходе к машине к ним подошла Мей Мей:       — Я надеюсь, вы получили всё, что хотели, — сдержанно улыбнулась она, затем кивнула в сторону Сатору. — Картину привезут на следующей неделе, как и договаривались.       — Отлично, — коротко ответил Годжо, даже не проявив интереса к обсуждению.       Попрощавшись с Мей Мей, они сели в свою машину. Галерея осталась позади, светский вечер был завершён, но ни один из них не чувствовал удовлетворения.