Наверно, это тоже любовь?..

Башня Кои

Гуанъяо, мягко перебиравший волосы Сичэня, с тоской думал о том, что смог добиться практически всего, о чём мечтал. Сегодня он официально признанный сын Цзинь Гуаншаня и брат Наследника Цзинь. Помощник и правая рука Верховного Заклинателя. Названый брат Глав двух других Великих орденов. Герой войны, поставлявший воинам Сопротивления тайные сведения, разрушивший неприступный барьер над Безночным городом и собственноручно убивший сильнейшего заклинателя Поднебесной. Большинство адептов других орденов, в особенности Малых, хоть и шепчутся за его спиной и тайно презирают «сына шлюхи», в лицо подобострастно улыбаются и всячески стараются ему угодить. И всё чаще презрение и насмешка в обращённых на него взглядах сменяются страхом и ненавистью. Что ж, это Гуанъяо устраивает гораздо больше. Страх и ненависть свидетельствуют о том, что он силён и обладает определённым могуществом. И это правда. Более того — он обладает силой и могуществом гораздо большими, чем кто-либо из окружающих может себе представить. Почти все ордены мира заклинателей кишмя кишат подосланными им шпионами, которые докладывают ему о каждом чихе всех этих чванливых ублюдков. Любви Сичэня Гуанъяо также сумел добиться. Глава Лань полюбил его. Глубоко и искренне. Правда, совсем не так, как ему, Яо, того хотелось… Однако он не отчаивался. Потому что знал, что сердце названого брата не принадлежит никому. В покоях Гуанъяо в тайнике, спрятанном за многоуровневыми печатями и отводящими взгляд заклинаниями, хранилась стопка бумаг, которая по толщине равнялась, наверно, Разделу о Надлежащем поведении Правил ордена Гусу Лань. В этих бумагах был расписан каждый шаг Лань Сичэня. Каждое его знакомство, каждая встреча, каждый мимолётно подаренный кому-либо взгляд и нежная улыбка. Каждый поцелуй. Гуанъяо знал о нём абсолютно всё. Обо всех его коротких интрижках и более или менее продолжительных романах. В мельчайших подробностях. При желании он мог в любой миг уничтожить репутацию Главы самого праведного ордена, не оставив от неё камня на камне. Но, разумеется, делать это не собирался. Лишь с мазохистским удовольствием внимательно читал донесения своих шпионов об очередном увлечении Сичэня. А затем, накинув на комнату покров тишины, в бессильной ярости разбивал о стены дорогие вазы и кричал во весь голос, испытывая мучительную боль, жгучую ненависть и острую обиду на судьбу. Была бы его воля, он бы удавил каждого, кто посмел прикасаться своими мерзкими конечностями к его эр-гэ. Каждого, кого тот целовал, ласкал и одаривал своим вниманием. Придушил бы всех этих мразей собственными руками. Или не собственными. Благо наёмных рук у Гуанъяо хватало. Ему не составило бы ни малейшего труда устроить несчастный случай на Ночной охоте или нападение разбойников. Однако сложность заключалась в том, что Сичэнь не встречался с безродными бродяжками или слугами. Единственным безродным бродяжкой в его биографии на момент их встречи был он, Яо. Остальные же в большинстве своём происходили из благородных семей и принадлежали либо к именитым, либо к Малым, но довольно известным и уважаемым орденам. И не могли пропасть бесследно. Если бы в среде заклинателей внезапно начался повальный мор, то это, несомненно, привлекло бы ненужное внимание и насторожило всех. И в первую очередь Сичэня, который, узнав имена, очень быстро догадался бы, что это напрямую связано с ним. И начал бы копать. А то, что его расследование привело бы к Гуанъяо, стало бы лишь вопросом времени. Довольно скорого времени. Сичэнь был очень умён и всегда добивался поставленных целей, порой не особо щепетильно заботясь о выборе средств. В этом они с Гуанъяо были похожи. Яо не сомневался, что узнав о его причастности ко всем этим смертям, эр-гэ бы его не пощадил. Ни за что. Глава Лань умел быть безжалостным. Поэтому Гуанъяо