Наверно, это тоже любовь?..

Сичэнь открыл глаза и с непониманием уставился на белый потолок. Несколько раз недоумённо моргнул. Он что — уснул?.. Сичэнь не помнил, когда в последний раз засыпал днём. Обычно подобное с ним не случалось. Однако он, судя по всему, был настолько вымотан — и физически, и морально — событиями предыдущих дней, что даже организм сильного заклинателя не справился и решил восполнить запас сил обычным, но самым действенным способом. Сичэнь вздохнул и сел, обнаружив, что спал хоть и полностью одетым, но как и положено, в кровати. И совершенно не помнил, как до неё добрался. А ведь был вполне себе трезв! Голова его была немного мутной от сна в непривычное и неположенное время, однако чувствовал он себя гораздо более бодрым и отдохнувшим. Сичэнь бросил несколько встревоженный взгляд на окно — за ним стояли сумерки. Было непонятно, то ли это вечер, то ли раннее утро. Он очень надеялся, что первое. Сичэнь сдвинул брови — он снова надолго оставил брата. Непростительное легкомыслие! Быстро поднявшись с кровати, он наспех сменил изрядно помявшееся верхнее одеяние, и покинув ханьши, торопливо направился в сторону кухни. Сам он ужин явно уже пропустил, однако Ванцзи непременно следовало поесть. Брату нужны силы для восстановления. Во дворе и в самой кухне было тихо и безлюдно. Значит, уже больше девяти вечера и все жители Облачных Глубин отошли ко сну. Тем лучше. Незачем кому-то видеть, как Глава ордена разгуливает по резиденции после удара вечернего колокола. Патрульные на его пути, к счастью, тоже не встретились. Взяв бульон для Ванцзи, Сичэнь вспомнил, что сам последний раз принимал пищу сутки назад. Есть не хотелось, но пренебрегать едой без особого на это повода всё же не стоило. Поэтому он наспех выпил пиалу бульона и торопливо направился к дому матери. Войдя в спальню, Сичэнь увидел, что Ванцзи не спит. Брат повернул к нему голову и уставился на Сичэня тревожным, настороженным взором, словно ожидая дурных вестей. Сичэнь быстрым шагом подошёл к кровати и опустился на пол. — Как ты себя чувствуешь? — он с беспокойством коснулся влажного лба Ванцзи и испустил вздох облегчения — кожа была прохладной, жар спал. Уже произнеся эти слова, Сичэнь понял, что вопрос был, мягко говоря, неуместным. Брат никак не мог сейчас чувствовать себя хорошо — действие болеутоляющего отвара закончилось и Ванцзи наверняка испытывал жесточайшую боль. Однако он опустил дрогнувшие ресницы и тихо выдохнул: — Приемлемо. — Хочешь пить? — спросил Сичэнь. Ванцзи кивнул. Сичэнь потянулся к прикроватоному столику, налил в пиалу воды из кувшина и, бережно приподняв голову брата, поднёс пиалу к его губам. Ванцзи жадно выпил. Сичэнь повторил свои действия ещё несколько раз. Брат явно испытывал мучительную жажду, что неудивительно — после жара у него наверняка сильное обезвоживание. Наконец напившись, Ванцзи прикрыл глаза и прошептал: — Спасибо, брат. — Может, ты хочешь по нужде? — деликатно отведя взгляд, поинтересовался Сичэнь. — Я тебя отведу. Ванцзи покачал головой: — Возможно, позже… — Тогда давай сменим повязки, — Сичэнь принялся аккуратно стягивать с него нижнюю рубашку. Обнажив спину Ванцзи, он испытал неимоверное облегчение — всё выглядело гораздо лучше, чем утром. Кожа вокруг ран ещё была воспалена, однако опасности это уже не представляло. Слава