Пятый элемент

– Стоп, снято! – пробасил невысокий мужчина средних лет с едва проступающей сединой, – Отлично, продолжаем! Гитарный рев стих. Пальцы горели огнем от длительного террора злополучных струн, между которых девушка напряженно держала медиатор. Попытка раскрыть сложность и многогранность звучания, владения техникой игры, кажется, увенчалась неудачей. Стараясь скрыть душащее похуже жгута на шее волнение, девушка провела рукой по грифу и шаркнула носком кед об ровный пол, едва не матерясь себе под нос. Соберись, ты же не хочешь вновь опозориться здесь, все же приличная компания. Надо было исполнить иначе последнюю партию, черт возьми. Эрма нервно бегала глазами по стенам, лишь бы не обращать внимания на нацеленные в нее по бокам камеры. Еще, как назло, оператор внимательно пялился в монитор за столом и раздражающе болтал ногой. Донимающие жучки-мысли сверлили и без того беспокойное сознание, и усугублялось это все лишь тягучим ожиданием, словно перед приговором. Хотя, для нее любое слово уже будет как приговор. На прослушивание было отведено десять минут, и за эти жалкие десять минут ей нужно было как минимум заявить о себе как о новой артистке без позорных ярлыков, а не стоять, прикусывая язык как партизанка. – Фрау Штахельберг... – одна женщина из членов жюри кастинга обратилась к гитаристке, предварительно заглянув в планшет, – все верно? Кажется, ее не было здесь раньше и шанс отобраться есть – Да, – от этой холодноватой интонации у Эрмы буквально начало морозить спину и покалывать руки, словно на самом важном экзамене в жизни. Но здесь ее метаний и неуверенно бегающего по сторонам взгляда явно не оценят, все же сюда отберутся лучшие из лучших. Дерзкие, обаятельные, умеющие одним взглядом держать аудиторию и поражать своими талантами. Это – одна из дочерних компаний Universal Music Group, лучшая музыкальная корпорация Германии, с которой сотрудничают самые популярные и именитые артисты. В Эрме были и дерзость, и многогранность, и свой собственный стиль гранж-музыканта со стойким флером бунтарства, не лишенного женственности и обаяния. Первым делом в шутку здесь оценили ее широкие темно-зеленые трубы, и это уже не так обнадеживало. – У вас неплохое чувство ритма и отменная техника, почему вы хотите выступать в качестве сессионного участника уже с состоявшимися коллективами? Задумывались ли когда-нибудь о сольной карьере? Первые вопросы Взгляд членов комиссии устремился прямо на девушку, отчего начало еще сильнее душить волнением и трясти руки. А это непозволительно для гитаристки. Для полноценной артистки тем более. Ты же хочешь умыть их всех, давай, дерзай – Разумеется, да, конечно задумывалась, но считаю, что работа в коллективе мне больше по душе. Члены команды могут дополнять друг друга, помогать, а выступать в соло я пока не подготовлена. Я умею играть на басу, акустике, немного на клавишных, также веду домашний блог на YouTube, где записываю каверы на свои любимые композиции. Еще увлекаюсь вокалом и в прошлом году участвовала в The Voice Of Germany, где дошла до полуфинала. Думаешь, это прибавит тебе пару баллов к превосходству над сотней таких же хрупких девчонок, желавших отобраться сюда? Это ведь главная позолоченная дыра немецкой музыкальной индустрии, и если они захотят с тобой сотрудничать, то можно считать, что ты вытянул счастливый билет. С шестизначными цифрами. – Хорошо, на позиции бэк-вокал когда-нибудь выступали? Эрме не понравилось, с какой незаинтересованностью прозвучал этот вопрос и то, почему основное уточнение пало именно на вокальные данные, а не инструментальные. Sheisse Мандраж завладел ее хрупким телом еще сильнее при подозрениях, что все эти вопросы носят чисто риторический характер и если не отвечать честно, то хорошего ничего не выйдет. Скорее