Наверно, это тоже любовь?..

Глава Не начинал терять терпение и с трудом сдерживался, чтобы всерьёз не вспылить. Они уже битых полчаса торчали на тренировочном поле, а эти двое вели себя, словно подростки на первом свидании. И до сих пор не приступили к медитации, будучи не в состоянии принять решение, кто из них кого должен взять за руки. И ладно Усянь. Не Минцзюэ уже давно понял, что, невзирая на всю свою браваду и напускное бесстыдство, парень на самом деле застенчив, как непорочная дева, впервые переступившая порог брачных покоев. Но Сичэнь! Он-то ведь никогда не отличался чрезмерной стыдливостью! Совсем даже наоборот. Минцзюэ как никто другой знал, что искусство обольщения Наследник Лань освоил на отлично ещё во времена их довольно богатой на впечатления и развлечения юности. А с годами Сичэнь стал просто непревзойдённым мастером виртуозного флирта. Главе Не было известно, что по каким-то своим причинам его друг в отношениях ни разу не доходил до «главного блюда», однако объятий, поцелуев и знойных интрижек на его счету было гораздо больше, чем у него, Минцзюэ. Хотя Глава Не в радостях жизни себе время от времени не отказывал. Вступать в брак он не желал категорически, назначив своим наследником и преемником Хуайсана. Однако определённым успехом у женщин пользовался. В особенности у представительниц известной профессии, которым импонировала его мужественная красота, грубоватый юмор, простота в общении и щедрость. Но рядом с другом в этом смысле Минцзюэ всегда чувствовал себя слоном в посудной лавке. Сичэнь мог покорить практически любое сердце, стоило ему этого лишь пожелать. Для соблазнения ему хватало порой одного жгучего, манящего взгляда, «случайно» брошенного на объект его интереса, и лёгкой пленительной улыбки. Когда Сичэнь жаждал остроты ощущений, он становился настоящим демоном-искусителем. Правда (и Минцзюэ отдавал ему в этом должное) никогда своим очарованием не злоупотреблял и старался не причинять никому вреда. Прекрасно разбираясь в человеческой природе, он всегда выбирал в качестве «жертв» своего обаяния только тех, кто, как и он сам, искал лишь ни к чему не обязывающих развлечений и удовольствий. Не более. Все его связи были подобны непринуждённому танцу — такие же красивые, яркие, зажигательные, приносящие массу приятных впечатлений. И столь же скоротечные. Расставался Сичэнь так же легко, как и сходился. Он замечательно проводил время, общаясь со своим очередным партнёром или партнёршей, а после каждый из них спокойно шёл своей дорогой. Ни разбитых сердец, ни взаимных претензий и обид. Сам Глава Не тоже никогда не влюблялся, однако в далёкой юности пару раз вступал в связь с женщинами, которые были настроены на серьёзные отношения. И огрёб тогда по полной — истерик и рыданий ему хватило по самое не балуй. Он до сих пор вспоминал об этом своём жизненном опыте с содроганием и повторения не хотел ни в коем случае. Женских слёз он не выносил и откровенно боялся. Поэтому с той поры изредка предаваться плотским утехам Не Минцзюэ предпочитал исключительно в ивовых домах. Там, где всё понятно, честно и прямолинейно. Где никто ничего не усложняет. Именно так, как любил Глава Не. Сичэнь же цветочные дома обходил десятой дорогой, предпочитая встречаться с людьми утончёнными, яркими и интересными. Все его избранники и избранницы являлись заклинателями. И впоследствии он сохранял с ними прекрасные, а порой и весьма полезные и плодотворные отношения и продолжал общаться как ни в чём не бывало. Умудряясь при всём этом не терять своей безупречной репутации, на совершенной белизне которой не было ни единого пятнышка. Глава Лань в мире заклинателей слыл целомудреннейшим и непорочнейшим из смертных. И все окружающие от мала до велика считали его образцом благочестия и добродетели. Минцзюэ ни разу не слышал о Сичэне ни одного слуха или сплетни, которые бросали бы на него хоть легчайшую тень. Глава Не диву давался, искренне поражаясь тому, как Сичэню удаётся с такой лёгкостью проворачивать подобное втайне не только от своего чопорного дяди и Старейшин, но и от таких стервятников мира заклинателей, как, к примеру, Глава Яо. И одновременно оставаться в добрых отношениях со всеми своими бывшими, ни один из которых ни разу не сказал о нём дурного слова. Минцзюэ ему даже чуточку завидовал. Однако сейчас этот самый Сичэнь — завзятый соблазнитель и тайный сердцеед всея Поднебесной — сидел, неуклюже скособочившись, пылая алыми щеками и не зная, куда деть свои глаза. Напротив такого же красного и донельзя смущённого Вэй Усяня. После того, как последний сообщил Главе Лань, что на протяжении всей медитации им необходимо будет держаться за руки. За руки, мать их! Да, Минцзюэ давно заметил, что, взрослея, его друг искал новых отношений всё реже. А в последние полгода, кажется, и вовсе потерял интерес к подобного рода развлечениям. Однако Сичэнь всё же был достаточно опытным для того, чтобы не заливаться краской по самую макушку от простого рукопожатия! Терпение Главы Не всё-таки лопнуло. — Сичэнь, гуи тебя задери! — зычно рявкнул Не Минцзюэ, в сердцах стукнув кулаком по колену. — Я уверен, что ты не первый, кто дотрагивался до рук Усяня, и вряд ли можешь лишить его невинности подобным образом! И мне доподлинно известно, что он точно далеко не первый, к кому прикасался ты, Сичэнь! Так что прекращайте этот балаган! Хватит строить из себя нецелованных дев! Возьми его уже за руки, Сичэнь, и приступайте наконец к медитации! Я не могу сидеть тут с вами до скончания веков! У меня других дел по горло! Лань Сичэнь после выговора друга покраснел ещё больше, но живо протянул руки и осторожно обхватил ладони Вэй Ина своими. Вэй Ин вздрогнул и поначалу слегка напрягся. Однако почувствовав, как его окутывает уже знакомая ему тёплая, ласковая аура, расслабился. Лань Сичэнь тоже немного успокоился, но на смену неловкости к нему пришло беспокойство. Скорое взаимодействие с Тьмой его тревожило. В животе словно завязался тугой узел, доставляя крайне неприятные ощущения. Почувствовав, что пальцы Главы Лань дрогнули, Вэй Ин легонько сжал его руки и ободряюще произнёс: — Не волнуйтесь, Цзэу-цзюнь. Вы не должны этого делать, если не хотите. Если вы передумали, ещё не поздно отказаться. Я что-нибудь обязательно придумаю. Что-нибудь иное. Не Минцзюэ нахмурился и хотел было вмешаться, однако сдержался. Он понимал, что Сичэню нелегко далось решение добровольно принять в себя Тьму. Для него это было сложным моральным выбором. Сам Минцзюэ родился и вырос в ордене, где к тёмной энергии относились намного спокойнее, нежели в большинстве других орденов. Если бы не опасность получить искажение ци, он бы без проблем согласился на совместную медитацию с Вэй Усянем. И это не вызвало бы у него никаких душевных терзаний. Но Сичэнь был Ланем. Пусть он порой весьма вольно трактовал правила своего ордена и при необходимости отступал от большинства из них, тем не менее во многих вопросах он твёрдо стоял на позициях праведности и не шёл против своих принципов, впитанных с молоком матери и накрепко вбитых в его голову с малолетства. Крайне негативное оношение к Тёмному Пути было одним из таких незыблемых столпов, на которых держалась репутация самого добродетельного и благочестивого ордена Поднебесной. И для Сичэня согласиться на подобную медитацию было всё равно что попрать все мыслимые законы мироздания. Поэтому Не Минцзюэ с некоторой тревогой ожидал его окончательного ответа, боясь, что друг может передумать и в последний момент пойдёт на попятую. Однако Лань Сичэнь сделал глубокий вдох, покачал головой и поднял на Вэй Ина решительный взгляд: — Нет, я готов. Что мне нужно делать, господин Вэй? Глава Не одобрительно хмыкнул. Слава буддам! Моральные