Миракль

Твоя любовь пугает меня. Никто так не заботился обо мне раньше, Как это делаешь ты. Ооо, да, ты нужна мне здесь и сейчас.

Твоя любовь пугает меня. Никто так не заботился обо мне раньше, Как это делаешь ты. Ооо, да, ты нужна мне здесь и сейчас. Едем по городу вместе Смотрю только на то, как ты светишься. Я сижу на пассажирском сидении, а ты все контролируешь.

С каждым днем я становлюсь только лучше, клянусь. Хотя это немного нечестно. Детка, от твоих взглядов я поражен и уничтожен, Я не думал, что мы зайдем так далеко. Дорогая, ты заставляешь меня волноваться Neighbourhood — Scary love

Мортиша

Март, 2011       После неудавшегося покушения охотника на свою жизнь Мортиша всерьез переосмыслила свое нежелание бороться за бессмертие. Находясь в плену пещеры, зачарованной магией, она утомилась, выдохлась, утратив когда-то яркое, непоколебимое желание побывать в живописных уголках мира и научиться тому, о чем в девятнадцатом веке она мечтать не смела.       Она не хотела признавать и боролась с мыслью, нередко скользящей в недрах сознания: «Ты близка к чувствам, которые пытаешься заглушить так же, как твои братья близки к пропасти под названием «Кровная месть». Пора признать, ты не та, кем была раньше». Голосок, отравляющий думы и призывающий к необдуманным решениям, наполненным жестокостью, умолкал, когда рядом находился Клаус. По этой причине Мортиша старалась проводить с ним больше времени, как бы порой ни злилась.       Мортиша избегала всяких разговоров о своих странностях, которые являлись последствием ее пребывания в магическом плену, и отрицала наличие «голоска», когда Клаус заводил разговор о ее травмах. Вскоре он пришел к мнению, что ее разум поврежден, и поэтому она не может утолить голод и жить в ладу со своими мыслями. Из этого следует, что Мортиша опасна и не зря Стефан опасается за последствия ее пребывания в городе.       Как выяснилось немного позднее, из Мистик Фоллс Клауса вынудили покинуть обстоятельства, а вернее гибриды, коим он преподнес дар — служить ему, а они решили предать его. За неповиновение и порыв к революции он приговорил к смерти каждого, глазом не моргнув. Ранее даровав бессмертие и забрав боль от превращения, Клаус Майклсон лишил всех гибридов своей милости, расправившись с ними жестоким образом. Одного лишь Тайлера Локвуда он помиловал.       «Он — мое первое удавшееся творение. Считай, что я сентиментален».       Однако о каких таких сентиментах могла идти речь, когда Клаус, без всякого чувства вины, лишил жизни мать Тайлера, утопив ее в фонтане мэрии? Сделал он это ночью, с лукавой улыбкой, наблюдая за тем, как бедняжка миссис Локвуд захлебываясь водой, тщетно сопротивлялась. Столь жестоко он наказал последнего из предателей, не посягнув на его собственную жизнь.       Стоит заметить, что методы борьбы с «вредителями» Мортиша не поддержала, однако и не осудила. Как она считала: «Надо быть невероятным глупцом, чтобы затеять переворот за спиной Клауса — чертового параноика с замашками императора». Вот так за свою мальчишескую глупость поплатился Тайлер Локвуд, в один день потеряв двенадцать друзей-гибридов и мать.       На вполне резонный вопрос Мортиши: «Как в дальнейшем Клаус намерен создавать гибридов без крови Елены, не так давно ставшей вампиром?», — он лишь загадочно усмехнулся, сказав, мол, нечего его девочке забивать головушку ненужными вопросами. Ответ Мортишу не устроил, как и надменный разговор, случившийся между ними накануне.       — Что значит, он тебя бросил? — возмутилась Мортиша, вклинившись в разговор Елены и Кэролайн.       Угроза с охотником была успешно устранена шерифом Форбс, застрелившей Коннора Джордана при нападении на местных. Поэтому нечисть, населяющая Мистик Фоллс, выбралась из склепа и спокойно прогуливалась по улочкам города, заглядывая в бар, школу и прочие общественные места.       