Миракль

Где-то в глубинах моего огненного дома Зазвенит призывной колокол, Заманивая тебя и всю Землю Примкнуть к нашему грешному роду. Есть одна работёнка, которую сделаю я, Ведь вы все заставляете меня, Пора решать твою судьбу, и я без промедлений Затяну тебя в преисподнюю. Ад в моих глазах и смерть в моих венах Приближают твой конец. Питаясь людским разумом И их душами, Мои ученики кричат, чтобы найти тебя, И они всегда будут мне повиноваться. Следуй за мной, дитя, не будь таким тихим, А просто делай то, что я говорю. Metallica — Jump in the fire

Мортиша

      Когда Кол Майклсон с дьявольской ухмылкой заявил о том, что может вести машину с закрытыми глазами, он не уточнил главного: умеет ли? Выполняя опасные трюки, после которых самое время было опорожнить желудок, он быстро вошел во вкус и пересек черту города, отправившись в Норфолк на полном ходу. Мортиша шутила, как было бы славно сбить по дороге чью-нибудь тушку и перекусить ею.       Кол в ответ качал головой, вовсе не осуждая.       Примерно через полтора часа они прибыли в город, первым делом заглянув в местный бар, где на славу перекусили барменом и двумя официантками. Впервые со дня своего возвращения Мортиша, а вместе с ней и Кол, отринули маски благочестивых вампиров, явив до смерти перепуганным людям свои истинные лица — вампиров-потрошителей.       Разорванные, изуродованные тела усеяли каменный пол бара, обильно залив его кровью. Смрад резал глаза до слез, однако Мортиша не возражала, обгладывая глотку официантки, скончавшейся на ее руках после первого укуса. Заляпанная кровью, она наслаждалась вседозволенностью и отсутствием вины, когда-то способной вызвать у нее неприязнь к собственному отражению в зеркале.       Бармен Джо, которым подкрепился Кол, умер быстро, наложив в штаны. Все они поначалу визжали, словно свиньи, шедшие на убой. Утолив аппетит, Кол, не получив удовольствия, принялся играть в гольф оторванной рукой Джо и его головой, на которой застыла посмертная маска ужаса. Из выпотрошенного туловища трупа виднелись кишки и печень, прилично поврежденные в схватке с вампиром, решившим порезвиться.       — И Кол, бесспорный, ослепительный вампир, полный жизни и красоты, снова попадает в лунку! Публика ревет, поверженные соперники рыдают навзрыд. Молодец, Кол! Так держать, Кол!       Замахнувшись оторванной ногой бармена, Кол обернулся и поглядел на Мортишу. Она окончательно расправилась с официанткой, иссушив ее вены, по которым совсем недавно циркулировала кровь. Оторванные от тела руки и ноги высились на куче павших тел, а блондинистую голову Мортиша держала обеими руками, внимательно рассматривая ее.       — Ну и что это за железяки у нее в носу?       — О, я знаю! — Позабыв о своей забаве в гольф, Кол подлетел к новой знакомой, в панибратском жесте закинув руку ей на плечи. — Это, милая Морти, называется перфорация. Произнести по слогам?       Подняв голову, Мортиша скосила на него недобрый взгляд, пытаясь дать понять, что его объяснение ее не устраивает.       — Пощади меня, я девяносто лет провела оторванной от цивилизации. Возвращаюсь, а мир мне незнаком. — Вернув взгляд на голову официантки, Мортиша выронила ее из рук, и, когда та коснулась пола, пнула ее ногой. — Так значит, люди оставляют на своем теле увечья, чтобы что? У этого есть какое-то научное или медицинское объяснение?       Сбросив руку Кола с плеч, Мортиша, как порядочный вампир-потрошитель, принялась заметать следы. Не так давно она пообещала, едва ли не на Библии, что станет придерживаться морально правильного образа жизни и не будет устраивать кровавые ночи в Мистик Фоллс. Однако ее милые братья не учли того, сколько городов окружает Мистик Фоллс и как быстро и легко до них добраться.       — Полагаю, — Кол намеренно театрально призадумался, возведя глаза к потолку. Ему подмигивала лампочка, одиноко висевшая на оголенном проводе. — Ради красоты. Ну, знаешь, раньше было модно прокалывать уши. Вот и людишки современности удумали возвести сию похабщину в культ красоты и самобытности. Выпендриваются как могут.       — А, может, они решили приобщиться к истории и вспомнили о древних племенах? Вчера я видела в чудо-ящике программу о неких Масаях в Африке.       