дилеммы Сичэня сейчас не ко времени. Вэй Усянь нужен Минцзюэ в трезвом уме и твёрдой памяти. Ведь они только-только наладили столь плодотворное сотрудничество, которое уже начало приносить свои плоды! И терять эту новообретённую ценную для своего ордена находку из-за возможных проблем с Тьмой он не желал ни в коем случае. — Ничего особенного делать не нужно, Цзэу-цзюнь, — Вэй Ин с заметным облегчением перевёл дыхание. — Вам нужно будет лишь погрузиться в глубокую медитацию. Я всё сделаю сам. — Сами?.. — удивился Лань Сичэнь. Помолчал немного и тихо спросил: — Но… разве обмен энергией не предполагает активного участия в данном процессе обоих… — он неловко отвёл взгляд и снова покраснел, — партнёров?.. — Если речь идёт о двух светлых заклинателях, то да, — кивнул Вэй Ин. — Однако в данном случае всё происходит несколько… иначе. Я… — он запнулся. — В общем, я… одолжу у вас энергию ян, а взамен отдам вам часть наполняющей меня Тьмы… — Вэй Ин прикусил губу и опустил глаза, вдруг осознав, как это прозвучало. Словно он какая-то кровососущая нечисть, которая намеревается вытянуть янскую энергию из тела Лань Сичэня. Впрочем, это было не так уж и далеко от истины. Принцип был тем же, что и при взаимодействии с нечистью. Отличалась лишь цель данного взаимодействия — Вэй Ин не собирался полностью истощать ядро Главы Лань или убивать его. — Вы можете отказаться, Цзэу-цзюнь, — глухо повторил он, не поднимая глаз. — Если вам это… неприятно… Лань Сичэнь, чьё лицо после слов Вэй Ина потеряло все краски, с силой стиснул челюсти. Ему было гораздо больше чем неприятно. Он вновь испытал острый приступ тошнотворного отвращения. Единственное, чего ему сейчас хотелось по-настоящему, — вырвать свои ладони из рук господина Вэя, встать на меч и немедленно покинуть Нечистую Юдоль. И больше никогда со всем этим не связываться. Призвав всю свою силу воли, он с неимоверным трудом справился с этим порывом. Прикрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул. Затем посмотрел на Вэй Ина. Тот сидел сгорбившись и низко опустив голову. Выглядел сникшим и каким-то внезапно поблекшим. И до боли напоминал сейчас того забитого, напуганного и багровеющего от стыда юношу, который две недели назад кланялся в ноги Главе Лань, виня себя за чужие преступления и умоляя о прощении за то, в чём он не был виноват. Сердце Сичэня болезненно сжалось. Он больше никогда и ни при каких обстоятельствах не желал видеть господина Вэя таким! Никогда! Глава Лань разозлился на самого себя. Яогуаи его сожри! В конце концов, он сильный и опытный заклинатель или изнеженная дева, которая хлопается в обморок от одного лишь трупного запаха?! Ему должно быть стыдно за свои колебания и сомнения! Что он, Тьмы никогда не видел на своём веку?!. Видел, чувствовал, сражался, побеждал. И никогда не боялся и не отступал. И сейчас тоже не станет поддаваться своей слабости. Переборет своё отвращение и отдаст Вэй Усяню столько светлой энергии, сколько ему необходимо, чтобы оставаться здоровым и сильным. Отдаст всю, если понадобится. Он, Сичэнь, может накопить ещё, а у господина Вэя нет ядра, ему негде её взять. И с Тьмой Сичэнь уж как-нибудь справится. Не впервой. А то, что ему мерзко и противно — что же, поле боя во время войны тоже не лепестками пионов было усыпано. И ничего, как-то он это ведь пережил. Переживёт и сейчас. Не сахарное печенье, не раскрошится. Глава Лань подобрался и выпрямился. — Я обещал, что буду вам помогать, господин Вэй, и от своего слова отказываться не собираюсь, — уверенно сказал он. — Я готов сделать всё, что необходимо. Вэй Ин сразу встрепенулся и поднял на него полный благодарности взгляд. На губах его мелькнул проблеск улыбки. — Спасибо, Цзэу-цзюнь, — мягко произнёс он, — но я должен предупредить вас о возможных побочных эффектах. — Говорите, — Лань Сичэнь слегка склонил набок голову, выражая готовность внимательно его выслушать. — Я не знаю, как на вас повлияет Тьма, здесь всё очень индивидуально, — Вэй Ин слегка сдвинул брови. — Однако в первый раз вы наверняка будете испытывать довольно сильный дискомфорт. Физически вы можете ощутить холод или, наоборот, небольшое жжение. Возможно, появится слабость, головокружение и дурнота. Психологически — страх или отвращение. Также вы можете испытать гнев, раздражение или уныние, — он несколько виновато взглянул на Главу Лань и быстро добавил: — Но это не должно вас беспокоить. Неприятные ощущения — это совершенно нормальная реакция светлого заклинателя на вторжение тёмной энергии в его меридианы и ядро. В этом случае нужно просто продолжать медитировать, не обращая на всё это внимания. Лань Сичэнь понимающе кивнул: — Хорошо. Всё это мне, в принципе, знакомо. Ничего необычного. — Однако если вы почувствуете боль, то медитацию лучше прекратить, — предупредил Вэй Ин. — Возникновение боли при взаимодействие с Тьмой возможно, но нежелательно. Особенно в первый раз. — Какого рода боль нежелательна? — поинтересовался Глава Лань. — Я имею в виду прежде всего физическую боль, — ответил Вэй Ин. — В особенности если это будут очень сильные болезненные ощущения в области груди или живота. Тогда ни в коем случае не терпите, Цзэу-цзюнь! Вы не практикуете Тёмный Путь, поэтому для вас это довольно опасно и может оказать разрушительное воздействие на ваши духовные каналы. И даже на ядро. Будьте осторожны, прошу вас! — Я понял, господин Вэй. Я буду осторожен. — Какова моя функция во всём этом? — вступил в разговор Не Минцзюэ. — Что должен делать я? — Наблюдать, Глава Не, — обернулся к нему Вэй Ин. — Внимательно смотреть на Цзэу-цзюня и на меня и отслеживать наши реакции. Если вы заметите, что Главе Лань больно, а от меня исходят негативные эманации или агрессия, вам нужно будет вмешаться. В первую очередь — разомкнуть наши руки, таким образом прерывая наш контакт. — Ясно, — отрывисто произнёс Глава Не и спросил: — Мне обязательно присутствовать на медитации до самого конца? Вэй Ин задумался, затем несколько неуверенно ответил: — В идеале — да. Однако если у вас есть неотложные дела, Глава Не, можете понаблюдать за нами около часа. Если за это время не произойдёт ничего подозрительного, то это скорее всего будет означать, что медитация проходит хорошо и никаких неприятных сюрпризов не предвидится. В таком случае вы можете нас оставить, если это будет необходимо. Глава Не кивнул, а Вэй Ин вновь посмотрел на слегка побледневшего и напряжённого Лань Сичэня и тихо сказал: — Если вы готовы, Цзэу-цзюнь, можем начинать. Глава Лань кивнул и закрыл глаза. Вэй Ин сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и осторожно выпустил Тьму, очень медленно направляя её в тело Лань Сичэня через их сомкнутые ладони. Не Минцзюэ подобрался и, выпрямившись, принялся бдительно всматриваться в их лица, отслеживая проявление любых эмоций и будучи готовым незамедлительно принять необходимые меры, если что-то пойдёт не так. Поначалу не происходило ничего. И Лань Сичэнь, и Вэй Ин погрузились в глубокую медитацию, и оба сидели с отрешённым видом абсолютно спокойно и неподвижно. Однако спустя некоторое время Лань Сичэнь вдруг задышал часто и прерывисто. Не Минцзюэ вскинулся и принялся внимательно за ним наблюдать. Сичэнь слегка откинул назад голову. Губы его приоткрылись. Щёки покрылись нежным румянцем. Длинные ресницы затрепетали. По телу пробежала едва заметная дрожь. Весь его облик наполнился такой чувственной, томной негой, что Минцзюэ, о стыдливости знавший лишь понаслышке, вдруг почувствовал себя крайне неуютно и смущённо потупился, вперив взгляд в землю перед собой. Ему внезапно показалось, что вид такого Сичэня не предназначен для его взора. Что таким своего друга он видеть не должен. Одновременно Не Минцзюэ несколько растерялся