буддам, молодое и сильное тело брата справилось! Сичэнь осторожно обработал раны, нанёс мази и наложил чистые повязки. Одел Ванцзи и хотел отойти к столу за бульоном, но брат остановил, слабо стиснув его ладонь. — Вэй Ин… — еле слышно произнёс Ванцзи, глядя на Сичэня снизу вверх растерянным и каким-то испуганным взором. — Что — «Вэй Ин»? — спросил Сичэнь. — О чём ты хочешь узнать, Ванцзи? — Он ведь… мёртв?.. — Ванцзи с трудом выдавил из себя эти три слова. — Мёртв?.. — изумился Сичэнь, затем, вспомнив, как именно бредил брат, покачал головой. — Нет, Ванцзи, конечно нет! Господин Вэй жив и здоров! Однако Ванцзи, кажется, не поверил. Глаза его затуманились слезами, а рука сильнее сжала ладонь брата. — Я… видел, — прошептал он дрожащими губами. — Я… помню… Там была битва… Там, на Луаньцзан… Все были против него… Кровь… Мертвецы… Они… — он всхлипнул, — они его разорвали!.. Вэй Ин! — он резко дёрнулся, попытавшись подняться. Сичэнь не позволил. Он снова, как утром, мягко удержал его, не давая встать, и произнёс, стараясь звучать как можно более убедительно: — Ванцзи, ничего этого не было! Какая битва? Война давно закончилась! И с какой стати господину Вэю находиться на горе Луаньцзан? Кто в здравом уме туда сунется? — он ласково погладил брата по голове. — У тебя воспалились раны, Ванцзи, и был сильный жар. Ты бредил. Всё это тебе привиделось! — Не обманывай меня, брат, прошу тебя! — взгляд Ванцзи был исполнен боли и отчаяния. По щекам текли слёзы. — Скажи мне правду, молю… — Ванцзи! — Сичэнь нежно коснулся его лица, стирая мокрые дорожки. — Ты ведь знаешь, что я никогда тебе не лгу! Только не тебе! Я клянусь, что говорю правду! Господин Вэй жив и пребывает в добром здравии. В глазах Ванцзи появилось замешательство: — Но тогда… — он нерешительно и растерянно посмотрел на Сичэня. — Почему я здесь?.. С ранами от кнута?.. Брови Сичэня изумлённо взлетели. Он с тревогой заглянул брату в глаза и обескураженно спросил: — Ты не помнишь, за что наказан, Ванцзи?.. На лице Ванцзи отобразилась неуверенность. Он помолчал, собираясь с мыслями, затем произнёс тихо и полувопросительно: — Я… напал на Старейшин?.. — Напал на Старейшин?.. — поражённо повторил Сичэнь. — Но… Зачем бы ты стал на них нападать, Ванцзи?! — Защищал Вэй Ина… Они хотели… — Ванцзи гулко сглотнул, — убить его… Сичэнь остолбенел. Что за причудливые картины привиделись брату?.. Сичэню в голову не приходила ни одна причина, по которой Старейшины его ордена пожелали бы собственноручно убить господина Вэя. Да ещё и вступив при этом в схватку с Наследником! Они бы не стали этого делать ни при каких обстоятельствах! Что за странные горячечные фантазии?.. И самое главное — почему уже вполне очнувшийся Ванцзи принимает эти фантазии за реальность, не помня истинной причины своего наказания?!. Сичэнь встревоженно прощупал пульс брата, и оттянув его веки, проверил глаза. Взгляд у Ванцзи был мутный, а зрачки расширенные. Возможно, он ещё не до конца отошёл от действия одурманивающих трав и у него сейчас небольшая спутанность сознания? Хорошо, если дело лишь в этом. Тогда, окончательно придя в себя, он всё вспомнит. Однако Сичэнь боялся иного. Психические потрясения, острая боль от довольно тяжёлого наказания и физическое недомогание, сопровождаемое сильным жаром и горячечным бредом, могли