довольствовался мелкими пакостями. Например, подброшенным Главе небольшого клана анонимным письмом. В котором с пикантными подробностями описывались похождения его благоверной супруги и раскрывались имена всех её любовников (за исключением имени Лань Сичэня, конечно). Или отказом в должности Первого Помощника весьма талантливому и подающему большие надежды молодому заклинателю, который не один год мечтал об этой должности и вложил немало времени, усилий и труда в то, чтобы её получить. Ну и всё в таком духе. До Сичэня слухи об этих происшествиях обычно не доходили. А если порой и доходили, то он не придавал значения подобным незначительным для него мелочам. А Гуанъяо хоть немного утолял свою жажду мести и тешил уязвлённое самолюбие. И несмотря на то, что довольно разнузданное (будем честны) поведение Главы Лань вызывало у Яо бешеную ревность и причиняло сильные страдания, оно же давало ему надежду. Он утешался мыслью, что все эти люди являлись для Сичэня всего лишь развлечением и не значили для него ровным счётом ни-че-го. В отличие от него, Гуанъяо. Ведь именно к нему эр-гэ приходил со своими проблемами. Именно с ним советовался, когда заходил в тупик. Именно в его объятиях искал утешения, когда его одолевали горести и печали. Именно он был для Сичэня важным и незаменимым. Он, а не кто-то из всех этих однодневок! Однако в последнее время у Гуанъяо появился повод для некоторого беспокойства. Отчётов о похождениях Главы Лань становилось всё меньше, а потом они и вовсе прекратились. Сичэнь стал вести практически такую же скучную и рутинную жизнь, как его благонравный дядя. Если с кем-то изредка и встречался, то исключительно по делу. А большую часть времени проводил в тишине своего кабинета, обложившись счетами и бумагами. Казалось бы, эти новости должны были обрадовать Гуанъяо, но вместо этого лишь насторожили. Его интуиция кричала, что всё это неспроста, а на душе неприятно скребли кошки. Совсем же недавно стало происходить нечто странное. Глава Лань зачастил в Нечистую Юдоль. Не то чтобы это было таким уж удивительным, конечно. Сичэнь с Не Минцзюэ были давними и очень близкими друзьями. Однако полёты в орден Не стали слишком частыми и на удивление регулярными — Глава Лань летал туда строго каждую неделю. И самым неприятным было то, что Гуанъяо не знал, что он там делал. Шпионов в Нечистой Юдоли у него не было. Не Минцзюэ, с каждым годом становившийся всё более параноидально подозрительным, не впускал в свой орден практически никого со стороны. Нечистая Юдоль не принимала ни учеников, ни приглашённых адептов. А завербовать кого-либо изнутри не представлялось возможным. Адепты Не были слишком преданы своему Главе. Они за него готовы были и убить, и умереть. Гуанъяо за два года так и не удалось внедрить в орден да-гэ ни одного своего человека. И он понятия не имел, что там происходит. Последнее же донесение одного из осведомителей заставило его нешуточно занервничать. Около пары недель назад переодетого Главу Лань без клановой ленты на лбу видели ночью в Цинхэ в компании какого-то мужчины. И единственное, что Гуанъяо было известно об этом мужчине, — он был высок, строен и одет в чёрный плащ с низко накинутым на лицо капюшоном. Шпион ничего не смог сказать ни о его внешности, ни о возрасте. Он не сумел толком рассмотреть спутника Главы Лань, очень быстро потеряв их обоих из вида. Что неудивительно — Сичэнь прекрасно умел заметать следы. Гуанъяо, пребывая как на иголках, усилил слежку, но больше эти двое вместе в Цинхэ не появлялись. Тогда Яо немного успокоился, решив, что это могло быть как очередной одноразовой интрижкой, так и деловой встречей. Так он считал до сегодняшнего дня. Потому что прямо сейчас, с тревогой размышляя о том, что же за беда приключилась с эр-гэ, Гуанъяо внезапно понял, какие именно эмоции отражались в глазах Сичэня в тот момент, когда он подошёл