и озадачился. Нормальна ли подобная реакция со стороны Сичэня? Всё ли с ним в порядке? Ни о чём похожем Усянь не предупреждал. Он говорил о дискомфорте и о боли. Однако судя по всему, Сичэнь не испытывает ни того, ни другого. Но при этом он несомненно переживает довольно сильные ощущения. Значит ли это, что что-то пошло неправильно и Минцзюэ необходимо вмешаться? Или вмешиваться не стоит?.. Глава Не перевёл взгляд на Вэй Ина. Тот был расслаблен и спокоен. На губах его играла лёгкая улыбка. Никакого негатива от него не ощущалось. Совсем напротив — его энергия определённо выровнялась и стабилизировалась. Внезапно Лань Сичэнь содрогнулся и запрокинул голову ещё сильнее. С его заалевших губ сорвался тихий, протяжный стон. И это точно не был стон боли. Не Минцзюэ нахмурился, а скулы его окрасил румянец. Его охватило сильнейшее чувство неловкости и захотелось немедленно покинуть это место. Он ещё раз коротко взглянул на Сичэня, затем перевёл взгляд на Усяня. Судя по всему, медитация проходила… неплохо. И даже лучше, чем ожидалось. А значит, Минцзюэ со спокойной совестью может оставить их двоих и удалиться по своим делам. Или нет?.. Глава Не всё же решил подождать ещё некоторое время. Час пока не истёк. Поэтому мало ли… Он посидел ещё немного, не поднимая глаз и глядя строго перед собой. Затем, утомившись от бездействия и скуки, начал рассеянно блуждать взглядом по сторонам. Взор его случайно упал на сомкнутые руки Лань Сичэня и Вэй Ина. Заметив, что Сичэнь бессознательно и очень нежно поглаживает большими пальцами тыльную сторону ладоней Усяня, Глава Не решительно поднялся. С него хватит. На подобное он не подписывался. Увольте! Его просили понаблюдать за медитацией! За медитацией, мать его, а не за этим вот всем… Бесшумными шагами Не Минцзюэ пересёк тренировочное поле. Окинул придирчивым взором барьер, желая убедиться в его целостности. А после, задумавшись на мгновение и слегка порозовев от пришедших в его голову мыслей, накинул на поле полог тишины. Так, на всякий случай… Покинув пределы тренировочной площадки, Глава Не сделал знак рукой. От росшего неподалёку раскидистого дерева отделилась серая тень. Не Минцзюэ молча указал на тренировочное поле. Тень поклонилась и снова растворилась в прозрачном осеннем воздухе. Глава Не быстро направился в сторону Главного дома. По всей видимости, совместная медитация Сичэня с Усянем протекала успешно. Однако наблюдателей Не Минцзюэ всё же решил оставить. В случае чего они могут вмешаться и сразу сообщат ему о любой непредвиденной ситуации. Так ему будет спокойнее. А то в последний раз, когда эти двое оказались наедине, Минцзюэ чуть было не пришлось соскребать их потроха с каменных плит резиденции. Впрочем, судя по тому, что он видел, в этот раз, кажется, ничего подобного случиться не должно. А если наблюдатели увидят что-либо… неподобающее, что ж, им не впервой — они при дворе императора всякого навидались. И привыкли держать язык за зубами.

***

Вэй Ин давно не чувствовал себя настолько хорошо. Наверное ни разу после того, как лишился ядра. Светлая энергия Лань Сичэня будто омыла изнутри каждую клеточку его тела, заполнила его сиянием и теплом. Вэй Ин ощущал себя лёгким и воздушным, словно бумажный фонарик, вот-вот готовый подняться в небо. Он сейчас прекрасно понял известное выражение, что всё познаётся в сравнении. И в полной мере вспомнил и ощутил, как разительно светлая энергия в теле отличается от тёмной. Насколько иначе она воспринимается и какие чувства дарит своему обладателю. Тело Вэй Ина во время войны было вместилищем обеих энергий. После он больше года был обывателем, а затем носил в себе лишь тяжёлую, холодную Тьму. Сейчас же светлой энергии в нём было столько, что она практически полностью вытеснила тёмную и загнала её куда-то так глубоко, что Вэй Ин её почти не ощущал. И поэтому его переполняли незамутнённая радость и чистейший восторг. Ему было тепло, уютно и спокойно. Сознание было ясным и кристально чистым. Все чувства обострились. Он открыл глаза и словно по-новому взглянул на окружающую его реальность. Мир вокруг заблистал и стал во много крат ярче. Вэй Ин видел, как струится прозрачный осенний воздух, как преломляется солнечный свет, рождая то тут, то там крошечные радуги. Небо приобрело насыщенный синий цвет, а листва на деревьях занялась ярким пламенем осенних красок. Воздух наполнился множеством запахов и звуков, большую часть из которых Вэй Ин не чувствовал и не слышал до этого мгновения. Он восхищённо закрутил головой, впитывая, запоминая, наслаждаясь. Вэй Ин уже и позабыл, какое это прекрасное, волшебное, невероятное ощущение — видеть мир глазами светлого заклинателя. Он знал, что это воздействие духовной силы Лань Сичэня и что эффект этот временный и недолгий. Скоро всё снова вернётся на круги своя. Мир вновь потускнеет, краски поблекнут, тепло из груди улетучится, полностью уступив место холодной Тьме. Поэтому он старался запечатлеть и оставить в своих воспоминаниях каждое мгновение той светлой радости, которая раньше была неотъемлемой частью и его повседневной жизни. А теперь стала для него недосягаемым чудом. Сполна насладившись этими давно позабытыми ощущениями, он перевёл взгляд на Главу Лань и замер, поражённый представшей его глазам картиной. Лань Сичэнь сидел, слегка подавшись вперёд. Лицо его порозовело. Полные губы чувственно и призывно приоткрылись, обнажая жемчужно-белую ровную полоску зубов. Грудь часто вздымалась в такт прерывистому, быстрому дыханию. Было ли дело в новообретённом заклинательском зрении или в чём-то ещё, но Лань Сичэнь в это мгновение показался Вэй Ину настолько порочно и обворожительно красивым, что совершенно очарованный Вэй Ин облизнул внезапно пересохшие губы и невольно сам подался вперёд, с каким-то благоговейным восторгом разглядывая каждую чёрточку его невероятно прекрасного лица. Лань Сичэнь испустил тихий вздох. Ощутив на своём лице его горячее дыхание, Вэй Ин вдруг осознал, насколько неприлично близко он придвинулся к Главе Лань и, опомнившись, резко отпрянул. Гуй его задери! Что за наваждение на него вдруг нашло?!. Он нахмурился и ещё раз оглядел Лань Сичэня. Щёки Главы Лань чрезмерно покраснели, дыхание стало слишком учащённым, а руки — чересчур горячими. Кажется, Вэй Ин, в кои-то веки дорвавшись до светлой энергии, переборщил и накачал Лань Сичэня Тьмой под завязку. Он тут же остановил процесс обмена. Тьма воспротивилась, восстала из глубины и попыталась вновь протянуть свои щупальца к Главе Лань, однако Вэй Ин жёстко её осадил, сурово сдвинув брови: — Не жадничай! Мы и так сегодня перестарались… Ступай прочь! Тьма, всё ещё недовольно ворча и пофыркивая, всё же угомонилась и снова заползла внутрь. То, как Тьма восприняла светлую энергию Лань Сичэня, признаться, очень удивило Вэй Ина. Она не вставала на дыбы, не шипела и не огрызалась, а напротив, довольно мурчала, ластилась к Главе Лань, словно сытая кошка, и норовила заполнить собой всё его тело без остатка. Это было довольно странно и нетипично. Обычно она реагировала несколько иначе. Даже на духовную энергию своего господина, когда у него было своё ядро. Кроме того, весь вид Лань Сичэня свидетельствовал о том, что он тоже совершенно не против подобной благосклонности со стороны Тьмы. Совсем даже наоборот… Вэй Ин хмыкнул и задумчиво покусал губы. Ладно, это обстоятельство он обмозгует позже. Сейчас же нужно привести Главу Лань в чувство. — Цзэу-цзюнь! — тихонько позвал Вэй Ин и попытался разомкнуть их с Лань Сичэнем руки. Однако Глава Лань недовольно нахмурился и с силой сжал ладони Вэй Ина, видимо не желая лишаться источника своих явно чрезвычайно приятных ощущений. Вэй Ин удивлённо покачал головой и повысил голос: — Цзэу-цзюнь! Очнитесь! Нам