Наверно, это тоже любовь?..

Ванцзи и Вэй Ин возвращались в Облачные Глубины из Гусу. Вэй Ин стоял на мече и в красках увлечённо описывал очередную идею, касающуюся обучения младших адептов. Ванцзи крепко держал его за талию, время от времени прижимая к себе, когда он, особенно оживлённо жестикулируя, чуть не слетал вниз. Идея Вэй Ина была довольно интересной и многообещающей, впрочем, как и все его задумки. Нефрит внимательно слушал, в уме просчитывая варианты возможного применения предложенных нововведений. Сейчас был период их очередного примирения, и Ванцзи чувствовал себя умиротворённым и почти счастливым. Их отношения с Вэй Ином в последние два месяца походили на качели — они то бурно ссорились, то пребывали в полной гармонии, понимая друг друга с полуслова. Скандалить Вэй Ин умел как никто другой. Видимо, сказывался большой опыт многолетнего взаимодействия со вздорным и склочным Цзян Ваньинем. Вэй Ин был импульсивным, взрывным и вспыхивал мгновенно, словно огненный талисман. Он громко кричал, бранился и сквернословил так, что, услышав его, все портовые грузчики в Цайи умерли бы от зависти. Нефрит, не знавший и четверти всех этих весьма живописных слов и выражений и угадывающий значение половины из них лишь интуитивно, то бледнел от гнева, то пламенел ушами. Особенно когда Вэй Ин некоторые недвусмысленные обороты речи адресовал непосредственно ему, Ванцзи. На все эти оскорбления Ванцзи отвечал гробовым молчанием, полностью признавая своё поражение. Соперничать с Вэй Ином в ругани у него всё равно бы не получилось. Из-за отсутствия реакции со стороны Нефрита Вэй Ин заводился ещё сильнее и частенько кидался на Ванцзи с кулаками, пытаясь спровоцировать его на драку. С Ванцзи никогда в жизни никто не обращался подобным образом, поэтому из-за поведения Вэй Ина он впадал в почти неконтролируемую ярость. Ему приходилось прилагать чудовищные усилия, чтобы держать себя в руках. Но сохранять самообладание было необходимо. Ванцзи был не Лань Гэбо. Ханьгуан-цзюнь являлся сильнейшим заклинателем своего поколения и легко мог покалечить или даже убить Вэй Ина бесконтрольным выбросом духовной энергии. Допустить подобного он не мог. Поэтому Нефрит лишь заламывал ему руки за спиной и крепко держал его, не позволяя вырваться. Вэй Ин трепыхался, брыкался, посылал Ванцзи в далёкое путешествие то в нефритовые, то в медные врата, но в итоге успокаивался и затихал. Поначалу Ванцзи пытался пресекать скандалы в зародыше — он затыкал Вэй Ину рот заклятием молчания, а самого обездвиживал и швырял на его кровать за ширмой. Но это приводило к обратному результату — освободившийся от действия заклятий тот становился в разы злее, и на цзинши потом приходилось набрасывать полог тишины. Поэтому Ванцзи стал позволять Вэй Ину выпустить пар, хотя ему самому все эти стычки давались нелегко. После подобных диких сцен они не разговаривали друг с другом иногда по несколько дней. Потом мирились. И чаще всего примирение отмечали прогулкой в Гусу. Ванцзи всё это выматывало неимоверно. Он не привык к подобным эмоциональным всплескам. Если бы ему пару лет назад сказали, что наступит день, когда он устанет от Вэй Ина, он бы ни за что не поверил. Нет, он был счастлив, что Вэй Ин рядом. Очень счастлив. И не смог бы теперь даже представить себе существование без его присутствия в своей жизни. Но всё же Ванцзи предпочёл бы, чтобы их взаимодействие было более спокойным и размеренным. А в Вэй Ине всего было… слишком. Слишком много для Ванцзи.