к нему. Ведь точно такой же взгляд он каждое утро ловил в зеркале до того, как натягивал на своё лицо привычную маску доброжелательности и услужливости. Разбитый и потерянный взгляд безнадёжно влюблённого человека. Рука Яо дрогнула, резко потянув прядку шелковистых волос. Глава Лань дёрнулся. — Прости, эр-гэ! — опомнился Гуанъяо. — Я нечаянно! — Ничего страшного, а-Яо, ты устал! — Сичэнь аккуратно перехватил его ладонь. — Достаточно, спасибо! Присядь. Гуанъяо послушно обошёл его и сел напротив. — Эр-гэ стало лучше? — тихо поинтересовался он, участливо и смиренно заглядывая названому брату в лицо, хотя в душе его занимался пожар. — Да, намного! — Сичэнь благодарно улыбнулся. — У тебя волшебные руки, а-Яо! Сердце Гуанъяо зачастило от столь двусмысленной похвалы. Щёки порозовели. — Что у тебя случилось? — помолчав, спросил он и мягко добавил: — Эр-гэ, можешь рассказать мне обо всём, что тебя беспокоит… Я всегда готов тебя выслушать и помочь с чем угодно. Ты ведь знаешь… Глава Лань знал. На самом деле уже давно знал о том, что Яо питает к нему отнюдь не братскую нежность. Знал ещё с той ночи в Юньпине, когда Яо, забывшись, прошептал на пике удовольствия слова, напугавшие Сичэня до дрожи: «Люблю тебя, Хуань!». Яо, кажется, и сам не понял, что произнёс это вслух, а у Сичэня было такое чувство, словно его макнули головой в Холодный источник. Донельзя шокированный и сильно расстроенный, он решил, что ему следует незамедлительно уйти. И ушёл. Той же ночью. Потому что не мог ответить на чувства Яо. Ни тогда, ни сейчас… Хотя только теперь, оказавшись на его месте, понял, как, должно быть, страдал названый брат по его, Сичэня, вине. Пусть и невольной. И насколько был сильнее него. Ведь Сичэнь, едва ощутив, как невыносимо больно находиться подле человека, который не питает к тебе ответных чувств, тут же малодушно сбежал от этой боли. Понадеявшись на то, что сработает принцип: с глаз долой, из сердца вон. Яо же, невзирая на свою неразделённую влюблённость, был рядом с ним годами. Помогал, поддерживал, подставлял плечо, утешал, любил… Молча и ненавязчиво. Окружая теплом и заботой. Не требуя ничего в ответ. И даже не прося… Но Сичэнь был не в силах исправить эту ситуацию. Он не мог быть для него никем иным, кроме как любящим старшим братом. Потому лишь тяжело вздохнул и, устало прикрыв глаза, ответил: — На самом деле много всего случилось, а-Яо. В двух словах и не расскажешь… В последнее время на меня свалился такой ворох проблем, что, боюсь, разгребать их мне придётся не один месяц… — Я могу тебе чем-то помочь? — Вообще-то можешь. В решении одной конкретной проблемы мне действительно необходима именно твоя помощь. Гуанъяо кивнул и подобрался, готовый внимательно его выслушать. Сичэнь сжал переносицу и выдохнул: — На предстоящем Совете кланов я собираюсь поставить вопрос об освобождении и полном восстановлении в правах господина Вэя. Брови Гуанъяо изумлённо взлетели. Поначалу он решил, что ослышался. Он поражённо уставился на Сичэня, будто ожидая, что тот сейчас рассмеётся и скажет, что пошутил. Однако лицо названого брата было как никогда серьёзным. — Правильно ли я понял, эр-гэ, — осторожно спросил Гуанъяо, — что ты хочешь восстановить в правах тёмного заклинателя?.. — он с нажимом произнёс два последних слова. — Да, всё верно, — коротко ответил Глава Лань. — Но, Сичэнь, это невозможно! — невольно воскликнул Яо, от ошеломления забывшись и обратившись к нему так, как не обращался уже много лет. — Почему же? — Сичэнь слегка сдвинул брови, не придав значения его оговорке. — Ты сам прекрасно знаешь почему! Тёмное заклинательство вне закона! Оно под строжайшим запретом! — Ты удивишься, Яо, но это не так, — живо возразил Сичэнь. — Я перерыл всю библиотеку Гусу, включая Тайную секцию. Но нигде, представляешь, ни в одной книге не нашёл ни единой записи о подобном запрете! Везде