повлиять на Ванцзи особым образом. Разум, не справившийся с тяжким чувством вины, с физической и душевной болью, создал иную реальность. Да, тоже страшную и невыносимую. Однако в этой вымышленной реальности Ванцзи видел себя не мучителем господина Вэя, а спасителем и защитником. Тем, кем он, очевидно, страстно желал быть, но не стал в силу определённых причин. В своих бредовых видениях Ванцзи потерял господина Вэя, однако его не гложет вина за все те деяния, что он совершил. Он страдает от своей потери, но не является её виновником и причиной. И сознание брата может не пожелать возвращаться из той, хоть и мучительной, но более предпочтительной для него реальности в настоящий мир, где Ванцзи в течение многих месяцев насиловал и унижал любимого человека. Разум брата сбежал в созданный бредовыми фантазиями мир и может застрять там надолго, если не навсегда. Сичэнь уже сталкивался с подобным в своей врачебной практике. Исцелить таких пациентов было очень сложно, а порой и вовсе невозможно. Сичэнь был крайне обеспокоен и напуган тем, что с Ванцзи случилось нечто подобное. Он со смятением взглянул на выжидательно и робко смотрящего на него брата: — Ванцзи, — Сичэнь нахмурился и прикусил губу, не зная, как мягче преподнести брату жуткую истину. — Ты не сражался со Старейшинами. Никто не собирался убивать господина Вэя. Ты был наказан не за это… — Тогда… — взгляд Ванцзи стал ещё более уязвимым и потерянным, — за что?.. Сичэнь заколебался. Правда наверняка вызовет у брата сильное потрясение. А оно в свою очередь может привести к одному из двух противоположных последствий — либо резко и довольно мучительно выдернет Ванцзи из мира его болезненных грёз, либо заставит погрузиться туда ещё глубже. Пятьдесят на пятьдесят… Поразмыслив, Сичэнь всё же решил рискнуть: — Ты был наказан… за изнасилование, — он намеренно не стал смягчать выражение. Глаза Ванцзи широко распахнулись. В них отразились шок, испуг, неверие. Он несколько мгновений потрясённо смотрел на брата. Затем ошеломлённо выдохнул: — За изнасилование?!. Я?!. Сичэнь кивнул, тревожно вглядываясь в его лицо и кусая губы. Ванцзи помолчал, очевидно пытаясь уложить эту чрезвычайно шокировавшую его информацию в голове, затем тихо и со страхом в голосе спросил: — И кого я… — он запнулся, не в силах продолжить пугающую его фразу. Сичэнь прикрыл глаза и глубоко вдохнул, словно собираясь с головой окунуться в ледяную воду. Сердце его болезненно забилось о грудную клетку. Он помедлил, всё ещё сомневаясь в правильности своих действий, затем жёстко и резко произнёс: — Господина Вэя. Ванцзи побледнел так, что слился с простынями, на которых лежал. На лице его отобразился смертельный ужас. Глаза почернели и стали похожи на два жутких провала. — Чт-т-то?.. — неверяще прошептал он. — Я?.. Вэй Ина?.. Он рывком поднялся и сел на кровати, с силой замотав головой из стороны в сторону: — Нет! Этого не может быть! Я не мог! Не мог! Нет-нет-нет! НЕТ! Сичэнь попытался его уложить. Однако Ванцзи не дал этого сделать. Он закрыл глаза и стиснул руками голову так сильно, словно пытался выдавить из неё только что услышанное. Замотав ею ещё сильнее, Ванцзи вдруг истошно закричал: — Неправда! Ложь! Я не мог! Это не я! Я бы никогда! Нет! Нет! Нет! Ложь! Тело его затряслось. Он задохнулся. Из его горла вырвалось не то