нужно немедленно прекратить медитацию! Лань Сичэнь широко распахнул глаза и уставился куда-то мимо Вэй Ина невидящим и совершенно поплывшим взором. — Цзэу-цзюнь! — Вэй Ин дёрнул его за руки, резко встряхнув, чтобы он пришёл в себя. Взгляд Главы Лань приобрёл некоторую осмысленность и сфокусировался наконец на лице Вэй Ина. Глаза Лань Сичэня были абсолютно чёрными, и в глубине их то и дело вспыхивали алые искры. — Господин Вэй?.. — вопросительно произнёс он неуверенным тоном, несколько раз моргнув. — Да, это я, Цзэу-цзюнь, — Вэй Ин приподнял их руки, привлекая к ним внимание Главы Лань. — Отпустите меня. Я не могу до конца остановить обмен энергией, пока вы прикасаетесь ко мне. — О! — Лань Сичэнь наконец понял, чего от него хотят, прекратил цепляться за Вэй Ина и смущённо пробормотал: — Простите, господин Вэй! Я не специально… — Я знаю, — кивнул Вэй Ин и, внимательно вглядываясь в его лицо, обеспокоенно спросил: — Как вы себя чувствуете, Цзэу-цзюнь? — Как чувствую?.. — Лань Сичэнь замер, прислушиваясь к своим ощущениям, затем произнёс быстро и несколько взбудораженно: — Хорошо! Очень хорошо! Прекрасно на самом деле! Вэй Ин склонил голову набок и прищурился. Глава Лань выглядел и вёл себя… весьма странно. Это было объяснимо, конечно. Он находился под воздействием Тьмы. Однако его реакции были не такими, к каким привык Вэй Ин. — Здесь не болит? — Вэй Ин протянул к Лань Сичэню руку и кончиками пальцев коснулся области нижнего даньтяня. — Нет, — покачал головой Глава Лань. — А что вы чувствуете? Какие ощущения в ядре? — Оно… горит… — Горит?.. — Вэй Ин снова сдвинул брови. — Вы испытываете чувство жжения? Оно болезненное? Неприятное? — Не жжение, нет, — Лань Сичэнь задумался, пытаясь облечь свои ощущения в слова. — Ядро словно… пылает. И это не неприятно. Скорее, совсем наоборот… — он смутился и отвёл в сторону взгляд. — Цзэу-цзюнь, опишите, пожалуйста, что чувствует ваше тело, — попросил Вэй Ин. — Вы впервые впустили первородную Тьму в свои меридианы. И довольно большое количество. Это моё упущение, я недоглядел, простите! — он виновато взглянул на Сичэня. — Поэтому мне необходимо понять, не нанесён ли вам вред. Лань Сичэнь прикрыл глаза, снова прислушиваясь к себе. — Я чувствую жар в теле, — принялся перечислять он. — Избыток сил. Меня переполняет энергия. Такое чувство, будто я могу свернуть горы одной рукой. И ещё… — он запнулся, — желания… Не особо для меня типичные… — Типа сворачивания гор? — уточнил Вэй Ин. — Н-н-нет, — Лань Сичэнь снова запнулся. — Иного типа… Он открыл глаза и бросил на Вэй Ина такой обжигающий взгляд, что тому внезапно самому стало жарко. — Кхм-кхм, — Вэй Ин смущённо прокашлялся, кажется, догадавшись, о каких именно желаниях говорит Глава Лань. Не то чтобы это было таким уж необычным. Энергия инь порой влияла на мужское тело весьма специфическим образом. И переполненность Тьмой иногда вызывала телесное возбуждение. С Вэй Ином подобное тоже случалось, хотя и крайне редко. На него Тьма обычно влияла иначе. Однако настораживало его сейчас нечто иное. У него вызывал нешуточное беспокойство тот факт, насколько легко тело столь сильного светлого заклинателя, как Глава Лань, приняло в себя Тьму. Когда Вэй Ин только приступил к экспериментам с тёмной энергией, его ядро так яростно отвергало Тьму, что тело его в буквальном смысле превратилось в настоящее поле битвы. Вэй Ин постоянно чувствовал себя изнурённым и истощённым. Всё время испытывал хоть и незначительные, но всё же болезненные ощущения и постоянный дискомфорт. Помнится, его это тогда несколько напугало и он обратился с вопросами к Вэнь Жоханю. Тот успокоил его, сказав, что подобная реакция нормальна. Свет должен отторгать Тьму, а Тьма — Свет. Эти две силы неделимы и взаимоисключающи одновременно. И борьба между ними вполне естественна. Бывший Верховный Заклинатель уверил, что со временем тело Вэй Ина привыкнет и удерживать в себе две энергии станет легче. Так оно в итоге и произошло. Однако Вэй Ин до последнего испытывал неприятные ощущения в области ядра. Для Лань Сичэня же, судя по всему, первое взаимодействие с Тьмой оказалось… приятным?.. Более того, Вэй Ин вспомнил, как благосклонно на Главу Лань отреагировала и сама Тьма. Подобная реакция Тьмы на Лань Сичэня и Лань Сичэня на Тьму была не совсем нормальной. И Вэй Ин пока не мог понять, хорошо это или плохо. — Цзэу-цзюнь, — обратился он к Главе Лань. — Вы ведь можете играть мелодию Очищения для себя, а не только для других? — Да, конечно, — кивнул Лань Сичэнь. — Тогда я вам настоятельно рекомендую прямо сейчас вернуться в свои покои и сыграть её. Возможно даже не один раз, — стараясь быть убедительным, произнёс Вэй Ин. — И непременно играть её ежедневно в течение недели до следующей медитации. Если вы, конечно, согласны и дальше помогать мне с этим, — добавил он. — Я согласен! Я продолжу с вами медитировать! — излишне торопливо ответил Лань Сичэнь, всем своим видом выражая полную готовность. — Хм-м-м, — Вэй Ин приподнял брови: подобное воодушевление Главы Лань, совсем недавно брезгливо воротившего от Тьмы нос, показалось ему крайне подозрительным. Он задумался, затем произнёс вкрадчиво и осторожно: — И ещё, Цзэу-цзюнь, я очень прошу вас об одном — не пытайтесь призывать Тьму самостоятельно… Это может оказаться чрезвычайно опасным. Мне кажется, что вы… не готовы к подобному… — Призывать Тьму?!. — Лань Сичэнь изумлённо распахнул глаза и, нахмурившись, возмутился: — С чего вы взяли, господин Вэй, что я вообще намерен её призывать?! Разумеется, я не собираюсь этого делать! — Сейчас не собираетесь, — мягко возразил Вэй Ин. — Сейчас ваше тело заполнено тёмной энергией по самую макушку. Однако потом, когда вы очиститесь, у вас может возникнуть подобное искушение. Вы снова захотите испытать те ощущения, которые пережили сегодня, вступив во взаимодействие с Тьмой. Я ведь вижу, Цзэу-цзюнь, как сильно вам это понравилось… — Господин Вэй! — голос Главы заледенел. Он сверкнул на Вэй Ина глазами и холодно продолжил: — Неужели вы полагаете, что я не смогу справиться с подобным искушением? Считаете меня настолько слабым? — Вовсе нет, Цзэу-цзюнь! — Вэй Ин покачал головой. — Я не считаю вас слабым. Тем не менее вы живой человек. И сколь бы сильны вы ни были, свои слабости у вас наверняка есть. Причём такие, о которых вы сами, возможно, даже не подозреваете. А Тьма непременно их обнаружит. Не стоит её недооценивать, Цзэу-цзюнь. Она умна, хитра и коварна. Притворится покорной и безобидной. Предложит вам то, чего вы в глубине души отчаянно жаждете. И если вы пойдёте у неё на поводу, то падения будет не избежать. Вы можете не заметить, как это произойдёт. Поверьте, я не желаю вас оскорбить или усомниться в вашей стойкости. Однако я знаю, о чём говорю, — он тяжело вздохнул. — Прошу вас, не пытайтесь играть в эту игру в одиночку, Цзэу-цзюнь! Это действительно опасно! И то, что вы являетесь сильным заклинателем, в данном случае может стать помехой, а не поддержкой. — Что вы имеете в виду, господин Вэй? — Лань Сичэнь прищурил глаза, в которых вновь заплясали алые искры. — То, что вы привыкли всегда и во всём слишком полагаться на свою силу. А при тесном взаимодействии с Тьмой подобная самоуверенность может оказать вам плохую услугу. — Думаю, что я достаточно силён, чтобы противостоять любым искушениям, — Лань Сичэнь скептически выгнул бровь. — Мне кажется, вы снова меня недооцениваете, господин Вэй. — Вэнь Жохань был не слабее вас, Цзэу-цзюнь, — печально произнёс Вэй Ин. — И вы знаете, как закончилась его жизнь. — При чём здесь Вэнь Жохань? Какое он имеет к этому отношение? — нахмурился Глава Лань. — Самое непосредственное, — Вэй Ин повёл плечом. — Знаете, я много размышлял над тем, что