говорится лишь о том, что Тьма вредит телу и душе. Что с ней нужно вести себя крайне осторожно и осмотрительно. Что тёмная энергия опасна и экспериментировать с ней рискованно. Что гораздо предпочтительнее и безопаснее практиковать Путь меча, — он досадливо повёл плечом. — Да, в правилах Гусу Лань есть запрет на призыв Тьмы на территории Облачных Глубин. Вполне вероятно, это является одной из причин существования нашего Барьера и того, что территория ордена полностью зачищена. Но у нас запрещено также умерщвлять живых существ и употреблять алкоголь, однако, как ты знаешь, за пределами своей резиденции я спокойно позволяю себе есть мясо и пить вино. Понимаешь, о чём я? Гуанъяо смотрел на Сичэня с растерянным удивлением. Он был уверен, что уж в Гусу-то непременно должен быть запрет на тёмное искусство как таковое, а не только на использование тёмной энергии непосредственно на территории резиденции! — Но как же… — он несколько нервозно сцепил пальцы в замок. — Тёмные заклинатели испокон веков подвергались гонениям. Многих из них лишили жизни. Это ведь не на пустом месте, эр-гэ! Этому должна быть причина! И очень веская! Сичэнь вздохнул: — Причина есть. Тьма действительно опасна, непредсказуема и с трудом поддаётся контролю. Большинство заклинателей с ней не справляется и сходит с ума. Они слишком слабы для неё, а она не терпит слабости, - он прижал пальцы к простреливающему болью виску. - Потому наше общество борется с этим явлением заблаговременно, действуя, так сказать, на опережение. Путь Тьмы повсеместно презираем. Заклинателям сызмальства внушают страх и опасение по отношению к нему. А каждый, кто всё же обращается к тёмной энергии, становится изгоем. Однако это негласный закон! Официального запрета не существует. Если его нет даже в Облачных Глубинах, я сильно сомневаюсь, что он есть где бы то ни было ещё. Ты ведь знаешь, что Гусу Лань самый консервативный и формалистичный орден в Поднебесной! Гуанъяо лишь покачал головой. В этом Сичэнь был прав. У Ланей было отдельное правило буквально для каждого вздоха. И система самых разнообразных наказаний за нарушения всех этих бесчисленных правил и ограничений. — Закон о запрете тёмного Пути не был принят даже после войны. Несмотря на то, что во время неё господин Вэй продемонстрировал всем его могущество и смертоносность. — И очень зря… — пробормотал Гуанъяо, отведя взгляд. Он был уверен, что отец, грезящий о многотысячной армии мертвецов на службе у Ланьлин Цзинь, самолично отрезал бы язык любому, кто предложил бы ввести подобный закон. — Возможно, — покладисто согласился Сичэнь. — Однако тем не менее такого закона нет. А значит, у нас нет формальных причин отказывать тёмному заклинателю в восстановлении прав. — Всё не так просто, эр-гэ… — Гуанъяо со вздохом вновь покачал головой. — Вэй Усяня согласились оставить в живых лишь потому, что знали — за барьером Облачных Глубин он полностью лишён своих тёмных сил и не является угрозой для мира заклинателей. Но никто не согласится вернуть свободу столь могущественному, опасному и совершенно неуправляемому человеку! — он устало потёр лоб. — Я долго наблюдал за ним в Безночном городе. Ты ведь знаешь, что я неплохо разбираюсь в людях. Господин Вэй горд и неподкупен, эр-гэ. У него нет амбиций. Ему не нужна власть, не нужны деньги. Не нужно ничего! А такие люди опасны и непредсказуемы. У нас нет на него никаких рычагов давления! — Вообще-то есть… — помолчав, нехотя произнёс Сичэнь. Ему было неприятно говорить о слабостях Вэй Усяня, но он должен был убедить Яо помочь ему и заручиться его поддержкой. — Правда? — в глазах Гуанъяо сверкнуло любопытство. — И какие же? — Господин Вэй очень предан тем, кого любит, — Сичэнь опустил глаза. — Его брат сейчас занимает не последнее положение в ордене Не. Также в Нечистой Юдоли живут оставшиеся в живых адепты ордена Цзян. А его сестра, которую