***

Приземлившись у подножия лестницы, Ванцзи спрыгнул с меча и протянул руку Вэй Ину, чтобы помочь ему спуститься. — Ну что ты со мной обращаешься как с девой или калекой, — возмущённо пробурчал тот, игнорируя протянутую руку. — По-твоему, я не в состоянии самостоятельно с меча слезть? — он легко соскочил на землю и засверкал улыбкой. — Лань Чжань, Лань Чжань, ты такой заботливый! Даром что выглядишь как глыба льда, — подмигнул и добавил: — Твоя жена будет счастливицей! — Вздор! — нахмурился Ванцзи и, с досадой взмахнув рукавами, направился к ступеням. Снова Вэй Ин дразнит его этими разговорами о будущей супруге! Сколько можно! Поднявшись по крутым ступеням, запыхавшийся Вэй Ин с криком «Лань Чжань, подожди меня!» с разбегу врезался в Нефрита, в приветствии склонившегося перед Лань Цижэнем. Едва не сбив Ванцзи с ног, Вэй Ин поморщился: — Лань Чжань, ты почему такой твёрдый?! От двусмысленности прозвучавшей фразы уши Ванцзи заалели. Вэй Ин хоть иногда думает, прежде чем говорит?! Да ещё и при дяде! Лань Цижэнь бросил на Вэй Ина гневный взгляд. Вэй Ин, только заметив, что они не одни, тоже вежливо поклонился: — Приветствую Учителя Ланя! Лань Цижэнь скривился от этого неуместного теперь обращения, однако замечаний делать не стал. Лишь резко произнёс: — Ванцзи, зайди ко мне. Нам нужно поговорить. Чем скорее, тем лучше. — Хорошо, дядя! — Ванцзи отвесил ещё один поклон. Лань Цижэнь развернулся и направился в сторону своих покоев. Вэй Ин досадливо и несколько расстроенно повёл плечом: — Твой дядя терпеть меня не может… Столь открытая демонстрация неприязни со стороны Лань Цижэня его явно задела. Ванцзи лишь вздохнул и нахмурился. Он бы хотел сказать Вэй Ину, что тот ошибается. Но он не ошибался. Здесь его не могли терпеть все, кроме Ванцзи и Сичэня. Это удручало. Поэтому он никак не стал комментировать его слова и лишь сказал: — Вэй Ин, ступай в цзинши. Я схожу к дяде. Вэй Ин кивнул и направился к их дому, а Ванцзи повернул в сторону покоев Лань Цижэня. Настроение у него испортилось. Он не сомневался, что разговор вновь пойдёт о свадьбе. Эта тема ему порядком надоела. Подойдя к дому дяди, он постучал: — Дядя, я могу войти? — Входи, Ванцзи! — раздалось изнутри. Нефрит вошёл и почтительно поклонился. Лань Цижэнь стоял у окна и буравил вошедшего племянника неодобрительным взглядом. — Что-нибудь случилось? — обеспокоенно спросил Ванцзи. — Случилось, — кивнул Цижэнь. — И уже давно, — он помолчал, словно пытаясь собраться с мыслями, и сурово произнёс: — Ванцзи, пора положить этому конец, — и, поймав недоумённый взгляд племянника, продолжил: — В ордене назревает смута. Адепты недовольны и взволнованы. Старейшинам и мне почти ежедневно поступают жалобы и просьбы разобраться с этой ненормальной ситуацией. — С какой ситуацией? — нахмурился Ванцзи, чувствуя, как в груди появляется неприятное тянущее чувство. — С ситуацией, касающейся твоего раба. — Вэй Ин не раб! — невольно вырвалось у Ванцзи. — Раб! — холодно отрезал Лань Цижэнь. — И корень проблемы заключается именно в том, что ни ты, ни он не хотите этого признавать! Ванцзи почувствовал, что его охватывает злость. Вэй Ин. НЕ. РАБ! Лань Цижэнь хмуро смотрел на него, видимо, прекрасно понимая, о чём Ванцзи сейчас думает. Он вздохнул и отвернулся к окну, заложив руки за спину. Голос его звучал глухо: — Ванцзи, мне тоже претит вся эта история с рабством и лишением ядер. Верховный Заклинатель поступил крайне жестоко. Это был отвратительный поступок. Именно поэтому наш орден категорически отказался иметь к нему отношение. Мы не смогли этому воспрепятствовать — Цзинь Гуаншань сотворил данное деяние втайне от всех. Но мы приняли решение не брать себе рабов. Однако Сичэнь совершил крайне опрометчивый поступок: притащил в Облачные Глубины Вэй Усяня — тёмного заклинателя, врага, преступника и раба, — Лань Цижэнь повернулся и хмуро взглянул на племянника. — И у меня есть все основания полагать, что ты, Ванцзи, приложил к этому руку. Нефрит испуганно вздрогнул. Дядя догадался о его чувствах к Вэй Ину?! Это катастрофа! Что теперь делать?! Однако прежде чем Ванцзи начал паниковать, Лань Цижэнь вновь тяжело вздохнул и продолжил: — Я знал, что эта дружба