произошло с бывшим Главой Вэнь. Я ведь общался с ним довольно долго и тесно. И полагаю, что знал его лучше, чем многие другие. На самом деле Вэнь Жохань вовсе не был настолько безумным и кровожадным чудовищем, каким его хотят представить сегодня. Да, у него было много недостатков. И довольно жутких. Однако в нём было немало и хорошего. Он был умным, сильным, по-своему справедливым и честным. Любил свою семью и заботился о благе и процветании своего ордена. У него было практически всё, чего он желал. Однако он всё равно развязал эту кровопролитную войну, рискнув всем, что имел. Пожертвовал орденом, кланом, детьми, жизнями множества людей ради достижения единственной цели — власти. — Власти? — Лань Сичэнь склонил голову набок. — Разве он на тот момент уже не обладал ею? Причём в гораздо большей степени, чем ему было положено. — Обладал, — кивнул Вэй Ин. — Однако в какой-то момент ему показалось недостаточным иметь просто власть. Он возжелал власти абсолютной. Именно это и было его главной слабостью, которой не преминула воспользоваться Тьма. Полагаю, что она предложила ему господство над миром, и он не сумел устоять перед подобным искушением, — Вэй Ин испустил тяжёлый вздох и погрустнел. — Видите ли, Цзэу-цзюнь, бывший Верховный Заклинатель порой в разговорах вскользь упоминал о своём детстве. Он вырос с очень суровым и деспотичным отцом, который постоянно его подавлял. И когда его родитель умер, Вэнь Жохань, видимо, решил для себя, что больше никогда не потерпит над собой ничьей власти. Потому и стал Верховным Заклинателем. Потому и возвысил клан Вэнь до небес и уподобил его Солнцу. Но, как вы понимаете, мир велик. В нём есть ещё и император Поднебесной. И другие земли со своими властителями. И Небожители. Да мало ли кто… — плечи Вэй Ина поникли. — Как ни возвышайся, всегда найдётся тот, кто стоит выше. Абсолютная власть — это мираж. Но Тьма умеет лгать и морочить голову. Обернуть недостижимое в привлекательную обёртку возможного и легкодоступного. Лань Сичэнь прикусил губу и, глубоко задумавшись над сказанным, принялся накручивать на палец длинную прядь своих шелковистых волос. Это безыскусное, небрежное действие почему-то завораживало. Вэй Ин невольно на него засмотрелся. Глава Лань вопринимался сейчас знакомым незнакомцем. Вроде бы он выглядел так же, но при этом был каким-то иным. Движения его приобрели особую плавность и текучесть. Его обычно мягкая, прозрачная аура, сейчас приправленная Тьмой, мерцала, струилась, огибая все линии его стройного тела. Разгоралась алыми всполохами, вскипала и бурлила. И в данный момент не согревала, как раньше, а обжигала. Вэй Ин невольно отодвинулся — исходящий от Лань Сичэня жар не давал ему свободно дышать и связно мыслить. Затем, нахмурившись, слегка подался вперёд, коснулся лба Главы Лань и с возрастающей тревогой обнаружил, что он весь полыхает. Лань Сичэнь закрыл глаза и, дразнясь, игриво боднул ладонь Вэй Ина, словно ласковый котёнок. Вэй Ин поспешно убрал руку, снова отодвинулся и обеспокоенно произнёс: — У вас жар, Цзэу-цзюнь, вам нужно обратиться к целителю. — Не нужно, — Лань Сичэнь кокетливо повёл плечом. — Я ведь сам целитель, господин Вэй, вы забыли? Я прекрасно знаю, что со мной. Это нормальная реакция тела на отравление тёмной энергией. Ядро изгоняет Тьму из меридианов. — Отравление?.. — Вэй Ин встревоженно прикусил губу. — Тогда тем более нужно принять незамедлительные меры! Выпить целебный отвар или ещё что-нибудь… Ведь отравление опасно! — Не в данном случае. При нашей с вами совместной медитации, — Лань Сичэнь нарочито флиртующим тоном выделил два последних слова и кинул на Вэй Ина быстрый взгляд из-под пушистых ресниц, — у Тьмы не было намерения мне навредить. Поэтому не переживайте за меня так сильно, господин Вэй! Со мной всё будет в по-о-о-лном порядке! — он протянул руку и кончиками пальцев проказливо и нежно пробежался по предплечью Вэй Ина, заставив его вздрогнуть от неожиданности и замешательства. — Эм-м-м, ладно, вам виднее, Цзэу-цзюнь… Целитель здесь вы, а не я, — Вэй Ин отодвинулся ещё дальше, дивясь про себя разительным метаморфозам, произошедшим со всегда столь сдержанным и деликатным Лань Сичэнем. И тому, насколько различное воздействие оказывает Тьма на разных людей. Вэнь Жохань, к примеру, под воздействием тёмной энергии становился яростным и неистовым, словно губительное пламя пожара. Сам Вэй Ин был холодным, надменным и злым, но при этом крайне вспыльчивым. Лань Сичэнь же выглядел расслабленным и томным. И в то же время был явно заведён и взбудоражен. Казался мягким и одновременно исполненным чувственной страсти. То обольстительно и чарующе улыбался, то глядел на Вэй Ина пламенеющим взором. У Вэй Ина было такое чувство, словно в Главе Лань сейчас сосуществовали две противоположные личности, то и дело плавно перетекающие одна в другую. Однако эта двойственность не отталкивала, как при одержимости, а напротив, притягивала взор и действовала гипнотически. Лань Сичэнь ощущался сейчас нежным, ласковым и наряду с этим чрезвычайно горячим. Причём, во всех смыслах, гуи его задери! Не то чтобы Вэй Ину это не нравилось, скорее немного смущало и озадачивало. И в то же время вызывало любопытство и интерес. Прежде всего — исследовательский. Вэй Ин уже давно занимался изучением особенностей влияния тёмной энергии на людей. И заметил, насколько данное влияние отличается в каждом конкретном случае. Сейчас, наблюдая за Лань Сичэнем, он в очередной раз убедился в правильности своих умозаключений. Вэй Ин давно пришёл к выводу, что реакция человека на Тьму во многом обусловлена не только непосредственным воздействием тёмной энергии (хотя это имело очень большое значение), но и характером самого человека, его темпераментом и его подспудными стремлениями и желаниями. Вэнь Жохань, одержимый Тьмой, как правило, надолго пропадал в пыточных залах. Вэй Ину, к его искреннему огорчению, под влиянием тёмной энергии хотелось убивать. А вот Главе Лань убивать точно не хотелось. Тьма из глубин его души выудила определённо нечто иное. Что-то такое, что в своём обычном состоянии Лань Сичэнь, вероятнее всего, постоянно держал в узде и под строгим контролем разума. Вэй Ин снова покусал губы. — Я не знаю, чем вас искушает Тьма, Цзэу-цзюнь, — произнёс он тихо, — и не стану спрашивать. Меня это не касается. Я не вправе знать о ваших слабостях. Однако прошу вас быть честным перед самим собой и полностью отдавать себе отчёт в своих действиях. Будьте предельно осторожны. — А чем она искушает вас, господин Вэй? — внезапно спросил Глава Лань, остановив на Вэй Ине потяжелевший взор своих тёмных глаз. Вэй Ин приподнял брови, подивившись подобной бестактности всегда столь учтивого Лань Сичэня. Однако пожал плечами (он не видел смысла скрывать эту информацию от Главы Лань) и ответил: — Силой. — Силой? — с интересом переспросил Лань Сичэнь. — Да, — кивнул Вэй Ин. — Моей самой большой слабостью является сила, — и пояснил: — Я остался без родителей, когда мне было шесть, Цзэу-цзюнь. Один. На улице. Беспомощный и слабый. Меня тогда мог обидеть любой. И обижали практически все. Собаки, с которыми я пытался драться за остатки помоев. Другие бездомные дети, отбирающие добытую мной еду. Взрослые, которых раздражал путающийся под ногами тощий ребёнок в оборванных грязных лохмотьях. Обижали все, кому не лень. А я почти никогда не мог дать отпор. У меня не было на это сил. Где их было взять малышу, который питался очистками. Да и те доставались ему раз в несколько дней… — Господин Вэй! — взгляд Лань Сичэня исполнился сочувствия. Он порывисто придвинулся к Вэй Ину и положил на его плечо свою обжигающе горячую ладонь. — Не нужно меня жалеть, Цзэу-цзюнь! — Вэй Ин повёл плечом, принуждая