он обожает, является молодой госпожой Башни Кои и к тому же ожидает наследника, — губы его тронула лёгкая улыбка. — У вас с ним скоро появится общий племянник, а-Яо! Получается, что с правящей семьёй ордена Цзинь господин Вэй связан почти кровными узами. И он кое-чем обязан Минцзюэ. Ради счастья и благополучия своей семьи он сделает всё. Гуанъяо задумался. Слова Сичэня определённо не были лишены смысла. Он вспомнил, как трепетно и нежно Вэй Усянь относился к своей сестре в Безночном городе. Он всегда смотрел на тогда ещё деву Цзян с безмерной преданностью и бесконечной любовью. И буквально сдувал с неё пылинки. С господином Цзяном они постоянно цапались, однако невооружённым глазом было видно, сколь крепки их братские узы. Да, пожалуй, эр-гэ прав. Ради своей семьи Вэй Усянь готов пойти на многое. И это действительно может стать рычагом давления на него. — Допустим, это так, — медленно кивнул Гуанъяо. — И в здравом уме и твёрдой памяти он не сделает ничего, что может навредить его близким. Но что если он потеряет контроль? Что тогда?.. Ты подумал о последствиях, эр-гэ? Мы даже точно не знаем, на что он способен! — Не потеряет, — уверенно произнёс Сичэнь. — Он кое-что придумал для уравновешивания Тьмы в своём теле. — Вот как? И что именно он придумал? — Гуанъяо с неподдельным интересом подался вперёд. В последнее время по приказу отца он изучал всё, что касалось тёмной энергии, и по крупицам собирал информацию, которой было крайне мало. Из-за своей непопулярности тёмный Путь был изучен очень плохо. Поэтому Яо весьма интересовали любые упоминания о Тьме. В особенности от такого признанного мастера тёмного искусства, как Повелитель Мёртвых. — Я непременно введу тебя в курс дела и расскажу подробности, — Сичэнь с лёгкой усмешкой склонил голову набок. — Но только после того, как мы с тобой придём к соглашению. Гуанъяо хмыкнул. Эр-гэ знает, на какую точку надавить — любопытство всегда было слабостью Яо. Он подозрительно прищурился: — И как, интересно, ты сумел узнать о его задумке, если в Облачных Глубинах невозможно экспериментировать с тёмной энергией? — Позже, Яо, — непреклонно произнёс Глава Лань — Мы ещё не закончили наш разговор. — Ладно, — мотнул головой Гуанъяо. — Давай подытожим. У нас нет закона, запрещающего тёмный Путь, и мы можем восстановить Вэй Усяня в правах как заклинателя. Ради безопасности своей семьи он не станет топить Поднебесную в крови. Также он нашёл способ полностью контролировать Тьму. Допустим, всё обстоит именно так. Но, эр-гэ, тут возникает самый главный вопрос, который, я уверен, задаст тебе каждый заклинатель на Совете кланов. Зачем?.. К чему нам всем столько лишней мороки и новой головной боли, если господин Вэй сейчас преспокойно сидит себе за Барьером твоей резиденции и никого не трогает? И что самое замечательное — не может никого тронуть! Ведь такое положение дел устраивает всех без исключения! Глава Лань торжествующе потёр руки и коварно улыбнулся: — Молодец, Яо! Именно этого вопроса я с нетерпением ждал! При виде его радостного возбуждения Гуанъяо заинтересованно выгнул бровь. — Ты ведь знаешь, что господин Вэй настоящий гений. Единственный в своём роде. И речь сейчас вовсе не о Тьме. Он талантливейший изобретатель, а-Яо! — глаза Сичэня загорелись воодушевлением. — Его изобретения могут принести огромную пользу миру заклинателей, спасти немало жизней во время Ночных охот и поднять методы совершенствования на совершенно иной уровень. А также, — Глава Лань усмехнулся, — стать серьёзным источником дохода для тех, кто получит их из первых рук и выкупит права на определённые виды артефактов. Но чтобы иметь всё это, мы должны даровать господину Вэю свободу и наделить его соответствующим статусом. Ведь, как известно, певчая птица в неволе не поёт! Гуанъяо, опустив голову, погрузился в глубокие раздумья. Это было… серьёзным аргументом