не доведёт до добра! Ты с самого детства был нелюдимым и необщительным, Ванцзи. Никогда не стремился заводить друзей. Почему же ты внезапно решил выбрать себе в друзья самого неподходящего человека из всех возможных?.. Между вами ведь нет ничего общего! Нефрит облегчённо перевёл дыхание. Слава буддам! Дядя полагает, что Ванцзи питает к Вэй Ину лишь дружескую приязнь. — Этот бестолковый мальчишка… — Лань Цижэнь с досадой покачал головой. — Как только он появился в Гусу, я сразу понял, что он наворотит немало дурных дел. Иначе и быть не могло, ведь он так похож на свою мать! — Вы хорошо знали его мать, дядя? — Ванцзи поднял на Лань Цижэня глаза. — И мать, и отца… — в глазах мужчины появилась печаль. — Цансэ была очень красивой, яркой, умной и талантливой. Но при этом из-за своего безрассудства, безграничного любопытства и крайней безалаберности она притягивала неприятности, словно магнит. Ванцзи подумал, что Вэй Ин, действительно, похож на свою матушку — описание дяди в точности подходило и ему. Лань Цижэнь вновь посмотрел в окно, погружаясь в воспоминания, и произнёс с грустью в голосе: — Когда они с Вэй Чанцзэ поженились, все, кто их знал, думали, что он сможет хоть немного её усмирить и сдержать её неугомонную натуру. Вэй Чанцзэ был человеком спокойным и уравновешенным. И мудрым не по годам. Однако любовь ослепила его и затмила разум. Всё получилось в точности наоборот — это Цансэ утянула его в свои авантюры и в итоге погубила. И чуть не погубила их сына. — Лань Цижэнь осуждающе покачал головой и, сдвинув брови, продолжил: — Разве благоразумная мать оставит своего маленького ребёнка одного в гостинице незнакомого города, отправляясь на опасную Ночную охоту? А та охота была очень опасной, ведь после неё от родителей Вэй Усяня почти ничего не осталось. Нечего было даже хоронить! Никто так и не узнал, с чем они тогда столкнулись. У меня есть определённые подозрения, связанные с экспериментами Цансэ, но я не хочу о них говорить, не имея доказательств. Да и нет теперь в этом никакого смысла… — он помолчал, о чём-то глубоко задумавшись, затем тряхнул головой и сказал уже другим голосом — строгим и холодным: — Вэй Усянь — такое же бедствие, как его мать. Рано или поздно он разрушит всё, к чему прикоснётся. Сичэнь совершил большую ошибку, когда привёл его сюда. Я считаю, что этому человеку не место в Облачных Глубинах! Ванцзи возмущённо дёрнулся, желая возразить, но Лань Цижэнь резко вскинул руку, призывая его к молчанию: — И, судя по тому, что сейчас происходит в нашем ордене, я абсолютно прав. Среди адептов зреет недовольство. Все жалуются на поведение твоего слуги. Он дерзит, не проявляет ни малейшего почтения, ведёт себя так, словно он не раб, присланный сюда отбывать своё наказание, а, по меньшей мере, приглашённый ученик. Однако это не так, Ванцзи, — дядя подошёл к племяннику почти вплотную и грозно нахмурился. — Вэй Усянь — военный преступник, которого сослали в наш орден на пожизненное заключение. Глава ордена поручил его тебе. Но вместо того, чтобы добиться от него послушания и смиренного поведения, приличествующего его сегодняшнему положению, ты во всём ему потакаешь. Он ведёт себя с тобой так, словно ты ему ровня! Даже старшие адепты ордена проявляют гораздо больше почтения к твоему статусу, нежели твой личный слуга! Он прилюдно обращается к тебе по личному имени! Это неприемлемо, Ванцзи! Позволяя подобное отношение со стороны раба, ты позоришь свой статус, семью и орден! На последних словах Лань Цижэнь повысил голос, выказывая крайнее негодование. Однако, чувствуя подступающий гнев, постарался взять себя в руки. Сделал глубокий вдох и выдох и мрачным, ледяным взором уставился на стоящего перед ним с опущенной головой племянника. Ванцзи не поднимал на дядю глаз, испытывая стыд из-за того, что его отчитывают, словно неразумное дитя. И одновременно досадуя на то, что окружающие лезут в его личную жизнь. Почему кому-то вообще должно быть дело до их с Вэй Ином отношений?! Ванцзи сам вправе решать, кому и как позволять себя называть! Одно дело — упрекать Вэй Ина в непочтении к другим. Хорошо, с этим Ванцзи может согласиться. Адептам не нравится, что слуга недостаточно с ними