рыдание, не то рык. Он попытался встать: — Вэй Ин! Где Вэй Ин?!. Я должен его увидеть! Мне нужно… Пусть он мне скажет! Не ты! — он судорожно дёрнулся в руках брата, попробовав его оттолкнуть. — Ванцзи, успокойся! — взмолился Сичэнь, мягко удерживая его. — Ты вредишь себе! Однако Ванцзи не унимался. Он упёрся руками Сичэню в грудь, изо всех своих слабых сил стараясь вырваться: — Ты мне лжёшь! Зачем ты мне так ужасно лжёшь?! Я не верю тебе! Я поверю только ему! Но он мёртв! Мёртв! Отпусти меня! Он отчаянно взвыл и внезапно вонзил зубы в плечо Сичэня. Глава Лань вздрогнул от неожиданности и пронзившей его резкой боли, но брата не отпустил. Опасаясь, что из-за резких движений раны Ванцзи снова откроются, он вынул из рукава медицинские иглы и воткнул брату в ключицу и в лоб. Ванцзи обмяк, потеряв сознание. Сичэнь был не слишком силён в акупунктуре, однако утихомирить чрезмерно буйных пациентов при случае мог. Он с тяжёлым вздохом уложил брата на бок, подложив под его живот подушки, чтобы Ванцзи случайно не потревожил игл. Присел на краешек кровати и сжал пальцами переносицу. Начавшаяся истерика Ванцзи не дала ему понять, какое именно воздействие оказала на брата эмоциональная встряска. Чтобы это выяснить, придётся подождать пару часов. Пусть брат полежит пока под иглами. С запечатанными каналами ему вряд ли грозит искажение ци, но всё же… Хуже от состояния полного покоя ему не будет. Сичэнь ещё раз коснулся лба Ванцзи, проверяя, не поднялся ли снова жар, провёл рукой по спутавшимся волосам брата и подумал, что нужно будет его причесать. С досадой покосился на так и не выпитый бульон — надо было покормить Ванцзи, прежде чем приступать к разговорам! Голод ему сейчас явно не идёт на пользу. Глава Лань встал, собрал в мешочек цянькунь испачканные повязки и снова опустился на пол рядом с кроватью. Оставлять Ванцзи одного сейчас нельзя — вдруг он ненароком перевернётся на живот. Тогда иглы могут вонзиться слишком глубоко. А это опасно. Сичэнь с силой потёр лицо ладонями и сел в совершенно неподобающую позу — обнял руками колени и уткнулся в них лбом. Укушенное плечо дергало острой пульсирующей болью. Какие ещё «приятные» новости готовит ему завтрашний день?.. За последние пару дней он узнал больше, чем, наверно, за последние пару лет. Об отношениях Ванцзи и Вэй Усяня. О дяде, влюблённом в мать господина Вэя и проецирующем все свои претензии к Цансэ Санжэнь на её сына. О господине Вэе, который, как оказалось, ещё полгода назад с лёгостью мог утопить мир заклинателей в крови. Сичэнь подумал о том, что без знания всех этих вещей его жизнь однозначно была бы спокойнее и проще. Милостивая Гуаньинь! Ну почему именно он должен всё это расхлёбывать?.. А теперь к целому вороху проблем добавилось ещё и умопомешательство Ванцзи. Сичэнь молил всех богов, чтобы оно оказалось временным. Он так старался хоть как-то урегулировать сложившуюся ситуацию, однако она всё сильнее усложнялась и запутывалась. Если брат не придёт в норму, это может стать крайне серьёзной проблемой. И все старания Сичэня сохранить эту неприглядную историю в тайне пойдут прахом. В подобных обстоятельствах скрыть произошедшее уже вряд ли получится. Потому что и у дяди, и у Старейшин, и у целителей возникнет вполне закономерный вопрос — по какой причине сошёл с ума Наследник ордена Лань?