в пользу освобождения Вэй Усяня. И могло сработать. Вполне! О его разносторонних талантах и гениальности не слышал только глухой. И если его изобретения и впрямь настолько хороши, как говорит Сичэнь (а не доверять названому брату в этом вопросе у Яо не было причин), то алчность и жажда наживы заклинателей вполне могут перевесить страх. И они будут готовы рискнуть. Уж отец-то точно! Тем более если сможет заполучить тёмного заклинателя в свой орден. И это вполне осуществимо, ведь в Облачных Глубинах он не сможет заклинать. А учитывая то, что молодая госпожа Цзинь живёт именно здесь и ждёт ребёнка, то у Яо с отцом есть все шансы «приручить» этого неукротимого строптивца. Причём не прибегая к угрозам и шантажу. Никаких кнутов, только пряники! Гуанъяо был уверен, что Вэй Усяня можно крепко-накрепко привязать к ордену Цзинь, тонко играя на его любви к сестре и новорождённому племяннику. Задумчиво покивав своим мыслям, Гуанъяо взглянул на Главу Лань: — Чтобы убедить отца, потребуется нечто большее, чем слова и обещания, эр-гэ. Ему будут нужны более весомые доводы. У тебя есть хотя бы один такого рода артефакт? Сичэнь улыбнулся: — Есть. И не один! Впрочем, у Верховного Заклинателя они тоже есть. — То есть? — не понял Гуанъяо. — Помнишь те артефакты, ловушки и талисманы, которые Минцзюэ с Хуйсаном продали твоему отцу? — Да, конечно, они были потрясающими, но разве… — Гуанъяо растерянно моргнул. — Да-гэ сказал, что привёз их из северных провинций… Неужели?!. — Да! Это изобретения господина Вэя! И знаешь, сколько времени он потратил, чтобы всё это создать? Две недели, а-Яо! Две! И Минцзюэ предложил вам далеко не всё, что у него есть, — Лань Сичэнь с весёлым любопытством посмотрел на него, предвкушая его реакцию. Гуанъяо изумлённо распахнул глаза. Он был… впечатлён. Чрезвычайно. И это действительно кардинально меняло дело. Те ловушки, артефакты и талисманы, что привёз Не Минцзюэ, заклинатели уже вовсю использовали во время Ночных охот и не могли нарадоваться их удобству и эффективности, громогласно восхваляя талант мастера, что их создал. И если они узнают, что это дело рук Вэй Усяня, то есть все шансы, что предложение Главы Лань на Совете кланов будет принято и поддержано большинством голосов. Однако кое-что в словах Сичэня насторожило Гуанъяо. — Эр-гэ, — он недоумённо нахмурился. — Но почему артефакты продаёт да-гэ?.. Разве Вэй Усянь принадлежит не твоему ордену?.. Глава Лань внезапно сник и покачал головой: — Больше нет. Господин Вэй чуть более двух месяцев является мастером печатей и талисманов ордена Не и живёт в Нечистой Юдоли. Только об этом пока почти никто не знает, и я прошу тебя сохранить это в тайне, Яо. До поры. Сердце Гуанъяо пропустило удар. Внезапная потеря Сичэнем интереса к определённого рода развлечениям. Его еженедельные полёты в Нечистую Юдоль. Высокий мужчина в чёрном плаще, скрывающий своё лицо. Убитый вид эр-гэ и его горестный взгляд. Что-то громко щёлкнуло в голове Яо, будто становясь на место, и глазам его внезапно предстала целостная картина происходящего. В груди нестерпимо запекло. Вэй Усянь, значит?.. Гуанъяо не знал, плакать ему или смеяться над собственной слепотой. Милостивая Гуаньинь! Как ему это не пришло в голову раньше?!. Он ведь прекрасно знает Сичэня! Гуанъяо хорошо известно, что Главу Лань больше всего привлекают в жизни две вещи: чья-либо яркая неординарность и острота ощущений. А Вэй Усянь, мать его, является прямо-таки воплощением и того, и другого! Непревзойдённый гений, обладающий острым, живым умом и нестандартным мышлением. Опасный, сильный, могущественный заклинатель, повелевающий Тьмой. А если ко всему этому великолепию приложить ещё броскую красоту, несравненное обаяние и сногсшибательную улыбку, на которой в Безночном городе залипал даже Яо, чьё сердце было отдано другому, то… То было лишь делом времени, когда Сичэнь обратит