Кол не сразу сообразил, о каком таком чудо-ящике толкует Мортиша с важным видом, словно в самом деле знает, о чем речь. Спустя пару минут, когда она рассказала о борьбе с братом за пульт, при помощи одной кнопки, переключающей каналы, до него дошло, что чудо-ящик — это телевизор. Одно из важных изобретений человечества, но весьма переоцененное.       — Милочка, иди сюда, — пальцем подозвав зареванную официантку, единственную выжившую, Мортиша улыбнулась ей. Взгляд ее был пустым. — Чего ты разревелась? Смотри, не то в соплях утонешь. Весьма позорная смерть.       Хохотнув, Кол запрыгнул на барную стойку, с горла потягивая дорогой виски. Он с азартом наблюдал за происходящим, ожидая шоу.       — Мне страшно, — просипела девушка, сминая ткань фартука, заляпанного кровью. — Пожалуйста, мне страшно…       — Не ной. Не люблю слезы, все эти жалостливые словечки: «Отпустите меня…»       Грубо всучив вздрогнувшей официантке швабру, Мортиша обошла ее со спины.       — Пощадите! — поддакивал Кол, не испытывая жалости к молоденькой, весьма симпатичной девушке. — У вас что, речи заготовлены для тетушки с косой? Давай съедим ее.       — Рано, — Мортиша вскинула руку, жестом остановив Кола, подорвавшегося с места. — Если мы ее съедим, кто же здесь приберется? Глянь, какой беспорядок мы навели.       Кол огляделся, согласившись. Его забавляло происходящее, как и то, что Мортиша, само исчадие ада, принудила официантку прибрать бар, избавившись от кровавых забав.       Вдвоем, удобно разместившись на стойке бара, они наблюдали, как официантка, захлебываясь в рыданиях, упаковывала останки своих друзей по работе в черные мешки, предназначенные для мусора.       — А ты жестока. Одобряю.       — Есть во мне чертовщинка, признаю, так и быть, — Мортиша пожала плечами и пригубила бокал вина. — Маменька и папенька растили меня леди, которая должна уметь вести хозяйство. Как видишь, эти навыки мне и сейчас пригодились. Сама я руки в грязи не мараю, потому что умею делегировать, раздавая поручения. Девчонка старается, гляди, как тужится и пыжится.       — Родители твои, как я погляжу, вложили в тебя лучшее. Ответь, почему же твои братья — скучные посредственности? Я, конечно, слышал, что в семье не без урода, но не перебор ли у Сальваторе с уродами?       Мортиша сверкнула глазами в сторону Кола, молча дав понять, что с шуточками, имеющими двойное дно и оскорбительный окрас, ему стоит быть осторожным. Не сказать, что она стремилась защитить честь братьев, скорее, не считала нужным обгладывать их косточки с незнакомым вампиром, тем более из семейки Майклсон.       Дабы скрасить атмосферу и парочкой слов заглушить рыдания уборщицы, не сдержавшей рвотных позывов, Кол затеял разговор о своей несладкой доле. Он вкратце рассказал, что братья веселиться не умеют, зато обижаются долго.       — Элайджа без умолку твердит об осторожности. Говорит, что нужно питаться донорской кровью или стирать память тех, кого покусал, но в живых оставил. Скажу прямо, моя семейка осуждает мои аппетиты. Он и Ник не понимают…       — Каково это — ощущать, что с каждой каплей крови жизнь покидает тех, кто стал нашей добычей. — Мортиша томно улыбнулась. Ее темные кудри упали на грудь, соскользнув с плеч. — Мне приятно думать, что я имею власть над их жизнями. Знаешь, люди такие слабые, хрупкие и…       Она не договорила — Кол прервал ее, аккуратно заправив локоны за уши. Он был осторожен, точно боялся спугнуть.       — Жалкие. Да, я понимаю, о чем ты. — Его взгляд приобрел нездоровый блеск, свойственный серийным маньякам, вздумавшим очистить землю от грешников. — Их крики — мелодия для моих ушей.       Томная, с намеком на готическую загадочность и дьявольским огоньком, Мортиша Сальваторе завораживала его своим обаянием, пробуждая влечение на грани греха. Кол, наплевав на запреты, потянулся к ее лицу, желая почувствовать вкус запекшейся крови на ее губах.       Уверенный в своей привлекательности, он поддался порочным фантазиям, рисовавшим в его мыслях весьма недурную картину: как он опрокидывает столь же голодную, как и он сам, вампиршу на спину, обладая ею, пока жажда крови вновь не прольется по его горлу раскаленным железом.       — Найди себе шлюшку на ночь, а ко мне не приставай. Еще одного Майклсона в своей постели я не переживу. — Грубо отпихнув мужчину, Мортиша пригладила волосы.       — Между нами проскочила искра! — возмутился Кол, недовольный отказом.       — Не было никакой искры.       — Не делай из меня дурака, — Кол схватил Мортишу за локоть. — Ты хочешь меня, я ведь вижу.       Не больше трех секунд, сохраняя каменное выражение лица, Мортиша рассмеялась, накрыв рот руками.       — Дурак ты, Майклсон. Пытаешься удовлетворить то, что тебе не хватает, плотскими удовольствиями с теми, кто тебя едва ли привлекает. Ничего не изменится, потому что здесь, — она указательным пальцем уткнулась в его грудь, — ничего нет. Знаю, ты хочешь насолить своему брату, но я с тобой развлекаться даже из жалости не стану. Может, я потеряла человечность, однако голова у меня на месте, как и чувства собственного достоинства.       Кол поневоле согласился с Мортишей, разжав пальцы на ее руке. В самом деле, он хотел бы позлить Клауса, велевшего ему держаться подальше от мисс Сальваторе. Как и хотел забыться в теплых объятиях женского тела. Возможно, намного сильнее, чем вызвать гнев старшего братца.       — Как ты умудряешься одновременно вызвать уважение и оскорбить?       — Это мой дар, только никому не говори. — Мортиша элегантно спрыгнула с барной стойки и, оценив работу официантки, подозвала ее. Та, спотыкаясь и по-прежнему роняя слезы на измазанные в крови руки, поступила, как велено. — Ты проголодался, Кол?       Вдвоем, будто не слыша всхлипов бедняжки, они впились в ее тонкую бледную шею. Официантка, любившая рисковать, перед началом смены закинулась тяжелыми запрещенными веществами, носом потянув белую дорожку в туалете для посетителей. Ее кровь, припорошенная наркотиками, имела приятный привкус, дурманящий разум, подобно щекотке.       Изобразив замыкание кабеля в баре, который впоследствии охватил огонь, Кол и Мортиша поспешили избавиться от останков, дабы у властей города не возникло подозрений и смешанных, до абсурда нелепых теорий о нападении животных или убийце-потрошителе.       — Как это работает, дай гляну!       Мортиша с интересом потянулась за магическим артефактом в виде темной шкатулки, за что получила по рукам.       — Ага, так я тебе и дам свои игрушки.       — Ты был готов уложить меня на лопатки, а сейчас не хочешь делиться? Да что с тобой не так?       — Считай, что я гермофоб. — Кол ухмыльнулся, подтолкнув Мортишу в плечо. — Да ладно тебе, возможно, когда-нибудь я покажу тебе несколько фокусов.       Прошептав древние строки заклинания на латыни, Кол опустил резную шкатулку из темного дерева на влажную после дождя землю. Она поглотила то, что осталось от тел тех, кем он полакомился вместе с Мортишей.       — Ничего себе!       — Огонь, да. Обожаю эту вещицу. — Прочитав заклинание задом наперед, Кол спрятал шкатулку за пазуху.       — А братьев моих можно туда запихнуть? — с надеждой в голосе вопросила Мортиша.       Кол усмехнулся.              — Если бы такое было возможно, думаешь, стал бы я терпеть свою родню?       Вдвоем они вернулись к машине, которую угнали, и ближе к рассвету оказались в Мистик Фоллс. Мортиша через окно попала в дом, избавившись от следов преступления — одежды и запаха.       Если бы в тот час Мортиша узнала, что к полудню младший братец учует следы ее приключений, непременно бы задалась вопросом: как ей заглушить аромат смерти, чтобы не вызвать подозрения. Благо Деймон остался глух и слеп к ее проделкам.       К трем часам дня в особняк Сальваторе заявилась Кэролайн Форбс, решившая, что ничего с ней дурного не случится, если она первой сделает шаг навстречу Мортише, знатно разозлившей ее минувшим вечером на балу. К ее удивлению, Мортиша не возражала, напротив, она прикинулась бедной овечкой и, утянув знакомую на диван у камина, призналась в том, что поведение Стефана беспокоит ее.       — О чем ты, не понимаю? — Кэролайн поджала губы, в доверительном жесте накрыв ладони девушки своими.       Мортиша медлила, прислушиваясь к тяжелой поступи Деймона, не спешившего спуститься в гостиную. Он говорил по телефону с Еленой и завершил звонок в тот момент, когда его сестрица, затеявшая неладное, открыла рот, заговорив.       — Знаю, что он не рад моему возвращению, что ищет подвох в каждом моем слове и действии. Я пытаюсь справиться с потрошителем внутри меня, но это чертовски сложно. — Мортиша исподлобья поглядела на Кэролайн, напустив на себя невинный вид и зашептав вполголоса. — Обещай не выдавать меня. Я могу тебе доверять?       — Конечно! — тут же отозвалась Кэролайн, так и не научившаяся хранить ни свои, ни чужие секреты. — Ты можешь доверять мне на сто процентов!       Сглотнув, Мортиша мелко закивала.       — Деймон не знает… никто не знает о том, что я не могу подавить потрошителя, взять абсолютный контроль над голодом. Вся эта боль, вина и утрата свели меня с ума, когда я находилась в той пещере. Я ждала, когда братья спасут меня… тогда, чтобы окончательно не потеряться, мне пришлось отказаться от главного — от чувств. Я жалею об этом, жалею каждый день, но не хочу возвращать их. Думаю, вина и боль сожрут меня живьем. Дважды я пыталась сгореть на солнце, но Деймон остановил меня…       Сморщив веки, Деймон спиной прислонился к стене, запрокинув голову. Слова сестры, доверившейся девушке, которую она знала около недели, сильно задели его, выбив воздух из легких. Он по сей день нес на своих плечах груз вины за содеянное и не мог, да и не хотел прощать себя, пусть и не жалел о содеянном.       Кэролайн, едва не пустившая слезу от переизбытка чувств, с сожалением глядела на Мортишу, по неопытности решив, что вампирша-потрошитель медленно и верно встает на путь исправления, приближаясь к тому моменту, когда ее эмоции вернутся к ней. Она прониклась ее историей, отыскав схожесть с собственной, когда вернувшийся в город отец не смог принять ее сущность.       Мортиша знала, на какие точки стоит давить, как следует играть словами. Она днями изучала компанию друзей братьев, узнавая об их прошлом, особенно о переломных моментах.       — …Этот мир чужой для меня. Твои друзья шарахаются, а Стефан… думаю, он ненавидит меня и предпочел бы знания о моей смерти, нежели возвращение. Наверное, я напоминаю ему о его худших днях. Не знаю, хотя, возможно, немного поддержки мне бы не помешало.       — Мортиша, мне не кажется, что Стефан тебя ненавидит. Он боится, что… — Кэролайн прикусила язык, смягчив словами то, о чем ей недавно поведал друг. — Ты находишься за чертой спасения. Ты права, думаю, ему сложно, ведь он тоже когда-то был потрошителем и…       — У него была поддержка. Не отрицай, я знаю.       Мортиша отвернулась, словно бы от пощечины, скинув ладони Кэролайн. Та закусила нижнюю губу, наморщив лоб, отчего брови ее забавно приподнялись.       — Всем нужна поддержка, ты права. Когда я стала вампиром, тоже натворила глупостей, и Стефан был одним из первых, кто не поставил на мне крест. Если бы не он, то…       Кэролайн пустилась в рассказ о прошлом, на что Мортиша, прикрыв лицо волосами, закатила глаза, мысленно обозвав ее глупой мышью, до которой услышанное доходит через препятствия.       — …Поэтому, если ты позволишь, я готова поддержать тебя всеми возможными способами.       — Правда? — тускло прошептала Мортиша, стараясь придерживаться роли жертвы.       — Да. Сегодня вечером мы всей компанией собираемся в баре. Это последний вечер Джереми Гилберта в Мистик Фоллс перед его отъездом. Как ты знаешь, он уезжал на какое-то время к друзьям семьи и уедет снова. Будет славно, если ты присоединишься. Что скажешь?       Взяв паузу, Мортиша тянула с ответом. Идти на встречу с Гилбертом-младшим, накачавшим ее вербеной, желания не было, как и оставаться запертой в четырех стенах.       — Не уверена, что мне позволено покидать…       — Вздор! — во всеуслышание заявил Деймон, бодрой походкой спустившись по лестнице. — Супер-Блонди предложила отличный план действий на вечер, а такое у нее впервые на моей памяти.       — Заткнись, Сальваторе! — Кэролайн махнула рукой, задержав взгляд на бледном лице девушки. Рядом с ней ее инстинкты глохли. Она доверяла ей, пусть и плохо знала, и искренне хотела помочь. — Соглашайся, вечер в баре пойдет тебе на пользу.       — Можно?       Поглядев на брата, Мортиша ожидала его ответа, будто бы в самом деле нуждалась в его одобрении. Так или иначе, Деймон согласился, затаив обиду на младшего брата.       Деймон злился на то, что Стефан повелся на вчерашний план Елены, а затем наговорил гадости сестре. Он услышал лишь половину их разговора, но даже этого было достаточно, чтобы сделать определенные выводы и убедиться в том, что Стефан не рад возвращению Мортиши. Это казалось Деймону достаточно странным, потому что чуть больше полугода Стефан и Мортиша провели в Чикаго вместе с Майклсонами, что вскрылось значительно позже.       