учтив и покладист. Это можно постараться исправить. Однако совсем другое — указывать Ванцзи, как ему общаться с кем бы то ни было! Он не считает подобное отношение со стороны Вэй Ина непочтительным. Для Ванцзи это приемлемо и нормально. Их обоих это устраивает. Так почему ему это вменяют в вину?.. Разве это не его личное дело? Лань Цижэнь между тем продолжил: — Когда Сичэнь привёл Вэй Усяня в Облачные Глубины, он сказал, что это была единственная возможность сохранить ему жизнь. Он рассказал также, как жестоко обращались с тёмным заклинателем в подземельях Башни Кои, каким ужасным мучениям подвергали, едва не доведя до смерти бесчеловечными пытками. Ванцзи вздрогнул. Ему Сичэнь ничего такого не рассказывал… К горлу подкатил колючий комок. — Поэтому, — Лань Цижэнь сурово сдвинул брови, — сердца Старейшин дрогнули. Они пожалели этого сумасбродного мальчишку и согласились на его пребывание в нашей резиденции. Однако сейчас дело принимает опасный оборот. Смута в ордене не нужна никому. Старейшины предлагают следующее разрешение данной конфликтной ситуации — исполнить приговор Совета кланов буквально. Вэй Усянь продолжит жить в Облачных Глубинах, но будет заключён в уединённом доме до конца своих дней. Он не будет ни в чём нуждаться и станет отбывать своё наказание так, как и было предписано изначально. Так будет лучше для всех. Совет Старейшин соберётся через несколько дней, когда прибудет Сичэнь. И даже не надейся, Ванцзи, — дядя сверкнул глазами, — что твой брат снова пойдёт у тебя на поводу! В нашем ордене Глава не принимает единоличных решений. И ему придётся согласиться с решением Совета, хочет он того или нет. Ванцзи пошатнулся, едва не лишившись чувств. Его охватил неописуемый ужас. Вэй Ина запрут до конца его дней?! Так же, как когда-то заперли их с Сичэнем мать?! Нефрит был абсолютно уверен, что если случится подобное, Вэй Ин долго не протянет. Он сойдёт с ума от одиночества и очень быстро угаснет, запертый в четырёх стенах. Вэй Ину тесно даже в Облачных Глубинах. Ему нужен простор, воздух и солнце. Ему нужно чувствовать биение жизни. Ему нужен весь мир! Он не сможет выжить в таких условиях! Как не смогла и их матушка… Даже несмотря на то, что у неё было ради кого жить. У неё были дети, которых она любила и встречи с которыми являлись для неё глотком свежего воздуха и дарили радость. Однако даже это не помогло ей справиться с тоской и бессмысленностью своего одинокого существования взаперти. Вдали от людей, вдали от самой жизни. У Вэй Ина же нет подобного якоря. К тому же он, в отличие от их матери, больше не заклинатель. Как долго он проживёт при таком раскладе?.. Ванцзи охватило отчаяние. Нет! Он не может дать этому случиться! Ни за что! Вэй Ину чудом удалось избежать казни. Он чудом оказался здесь, рядом с Ванцзи. После стольких лет мечтаний и ожиданий! Ванцзи не может его потерять! Не теперь, когда он наконец обрёл его! Нефрит вытянул руки и сложился перед дядей в глубоком поклоне: — Ванцзи просит уважаемого дядю дать ему ещё одну возможность! Лань Цижэнь прищурился: — Какую ещё возможность? — Возможность всё исправить. Ванцзи обещает, что Вэй Ин больше не будет доставлять беспокойство адептам ордена. Он станет вести себя так, как подобает слуге. Он будет обращаться со всеми в соответствии со своим статусом. Ванцзи обещает! Ванцзи справится! — У тебя была такая возможность. Ты уже не справился, Ванцзи, — холодно произнёс Лань Цижэнь. — Решение Старейшин весьма разумно. Как я уже сказал, так будет лучше для всех. В том числе и для тебя. — Нет! — голос Ванцзи сорвался на крик. — Что ты себе позволяешь, Ванцзи?! — гневно произнёс Лань Цижэнь. — Вот видишь, как плохо этот мальчишка на тебя влияет! Ты уже грубишь мне! — Ванцзи раскаивается и просит прощения у дяди, — Нефрит склонился почти до пола и умоляюще произнёс: — Дядя, прошу вас! Дайте мне возможность исправить ситуацию! На этот раз я справлюсь, я обещаю! — Но почему ты так расстроен?.. — Лань Цижэнь в недоумении поднял брови. — Я понимаю, что ты хотел спасти своего бывшего, — он выделил это слово, — друга от казни. Это твоё желание объяснимо. Но сейчас его никто не собирается убивать. Он будет жив и здоров, просто