Главу Лань убрать руку. — Это стало для меня хорошей школой жизни. И когда дядя Цзян забрал меня в Пристань Лотоса и у меня появилась возможность совершенствоваться, я дал себе слово, что перестану быть слабым. Что больше никогда и никому не позволю себя обидеть. Что впредь всегда смогу защититься сам и стану защитником для тех, кто слабее. Мне повезло — от своих драгоценных родителей я унаследовал выдающиеся способности к заклинательству. И мне повезло вдвойне, что госпожа Юй оценила мой потенциал и сделала меня своим личным учеником. Она передала мне все свои умения и навыки, кроме владения Цзыдянем. А дядя Цзян научил меня великолепно стрелять из лука. Я тренировался без устали и стал самым сильным среди учеников Пристани. Я был даже сильнее своего шиди — Наследника ордена, — он снова вздохнул и устало прикрыл глаза. — Однако мне постоянно казалось, что я всё ещё недостаточно силён. Что есть множество других — тех, кто сильнее меня. И я как сумасшедший продолжал совершенствоваться и осваивать всё новые техники, принадлежащие другим орденам. Я — «сын слуги» и вольной заклинательницы, подобранный на улице бродяжка фактически без роду и племени — занял четвёртое место в списке благородных молодых господ. Встал в один ряд с Наследниками Великих орденов. И по силе в этом списке уступал лишь вам, Цзэу-цзюнь, — Вэй Ин коротко взглянул на Лань Сичэня. — А ведь мы с вами принадлежим к разным поколениям. С вашим братом мы тогда были равны, — он помрачнел и отвёл взгляд. Этот разговор и связанные с ним воспоминания расстроили Вэй Ина. Однако он решил довести его до конца. Он обязан предостеречь Лань Сичэня, по всей видимости опьянённого тёмной энергией и настроенного крайне беспечно и самонадеянно. Если с Главой Лань произойдёт что-то плохое, Вэй Ин себе этого не простит. Ведь именно он «свёл» его с Тьмой. Именно с подачи Вэй Ина Глава Лань подпал под её влияние. Сам бы он никогда не стал взаимодействовать с тёмной энергией. И у Тьмы не было бы ни единого шанса его искусить. А теперь такая возможность у неё появилась. И к чему это приведёт, Вэй Ин не имел ни малейшего представления. Он сдвинул брови и жёстко произнёс, решительно глядя Лань Сичэню в глаза: — И когда в моей жизни появилась Тьма, Цзэу-цзюнь, я подумал, что вот оно — исполнение всех моих чаяний и желаний. Тьма дала мне то, чего я хотел больше всего — силу и могущество. Во время войны я всерьёз полагал, что стал всесильным. Осознание этого вскружило мне голову. Сделало меня заносчивым и высокомерным. Я стал во всём полагаться на Тьму. И самое страшное, что в моё так называемое всемогущество уверовал не только я сам, но и другие. И поплатились за это своими жизнями. На поле боя появилась Бессмертная Лань И. Война была проиграна. Я лишился ядра, свободы и чести. Абсолютная сила оказалась таким же мыльным пузырём, как и абсолютная власть. Как бы кто ни был силён, всегда найдётся тот, кто будет сильнее. Поэтому, Цзэу-цзюнь, что бы вам в данный момент ни обещала Тьма, знайте — это не бесплатно. За её «дары» рано или поздно придётся заплатить. Втридорога. Закончив свою долгую речь, Вэй Ин хотел было подняться и с чувством выполненного долга отправиться восвояси. Он сделал всё, что мог. Без утайки рассказал обо всём, что знал. Предупредил Главу Лань о подводных камнях. Пусть теперь Лань Сичэнь сам делает выводы. Вэй Ин надеялся, что они будут верными. Глава Лань достаточно для этого умён. — Удовольствие… — вдруг тихо произнёс Лань Сичэнь. — Что? — удивлённо обернулся к нему Вэй Ин. Глава Лань принял совершенно неподобающую позу — откинулся на заведённые назад руки и вытянул ноги. По-кошачьи гибко потянулся, откровенно красуясь, и бросил на Вэй Ина странно сверкнувший взгляд из-под полуприкрытых век. — Моя слабость — это удовольствие, — пояснил он, внимательно глядя на Вэй Ина лихорадочно блестевшими глазами. — Эм-м-м, — Вэй Ин пожевал губы и осторожно поинтересовался: — Удовольствие какого рода вы имеете в виду, Цзэу-цзюнь? — Любого, — пожал плечами Лань Сичэнь. — Лишь бы оно дарило острые ощущения. — Острые ощущения… — повторил Вэй Ин, не до конца понимая, о чём именно говорит Глава Лань. — Вы упомянули о детстве Вэнь Жоханя, господин Вэй. И поведали мне свою историю. Полагаю, что теперь мне следует оказать вам ответную любезность и рассказать о себе немного больше, чем вам известно, — уголок губ Лань Сичэня насмешливо дёрнулся вверх, придав его лицу хищное и опасное выражение. Он снова томно потянулся и, откинувшись назад ещё сильнее, задумчиво принялся наблюдать за лениво проплывающими по небу облаками. — Вы прожили в Облачных Глубинах больше года, господин Вэй, и думаю, что уже поняли, как в нашем ордене воспитывают детей. Ни игр, ни развлечений, ни шалостей. Только учёба, совершенствование духа и тела и довлеющая над всем этим Стена Послушания, — Сичэнь брезгливо поморщился. — Как вы думаете, господин Вэй, может ли хоть один ребёнок вырасти счастливым в подобной атмосфере? И будет ли вообще известно такому ребёнку, что это означает — «быть счастливым»?.. — Я… не знаю, Цзэу-цзюнь, — растерялся Вэй Ин, — ведь у каждого своё понимание счастья… — Да, тут вы правы, — согласно покивал Лань Сичэнь. — И чтобы стать счастливым в ордене Лань, нужно иметь камень вместо сердца, лёд вместо крови и три тысячи правил вместо мозгов. И тогда счастье гарантировано. На долгие годы. Очень и о-о-очень долгие годы… Ведь заклинатели нашего ордена чрезвычайно сильные совершенствующиеся… — он внезапно рассмеялся, запрокинув голову. Однако Вэй Ину его слова не показались смешными. Как и смех Главы Лань, отдававший горечью и тоской, вовсе не показался весёлым. — Я всё это ненавидел. С самого детства, — Лань Сичэнь прикрыл глаза. — И не я один, надо признать. Порой дети и подростки бунтовали. Но бунт всегда влёк за собой наказания. Порой весьма суровые. И со временем они бунтовать переставали. Меня подобное не устраивало категорически. Наказания мне не нравились. Я их не боялся, нет. Просто они казались мне слишком… унизительными, — он снова кривовато усмехнулся. — Поэтому лгать, лицемерить и хитрить я научился очень рано, о чём ничуть не сожалею. Испытывал ли я по этому поводу стыд или чувство вины? — Лань Сичэнь небрежно пожал плечами. — Нисколько, господин Вэй, нисколько. К тому же эти навыки оказались весьма полезными и пришлись очень кстати в моей дальнейшей жизни. Тогда же я был Первым Наследником, меня воспитывали как будущего Главу, и это обязывало меня быть лучшим во всём — в учёбе, в совершенствовании, в этикете. И я был. Это было несложно. А вот что было по-настоящему сложным — так это жить скучной, пресной, унылой жизнью, которой противилась вся моя природа. Удивление Вэй Ина возрастало с каждым произнесённым Главой Лань словом. Сколько Вэй Ин его помнил, Лань Сичэнь всегда выглядел безмятежным, умиротворённым и вполне довольным своей участью. Вэй Ин был абсолютно уверен, что Лань Сичэнь счастлив в своём ордене. Глава Лань вовсе не выглядел бунтарём. Он идеально вписывался в Облачные Глубины и казался неотъемлемой частью их сияющего хрустальной чистотой пространства. Неужели его исполненный доброжелательности, благостный вид, его приветливая улыбка и лучащийся довольством взгляд были не более чем притворством? Всего лишь красивой ширмой, за которой крылись протест и неприятие своего образа жизни? Вэй Ин усомнился. Вряд ли. Иначе аура Лань Сичэня не была бы столь гармоничной. Иначе он просто не смог бы жить в ладу с самим собой и с окружающими. Но… Почему тогда он всё это говорит? Или Глава Лань настолько сжился с той ролью, которую ему приходилось играть всю свою жизнь, что она стала неделимой составляющей его самого? И уже даже перестала быть всего лишь