на господина Вэя свой сиятельный взор. Устоять перед такой гремучей смесью он, разумеется, не мог. А так как Вэй Усянь всегда был вечным исключением из всех возможных правил, то, очевидно, первое правило Сичэня в случае с ним дало сбой. И чувства всё-таки настигли неприступного Главу Лань. Гуанъяо буквально услышал, как его с таким трудом собранное воедино и кое-как склеенное сердце вновь со звоном разбивается на мелкие осколки. И теперь, кажется, уже навсегда… Но почему Сичэнь увёз Вэй Усяня из Облачных Глубин?.. Впрочем, это и ежу понятно. Разумеется, он не мог встречаться с ним в родном ордене под носом у дяди и Старейшин! Там ведь шагу нельзя ступить в обход правил. И каждый следит за каждым. А в Нечистой Юдоли гораздо более свободные нравы. И вряд ли адептам ордена Не есть дело до того, чем занимается чужой Глава. Не Минцзюэ же Сичэню потакает всегда и во всём. Однако если дело обстоит именно так, то почему Сичэнь выглядит таким опустошённым?.. Разве он не должен быть счастлив? Или… Неужели Вэй Усянь посмел его отвергнуть?! Ревность и боль сменились в душе Яо гневом и возмущением. Да кто такой этот Вэй Усянь, чтобы пренебрегать чувствами Сичэня?! Выскочка! Безродный мальчишка! Презренный тёмный заклинатель! Раб, лишённый ядра! Как он мог?! Или дело не в этом?.. Вэй Усянь прямолинеен и горделив. Может, он не пожелал вступать в тайную связь, и поэтому Сичэнь теперь лезет из кожи вон, чтобы вернуть ему прежние привилегии и таким образом возвысить его? Чтобы иметь возможность быть с ним открыто, ни от кого не таясь? Неужели эр-гэ готов поступиться своей безупречной репутацией и подвергнуть свой орден подобному позору? Впрочем, если он влюблён… Яо не понаслышке было известно, что делает с человеком любовь. Сам он ради Сичэня поступился бы чем угодно. И всё же что-то во всей этой истории его смущало. Что-то было не так. Ощущалось неправильным и странным. Гуанъяо чувствовал, что упускает какую-то крайне важную деталь, которая лежит на поверхности. Однако пока он её не видит. Поэтому он всё же спросил: — Почему господин Вэй живёт в Нечистой Юдоли? Потому что не может практиковать тёмное искусство на территории твоего ордена?.. К его удивлению и возрастающей тревоге Глава Лань побледнел и отвёл в сторону взгляд, в котором отразились боль и вина. — Нет, — тихо произнёс он. — Это из-за… Ванцзи… — Из-за Ванцзи? — искренне удивился Гуанъяо. — Разве они с Вэй Усянем не друзья?.. Сичэнь болезненно скривился и подавленно покачал головой: — Уже нет… Между братом и господином Вэем… кое-что произошло… — произнёс он тихо и глухо. — Нечто очень… плохое. Ванцзи… он… нарушил правила и был наказан, а господин Вэй больше не мог оставаться в Облачных Глубинах… И мне пришлось увезти его в Нечистую Юдоль. Даже так?.. Гуанъяо был весьма заинтригован. Год назад, когда Сичэнь попросил его помочь сохранить Вэй Усяню жизнь, Яо решил выяснить, каким боком эр-гэ может быть связан с тёмным заклинателем. И все ниточки привели его тогда к Ванцзи. Ведь они с Вэй Усянем не только вместе учились в Гусу (это было известно Яо и раньше), но и были в Лагере Перевоспитания. И на пару убили древнего монстра на Ночной охоте, устроенной Вэнь Чао. А во время войны случился довольно серьёзный инцидент, чуть было не приведший к скандалу, который Сичэню с большим трудом удалось замять. На глазах у сотен людей во время решающей битвы под Илином Ванцзи спас от смерти Повелителя мёртвых, закрыв его собственным телом. Так поступают близкие друзья, а никак не враги! В Облачных Глубинах Вэй Усянь стал личным слугой Второго Нефрита. Однако шпионы Яо докладывали, что эти двое ходят по резиденции, чуть ли не взявшись за руки, и их отношение друг к другу в корне отличается от взаимодействия господина и раба. И Гуанъяо пришёл к очевидному выводу, что о помощи господину Вэю Сичэня попросил именно Ванцзи, желая спасти