перестанет мозолить глаза окружающим. Старейшины могут даже дать тебе разрешение навещать его раз в пару месяцев, если уж ты так о нём беспокоишься. — Я не хочу… — голос Ванцзи дрогнул. Он был в шаге от того, чтобы по-детски расплакаться. Навещать его раз в пару месяцев… Кошмарная история его жизни повторялась… — Не хочешь его навещать?.. — удивился Лань Цижэнь. — Не хочу, чтобы он закончил так же, как моя мать! — как он ни пытался сдержаться, рыдание всё же вырвалось из его груди. Лань Цижэнь замер, поражённый. Он лишь теперь провёл параллели и понял, как выглядела эта ситуация в глазах Ванцзи. О чём она ему напомнила. Вэй Усянь Ванцзи, конечно, не мать. Однако, судя по всему, мальчишка дорог его племяннику. В конце концов, Лань Цижэнь больше не мог вспомнить никого, кого можно было бы назвать другом Ванцзи. Получается, как это ни прискорбно, данное бедствие — единственный друг его нелюдимого младшего племянника. И сейчас Ванцзи собираются разлучить с его другом. Поступить с Вэй Усянем так же, как когда-то поступили с супругой бывшего Главы ордена. И если мать Сичэня и Ванцзи заслужила свою участь, то её дети — нет. Они не заслужили того, чтобы жить в разлуке с самым дорогим для них человеком и расти сиротами при живых родителях. А потом потерять мать, будучи ещё совсем малышами. Ванцзи особенно тяжело воспринял всю эту историю. И, ясное дело, его пугало её повторение. Лань Цижэнь смотрел на склонившегося перед ним юношу, а видел малыша, долго и неподвижно сидевшего на пороге домика с горечавками. Когда они с Сичэнем находили а-Чжаня, то его уже не было видно из-за наметённых вокруг него высоких сугробов. Они вытаскивали из-под снега его окоченевшее скрюченное тельце, растирали холодные конечности, отогревали посиневшие губы. А-Чжаня ругали и наказывали, но он упрямо возвращался туда раз за разом. И вновь ждал, коченея от холода, но надеясь, что мама откроет ему дверь и впустит в тепло своего дома, заключит в ласковые объятия и согреет своей нежной любовью. Но этого так и не случилось. Открывать дверь в этом доме уже было некому. Сердце Лань Цижэня болезненно защемило от этих воспоминаний. Он тяжело вздохнул. В конце концов, уединённый домик никуда не денется. Как и Вэй Усянь. Если для Ванцзи так важна эта возможность, почему бы не попробовать ему её дать? — Хорошо, Ванцзи, — сказал дядя. — У тебя есть три месяца, чтобы поставить своего слугу на место и научить его почтительности и смирению. Если ты не справишься с этой задачей, то Совет примет соответствующее решение. Вэй Усянь отправится в пожизненное уединение. Либо — есть второй вариант, к которому склоняюсь я и ещё пара Старейшин — он вернётся в Башню Кои. Ты всё понял, Ванцзи? — Ванцзи понял. Ванцзи благодарен дяде и не подведёт! — Ступай. Нефрит наконец поднялся из глубокого поклона и на негнущихся ногах покинул покои дяди.

***

Ванцзи шёл по резиденции, погрузившись в свои тревожные мысли и не замечая ничего вокруг. Слова дяди вогнали его в самую настоящую панику. Ванцзи дал обещание, что сумеет исправить ситуацию. Но это означало, что он должен исправить Вэй Ина. Сможет ли он? Справится ли? Хватит ли у него на это душевных сил? Но он понимал, что обязан смочь. Должен справиться. Другого выхода у него не было. Признание этой необходимости резало его без ножа. Ради Вэй Ина Ванцзи был готов бороться почти со всем миром. Однако теперь ему нужно будет бороться с самим Вэй Ином. Эта мысль причиняла боль. Но сейчас не время предаваться унынию. Если ради блага Вэй Ина необходимо вступить в борьбу с ним самим, Ванцзи сделает это. Даже если Вэй Ин за это его возненавидит… Ванцзи в унынии опустил голову, но тут же упрямо вздёрнул подбородок. Пускай возненавидит. Пусть злится и обижается. Зато будет жив. И относительно свободен. Не закончит свои дни в крошечном домике с горечавками, как закончила свою жизнь их с Сичэнем драгоценная матушка. Ванцзи принесёт эту жертву — он откажется от доброго отношения Вэй Ина, от его расположения и дружбы. И от безумной, но такой живучей надежды когда-нибудь завоевать его любовь. Теперь этой надежде точно никогда не будет дано осуществиться. Скоро Ванцзи сам всё разрушит. Своими руками.