ролью? — Вы не представляете, господин Вэй, — продолжил между тем Лань Сичэнь, — сколько раз я хотел бросить всё к гуям и сбежать из ордена. На время, разумеется, не навсегда. От статуса Первого Наследника и будущего Главы я отказываться не собирался. Но мне безумно желалось стать свободным хотя бы на недолгий срок. Пожить только для себя. Делать лишь то, что хочется. Без оглядки на правила ордена. Без необходимости постоянно держать лицо. Без обязанности быть удобным для всех. Хотелось содрать с себя наконец маску добродетельного и безупречного юного господина, которого постоянно ставили в пример наследникам всех заклинательских орденов Поднебесной. — Не только наследникам, — пробормотал себе под нос Вэй Ин, вспомнив, как госпожа Юй каждое своё занятие начинала с упоминания неподражаемых и недосягаемых для простых смертных Двух Нефритов ордена Лань. — Вы что-то сказали, господин Вэй? — покосился в его сторону Лань Сичэнь. — Нет-нет, Цзэу-цзюнь! Ничего! — замотал головой Вэй Ин и спросил: — Почему же вы не сбежали, если вам в то время было так невмоготу оставаться в ордене? — Из-за… — Глава Лань бросил на Вэй Ина осторожный взгляд, но всё же продолжил: — Ванцзи. Я ждал, пока он подрастёт и научится давать дяде и Старейшинам хоть какой-то отпор. Вэй Ин слегка вздрогнул при упоминании Ванцзи, затем зябко поёжился и отвернулся: — Судя по всему, вы этого так и не дождались, Цзэу-цзюнь. В глазах Лань Сичэня промелькнуло сожаление. Он на несколько мгновений задержал на Вэй Ине опечаленный взгляд, затем снова обратил лицо к небу. — Я уже был готов покинуть Облачные Глубины. Даже договорился с Минцзюэ, чтобы он прикрыл меня и выиграл мне время, пока я не удалюсь от земель заклинателей достаточно далеко, чтобы меня не нашли. Однако… — Лань Сичэнь тряхнул густыми волосами, иссиня-чёрным водопадом рассыпавшимися по его плечам, и снова ухмыльнулся. — Как говорится — хочешь насмешить богов, расскажи им о своих планах. Началось противостояние с Вэнями, погиб бывший Глава ордена Лань, а затем разразилась война. Ну а после, как вы понимаете, господин Вэй, мне стало не до приключений… — Понимаю, — кивнул Вэй Ин. — Вряд ли Глава ордена имеет возможность сбежать из этого самого ордена. — Да, вряд ли, — рассеянно покивал Лань Сичэнь и со вздохом добавил: — К тому же статус Главы, забота о благосостоянии и процветании ордена, ответственность за благополучие множества людей предписывают мне вести определённый образ жизни и диктуют обусловленные обществом нормы и правила поведения. И это разумно, господин Вэй, но… Как же всё это порой меня бесит! — О! — Вэй Ин в удивлении приподнял брови и тут же насмешливо прищурился. — Прямо-таки бесит, Цзэу-цзюнь? — Я использовал самое мягкое выражение для описания своих чувств, господин Вэй, — Лань Сичэнь тоже сощурил глаза. — И чтобы в один прекрасный день (который явно не будет являться таковым для окружающих меня людей) я не взорвался от распирающих меня изнутри эмоций или не взорвал Стену Послушания (о чём я мечтаю с пяти лет), мне приходится время от времени перенаправлять свою кипучую энергию в более безопасное (для Стены Послушания) русло. — И как? Получается перенаправить? — Вэй Ин с интересом склонил голову набок. — Как видите, Стена всё ещё на месте, — с губ Лань Сичэня слетел смешок. — И куда вы перенаправляете свою энергию, если не секрет? — Вообще-то секрет, — глаза Главы Лань опасно блеснули. — Однако вам я его открою, господин Вэй. — Вы уверены, что стоит это делать? — Почему нет? Не умеете хранить секреты? — уголок губ Лань Сичэня вновь дёрнулся вверх. — Не знаю, — пожал плечами Вэй Ин. — До сегодняшнего дня у меня их не было. Почти… — он болезненно дёрнулся, вспомнив свой самый главный и довольно грязный «секрет», и отвёл глаза в сторону. Лань Сичэнь бросил на него внимательный взгляд, однако, сделав вид, что ничего не заметил, насмешливо произнёс: — Впрочем, даже если вы надумаете кому-нибудь об этом рассказать, не страшно, — он согнул ноги в коленях и, закинув одну ногу на другую, принялся легкомысленно ею болтать. — Ваш секрет не такой уж и секретный? — спросил Вэй Ин с напускным разочарованием, обрадовавшись тому, что Глава Лань не стал заострять внимание на его предыдущих словах. — Дело не в этом, — качнул головой Лань Сичэнь. — Просто вам никто не поверит. — Да ладно? — Вэй Ин лукаво улыбнулся. — А теперь мне действительно стало интересно, Цзэу-цзюнь. Чем же таким необычным вы занимаетесь на досуге? — Поиском удовольствий, господин Вэй. — Вы шутите? — Вэй Ин недоверчиво уставился на Главу Лань. Подобное беспечное времяпровождение никак не вязалось в его уме с обликом благонравного и степенного Цзэу-цзюня. Хотя… Память незамедлительно подкинула ему образ пьяного Лань Сичэня, намеревавшегося лететь в Цинхэ за ночными развлечениями. — Ничуть, — невозмутимо ответил Глава Лань. — И где же вы их ищете? — Где придётся, — Сичэнь задумчиво постучал пальцем по пухлым губам. — Но вы даже не представляете, как это сложно, господин Вэй. — Сложно?.. — Вэй Ин посмотрел на него с недоумением. — Сложно найти удовольствие?.. Но… что в этом может быть сложного, Цзэу-цзюнь? Они ведь встречаются на каждом шагу! — Например? — Лань Сичэнь заинтересованно взглянул на Вэй Ина. — Что для вас является удовольствием, господин Вэй? — Да что угодно! — Вэй Ин всплеснул руками. — Хорошее вино. Суп из свиных рёбрышек, приготовленный моей шицзе. Попойка с приятелями. Интересная Ночная охота. Обучение малышей всяким заклинательским штукам. Работа над изобретениями. Да много всякого разного, Цзэу-цзюнь! Всего и не перечислить! Взгляд Лань Сичэня внезапно смягчился. — Вы удивительный человек, господин Вэй, — губы его тронула тёплая улыбка. Он помолчал, затем еле слышно добавил, глядя куда-то в сторону: — Такой… невинный… — Невинный?.. — Вэй Ина искренне удивило такое определение. Невинным его ранее никто не называл. Гораздо чаще — бесстыдным. Он заносчиво подбоченился и дерзко вздёрнул подбородок. — И на основании чего вы пришли к подобному выводу, Цзэу-цзюнь? — На основании того, что вы умеете получать удовольствие от столь… обыденных и простых вещей. — А вы, значит, не умеете? — Увы, — вполне искренне вздохнул Лань Сичэнь. — Я — не умею. — Что же в таком случае доставляет удовольствие вам, Цзэу-цзюнь? — Исключительно острые ощущения, господин Вэй. А так как человек имеет печальную способность привыкать практически ко всему, то градус остроты приходится постоянно повышать. Чтобы хотя бы иногда чувствовать себя в какой-то мере живым… — в глазах его промелькнула грусть. — Например? — повторил Вэй Ин вопрос Лань Сичэня, тоже сделав вид, что не услышал его последних слов, хотя они остро царапнули его сердце. — Ну-у-у, — Глава Лань немного подумал и продолжил: — Например, раньше мне доставляли большое удовольствие полёты на мече. Я с каждым разом летал всё быстрее, учился выполнять самые крутые и опасные виражи, достиг в этом настоящего совершенства. Но со временем острота ощущений пропала, полёты превратились в нечто заурядное и привычное. Сегодня я летаю быстрее ветра, однако удовольствия от этого не получаю никакого. — Хм-м-м, — Вэй Ин задумался на мгновение и, прищурившись, взглянул на Главу Лань. — А мне показалось, что вы вполне себе наслаждались полётом, когда мы с вами летели в Нечистую Юдоль. — Наслаждался, — с улыбкой согласился Лань Сичэнь. — Но лишь потому, что чувствовал тогда ваше яркое удовольствие. Вы меня им заразили, господин Вэй! Вэй Ин усмехнулся: — Не знал, что это заразно, — и тут же посерьёзнел. — Можете привести ещё пример? — Могу, — кивнул Глава Лань. — Ночные охоты. Поначалу это было интересно. Пугающе, опасно, рискованно. Бодрило. Сердце заходилось от страха и волнения. Кровь