Он не знал, что произошло между ними и что стало причиной холодности Стефана по отношению к сестре на сегодняшний день. Это и многое другое Деймон был готов выяснить немедленно. Выпроводив Кэролайн, он бросился в комнату брата, склонившегося над дневником. В гневе обвинив его в предвзятом отношении, Деймон заявил, что не станет выбирать между ним и Мортишей. И если Стефан чем-то недоволен, он в праве покинуть дом.       — Я не потеряю ее снова! Не ради тебя.       Обомлев, Стефан утратил голос, выронил шариковую ручку, которая скатилась со стола и грохнулась на пол. Он не верил в слепую собачью преданность брата, вставшего на сторону Мортиши, посеявшей между ними раздор. Ей не нужно было напрягаться, чтобы привлечь на свою сторону Деймона, который сорвался на Стефане, наперед знавшего, чем обернется возвращение сестрицы.       — Успокойся, ладно? — Подняв руки перед лицом, Стефан пытался вразумить брата. — Ты не видишь? Не понимаешь, что она дурачит тебя, настраивая против меня? Спроси у Кэролайн, что она ей наговорила на балу. А ее дружба с Ребеккой тебя не смущает?       Втянув носом воздух, Деймон скривил губы. Он качнулся с пятки на носок.       — Продолжишь отталкивать сестру — потеряешь меня! — Сложив ладони в молитвенном жесте, Деймон прижал их к губам, всего на пару секунд умолкнув, чтобы собраться с мыслями. — Все, о чем мы когда-либо мечтали, — вернуть семью, и у нас это получилось. Очнись, Мортиша с нами!       — Она потрошитель! Безжалостный, бездушный потрошитель, который ни перед чем и ни перед кем не остановится! Ты ослеплен и не видишь главного. Мортиша — армагеддон, и она всех нас уничтожит.       Не сдержавшись, не сумев совладать с эмоциями, Деймон дал волю гневу. Он набросился на Стефана, хорошенько врезав ему в правый глаз. Завязалась драка, в которой победителей не осталось.       Мортиша добилась того, к чему стремилась: оттеснила Стефана от Деймона, к которому втерлась в доверие, играя на его чувстве вины.       До самого вечера братья избегали друг друга, не предпринимая попыток к примирению. Мортиша же, наслаждаясь мрачной атмосферой, куполом, опустившейся на особняк Сальваторе, — притаилась в своей комнате, покрывая ногти ярко-красным лаком.       — Тиш, если ты все еще горишь желанием отправиться в бар, следует поторопиться, — натянув на лицо беззаботную улыбку, Деймон махнул сестре рукой.       Прокашлявшись, Мортиша ангельским голоском заговорила:       — А Стефан? Неужели он не пойдет с нами? — закупорив флакончик с лаком, она отложила его на прикроватную тумбочку. — Между вами что-то произошло? Кажется, да… это моя вина.       Отвернувшись, Мортиша скрыла лицо волосами, не сумев сдержать ухмылки. Ей нравилось водить братьев за нос, словно слепых котят. А они, быстрые на гнев, ссорились, обижая друг друга словами и кулаками.       — У него домашний арест. Недельку точно посидит дома, а там видно будет.       — Вам бы помириться.       Подметив злость брата, едва ли не льющуюся через край, Мортиша зашептала, мол, как бы ей хотелось, чтобы в доме царила тишь да благодать. Деймон кивнул, сказав, что ждет ее в машине. Она медлить не стала.       Натянув темное платье, купленное по совету Ребекки, Мортиша подправила макияж и заглянула в комнату Стефана. Смурной, он сидел в кресле, держась за голову. Он будто бы пытался унять головную боль, которая не проходила, не желала покидать его, как и сомнения насчет сестры.       — Эй, Стефи, взять тебе кусок пирога? Не спрашивай, не знаю, когда вернусь. Все-таки впереди целый вечер с друзьями. Я пойду, а ты не скучай!       Послав брату воздушный поцелуй, Мортиша скрылась за дверью, а меньше чем через минуту запрыгнула на переднее сиденье автомобиля.              Стоя у окна, Стефан держал скрещенные на груди руки, хмурясь и поджимая губы. Без подручных средств он видел всю ту фальшь, которую сестрица скрывала за маской невинной овечки. Одно его расстраивало: даже Кэролайн верила Мортише, сочувствуя ее положению.       По приходе в бар Мортиша почти сразу расположила к себе компанию ребят, за исключением Бонни и Джереми, которые не до конца поверили в ее искренность. Если ведьма чувствовала лукавство, темной аурой, витающей ореолом вокруг Мортиши, то новоиспеченный охотник не забыл их первую встречу, когда она напала на Елену.              — Как так получилось, что Деймон и Стефан ни разу о тебе не рассказали? — с прищуром вопросил Джереми.       — Вероятно, они меня стыдятся.       Компания друзей разразилась смехом. Деймон постарался убедить, что слова сестрицы — глупое предположение, не имеющее ничего общего с реальностью. За выпивкой время пролетело быстро, и ближе к полуночи Джереми, позволивший себе лишнее, из-за чего Елена осталась недовольна, признался, что ошибался насчет Мортиши, и она вовсе не так плоха, как ему показалось поначалу.       Само очарование Мортиша оставалась темной лошадкой только для Бонни, не потерявшей бдительность. Отойдя в уборную, ведьма достала мобильник из сумки и отправила короткое сообщение Стефану.       Бонни: Твоя сестра что-то замышляет. Надо ее остановить.              Ответ не заставил себя долго ждать и спустя пару секунд от Стефана пришло сообщение:       Стефан: Я готов рискнуть.       По возвращении домой Мортиша вздохнула с облегчением по двум причинам: Деймон остался в баре, Стефан отправился на внеплановую прогулку. Путь был чист, и она воспользовалась возможностью, заглянув в тайники старшего брата.       — Веселье начинается, мальчики, — прошептала Мортиша, отыскав клинки, которые могли ввести первородных вампиров в сон.       Возможно, впервые воспользовавшись мобильным телефоном по назначению, но с привычными трудностями, Мортиша назначила встречу с одним из Майклсонов на кладбище.       Она знала: перепуганный трусишка Кол, до ужаса страшившийся за свою шкуру, не станет помогать ей, потому что может навлечь на себя гнев Клауса. И пусть они здорово повеселились в соседнем городке, это вовсе не значило, что лед между ними треснул и зародилась великая дружба.       После превращения в вампира, привыкшая полагаться лишь на себя и свои силы, Мортиша не тешилась сладкими мыслями о прекрасном принце, который поспешил бы к ней на помощь. Раньше, как и многих девушек ее положения, ее можно было назвать дамой в беде, но не теперь. Отныне Мортиша Сальваторе беспокоилась о себе и о своих желаниях, не ставя чужие жизни в приоритет.       Она, ни капли не боясь последствий, решила рассорить братьев, дабы отвлечь их внимание. Она втерлась, во всяком случае старалась, в доверие «Команды спасения Елены Гилберт», чтобы в будущем иметь на своей стороне защитников, готовых поручиться за ее невинность. Она умудрилась обвести вокруг пальца Кэролайн, меж строк сказав то, что та желала услышать, а именно: «Я готова вернуть человечность, помоги мне».       А вот с первородной семейкой приходилось быть осторожной. Не секрет, что Клаус, гонимый местью, жаждал крови, пусть и не спешил переходить к нападению, — поэтому Мортиша избегала его, держась в стороне. Ребекка, та самая подруга из прошлого, хотя таковой ее можно было назвать с приличной натяжкой, — являлась в глазах Мортиши своего рода гарантом безопасности. Еще бы! Бессмертная первородная вампирша, нуждающаяся в капле человеческого общения, была Мортише необходима так же, как и она ей.       С Колом можно было славно повеселиться без намека на осуждение в его глазах, потому что он был таким же голодным вампиром-потрошителем, как и она. А вот Элайджа… с ним музыка играла иначе, так как присутствовал факт волнения. Всегда рассудительный, собранный, привыкший думать, а потом действовать, он мог навлечь на нее погибель или же стать ключом к спасению.       Издав гортанный вопль, полный неподдельного удовольствия, Мортиша запрокинула голову, ощутив, как кровь стекает по ее горлу, растекаясь по коже дурманящей теплотой. Минут пять назад, держа путь в назначенное место, она наткнулась на туриста, заплутавшего на кладбище. Он, поверив в то, что Господь послал ему помощь, принялся рассказывать, как сдох аккумулятор его машины и мобильный телефон, из-за чего никто не знает, где он и в порядке ли.       Воспользовавшись людской наивностью, Мортиша напала на него, утолив жажду. Она сломала его хребет, когда он пытался сопротивляться, но не велела молчать. Напротив, ее позабавили его, поистине жалкие попытки высвободиться из смертельного захвата. Он вопил, покуда силы не оставили его, а боль, показавшаяся в первые секунды незначительной, жаром агонии не охватила тело.       