***

Нечистая Юдоль

Вэй Ин проснулся, почувствовав сильный дискомфорт — ему было очень жарко и не хватало воздуха. Он с трудом пошевелился и со смятением обнаружил, что не один. На нём кто-то лежал, обвив его руками и ногами. А дышать мешали чьи-то густые длинные волосы, занавесившие всё его лицо. Испытав внезапный приступ панического ужаса и отвращения, Вэй Ин истерично дёрнулся, грубо сбросил вольготно расположившегося на нём человека на пол и резко сел на кровати. И узнав Хуайсана, едва успел в самое последнее мгновение удержать в себе Тьму. Хуайсан с глухим стуком свалился с кровати, громко вскрикнув от боли и неожиданности. Глубоко потрясённый своим столь впечатляющим и малоприятным пробуждением, он приподнялся и уставился на Вэй Ина с непониманием и испугом. Вэй Ин тут же соскочил вниз и опустился на пол рядом с другом. — Прости, Хуайсан-сюн! — голос его был полон искреннего раскаяния. — Я не узнал тебя спросонок! Прости! Сильно ушибся?.. — он обеспокоенно взял Хуайсана за плечи и принялся разглядывать на предмет увечий. Хуайсан, придя наконец в себя, поморщился, с кряхтением потёр ушибленный бок и махнул рукой: — Да ничего страшного, Вэй-сюн! Брат меня на тренировках и не так кидает! Я привык, не переживай! — Прости! — расстроенно произнёс Вэй Ин. Брови его горестно изогнулись. — Давай я тебя к лекарю отведу, а?.. — он виноватым взглядом пошарил по лицу приятеля. — Не нужно, Вэй-сюн, ты чего! — Хуайсан слабо улыбнулся и покачал головой. — Я не настолько изнежен, как может показаться на первый взгляд. Какой-никакой, но всё же заклинатель. От броска об пол со мной ничего не случится! Он пошевелился, желая подняться. Вэй Ин резво вскочил на ноги и помог другу встать. Вид у Вэй Ина был столь виноватый и огорчённый, что Хуайсан решил сменить тему, не желая, чтобы он снова принялся извиняться: — Вэй-сюн, приводи себя в порядок, а я пойду распоряжусь насчёт завтрака. А после сходим к портному и закажем тебе одеяние! — на лице его мелькнула чуточку брезгливая гримаса. — Не могу больше тебя видеть в одежде прислуги! Тебе это совсем не к лицу, Вэй-сюн! Вэй Ин молча кивнул, всё ещё пребывая в расстроенных чувствах из-за случившегося. Хуайсан выглянул за ширму: — Цзян-сюна нет. Значит, уже не меньше девяти. Он обычно приступает к работе в десять. Где ты хочешь позавтракать, Вэй-сюн, в своей комнате или в общем зале? Вэй Ин неловко опустил голову и пожал плечами: — Да мне в общем-то всё равно. Где скажешь, там и позавтракаем. Хуайсан задумался на мгновение, затем кивнул: — Давай тогда в общем зале. Я пришлю сюда слугу убрать всё это безобразие, что осталось после нашего вчерашнего ужина. — Не надо, я сам здесь приберусь! — вскинулся Вэй Ин. — В конце концов, это ведь моя комната! Хуайсан мотнул головой: — Ты не обязан убирать бардак после общей попойки, Вэй-сюн. Пусть сегодня слуги выполнят свою работу, потом будешь следить за своей комнатой сам, — он зевнул, прикрыв половину лица веером. — Пойду тоже умоюсь и переоденусь. Когда будешь готов, Вэй-сюн, спроси у любого адепта, где находится общий зал. Тебя проводят. Кивнув на прощание, Хуайсан покинул комнату. Выйдя за дверь, он остановился и задумался, сосредоточенно нахмурив брови. Реакция Вэй-сюна при пробуждении показалась ему более чем странной. Да, конечно, когда ты пьяный засыпаешь в чужом ордене, а затем просыпаешься в обнимку с другим человеком, то спросонок могут прийти в голову самые разные мысли. В том числе не самые приятные и приличные. Однако, по