застывала в жилах, а затем вскипала и бурлила. И сражение с нечистью превращалось в истинное наслаждение. — Вам нравится опасность? — понимающе уточнил Вэй Ин. — Именно это вас заводит, Цзэу-цзюнь? — Необязательно, — покачал головой Лань Сичэнь. — Скорее… азарт. Мне нравится вызов, господин Вэй. И неважно, кто или что мне его бросает — стихия, нечисть или человек. Удовольствие доставляет сам процесс преодоления препятствий, ну и вкус победы, разумеется. — Но Ночная охота — это всегда опасное предприятие, Цзэу-цзюнь. И вызов, — возразил Вэй Ин. — Ведь постоянно присутствует риск, что она может стать последней. Разве это не так? — Так. Однако сражаясь с нечистью, я больше не испытываю ни прежних ощущений, ни малейшего страха. Ночная охота превратилась в рутину. А достойных противников я не встречал давным-давно. В моей жизни уже давно не было стоящих вызовов, господин Вэй. Ни в сражениях, ни в политике, ни в… гхм, — Лань Сичэнь кашлянул и кинул на Вэй Ина быстрый взгляд, — впрочем, неважно. Ни в чём. — он помолчал, ненадолго задумавшись. Затем губы его растянулись в хищной улыбке. Глаза заблестели, и Вэй Ин снова уловил в них отсвет алого пламени. — Но сегодня, благодаря вам, господин Вэй, подобный вызов появился. Я никогда не испытывал столь ярких переживаний. Таких опасных, острых и интригующих. Ни разу в жизни. Вы говорили об искушениях и их преодолении. Что же, полагаю, противостояние с Тьмой может оказаться… весьма занимательным и захватывающим. Пожалуй, это для меня… достойный вызов. Вэй Ин посуровел: — Это не забава, Цзэу-цзюнь. Нельзя играть с Тьмой! — Играть можно с кем угодно, с чем угодно и во что угодно, господин Вэй. Вся наша жизнь по большому счёту всего лишь игра. — Это опасно, Цзэу-цзюнь, — Вэй Ин осуждающе покачал головой. — А вы, как мне кажется, внезапно стали относиться к Тьме слишком легкомысленно. Куда подевались все ваши опасения и настороженность?.. — Я справлюсь, господин Вэй, обо мне не беспокойтесь, — Лань Сичэнь закрыл глаза и подставил лицо послеполуденным лучам ещё греющего осеннего солнца. На лице его блуждала рассеянная и беспечная полуулыбка. — Цзэу-цзюнь, — вновь попытался воззвать к непонятно куда девшемуся благоразумию Главы Лань Вэй Ин. Однако Сичэнь неожиданно выпрямился и, распахнув глаза, ожёг его таким огненным взором, что разом испепелил все подготовленные им доводы и едва не испепелил его самого. Вэй Ин задохнулся и прикрыл лицо ладонью, пытаясь справиться с охватившими его странными, неловкими и неуместными ощущениями. Быть испепелённым он не хотел. Признаться, он вообще несколько подустал от взаимодействия с таким Лань Сичэнем — абсолютно безбашенным и довольно бесстыдным искателем удовольствий. В отличие от Главы Лань, Вэй Ин в большом количестве острых ощущений не нуждался. И на сегодня ему их уже было достаточно. Он не ожидал, что это будет так… эмоционально сложно и изнуряюще. В конце концов, Тьма не дремала и в самом Вэй Ине. И общение с Лань Сичэнем, чьё благочестие сегодня помахало ручкой и удалилось в известном направлении, вызывало у него вполне определённые реакции. В том числе и телесные. И осознание этого Вэй Ину было крайне… неприятно и совершенно не нравилось. Он прекрасно понимал, что всё это ничего не значит. Ни со стороны Лань Сичэня, ни с его стороны. Просто они оба переполнены энергией инь. Однако в груди Вэй Ина зародилось тягостное чувство. Ему не хотелось больше никогда в жизни испытывать таких ощущений по отношению к кому бы то ни было. И тем более он не желал оскорблять и порочить чем-то подобным чистого и целомудренного Главу Лань, которого безмерно уважал. Вэй Ин и так испачкал его сегодня своей Тьмой, которая вынудила скромного и добродетельного Лань Сичэня вести себя столь вызывающе бесстыдно. Вэй Ин был уверен, что когда Глава Лань придёт в себя, ему будет крайне неловко из-за своего поведения. И Вэй Ин чувствовал себя в этом виноватым. Он очень надеялся, что все сегодняшние причуды Лань Сичэня обусловлены лишь тем, что столь тесное взаимодействие с Тьмой для него было внове. И что во время их последующих медитаций он перестанет так остро реагировать на тёмную энергию. Потому что Вэй Ин уже успел соскучиться по тому мягкому, доброму, воспитанному и здравомыслящему Цзэу-цзюню, к которому он привык и которого считал своим хорошим другом. Поэтому он всем сердцем рассчитывал на то, что после мелодий Очищения и недельного «поста» Лань Сичэнь снова превратится в прежнего себя. И выбросит из головы все дурные и опасные мысли о заигрывании с Тьмой. Сейчас же Главе Лань явно необходимо хотя бы частично очистить своё тело от тёмной энергии. А Вэй Ину нужно отдохнуть от общества этого любителя острых ощущений. Однако прежде он должен взять на себя ответственность и довести Лань Сичэня до его комнаты. Иначе неизвестно, куда Глава может завернуть по пути, охотясь за очередным удовольствием и пребывая под воздействием Тьмы, что пьянила его похлеще самого крепкого алкоголя. Вэй Ин поднялся на ноги и протянул Лань Сичэню руку: — Идёмте, Цзэу-цзюнь! — Куда? — Глава Лань бросил на Вэй Ина заинтригованный взгляд, ухватился за его ладонь и встал. — Я провожу вас до ваших покоев. Лань Сичэнь удивлённо выгнул бровь, но возражать не стал. Однако вид его стал ещё более заинтригованным. Они покинули тренировочное поле и направились в сторону жилых строений. Встречавшиеся им по пути адепты ордена и слуги, приветствуя их, почтительно кланялись. Благодарение буддам, никто их не остановил и ни о чём не спросил. Вэй Ин не хотел, чтобы кто-нибудь заметил странное и не вполне нормальное поведение Лань Сичэня. Впрочем, по последнему ничего не было заметно. Со стороны Глава Лань выглядел так же, как и всегда. Шёл степенным, спокойным шагом. Расточал любезные улыбки. Выдавал его перевозбуждённое состояние лишь несколько нездоровый блеск глаз и покрасневшие щёки. Дойдя до дверей в свою комнату, Лань Сичэнь расслабленно прислонился к стене и уставился на Вэй Ина пристальным и вопросительным взглядом, словно чего-то ожидая. Они молча постояли так некоторое время. — Почему вы не идёте к себе, Цзэу-цзюнь? — не выдержал наконец Вэй Ин, прерывая излишне затянувшееся и становившееся неловким молчание. — А вы… не хотите войти?.. — нерешительно поинтересовался Лань Сичэнь, опустив глаза. — Я?.. — удивился Вэй Ин. — Это ваши покои, Цзэу-цзюнь. Что там делать мне? Лань Сичэнь резко выпрямился, вытянулся в струнку и напряжённо замер, сложив руки на груди. — Вы могли бы… послушать мелодию Очищения, господин Вэй… Вместе со мной… — произнёс он нарочито безразличным тоном, глядя куда-то в сторону. — Для вас это тоже может быть полезным… — Спасибо за предложение, Цзэу-цзюнь, но нет, — покачал головой Вэй Ин. — Мелодия Очищения нужна тем, кому необходимо избавиться от тёмной энергии. Это не мой случай, как вы понимаете. К тому же, — он улыбнулся, — ваша светлая энергия прекрасно уравновесила Тьму в моём теле. Сейчас я чувствую себя более чем превосходно, — Вэй Ин вытянул руки и низко поклонился. — Благодарю вас, Глава Лань! — Не стоит, господин Вэй, я рад был оказать вам помощь, — Лань Сичэнь поклонился в ответ и тихо добавил: — Что же, тогда встретимся на ужине. Минцзюэ сказал, что сегодня состоится торжество. Правда, не упомянул, по какому поводу… — О, пока это секрет! — на губах Вэй Ина заиграла лукавая улыбка. — Но повод замечательный! Не буду вас больше задерживать, вам нужно отдохнуть. До вечера, Цзэу-цзюнь! — отвесив ещё один поклон, он развернулся и быстрым шагом покинул жилое крыло. — До вечера, господин Вэй… — Лань Сичэнь произнёс это скорее для себя, чем для Вэй Ина, который его уже не слышал. На лице Главы Лань отобразились неприкрытое разочарование и глубокая печаль.