Являясь негласным ментором по становлению «Хорошим вампиром, не угрожающим жизни местных жителей», Кэролайн взяла под свою опеку новообращенную Елену и Мортишу с членским билетом потрошителя. За каждой нужен был глаз да глаз, однако Кэролайн справилась, пусть порой и пыталась навязать свое мнение, осуждая их поступки.       — Поверь, я сама до конца не понимаю, — Кэролайн кивнула, не растрепав уложенные белокурые локоны, которые при солнечном свете казались золотистыми. — Сказал, что ему нужно время, и уехал. Насколько я знаю, школу окончил экстерном: в один день сдал все экзамены и получил диплом. Иногда я жалею, что у нас есть вампирские штучки.       «Вампирскими штучками» Кэролайн называла преимущества, которых не было у простых смертных: неуязвимость, бессмертие и сила внушения.       — А ты уверена, что он вернется? Сама подумай: если он расстался с тобой, то какой ему смысл возвращаться? Его семья… — Елена не договорила.       — Нет, не уверена. Именно поэтому я не строю глупых надежд на его возвращение, а живу дальше.       — С другой стороны, ты можешь сосредоточиться на малыше Стефе, — рассудила Мортиша, потянув правый уголок губ в ухмылке. — Что? Мы продолжим делать вид, что между вами ничего нет, или наконец примем факт вашего притяжения?       Ошеломленная услышанным, Кэролайн покраснела от смущения и некоего стыда, возникшего при взгляде Елены. Было бы глупо отрицать, что у нее никогда не было чувств к Стефану. Он понравился ей в тот же день, когда официально стал учеником школы Мистик Фоллс. Будучи в отношениях с Мэттом и Тайлером, она не могла на сто процентов избавиться от мыслей о Стефане, который частенько наведывался в ее сны, из-за чего она порой чувствовала себя предательницей.       — Она права, — призналась Елена, подтянув ко рту чашку с кофе. — Ваши взгляды невозможно не заметить.       — И его желание быть рядом с тобой. А уж как он пытался отчитать меня, когда я совсем немного переборщила на балу Майклсонов. Признаю, порой я бываю резкой.       — Порой? — переспросила Елена, заправив волосы за уши. — Тут ты лукавишь.       — Ладно, не порой, а зачастую, — Мортиша подмигнула притихшей Кэролайн, пытавшейся сообразить, как бы ей покинуть компанию подруг, которых она всеми правдами и неправдами вытащила на прогулку. — И все же мне кажется, что притяжение между тобой и моим никчемным братцем давно зародилось. Так зачем же ты игнорируешь очевидное? Он свободен, ты свободна, значит, самое время воспользоваться моментом.       — Помнится, ты говорила, что секс скрепляет отношения.       Елена рассмеялась, напомнив, как подруга год назад подталкивала ее к тому, чтобы она распрощалась со своей невинностью со Стефаном. И как будет славно, когда в Мистик Фоллс, в коем редко случается что-то интересное (как было приятно считать раньше), появится новая пара. Ныне Елена придерживалась той же мысли.       — Достаточно! Благодарю за непрошеные советы и комплименты, которые можно и нужно приравнять к оскорблениям, — запинаясь, Кэролайн пыталась справиться с молнией на сумке. От усилий на глаза упали солнцезащитные очки. — Боже! Мне пора, у меня дела!       Переглянувшись, Елена и Мортиша молча сошлись во мнении, что между Стефаном и Кэролайн постепенно зарождаются романтические отношения, не имеющие явных препятствий.       — Скажи, тебя не смущает, что ты променяла одного брата на другого, а Кэролайн, какое-то время повстречавшись с Деймоном, вернулась в команду Стефана? Не подумай, я не осуждаю, всего-то пытаюсь вникнуть в суть отношений современного мира.       Мортиша прищурилась, столкнувшись с золотыми глазами оборотня, который всего на мгновение задержал на ней взгляд и исчез в тени леса. Не испугавшись, она предположила, что Клаус простить не может ее утренний побег из его постели.       