своего друга от казни. Что же такого между ними могло произойти, из-за чего Ванцзи пришлось наказывать, а Вэй Усяня прятать в чужой резиденции?.. Внезапно Яо озарило. Боги и будды! Значит, дело вовсе не в дружбе?!. Неужели Ванцзи и Вэй Усяня связывали иного рода отношения?!. В ордене Гусу Лань запрещено прелюбодеяние. В этом смысле в Облачных Глубинах не делают различий между мужчинами и женщинами. Правила ордена одинаково строги ко всем без исключения. И если о связи Наследника со слугой стало известно, то это, несомненно, явилось сокрушительным ударом для всех. В таком случае становилось понятным, почему эр-гэ настолько разбит и подавлен. Соперничать с братом он бы не стал никогда. Сичэнь любил Ванцзи почти отцовской любовью и ни за что не перешёл бы ему дорогу, невзирая на собственные чувства, как бы сильны они ни были. Однако он ни в коем случае не стал бы и разлучать влюблённых. Да, будучи Главой, он бы их, вероятно, наказал за нарушение правил ордена (постаравшись это наказание максимально смягчить), а потом наверняка по-быстрому и без лишней шумихи устроил бы их брак. И сделал бы это, даже если бы все Старейшины его ордена во главе с досточтимым Лань Цижэнем костьми легли, желая ему помешать. Яо знал, что за счастье брата Сичэнь готов перегрызть глотку любому, включая родного дядю. Но тогда почему эр-гэ упомянул лишь о наказании Ванцзи? Разве Вэй Усянь при таких обстоятельствах не должен был быть наказан вместе с ним? И зачем он увёз его из ордена? Ох! Гуанъяо внезапно потрясённо распахнул глаза. Нет! Быть такого не может! От пришедшей в его голову догадки по позвоночнику пробежал холодок. Ужаснувшись своим мыслям, он содрогнулся и зябко поёжился. Поверить в подобное было просто невозможно! И всё же Яо был почти уверен, что он прав. Картина, представшая его внутреннему взору, приобрела кристальную ясность. Теперь всё встало на свои места. Между Ванцзи и Вэй Усянем действительно произошло кое-что «очень плохое»! И Сичэнь, узнав об этом, наказал своего брата, а господина Вэя увёз из Облачных Глубин. И, судя по всему, сделал это тайно. И это неудивительно, потому что случившееся грозило вылиться в жутчайший скандал! Если о столь порочном и неблаговидном поступке безупречного Наследника Гусу Лань станет известно, то мир заклинателей будет трясти со страшной силой. А от репутации самого праведного ордена Поднебесной останутся одни лишь рожки да ножки! Эр-гэ было по-настоящему жаль. Произошедшее наверняка стало для него страшным потрясением. Особенно учитывая чувства, что он испытывает к обоим участникам этой весьма неприглядной и довольно-таки трагичной истории. Демоны! Ванцзи что, сошёл с ума?! Как он мог так подставить брата и родной орден?! О чём он вообще думал, творя подобное?!. Впрочем, вопрос был риторическим. Очевидно, его способность думать в определённый момент утекла в иное место… Но, как говорится, нет худа без добра… — Ну так что, а-Яо, — тихим и усталым голосом спросил Сичэнь, отрывая Гуанъяо от ошеломивших его до глубины души размышлений, — ты поможешь мне?.. — Конечно, эр-гэ, — Гуанъяо встрепенулся и обратил на него искренне сочувственный взор. — Можешь на меня положиться. Я всегда буду на твоей стороне! Что бы ни случилось. — Спасибо! — Глава Лань бледно улыбнулся и, подавшись вперёд, благодарно сжал его руки. — Спасибо тебе, а-Яо! Гуанъяо прикрыл глаза, млея от этого прикосновения и от нежности, прозвучавшей в голосе названого брата. Он поможет. Гуанъяо выполнит просьбу Сичэня. Как, впрочем, всегда. Он сделает всё от него зависящее, чтобы Вэй Усяня, будь он неладен, полностью восстановили в правах. Однако если господин Вэй по какой-то причине не сможет воспользоваться дарованными ему привилегиями, то винить в этом следует лишь злую судьбу. А никак не Яо. Потому что умением загребать жар чужими руками мастерски владеет не только Лань Сичэнь.