Он умер на ее руках, и вместе с его последним вдохом Мортиша испила последнюю каплю крови из изорванной клыками шеи. Едва целехонькие связки удерживали позвоночные структуры убитого мужчины, благодаря чему его голова не упала к ногам Мортиши тяжелым грузом.       Закинув обескровленное тело на правое плечо, Мортиша углубилась на кладбище, чтобы избавиться от следов преступления. Найти лопату оказалось плевым делом, поэтому могилу глубиной в несколько метров она выкопала быстро. Ногой подтолкнув тело, упавшее в яму, Мортиша скривила губы и засыпала его известью, найденной вместе с лопатой, а затем землей.       Когда с делом было покончено, Мортиша, не напрягая слух, уловила, как под чьими-то ногами ломаются ветки — словно кто-то намеренно пытался ее запугать. За спиной трижды мелькнула тень.       Опираясь обеими руками на рукоять лопаты, Мортиша ухмыльнулась, прошептав едва уловимое:       — Не дурачь меня.       Некто не заставил себя долго ждать и вышел из тени. Высокий, крупный мужской силуэт приближался медленно, внушая трепет. Оказавшись вблизи, благодаря чему Мортиша сумела узнать старого знакомого — Элайджу Майклсона, с кем была назначена встреча, — он элегантным жестом протянул ей носовой платок.       Элайджа не отвел взгляда от ее перепачканного чужой кровью лица. Он не выказал отвращения, когда она потянулась к предложенному платку грязными от земли руками. Его взгляд оставался пристальным, а выражение лица — непроницаемым. Он наблюдал за ней с упоением, наслаждаясь моментом их встречи.       — Доброй ночи, Мортиша. Рад снова тебя видеть, — его голос, спокойный и расслабляющий, действовал подобно успокаивающему бальзаму.       — Ты опоздал, — жестко бросила Мортиша и, вручив лопату в руки мужчины, двинулась в сторону озера.       Элайджа, качнув головой, потянул губы в едва заметной ухмылке.       — Прошу прощения, меня задержали.       — Кто-нибудь знает, что ты здесь?       Обернувшись, Мортиша не отступила, из-за чего Элайджа внутренне напрягся. Расстояние между ними в пару дюймов выбило из головы всякие мысли, совсем недавно обговоренные перед встречей с дерзкой вампиршей, часто наведывающейся в его сны.              — Нет, — прошептал он, и его вдох вместе с единственным словом осел на приоткрытые губы Мортиши. — Ты просила о встрече, и я не подвел тебя. Надеюсь, и ты не собираешься отнимать мое время зазря.       — Уверена, наша встреча оставит на тебе неизгладимое впечатление.       Воткнув лопату в сырую землю, Элайджа вскинул голову и кивнул.       Сова звучно ухнула, встрепенувшись крыльями.       У ног заклубился туман, двинувшийся в сторону водоема вместе с Мортишей и Элайджей, шедшими вровень. Растущая луна осветила темное небо, усыпанное звездами.       — Тебе что-то нужно от меня, это ясно. Так что?       — Ты знаешь. Не отрицай, ты слышал наш разговор с Клаусом в вашем доме. Я просила одного: вернуть то, что принадлежит мне. Он, как видишь, отказал.       — Поэтому ты решила обратиться ко мне, — с усмешкой заметил Элайджа, не удивившись.       — Мы оба можем быть полезны друг другу.       Выудив из-за пазухи два древних кинжала, Мортиша, нисколько не колеблясь, протянула их острием к Элайдже. Он разомкнул губы и с шумом выдохнул. На лезвии кинжалов заплясал лунный свет.       — И ты готова отдать мне их взамен на?..       — На свое сокровище — мой медальон. Я знаю, что он находится у твоего брата. Ведьма не могла ошибиться, а ты выше лжи.       Элайджа прищурился и кивнул.       — Однако у тебя всего два кинжала из четырех, — заметил он, поглядев на нее свысока.       — Я ведь не глупая. В чем прок отдавать тебе то, что может оказаться моим козырем в будущем? — Мортиша в улыбке потянула губы, измазанные в высохшей крови. — Брось, это выгодное предложение для нас обоих. Когда все кинжалы окажутся у тебя, гнев Клауса покажется незначительной вспышкой. Ну а я обрету то, чего желаю.       — Я согласен. — Элайджа накрыл ладонью пальцы Мортиши, крепко сжимающей кинжалы. — Взамен на четыре оружия против меня и моей семьи медальон покажется незначительной платой. Не находишь?       — Считай, что моя привязанность к тебе повлияла на скидку. Так что, уговор?       