***

— Лань Чжань! — звук звонкого весёлого голоса разнёсся по всей резиденции. — Подожди меня, Лань Чжань! Ванцзи обернулся — Вэй Ин спешил к нему, радостно улыбаясь и приветственно размахивая руками. Краем глаза Ванцзи заметил дядю, который остановился у входа в библиотеку и с неодобрением принялся наблюдать за этой сценой. Грудь Нефрита сдавило страхом. — Вэй Ин, не шуми! — процедил он сквозь зубы подошедшему Вэй Ину. — Разве я шумлю? — удивился тот. — Я просто просил тебя подождать, Лань Чжань! Чего ты злишься? — он с недоумением взглянул на нахмуренные брови Нефрита. Ванцзи вновь покосился на дядю, продолжавшего буравить их взглядом и, сделав над собой усилие, тихо произнёс, отведя в сторону взгляд: — Не называй меня так… — В смысле? — не понял Вэй Ин. — Не называть тебя как? — Не обращайся больше ко мне по первому имени… — чуть не плача, сказал Ванцзи. На лице Вэй Ина отразилось искреннее непонимание: — Но почему, Лань Чжань?.. Я ведь всегда так к тебе обращался! Раньше ты не возражал… — То было раньше… — Ванцзи судорожно вздохнул, взял себя в руки и твёрдо произнёс, глядя Вэй Ину прямо в глаза: — Теперь это неприемлемо. — Неприемлемо? — Вэй Ин склонил набок голову и прищурился. Брови его сдвинулись к переносице. Кажется, до него начал доходить истинный смысл слов Нефрита. — И почему же это вдруг стало неприемлемым? — тихо спросил он. — Ты слуга, Вэй Ин, а я твой господин. Обращайся ко мне соответственно. — Ванцзи очень хотелось врезать себе по физиономии за эти слова. Он был сам себе противен в этот момент. Но дядя продолжал наблюдать, а проходившие мимо адепты стали замедлять шаг, с удивлением и интересом прислушиваясь к разговору. На лицах некоторых появилось злорадное выражение — они явно были довольны, видя прилюдное унижение зарвавшегося раба. Ванцзи стало ещё более тошно. Вэй Ин молчал, с неверием глядя на него, видимо надеясь, что всё это не более чем неудачная шутка. Но лицо Нефрита было суровым и серьёзным, хотя в груди его полыхал едкий огонь, сжигая внутренности. В широко распахнутых глазах Вэй Ина наконец отразилось осознание. Затем глубокая обида, потом боль. Взгляд его потух. Ванцзи захотелось себя убить. Быть причиной подобных чувств Вэй Ина — это худшее, что он мог себе представить. — И… Как же прикажешь к тебе теперь обращаться? — голос Вэй Ина прозвучал глухо и тускло. — Господин… — буквально подавившись этим мерзким словом, выдавил Ванцзи и быстро добавил, пытаясь хоть немного смягчить сказанное, — или Лань Ванцзи. И на «вы». Отныне соблюдай приличия. Вэй Ин скривился в усмешке. Однако губы его задрожали, показывая истинные чувства — смешно ему не было. — Как прикажете, мой господин! — отрывисто и зло произнёс он, коротко поклонился и, резко развернувшись, отправился в сторону цзинши. Ванцзи сжал кулаки и еле сдержался от того, чтобы ринуться вслед за ним. Ему захотелось догнать Вэй Ина, схватить его в охапку и сказать, что всё не так… Что на самом деле он так не думает… Что это всё лишь игра на публику ради его же блага. Но он понимал, что если сделает это, то вся его затея провалится. Если Вэй Ин узнает правду, он отнесётся к этому несерьёзно. Он всегда наплевательски относился к себе и своей судьбе. Ванцзи воочию мог себе представить, как Вэй Ин, махнув рукой, легкомысленно говорит: «Хотят меня запереть? Пусть запирают! Мне всё равно, Лань Чжань!». Вот только Ванцзи не было всё равно. И если Вэй Ин не желает заботиться о своей безопасности и о своей жизни, то это придётся сделать Ванцзи. И он позаботится. Пусть даже ценой их дружбы. Он готов заплатить столь высокую цену. Ради Вэй Ина он откажется от самого Вэй Ина. Однако для этого нужно, чтобы Вэй Ин поверил, что всё это всерьёз. Что Ванцзи действительно воспринимает его только как своего слугу. Не более. Что он ждёт от Вэй Ина поведения, приличествующего слуге. Что будет требовать от него почтения, послушания и смирения. Вэй Ин никогда не покорится ради самого себя. Но он сделает это, если будет считать, что это нужно Ванцзи. Нефрит достаточно хорошо изучил его характер. Всё для других, ничего для себя… Пользоваться этим было стыдно и больно. Но необходимо. Поэтому Ванцзи не кинулся вслед. Не остановил. Лишь молча проводил глазами удаляющуюся тонкую фигуру, сохраняя бесстрастный вид и умирая в душе. Обернулся и встретился взглядом с дядей. Тот огладил бороду, задумчиво посмотрел на племянника, затем одобрительно кивнул и скрылся в стенах библиотеки. Ванцзи медленно направился в сторону цзинши. Встречавшиеся ему на пути адепты кланялись как-то особенно низко и почтительно, произнося с уважением в голосе: — Приветствуем Ханьгуан-цзюня!