мнению, Хуайсана, Вэй-сюн отреагировал как-то уж слишком остро для подобных обстоятельств. Тем более что Хуайсан не припоминал за другом подобной стыдливости и чувствительности. Во времена учёбы в Гусу все они — тогда совсем ещё мальчишки — десятки раз засыпали вместе вповалку после очередной пьянки где придётся. То на полу, то в кроватях — как в своих, так и в чужих. И Хуайсан не раз был свидетелем того, как Вэй-сюн, бормоча ругательства, поутру лишь недовольно спихивал с себя взобравшегося на него во сне Цзян-сюна, самого Хуайсана или кого-то ещё из приятелей, и перевернувшись на другой бок, продолжал дрыхнуть как ни в чём не бывало. Почему же сегодня он едва не выкинул Хуайсана в окно, обнаружив его в своей кровати? Это было странно и для Вэй-сюна крайне нетипично. Он сказал, что не узнал Хуайсана. То есть поначалу Вэй-сюн решил, что с ним спал кто-то другой? Судя по тем смущающим отметинам, которые Хуайсан заметил вчера на его шее, Вэй-сюну в Облачных Глубинах уже доводилось делить постель с другим человеком. Причём, в определённом смысле. В том самом. А если принять во внимание количество и разную степень яркости этих отметин — случалось это неоднократно. И Хуайсан готов был поручиться головой, что знает имя этого человека. Он был в этом абсолютно уверен. В таком случае, если Вэй-сюн, не до конца пробудившись, не узнал Хуайсана, то единственный, с кем он мог его спутать, — это Лань Ванцзи. Но разве такой должна быть реакция на присутствие возлюбленного в своей постели?!. Хуайсан недоумённо приподнял брови, затем снова нахмурился. Что-то здесь не сходилось… Реакция Вэй-сюна была… неправильной. Не такой, какой, по идее, должна была бы быть. И это сильно встревожило Хуайсана. Что происходит?.. Может, Вэй-сюн подумал, что по пьяни изменил с кем-то Лань Ванцзи? И поэтому так сильно испугался? Это походило на правду и могло бы объяснить его столь бурную реакцию, если бы… Если бы не его взгляд, который Хуайсан успел поймать, прежде чем слетел с кровати. Болезненный, затравленный, отчаянный взгляд. Как у загнанного в капкан зверя. Хуайсан вздохнул. Во всей этой истории с тайным прибытием Вэй-сюна в Нечистую Юдоль было что-то нечисто. У Хуайсана вновь появилось подозрение, что это как-то связано с Лань Ванцзи. Но возможно, не так, как он представлял себе изначально. Между Вэй-сюном и Лань Ванцзи что-то явно произошло. Что-то… плохое? Но что именно? Что такого могло случиться, из-за чего брат Сичэнь решил спрятать Вэй-сюна в другом ордене? На этот счёт у Хуайсана пока не было ни одного мало-мальски убедительного предположения. Однако он твёрдо вознамерился непременно во всём разобраться. Нужно будет внимательно понаблюдать за Вэй-сюном, приглядеться к его поведению и ненавязчиво попробовать его разговорить. Приняв решение, Хуайсан быстрым шагом отправился к себе. Вэй Ин, оставшись в одиночестве, тяжело и удручённо вздохнул. Ему следует быть предельно осторожным и не расслабляться! Вчера он позволил себе слабость и разрешил Хуайсану лечь спать рядом с собой. И это чуть было не обернулось трагедией. Вэй Ин почти напал на друга, используя тёмную энергию! Тело, почувствовавшее слишком близкое присутствие другого человека, просигнализировало об опасности не до конца пробудившемуся сознанию. И Тьма тут же ринулась защищать своего господина. В обход его собственного разума. Плохо! Очень плохо! Это очевидное свидетельство нестабильности его контроля над тёмной энергией. Пожалуй, ему как можно скорее необходимо начать совместные