всего, тут уже прекрасно были осведомлены о том, что представляла из себя Эрма Штахельберг. Но хотели лишь убедиться, что она не желает утаить ни один пункт своей музыкальной биографии. – Да, была. – Прекрасно, а участвовали ли вы в более масштабных музыкальных проектах, чем TVOG или домашние стены перед камерой? Ваши данные это вполне позволяют, или же вы твердо нацелены выступать именно в составе рок-бэнда? Герр Хоффман собственной персоной. Один из ведущих продюсеров лейбла появился в поле зрения из-за небольшой перегородки и устремил взгляд в упор на девушку. Опираясь на стену одним плечом, перелистнул страницу ее резюме, выражая смешанные, даже непонятные эмоции. А вот это уже ловушка Эрма с самого детства хотела заявить о себе, подчеркивая присущую лично ей неординарность. Когда еще была жива ее мать, в родных просторах Кельна отводила дочку в музыкальную школу одну за другой, потому что педагоги и понятия не имели, как обучить это беспокойное создание. Девчонка все время норовила сделать что-то по своему в отличие от учебников или нотных пособий, а в четырнадцать лет уже освоила акустическую и электрогитару, умела читать сложные табулатуры и исполнять не менее трудные и техничные партии, владея исключительным боем и фингерстайлом. И Штахельберг-старшая всей душой желала, чтобы однажды ее маленькая звездочка обязательно засияла и не угробила мечту ради кем-то предписанных устоев. В отличие от отца, она всегда верила. Ради мамы нужно постараться еще раз – Да, я выступала в Cinema Bizarre с 2008 по 2009 годы, – коротко заверила блондинка, нервно поправляя прядь волос, – у меня был опыт на позициях ритм-гитаристки, а также на бэк-вокале. Волнение усилилось. Вот ты и попала, девочка. – Но вы же помните, чем все закончилось? Как вы прокомментируете свой скандальный уход из группы? Насколько нам известно, между вами и гитаристом группы Ханнесом де Бюром возникали разногласия на площадке, и дело дошло едва не до драки, – снова встряла та надоедливая баба со своим гнусавым голосом. Всего за жалкие секунды вскрылось то, что тревожило больше всего. Вгрызаясь в стены взглядом, заполненным всей красочной палитрой паники и полнейшего непонимания, что ответить в качестве контраргумента, Эрма заправила прядь за ухо и тактично прокашлялась. – Все верно, но этот конфликт уже давно исчерпан, – Эрма поежилась, выставив слегка вперед левую ногу и покручивая пяткой. Не смотрела в камеры, – Герр Вольфф дал прессе необходимые опровержения, и больше я к этой теме возвращаться не хочу. Но по всей видимости, отпускать эту тему никто из здесь присутствующих не желал. Продюсер как-то странно усмехнулся, заглядывая в листы, а женщина рядом с ним стала чиркать что-то ручкой. Эрма понимала, что это лакомый кусок в ее резюме, как разрыв контракта с одной из лучших рок-групп Германии, но она отчаянно верила, что все имеют право на ошибку. После этого случая, записи клипа, ее менеджер вежливо послал на все четыре стороны, желая работать с более покладистым «материалом». Девушка еще год пыталась пробоваться на другие места, посещала кастинги, но все без толку. И в воображении уже мельтешили предполагаемые события сегодняшнего вечера. Пивной бар отца, баварские сосиски, кружка Spaten, полнейшее одиночество и безнадега в виде креста на небольшом холмике ее неудавшейся карьеры. Хотя если Ингеборг будет не занята, то можно будет пригласить и ее. Выпить за грандиозный провал. Вся поддержка, которая у нее есть – немногочисленная армия подписчиков в YouTube, пишущих добрые комментарии под ее каверами. – Включайте, фрау Эгенхарт. На интерактивном экране на стене стало проецироваться видео двухлетней давности – выступление в Оберхаузене. Дерзкий гитарный перебор в ловких руках роковой блондинки с длинной крашенной