Смешок слетел с губ Элайджи, растянутых в очаровательной улыбке, способной свести с ума. И он был бы несказанно рад, если бы Мортиша не устояла перед его чарами.       — Уговор. Я поставлю тебя в известность, когда отыщу твое сокровище.       — Не затягивай. А теперь, — Мортиша обернулась, поманив мужчину, — принюхайся, от меня разит чужой кровью?       Всего на мгновение Элайджа замешкался, не зная, как поступить. Ему казалось, что любое его действие вызовет последствия, которые будет невозможно переиграть: гнев старшего брата или отстранение Мортиши, если он заставит ее ждать.       Подавшись вперед, Элайджа сомкнул веки, носом втянув шлейф ароматов, тянувшихся за Мортишей, которая должным образом не отреагировала на нарушение ее личных границ. Ощущение теплого мужского дыхания, опадающего на ее вздымающуюся грудь, не скрытую одеждой, оказалось приятным моментом. Как и крепкий парфюм Элайджи, ударивший в нос.       — Некоторое сочетание чего-то химического и… — он помедлил, солгав, — крови присутствует.       Мортиша закатила глаза и стянула с ног темные сапоги. Элайджа глядел на нее с интересом, догадываясь, на что она может пойти.       — Отвернись и не подглядывай.       Он усмехнулся, нехотя послушавшись.       — Сомневаешься в моих благородных намерениях?       — Нет, конечно! Только в том, чем может закончиться наша встреча. Сам понимаешь: если я вызову подозрения у Стефана, который и так мне не верит, придется расхлебывать новые проблемы.       Стоя спиной к Мортише, Элайджа слышал, как она избавляется от одежды. И он бы многое отдал, чтобы присоединиться к ней, наплевав на последствия.       Играя клинком, лезвие которого отражало женский обнаженный силуэт, Элайджа не чувствовал за собой стыда. Со дня первой встречи он испытывал симпатию к Мортише, находя ее интересной, умной и невероятно сексуальной. И если бы не Клаус, он бы не остался в стороне.       — Правильно ли я понимаю, что ты не намерена оставаться в городе?       — Правильно, — отозвалась Мортиша, стянув нижнее белье. — Надеюсь, ты не настолько наивен, чтобы полагать, будто я готова играть в семью. Мои братья — идиоты.       Послышался всплеск воды, однако Элайджа не обернулся. Он не мог оторвать взора бесстыжих глаз от лезвия клинка, отражающего образ Мортиши, с головой окунувшейся в воды озера Мистик Фоллс.       Как и раньше, она волновала его мысли и тело, о чем, если не знала, то догадывалась. Она искала точки для будущих манипуляций, разрабатывала планы действий на несколько ходов вперед. Обо всем этом зная, Элайджа был готов попасться на ее удочку.       — Предполагаю, у тебя нет запасной одежды.       Мортиша, ступая босыми ногами по земле, не стеснялась своей наготы. В ней не было ни стыда, ни смущения.       — Зато у тебя есть пиджак. Делись.       Элайджа обернулся. Даже в темноте ночи он хорошо разглядел бледную кожу Мортиши, мерцающую в лунном свете. Ее темные влажные волосы скрывали грудь.       Она привстала, пальцами правой руки потянув его за подбородок. Зрительный контакт не был нарушен, как и некая атмосфера загадочности, присовокупленная жаждой. Вот только не ясно, какой: жаждой крови или похоти, до телесных удовольствий.       — Эй, не отводи взгляд, Элайджа. Что такое, я тебя смущаю? — она захихикала, точно девчонка, натворившая пакости.       Медленно стянув пиджак, который набросил на ее плечи, Элайджа тонул в глазах Мортиши, сравнимых с бушующими волнами океана. Она открыто насмехалась над ним, зная о его слабостях. Как и знала, что он не станет соваться в горящий дом, подожженный младшим братом — Клаусом.       — Твое сердце тебя выдает. — Она закатала рукава пиджака и склонила голову в бок. — Хочешь поцеловать меня?       Элайджа, не поверив, решил, что дуновение ветра нашептало ему то, чего Мортиша вслух не произносила. Сглотнув, он неоднозначно нахмурился, дернув плечами. Казалось, словно бы на него с неба посыпались камни, намертво придавившие к земле.       — Раз, два, три и… ты потерял свой шанс.       Она двинулась вперед, намеренно задев его плечом.       Не сомневаясь, он поспешил за ней следом, пребывая в смешанных чувствах.       Вот так просто первородный вампир, проживший более тысячи лет, в который раз не устоял перед чарами Мортиши Сальваторе и не сделал ничего, дабы сблизиться с ней, так и оставшись в стороне.