медитации с Лань Сичэнем. Если тот согласится, конечно. Всё же для светлого заклинателя подобная практика может показаться кощунственной и неприемлемой. Особенно для адепта ордена Лань. И тем более для его Главы. Впрочем, Не Минцзюэ уверил, что сумеет убедить своего друга. Хорошо если так… Вэй Ин осознал, что светлая энергия просто позарез нужна его телу. Иначе сдерживать Тьму станет очень сложно. И она всё чаще будет своевольничать. Как сегодня. Ладно, дальше будет видно. Медитации и тренировки должны помочь решить эту проблему. А пока нужно вести себя как можно более осмотрительно. Вэй Ин умылся, убрал волосы в привычный хвост и натянул на себя своё светлое ханьфу. Посмотрелся в зеркало и скривился в отвращении. Сердце болезненно заныло. Один только вид одеяния слуги ордена Лань вызывал у него тягостные чувства. Слишком много тяжёлых и горьких воспоминаний было связано с этими одеждами. Причём конкретно с теми, что были на нём прямо сейчас. Хуайсан прав — Вэй Ину нужно как можно скорее сменить эти мерзкие тряпки на что-то иное. Пусть даже на серо-зелёное. Вэй Ин с радостью облачился бы в любимые чёрно-красные цвета, но вряд ли здесь ему это позволят. Впрочем, наверно это правильно. Подобный его облик слишком тесно связан в умах людей с образом тёмного Повелителя мёртвых военных времён. Незачем дразнить гусей своим видом. Одевшись, Вэй Ин прошёл по тёмному коридору и, распахнув массивные двери, вышел на крыльцо. С интересом огляделся по сторонам. Похоже, спали они с Хуайсаном довольно долго и время уже близилось к полудню. День был ясный, солнечный и на удивление тёплый для середины осени. В резиденции уже вовсю кипела жизнь. Было шумно и оживлённо. До Вэй Ина со всех сторон доносились самые разные звуки — разговоры, споры, смех, мелодичное девичье пение, голоса резвящихся детей. На изогнутых карнизах крыш деловито копошились и бойко чирикали воробьи, радуясь последним ласковым денькам. На витом столбике крыльца, на ступенях которого стоял Вэй Ин, с царским видом восседал петух, блистая в лучах солнца красочным оперением и недобро косясь на непрошеного соседа оранжевым глазом. Вэй Ин в ответ опасливо покосился на его мощный, злобно раскрытый клюв и спустился с крыльца от греха подальше. Мимо Вэй Ина то и дело проносились слуги и работники ордена, кланяясь ему на бегу. Откуда-то издалека — очевидно с тренировочных площадок — слышался звон металла и зычные крики. Вэй Ин зажмурился от удовольствия. После гнетущей холодной тишины походивших на склеп Облачных Глубин Нечистая Юдоль ощущалась как средоточие света, радости и тепла. Средоточие живой, горячей, кипучей энергии. Дуновение свежего осеннего ветерка принесло с собой аромат каких-то поздних осенних цветов, запахи горящей прелой листвы, прогретой солнцем земли, жареного мяса, незнакомых специй. Открыв глаза, Вэй Ин с наслаждением вдохнул воздух полной грудью — пахло в Нечистой Юдоли как-то просто, уютно, по-домашнему. Губы его тронула тёплая улыбка. Внезапно заметив сбоку какое-то движение, он обернулся и увидел, как в небо стремительно поднимается, быстро набирая высоту, великолепный воздушный змей, выкрашенный в золотисто-красный цвет. Поймав воздушную струю, он взлетел и завис высоко в небе, купаясь в безоблачной синеве. Прищурив глаза и приложив ко лбу ладонь, Вэй Ин залюбовался сверкающими золотом широкими крыльями змея и его длинным алым, словно пламя, хвостом. Неподалёку раздался детский смех и радостные возгласы — очевидно, дети восторгались