в розовый цвет челкой. Напор, желание, гармонирующие с изяществом – белая рубашка с расстегнутыми манжетами, галстук в черно-белую шашку, клетчатая юбка, розовые кеды как в лучших дресс-кодах стиля EMO. На видео отчетливо привлекает внимание неповторимый драйв и вопли фанатов под сценой, но Эрме ещё сильнее хотелось отвести глаза вниз и не напоминать себе о прошлом. О шестнадцатилетней дурочке, бок о бок с бас-гитаристом выигрывающей сложные партии, а затем тихо напевающей Страйфи о любви, что убивает. Весь сгусток неловкости и смущения лег тяжелым грузом на плечи и стал неприятно морозить кожу. Словно там был не отрывок с лайв-концерта, а клоунада с ней в главной роли. Издевательство – Действительно, опыт выступлений в группах у вас есть. Но чтобы снова сотрудничать с нашим агентством, нужно знать меру своей вспыльчивости и уметь держаться на вершине, которую вы покорите, – палец нажал на паузу, и помещение вновь утонуло в тишине. Некомфортной и такой гудящей в ушах. Косая усмешка послужила лишь кратковременной защитной реакцией. Иллюзия того, что Эрму возьмут сюда с распростертыми объятиями, рассеялась как туман у земли при первых лучах света. Чутье не подводило, когда блондинка вглядывалась в лица членов комиссии и чувствовала, что их эмоции при просмотре ролика абсолютно пресны. И все заранее предопределено, но весь этот фальшивый спектакль был для того, чтобы она обманчиво уверовала в свой талант и исключительность. – Я умею держаться на вершине, если в группе преобладают доверительные отношения, а не желание подставить друг друга как в банке, полной пауков, – последняя попытка оправдаться не идет девчонке на пользу, о чем она судит о слегка удивленной гримасе фрау Эгенхарт, – Я выкладывалась на полную наравне с профессионалами. Но Эрме всегда казалось, что текущих знаний и навыков недостаточно, нужно больше. Изучать больше аккордов, совершенствовать технику игры, пытаться брать высокие ноты в вокальном мастерстве, покорять новые высоты. Но для чего? – Раз вы так чтите коллективизм, то будьте так добры относиться к коллективу с уважением и впредь не разжигать конфликтов. Логическое ударение вогнало в некомфортную, жгучую в ушах краску. Тут уже не нужно никакой интуиции, и так ясно, что сейчас по тихой тебя сольют и путь в индустрию тебе заказан. А от того случая отмываться еще долго и муторно. – Я уже объяснялась многократно, что конфликт разжигала не я. Меня спровоцировали, сделали козлом отпущения и в довершение сунули бумагу и ручку для подписи о расторжении. Вот и вся история, – Эрма нервозно выдохнула, вытянув в сторону левую руку, «указывая» пальцем. Ремень от гитары уже тяготил позвоночник. – Чего вы хотите от нашего лейбла снова? – слова герра Хоффмана впиваются в ее тончающие с каждой секундой надежды поражающей стрелой. По уже заметному растерянному метанию взглядов он делает вывод, что кандидатка хоть и амбициозна, талантлива и даже дерзка, но склонна к грубости и совершенно не держит за зубами язык, что может легко подорвать авторитет любого бэнда. Но что-то в ней было. Ладони проводят по грубой ткани джинсов, и девушка собирается с мыслями, дабы вновь выдать что-нибудь в свое жалкое оправдание. – Выступать. Я определённо знаю, что могу это сделать, все имеют право на ошибку. В первую очередь, я – человек, любящий свое дело. На лице уже нет явного оскорбления или желания встать против ветра, что валит с ног и норовит похоронить под толщей снега. Всего лишь намерение достойно поставить точку в своем личном деле. Или же многоточие, кто знает? Продюсер раздражающе болтает ручкой меж пальцев, и девушка уже определенно знает, каков ответ ей уготован. Бессилие уже постепенно вставало из внутренних резервов и застилало собой все. – Мы обязательно свяжемся с вами, – та