Елена смутилась, не сумев найти достойного ответа. Ей потребовалось время, чтобы обдумать сказанное Мортишей.       — Когда я влюбилась в Стефана, то не думала о том, что будет ждать меня в будущем. По правде сказать, мне до сих пор не верится, что… в общем, я больше не человек. У нас все быстро закрутилось, и, думаю, из-за невероятного количества передряг мы не смогли сохранить то, что имели. Это не плохо. Это опыт. В твое время, как я знаю, разводы не были в чести. Нам же повезло больше. У моего поколения есть возможность попробовать, понять, чего мы хотим, и уж затем связать свою жизнь с тем, без кого ее не видим.       Мортиша кивнула, в большей степени согласившись с Еленой, хотя до последнего считала, что нравы современного мира грешны до отсутствия всякого разумного понимания. Ее супруг погиб, и потому она, как и многие дамы из ее времени, отыскала себе достойную партию, больше ни с кем не заводя отношений. Ведь она не представляла, как это — разделить постель с тем, к кому нет нежных чувств, с кем охота попробовать, но не создать крепкий союз.       — Деймон тот, без кого ты не видишь своей вечности?       — Мне сложно ответить на твой вопрос. Но рискну предположить, что с ним я не чувствую себя разбитой. — При мысли о Деймоне Елена улыбнулась. — Не знаю, как правильно объяснить… Когда я с ним, мой мир снова становится целым, красочным, полным жизни. Как и раньше, мне хочется рисковать и иметь то, к чему я стремилась, будучи человеком. С ним я чувствую себя живой.       Слова Елены, сказанные искренне от всего сердца, нашли отголосок понимания в Мортише. Находясь с Клаусом, она ощущала нечто подобное. Желала всего и сразу, но, в первую очередь, его единственного.              Со встречи с подругами, которых Мортиша могла считать таковыми с натяжкой, минуло около недели. Все чаще она стала замечать, как ее братья пропадают и нередко находятся в компании Клауса, клявшегося, что за один стол с Сальваторе не сядет. Теряясь в догадках, Мортиша не первый день стремилась разузнать, что же связывает ее братьев и любовника, не желающего делиться тайными планами.       Совсем недавно они планировали перебить друг друга, а теперь стали ходить под руку, вечно о чем-то шушукаясь. Клаус даже поставил пароль на телефоне, чтобы у Мортиши не было соблазна прочесть его переписки или заглянуть в книгу звонков. Так и не сумев у него ничего выведать, ни посредством соблазнения, ни разговорами с подковыркой, ни угрозами, — Мортиша обратилась к Деймону.       К ее удивлению и удаче старший братец раскололся быстро, видимо, решив, что после честного сердечного признания сердце Мортиши оттает.       Выяснилось, что невзрачный Джереми Гилберт оказался охотником из Братства Пяти, и он же — ключ к лекарству от бессмертия. Звучало комично, покуда Деймон не заговорил о неком Сайласе, после чего у Мортиши сперло дыхание и колени задрожали. О бессмертном Сайласе Мортиша узнала от покойного мужа, до сегодняшнего дня считая, что тот является легендой для непослушных деток.       «— Когда он вернется — мир утонет в крови», — голос Кристиана звучал отчетливо в сознании, словно с их разгара прошло всего пару минут.       Помимо того, что упоминание имени бессмертного напугало ее, в большей степени смутив, Мортиша ощутила приступ неконтролируемой злости. Клаус не просто вел двойную игру с ее братьями за ее спиной, он скрыл факт того, что существует лекарство от бессмертия. А это значит, что у нее есть крохотный шанс вернуться к человеческой жизни.       Стать человеческой версией себя, погибшей в 1864 году.       — Ты не намерен делиться им со мной? — от гнева Мортиша скривила губы, отчего ее помада смазалась. — Хочешь вылечить Елену, чтобы иметь возможность создавать гибридов?!       