***

Вэй Ин быстрым шагом шёл по направлению к дому. К дому ли?.. Ха! Он замедлился и резко повернул в другую сторону — к кроличьей поляне. Он не хотел сейчас идти в цзинши. И не хотел видеть Лань Чжаня. Его душила обида. За что он с ним так?!. Вэй Ин понимал, что у поведения Лань Чжаня должна быть причина. Причём веская. Что-то случилось. Но что?.. Этого он понять не мог. Прокрутил в голове несколько предшествующих дней, но ничего из ряда вон выходящего в своей памяти не нашёл. За последнее время не произошло ничего особенно выдающегося. Да, они с Лань Чжанем поссорились. Потом помирились. Потом слетали в Гусу. Потом Лань Чжаня потащил на очередную головомойку старик Лань. Всё как обычно. Лань Чжань, правда, был немного взвинчен и явно расстроен после беседы с дядей, но в этом тоже не было ничего нового. Вэй Ин знал, что Лань Цижэнь ежедневно выносит племяннику мозг разговорами о женитьбе, а Лань Чжаня это жутко бесит. Так в чём же дело?.. Не может человек в одночасье так сильно изменить своё отношение без всяких на то причин! И если ещё вчера он укутывал тебя в плащ, чтобы ты не замёрз на холодном ветру, и покупал тебе вино, а сегодня прилюдно унижает — этому должно быть объяснение! Только отыскать его Вэй Ин должен сам, потому что спрашивать Лань Чжаня бесполезно. Если бы он считал нужным что-то сказать, сказал бы. А выпытывать у него то, о чём он говорить не желает, — гиблое дело. Из него лишнего слова клещами не вытянешь. Вэй Ин дошёл до кроличьей поляны и устало плюхнулся на траву. Ноги дрожали от пережитого напряжения. Кролики, надеясь на угощение, тут же окружили его и стали забираться ему на колени. Однако вскоре поняв, что кормить их никто не будет, разочарованно разбрелись по своим кроличьим делам. Вэй Ин же, не обращая на них никакого внимания, думал о том, что сегодня произошло. Мысли его лихорадочно метались. На самом деле, что бы о нём ни говорили окружающие, он не был избалованным и прекрасно понимал, где, когда, с кем и как себя вести. Строгое воспитание госпожи Юй не прошло даром. Вэй Ин осознавал, что имеет сейчас самый низкий статус в ордене Лань. По положению он даже ниже любого слуги. Он раб. И слово «дисциплина» для него не было пустым звуком. Отнюдь. Иначе он никогда не стал бы в своё время Первым Учеником ордена Цзян. Пурпурная Паучиха научила его трезво оценивать свои возможности и те ситуации, в которые он попадал. Если бы его направили в услужение, например, к Лань Сичэню или, упасите боги и будды, к старику Ланю, то у него не возникло бы никаких проблем с тем, чтобы гнуть спину и беспрекословно выполнять приказы. Да, ему вряд ли бы это понравилось. Однако это было бы небольшой платой за сытую, спокойную и вполне себе неплохую жизнь. Вэй Ину не составило бы труда лишний раз произнести слово «господин» и поклониться. Язык бы не отсох, и спина бы не переломилась. Дело было отнюдь не в его гордыне и вольнолюбивом нраве. Просто… Это ведь Лань Чжань!.. Лань Чжань, которого он всегда считал одним из самых близких своих людей. Лань Чжань, с которым они так и не стали врагами, даже сражаясь во время войны по разные стороны. Лань Чжань, который не раз спасал ему жизнь. Закрывал своим телом от смертельных ударов, предупреждал об опасности, защищал и заботился. Они ведь друзья! Или… нет? Вэй Ин с силой сдавил виски. Если они не друзья, то почему же тогда Лань Чжань всё это время вёл себя с ним так по-дружески? Почему позволил Вэй Ину поверить в то, что между ними всё по-прежнему и даже лучше, чем было раньше? Почему все эти месяцы был столь заботлив и добр?.. У Вэй Ина был лишь один ответ на все эти вопросы. И он ему категорически не нравился. Вывод, к которому он пришёл в своих размышлениях, был весьма неутешительным — Лань Чжань его просто… жалел. Все вокруг считали Второго Нефрита холодным и бесчувственным. Но Вэй Ин знал, что это не так. Он ещё во время учёбы в Гусу разглядел за ледяной маской доброту и бескорыстие. Понял, что в груди этого сурового на вид и нелюдимого мальчика бьётся горячее сердце, отзывчивое и неравнодушное к страданиям других людей. Даже посторонних. Разумеется, он не смог остаться равнодушным к столь унизительной участи своего (бывшего?) приятеля. Конечно, он его пожалел. Это ведь Лань Чжань… Он пожалел убогого калеку, в которого превратился теперь Вэй Ин… И постарался сделать всё, чтобы скрасить первое время его существования в чужом ордене в роли раба и слуги. Помогал ему приспособиться к новой жизни. Даже тренировал его, чтобы Вэй Ин не чувствовал себя совсем уж полным ничтожеством… Всё это делалось лишь из жалости и сострадания. А Вэй Ин принял это за проявление дружеских чувств. Как он мог так обмануться?!. Он что, совсем идиот?!. Можно ведь было включить мозги! Какая, к гуям, между ними может быть теперь дружба?! Кто сейчас он и кто Лань Чжань! Между ними непроходимая пропасть! В положении, в силе, в способностях, во всём! Каким бы хорошим и скромным человеком ни был Лань Чжань, он является благородным молодым господином одного из Великих орденов. Родным братом Главы этого ордена. Он получил соответствующее воспитание. У него есть репутация и принципы. Разумеется, он не может дружить со слугой, для него это просто неприемлемо! Он и так был слишком добр к Вэй Ину. Гораздо добрее, чем мог бы быть. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Особенно в жизни Вэй Ина. Даже у Небожителей может закончиться терпение. Закончилось оно и у Лань Чжаня. Судя по всему, он устал нянчиться с Вэй Ином. Ему надоело с ним возиться. Как человек воспитанный и деликатный, Лань Чжань, видимо, долго ждал, что Вэй Ин сам догадается о том, что пора и честь знать. Поймёт, что не стоит злоупотреблять добротой и долготерпением своего господина. Что станет наконец вести себя подобающе и соблюдать не только правила, но и приличия. Однако так и не дождался… Тупица Вэй Ин не догадался. Поэтому Лань Чжаню пришлось самому ткнуть его носом в его нынешний статус. Как щенка в наделанную им лужу. Вэй Ин не любил собак, но Цзян Чэн как-то рассказывал о том, как их воспитывают. Место, Вэй Ин, место! Знай своё место! Из его глаз брызнули злые, горькие слёзы. Он не обижался на Лань Чжаня. Он злился на себя. За то, что позволил себе купиться на доброе отношение. Словно ребёнок на конфету. Расслабился и доверился. За то, что был глупцом и поверил, что в его жизни может быть что-то хорошее. Что к нему — тёмному заклинателю и военному преступнику — кто-то может относиться с симпатией и пожелает стать его другом. Здесь, в стане его врагов. За свои собственные тёплые, немного смущающие, но приносящие радость чувства, столь неожиданно расцветшие где-то в глубине души. За робкую, хрупкую надежду на то, что он может быть… счастлив? Хоть немного… Да с какого гуя?! Вэй Ин покачал головой и вытер влажные щёки рукавом. Что ж… Понял — не дурак. Дважды повторять ему это не придётся. Отныне он будет помнить своё место. И поведение непутёвого слуги не станет чёрным пятном на репутации Лань Чжаня. Нет, Лань Ванцзи. Лань Чжань остался в прошлом. Вэй Ин решительно поднялся на ноги. Хватит бездельничать. Пора возвращаться в цзинши и приступать к своим обязанностям. Господин поди уже заждался.

***

Ванцзи сидел в пустой комнате и тихо себя ненавидел. На душе у него лежала неподъёмная тяжесть. Нефрита нещадно грызло чувство вины. Он понимал, что поступает так во благо Вэй Ина, однако легче от этого понимания не становилось. Створки дверей с тихим шорохом разошлись в стороны. На пороге показался Вэй Ин. Склонился и произнёс ровным бесстрастным голосом: — Простите за долгое отсутствие. У господина будут какие-нибудь поручения для этого слуги? Ванцзи передёрнуло. У него было такое чувство, словно Вэй Ин влепил ему пощёчину. Хотя пощёчина была бы, наверно, лучше чем то, что Ванцзи испытал от этих слов и от тона, которым они были сказаны. Нефриту показалось, что он физически слышит, как с громким звуком разбивается вдребезги нечто хрупкое и прекрасное, что они с Вэй Ином кропотливо выстраивали в течение долгих месяцев. Ссорясь и мирясь. Вместе тренируясь и кормя кроликов. Работая над отчётами и гуляя по Гусу. Это нечто было соткано из задорных улыбок Вэй Ина и его тёплого смеха. Из мягких взглядов Ванцзи и его крепких объятий. Из их уютных вечеров и насыщенных впечатлениями прогулок. И всё это теперь уже не собрать и не склеить, как ни старайся. Ванцзи поднял глаза и поймал взгляд Вэй Ина. Сердце облилось кровью. Так холодно Вэй Ин не смотрел на него никогда. Даже во время войны. «НЕПРАВИЛЬНО! Неправильно! Неправильно!» — застучало в голове Ванцзи, в его сердце, в его венах. Это неправильно! Правильным было бы иное — встать, заключить Вэй Ина в нежные объятия, осыпать его поцелуями и шептать, шептать, без устали шептать ему слова любви. До тех пор, пока эта холодная стужа не исчезнет навсегда из его прекрасных серых глаз, а на лицо не вернётся сияющая улыбка. Но… нельзя. Ничего нельзя! Иначе Ванцзи до конца своих дней так и будет сидеть в одиночестве в цзинши, как он сидел эти несколько часов в ожидании Вэй Ина. А Вэй Ин в это время в таком же одиночестве будет медленно умирать в домике с горечавками. Или, что ещё хуже, — в подземельях Ланьлина. Ванцзи этого не вынесет. Они оба не вынесут, пусть и по разным причинам. Поэтому Нефрит сжал кулаки, до боли вонзив ногти в ладони, и тихо сказал: — Принеси ужин, Вэй Ин.