самая баба с гнусавым голосом вероломно, по мнению Эрмы, откладывает файл с резюме, по всей видимости, в стопку таких же «неудачников». По крайней мере, попытаться стоило. Гитарный ремень избавляет хрупкие женские плечи от ноши, и инструмент упаковывается в чехол с напряженным звоном прокатившейся застежки-молнии, прямо как последние надежды погружаются в прочный металлический бункер. Который закрывается в последний раз и бросается в бескрайние просторы океана, как бутылочка с загаданным внутри желанием. – До свидания, – дрожь в голосе граничит с нарастающим гневом, плавно перетекающим во вселенское отчаяние. Блондинка пораженно покидает студию, забрав ветровку и снова накинув на себя тяжелый груз гитарного чехла. И сейчас ей безо всякого сарказма перспектива петь в переходах кажется куда более привлекательной, чем вновь позориться и сливаться на каком-нибудь очередном бестолковом прослушивании. Скандалистка Штахельберг чуть не развалила известную глэм-рок-группу Подписывай сейчас, пока не влетела на неустойки Накинув на себя капюшон и поспешно удаляясь из коридоров, пропитанных враждебностью и предвзятыми настроениями всех, кто работал в этой проклятой компании, Эрма нажала кнопку вызова лифта и в ожидании стала притопывать ногой. Ей было тяжело справляться со всем, что выдавала на ее долю судьба, но уже смирилась с этой участью. Весь смысл своей жизни Эрма видела как раз в борьбе, а после внезапного инсульта матери семь лет назад и вовсе поняла, что без этого существование в этом мире просто невозможно. Она должна. Ради себя, ради нее. Ради мечты, которая так и рискует остаться мечтой. Лифт наконец соизволил приехать с верхнего этажа, и зайдя в него, девушка пустилась в красочный спектр личного отчаяния и горького вкуса поражения. – Вызываешь лифт с третьего этажа? Хм, – сзади взбудоражил слух низкий мужской тембр, – А слышала, что для девушек полезен фитнес и ходьба пешком? Эрма замерла, не поняв вначале, кому адресована эта реплика. Может, кому-то по телефону? А затем вынырнула из парализующих, отягощающих мыслей. – А слышал, что твое мнение мне нахрен не упало? Поспешно огрызнувшись, Эрма повернула голову через плечо. Какой-то парень в огромных одеждах и непонятной прической в виде афрокосиц с белой тряпкой поперек лба опирался о перила лифта и криво усмехался. Как какой-нибудь типичный Нью-Йоркский хип-хопер, еще и в темных очках в помещении. – Грубиянка. Да ты хоть знаешь, кто я? – незнакомец оттолкнулся от стены, приспуская очки на переносицу в шокирующем недоумении. – Слава богу, что не знаю, – двери лифта открылись, и Эрма недвусмысленно послала его, выливая на бедолагу всю свою агрессию. Впрочем, ей было уже плевать. После вихря пяти стадий и еще вдобавок безуспешной борьбы измученное девичье естество настигло тотальное смирение и безразличие. Ну нахамила и нахамила. Что с того? Бросив на заднее сиденье подержанного Volkswagen свой громоздкий чехол с гитарой, Эрма устало плюхнулась за руль, но не спешила поворачивать ключ зажигания. Сейчас от пива и баварских сосисок она бы точно не отказалась, благо до ресторанчика отца ехать не очень далеко.

Инги, пошли сегодня в наш бар, отметим мое блестящее фиаско. С меня бокал Warsteiner

Эрма набрала смс лучшей подруге, которая, если уже прикинуть по времени, уже должна была уйти с работы. И составить компанию раздавленной во всех смыслах девчонке. Хорошо, через час я подскочу! Расскажешь, что и как. Небольшой проблеск облегчения и предвкушения посиделок с единственной подругой озарил душу, и ключ зажигания повернулся, вызвав кряхтящий звук старой машинки. По крайней мере, она знает, как скрасить паршивость, что застлала сейчас собой все мысли. И тяжесть от непонимания, куда двигаться дальше. А может, вообще плюнуть на все?