Оставшись беспристрастным к разбившемуся стакану, полетевшему в его сторону, Клаус с циничной ухмылкой взглянул на Мортишу, чудом сдержав гнев, который в ту же секунду был готов обрушиться на ее недалеких братьев. Договорившись отыскать лекарство от бессмертия при условии, что их поиски останутся в тайне, Стефан и Деймон подвели Клауса, ошибочно рассказав ему гораздо больше, чем следовало перед смертью незадачливого охотника из Братства Пяти.       Слухи по Мистик Фоллс пошли раньше, чем Клаус успел раздобыть некоторые артефакты, один из которых находился на сохранении у Ребекки. А некий профессор Аттикус Шейн, не внушавший доверия, занял сторону Бонни Беннет и бравой команды по спасению жизни Елены Гилберт. Как бы Мортиша ни относилась к знакомым, некоторых из которых могла бы назвать добрыми приятелями, догадаться было несложно, что, оказавшись в их руках лекарство, в первую очередь, перейдет к Елене. Уж затем, если что-то останется, может, и ей пара капель перепадет.       Однако, невзирая на очевидное, Мортиша до последнего верила, что Клаус окажется на ее стороне. Реальность расстроила. Он выбрал себя, наплевав на то, в чем клялся ей, когда они были вместе.       — Ты ведь знаешь, я по натуре эгоист.       Мортиша тяжело сглотнула, не сразу поверив в услышанное. Опустив плечи, она заметно приуныла.              — Хочешь сказать, что, имея возможность осуществить невозможное, ты не дашь мне шанс получить то, что я желаю больше всего на свете? Кому как не тебе знать, как в тягость бессмертие? Невозможность создать семью?       — Я был твоей семьей! Ты клялась мне в любви, когда я предложил тебе все, что имел! — не сдержался Клаус, и его глаза заблестели золотом.       — И я благодарна тебе за все, но это не то, чего я хочу. — Растеряв всякие рычаги воздействия, запутавшись в чувствах и эмоциях, Мортиша опасалась реакции любовника — обидчивого, злопамятного и мстительного. — Как ты можешь лишить меня возможности стать человеком, матерью?       Злость сошла с лица Клауса, напоследок бросившего грубо и жестоко:       — Почему ты решила, что имеешь для меня такое же значение, как восемьдесят шесть лет назад? Разуй глаза, между нами пропасть, а ты все никак не можешь это принять.       Клаус ушел, а его слова, хлесткой пощечиной сбившие Мортишу с ног, еще долго звенели в ее памяти. Услышанное стало для нее своего рода фатальным откровением, оборвавшим всякое желание цепляться за обреченные отношения.       «Не трать свою вечность на того, кто не выберет тебя. Не нужна ты ему, да и он тебе не нужен».       За спиной раздались шаги, на которые Мортиша оборачиваться не стала, зная, что за ее спиной — Ребекка, опустившая ладонь на ее плечо.       — Он не выбрал меня.       — Как знакомо, — не без тоски ответила Ребекка, поневоле вспомнив, сколько раз старший брат разбивал ей сердце, всякий раз оправдывая свои поступки любовью и заботой. — Что ты скажешь, если я предложу тебе объединиться?       — Ты готова разделить со мной лекарство?       Мортиша усомнилась. Пусть она неплохо ладила с Ребеккой, но подругами они никогда не были. Точно не теми, которые готовы прикрыть тыл друг друга в случае беды.       — У меня есть надгробный камень, а ты можешь помочь обойти команду Елены. Уверена, они знают гораздо больше, чем кажется, — Ребекка прищурилась. — Да и чего греха таить? Ты нравишься мне, в отличие от твоих братцев-кроликов и их друзей. И если мне выбирать, с кем разделить лекарство от бессмертия, почему бы этим кем-то не стать тебе?       Мортиша медленно потянула губы в улыбке, ощутив, как возвращается уверенность и ощущение почвы под ногами. Словно бы она обрела невероятную физическую мощь, и в любой момент могла бы стереть горы в пыль.       — По рукам, радость моя.       Ребекка хмыкнула, не пожалев о выборе союзницы, после всего пережитого остающейся верной своему слову. Данной чертой похвастаться могли не многие. Тот же Элайджа не всегда нес ответственность за свои обещания, сыгравшие с Ребеккой в XV веке злую шутку.       Прикинувшись невинной овечкой, Мортиша, для вида не проявляя особого интереса к шушуканью братьев, разузнала, куда они держат путь и что имеют на руках. Выяснилось, что вместо карты у них был профессор Шейн, коего Мортиша в глаза не видела, и ведьма Беннет, уверенная в своих силах.       За день до отъезда Мортиша нашептала Деймону о своих опасениях, мол, Клаусу веры нет, и он предаст их при удобном случае. И вполне вероятно, что отдаст лекарство своей сестре, жаждущей возвратиться в человеческое первозданное обличие. Деймон согласился, от своего лица поведав о имеющихся опасениях Стефану, на что тот кивнул, подумав недолго, и созвонился с Бонни.       Обманом удалось заманить Клауса в дом Гилбертов после того, как Стефан выкрал меч Александра, тогдашнего ухажёра Ребекки. Только он переступил порог, как подоспевшая Бонни наложила заклинание, заключив его в гостиной Гилбертов ровно на четыре дня и ночи. В бешенстве он бился о невидимые стены, и на чем свет стоит проклинал всех тех, кто был причастен к его заточению.       В срочном порядке «Команда спасения Елены Гилберт» покинула Мистик Фоллс. Мортиша с уездом повременила, так как ее и Ребекку ожидал прямой перелет в Новую Шотландию первым классом.       — Злорадствуешь?       Исподлобья бросив недобрый взгляд на Мортишу, притаившуюся на кухне, Клаус завел руки за спину, точно король, а не заложник.       — Нет. Скорее удивляюсь, насколько у тебя раздутое самомнение.       По реакции Мортиши, ее физиономии, он понял, кто является виновником его пребывания в доме Гилбертов. Приосанившись, Клаус хмыкнул, осуждая и в тот же миг восхищаясь ее смекалкой.       — Это ты надоумила братьев своих обокрасть меня и сделать пленником?       — Каюсь, грешна. В конце концов, ты меня всему научил, ай, не так ли?       — Так то оно так, — отвечал Клаус сдержанно. — Да только интересно мне, с чего ты решила, что сможешь заполучить лекарство прежде Елены и ее друзей, наверняка вставших в очередь? Поведай мне о своих замыслах, Мортиша.       Словно змей-искуситель, ласково и сладко говорил Клаус.       — Чего ради? Того и глядишь, разбазаришь мои секреты. Телефон-то они у тебя, дураки эдакие, не забрали.       Клаус кивнул, ухмыльнувшись.       — А ведь я говорил, ты чертовски умна, радость моя.       Около часа, прождав Ребекку, Мортиша и Клаус больше не затевали разговор. Находясь в разных углах комнаты, они молча сверлили друг друга красноречивыми взглядами. Она думала и представляла, как на нее повлияет лекарство от бессмертия; он же боялся того, что она все же отыщет его, воплотив в жизнь свое заветное желание — стать человеком.       Ребекка явилась без опоздания, подготовившись к поискам лекарства. К ногам Мортиши кинув рюкзак с снаряжением, она велела ей шевелиться, чтобы иметь фору хотя бы в несколько часов. Согласившись, Мортиша, не прощаясь, двинулась за ней следом, и только голос Клауса заставил ее помедлить.       — Променяешь бессмертие на короткое существование? — с презрением обронил он.       — Да. Почему ты не можешь просто поддержать меня?       — Поддержать? Да ты смеешься с меня! — Клаус отвернул голову и, чуть помедлив, заговорил гораздо тише. — Что может быть хуже, чем осознанно потерять дорогого человека? Обретя человеческую жизнь, ты обрекаешь себя на недолгое существование, все равно что смерть. Любая хворь, человек или происшествие способны ранить тебя, а то и убить.       — Ты утрируешь, — не отчаиваясь, пыталась сопротивляться Мортиша словам Клауса, произведшим на нее мрачное впечатление.       — Разве? Я прожил сотни жизней, поведал, как строились и рушились империи, как люди рождались и умирали. Их жизни коротки, да и сами они редко когда могли похвастаться достижениями. В чем смысл коротких лет, людских страданий? Мортиша, ты обладаешь даром бессмертия, ответь, почему отвергаешь его? Перед тобой открыт целый мир, но ты выбираешь заурядное существование.       Мортиша смягчилась, во многом согласившись с Клаусом. Он был прав: став человеком, она рисковала покинуть этот мир, не успев начать жизнь. И все же, отвергая вполне разумные доводы и реальные опасения, Мортиша не была готова отказаться от намеченной цели, как и Ребекка, ни слова не проронившая.       — Почему же ты упускаешь то, что я обрету? — Она сократила расстояние, улыбнувшись нежно, как в ночь, ставшую для них последней в Чикаго. — Я смогу стать матерью. Родить и воспитать дитя, обрести настоящую семью. Совершить ошибки, достичь высот. Стать человеком. Пусть я буду ошибаться, разочаровываться и радоваться тому, что имею. Пусть не проживу ста лет. Однако я исполню все свои мечты, стану собой. Той, кем должна быть, кем родилась. Ты мог бы провести человеческие годы со мной.       — Чтобы видеть, как ты состаришься, увянешь на моих глазах, а потом умрешь? Нет. Лучше попрощаться здесь и сейчас.       Мортиша кивнула, не стараясь скрыть печаль, омрачившую ее лицо.       — Ты моя самая большая любовь, Клаус. Надеюсь, ты сможешь меня понять через сто лет или тысячелетия. Прощай.       Клаус не стал смотреть на то, как силуэт Мортиши покидает дом Гилбертов. Он остался один, заточенный в невидимую взору темницу, ожидая, когда минует четыре дня и ночи. У него было время, чтобы подумать, вот только смириться и принять решение Мортиши он так и не смог, посчитав, что ее желание стать человеком — душевным порывом, а не взвешенным решением.       «Если ты так хотела стать матерью, что мешало тебе взять на воспитание младенца или взрослого ребенка? Что может быть более жалким, чем человеческое существование?» — размышлял он, вглядываясь в окно, за коем сгустились сумерки.       Оказавшись на борту частного самолета, Мортиша бездумно вглядывалась в иллюминатор. В ночи огни городка Мистик Фоллс совсем скоро померкли, исчезнув из поля зрения. Ребекка, смакуя шампанское с выдержкой в пару десятилетий, пыталась отвлечь ее разговорами не столько по доброте душевной, сколько от скуки.       — Поверить не могу, — с явным удивлением откликнулась Мортиша, надкусив клубнику в шоколаде, упавшую в бокал с шампанским. — Твой брат и Пирс — не шутка ли века?       — У Элайджи дурной вкус на женщин, — ответила Ребекка, покосившись на Мортишу, которой не могла простить игры с сердцами братьев.       Как размышляла Ребекка, не заметить влюбленный взгляд Элайджа невозможно. Это значит, что мисс Сальваторе намеренно и вполне осознанно играла на его чувствах тогда, когда ей это было нужно.       Как бы Ребекка не порицала, в глубине души она восхищалась умением Мортиши и той же Кэтрин манипулировать мужчинами. Сама же она зачастую шла на поводу у собственных чувств, всякий раз оставаясь у разбитого корыта в свадебном платье.       — Кэтрин красивая женщина, зря ты наговариваешь. И я могу понять, что его заинтересовало в ней. Помнится, Элайджа был увлечен какое-то время одной оперной певицей в Риме.       — Ренатой Тебальди.       — Точно! Невероятная женщина. Ах, как она пела!       Поворчав минутку, Ребекка согласилась, однако настояла на том, что двойники рода Петровы — коварные женщины, которые в любой момент могут вонзить нож в спину. Тремя словами: веры им нет.       — Так и быть, соглашусь с тобой. Будь у меня возможность, я бы прикончила Кэтрин. Она это заслужила, — Мортиша сжала пальцы правой руки в кулак, что не укрылось от взора Ребекки. — Однако Елена не так плоха, как кажется. Она невинна и добра, что подкупает.       — Не так плоха?! Известно ли тебе, что она со мной сотворила?       — А что ты с ней сделала? Убила восемнадцатилетнюю девочку? — усталость зазвучала в голосе Мортиши, откинувшейся на спинку мягкого сиденья.       Ребекка цокнула кончикам языка недельно, едва ли воздержавшись от того, чтобы не вырвать трепещущее сердце из груди Мортиши.       — Эта малолетка с невинным личиком заслужила то, что с ней стало. Отделалась малой кровью.       — Как скажешь.       Стоило добраться до острова, как две команды встретились, решив продолжить путь вместе. Вскоре стало известно, что помимо них на острове есть кто-то еще. Тот, кто похитил Бонни Беннет и Аттикуса Шейна, оставив за собой кровавый след. Было решено, путем жаркого голосования, отправить за лекарством Джереми, так как он является ключом к нему, и Елену с Мортишей, в первую очередь, заинтересованных в том, чтобы найти лекарство. Стефан и Деймон с Ребеккой отправились на поиски пропавших.       Ребекка с сомнением отнеслась к новому формированию команд, но нехотя кивнула, когда Стефан напомнил, что без Бонни и меча, который находился у Аттикуса, лекарства не добраться. Так что, если Джереми, Елена и Мортиша первыми отыщут Сайласа, они не смогут заполучить лекарство.       — Если вы меня обманете, я по очереди перебью вас всех до одного, а после заберу лекарство и покину этот чертов остров. Я ясно объясняю?       Мрачно закивав, вампиры и охотник на вампиров разделились, продолжив путь так, как было оговорено. Джереми, с трудом справлявшийся с жаждой расправы над вампирами, пытался отвлечься, напевая одну из песен группы «Queen». Он изредка косился в сторону Елены и Мортиши, затеявших разговор о том, как они распорядятся лекарством от вампиризма, когда доберутся до него.       Мортиша не делилась с братьями своими планами на лекарство. Они же, не желая знать ответ, который мог бы их разочаровать, в особенности Деймона, не спрашивали. Да и не знали, чем обернуться поиски.       — Поверить не могу, что совсем скоро я снова стану человеком, — не сдержалась Елена. — Ты ведь тоже примешь лекарство или решила составить мне компанию, потому что с братьями гулять по острову не желаешь?       Мортиша искоса глянула на Елену, поджав губы, и все же ответила с неохотой:       — Я никогда не хотела быть вампиром. У меня было все, о чем могла мечтать любая женщина: добрый муж, малютка-сын и роскошная жизнь. Я была первой леди Мистик Фоллс, и посмотри на меня сейчас. — Мортиша отвела взгляд, когда на нее обернулся Джереми, крепче сжавший лямку рюкзака. — Твой брат спит и видит, как всех нас перебить по одному.       — Я все слышу, и я себя контролирую, — через плечо бросил Джереми.       — И мы на это надеемся, Джер! Не хочется помереть раньше, чем найдем лекарство.       Когда команда из трех человек добралась до пещеры, Мортиша вошла последней, не заметив главного — кольца с лазуритом на пальце Елены не было, зато позвякивал браслет в такт ее шагам. Блуждая по влажным туннелям, воздух в которых был затхлым и гнилым, — вампирши и бравый охотник полчаса спустя, как вошли, добрались до гробницы бессмертного Сайласа.       Кол клялся, что, пробудившись, Сайлас устроит армагеддон, воскресив всех сверхъестественных существ. А уж скольких Майклсоны перебили по дурному настроению — не счесть. Как бы ни были весомы его доводы, и как бы он ни пытался отговорить сестрицу и Мортишу от поисков лекарства, — никто его слушать не стал. Вот он и сбежал, не оповестив о том, где на этот раз притаился.       — Поверить не могу! Тут всего одна доза! — обернувшись, Джереми переводил взгляд от Мортиши на сестру и обратно. — Мы не сможем вылечить всех!       — Не беда, меня из списка желающих можете вычеркнуть, — дьявольски ухмыльнувшись, Кэтрин, притворившаяся Еленой, встала перед Мортишей. — Здравствуй, Морти, скучала?       Сразу сообразив, что делать, Мортиша схватила Кэтрин за плечи, оттеснив ее к стене. Она велела Джереми бежать за помощью. Вот только сил у нее сдержать вампиршу, которой минуло пять веков, не было, и та свернула ей шею в два счета, а затем напала на Джереми.              Он пытался сопротивляться, бился, пока она не завела его руки за спину и не подтолкнула к окаменевшему Сайласу. Впившись клыками в шею Джереми, Кэтрин навалилась на него, прижала к Сайласу. Тот напился его крови и, только окреп, как она вытянула лекарство из его рук и сбежала.       Тело Джереми, окровавленное, с переломанной шеей, пало у гробницы Сайласа, самозабвенно прошептавшего:       — Амара…       При виде погибшего брата Елена едва не потеряла рассудок, благо взглядом успела зацепиться за фамильную ценность Гилбертов — кольцо, способное воскресить человека, если тот был убит сверхъестественным существом. Деймон подлетел к сестре, напоив ее кровью, и с облегчением выдохнул, когда она пришла в себя.       — Это Кэтрин… Она…       — Мы знаем, — ответил за всех Стефан, мрачный и до невозможности печальный. — Пора возвращаться, тут нам делать нечего.       Деймон помог Мортише подняться на ноги, и только она прошептала: «Где Сайлас?», как он в ужасе огляделся по сторонам, велев всем разом немедленно покинуть недра пещеры.       В Мистик Фоллс бравые искатели приключений, оставшиеся с носом, добрались под утро в гробовой тишине. Ребекка, не любившая и не уважавшая Елену, искренне сочувствовала ее утрате, отчего не смотрела в ее сторону. Деймон и Стефан помалкивали, а Бонни клялась, что непременно воскресит Джереми, да только шептала вполголоса, чтобы не смутить Елену, ожидавшую, что кольцо вернет ее младшего брата к жизни.       К ночи стало ясно: Джереми умер. Впав в истерику, Елена, не сумев совладать с эмоциями, захлебывалась в слезах, не желая жить без брата — единственного родного человека. Тогда вслед за ней на колени опустился Деймон, велевший ей отключить чувства, чтобы легче было пережить утрату. Узы крови сработали, и Елена поступила, как было велено.       В ночи дом четы Гилберт полыхал в огне, охватившем тело павшего Джереми Гилберта, оставшееся на диване в гостиной.       Три дня спустя после того, как Елена без человечности устроила друзьям и братьям Сальваторе эмоциональные горки, посеяв хаос, Мортиша и Клаус повстречались на кладбище у могилы ее сына.       — Я променяла возможность стать человеком на жизнь парнишки, который все равно погиб. Лекарства нет. Все кончено.       Отстраненный и почти что чужой, Клаус не пытался утешить Мортишу. Тогда она потянула к нему руки, опустив голову на плечо. Он так и не обнял ее, однако заговорил.              Голос его с металлическими нотками звучал совершенно незнакомо:       — Что скажешь, если мы объединим наши усилия, дабы добиться желаемого?       — О чем ты?       Отстранившись, Мортиша нахмурилась, когда Клаус опустил ладони на ее щеки. Он вглядывался в ее лицо так, словно бы впервые видел.       — А ты красива, не зря от крови моей тянется имя твое. Соглашайся, Мортиша Тьена Сальваторе, не прогадаешь. Ты станешь моими ушами, глазами да умелыми руками, а я тебя вознагражу, коли служить мне станешь верой и правдой.       — Ты не Клаус, — прошептала Мортиша.       — Нет, конечно. Шкурка мне его нравится, да развернуться негде, — Сайлас чарующе улыбнулся, действуя на Мортишу, точно гипноз. — Каков твой ответ?       — Каково твое предложение?       — Сын твой, да жизнь человеческая. Не об этом ли ты мечтала?       У Мортиши сперло дыхание. Она пошатнулась и провалилась во тьму, накрывшую ее разум.