своей новой забавой. Уголки губ Вэй Ина вновь приподнялись в улыбке. Это до боли напомнило ему Пристань Лотоса — беззаботное детство, дядю Цзяна, помогающего им с Цзян Чэном и мелкими шиди мастерить и запускать воздушных змеев. Сердце сжалось от щемящего чувства светлой, тёплой грусти. Тоска по утраченному прошлому в последнее время посещала Вэй Ина всё реже, уступив место такой вот мягкой печали и искренней благодарности судьбе за то, что всё это вообще когда-то было в его жизни. — Шисюн! — вдруг раздался позади него удивлённый и обрадованный возглас. Вэй Ин поспешно обернулся. Перед ним стоял высокий худенький юноша с симпатичным курносым лицом и лучистой улыбкой. Одет он был в одежду простого работника. Юноша с недоверчивым изумлением смотрел на Вэй Ина. В его миндалевидных чёрных глазах светилась безудержная радость. В облике молодого человека было что-то неуловимо знакомое, однако Вэй Ин никак не мог вспомнить, где он его видел. — Шисюн, ты что, совсем меня не помнишь?.. — брови юноши удивлённо взлетели вверх. — Нет, — смущённо улыбнувшись в ответ произнёс Вэй Ин. — Мы встречались? И тут до его сознания дошло, как именно юноша к нему обратился. Шисюн… Вэй Ин распахнул глаза и пристально вгляделся в его лицо. Было в этом лице что-то такое знакомое, такое… близкое и родное… Неужели?.. Он ахнул, узнавая: — Шестой шиди?!. — Всё-таки узнал! — обрадованно рассмеялся юноша. На его глазах выступили слёзы. — Я так рад тебя видеть, шисюн! Так рад! — не удержавшись, он кинулся Вэй Ину на шею, крепко сжав его в объятиях. Вэй Ин на мгновение впал в ступор, однако тут же тоже обнял его в ответ: — С трудом, малыш, с трудом! — он слегка отстранился и оглядел юношу с головы до ног. — В последний раз, когда я тебя видел, ты до груди мне не доставал, а теперь смотри, какой парень здоровый вымахал! Скоро меня перерастёшь! — Это вряд ли, шисюн! — с широкой улыбкой покачал головой шестой шиди. — Ты был самым высоким среди всех учеников ордена уже тогда, а сейчас, кажется, стал ещё выше. И ещё красивее! — склонив голову набок, он восхищённо оглядел Вэй Ина. — Куда уж красивее, — Вэй Ин, неловко рассмеявшись, махнул рукой и покачал головой. — Вся моя красота осталась в прошлом, шестой шиди. Я уже давно не тот, что был… Парень открыл было рот, чтобы возразить, но заметив мелькнувшую в глазах шисюна грусть, не стал. Лишь схватил его за руку и потянул за собой: — Пойдём со мной, шисюн, я отведу тебя к нашим! Все адепты ордена Цзян наверняка лишатся чувств от радости, когда тебя увидят! Услышав из уст юноши это беспечное и почти позабытое «адепты ордена Цзян», Вэй Ин слегка вздрогнул. В сердце что-то больно кольнуло. — Нет больше никакого ордена Цзян, шестой шиди… — невольно вырвалось у него. От произнесённых жестоких слов на душе Вэй Ина стало вдруг горько и тягостно. Шестой шиди поджал губы и упрямо мотнул головой. В глазах его мелькнул вызов: — Неправда, шисюн! Пока жив Глава Цзян, жив ты, жива молодая госпожа, пока живы мы все, орден существует! Просто… — он на мгновение опустил голову, затем снова взглянул на Вэй Ина, — он больше не в Юньмэне. Пристань Лотоса теперь здесь, — он приложил руку к сердцу, и на его губах расцвела нежная улыбка. — Она всегда с нами, шисюн. Каждое мгновение! Разве это не так? В груди Вэй Ина разлилось тепло. Словно там действительно поселилась крошечная Пристань и засияло жаркое юньмэнское солнце. — Так, шиди, так! — ярко улыбнулся он. — Что ж, веди! Я безумно хочу поскорее увидеть адептов ордена Цзян!