True Love Waits

Тревога не отпускает меня, несмотря на общее расслабленное состояние, даже когда мы останавливаемся на обед, словно это самая обычная поездка. Кассиан не выглядит напряжённым. Он звонит Джин, и выясняется, что она уже давно ждёт нас в доме Леи, а ещё ей не терпится хорошенько врезать Бену, если он вдруг посмеет заявиться на порог. Хотелось бы взглянуть на это. Я не особо привередничаю в выборе еды. Мне хочется тишины, хотя Кассиан, как и сопровождающие нас мужчины, не пытается разговорить меня. Мы едем дальше, спускаясь к величественному лесному массиву с высокими шпилями сосен. Я ковыряю заусенец, наблюдая за тем, как пейзаж постепенно меняется: от унылых бетонных джунглей к живописным холмам и петляющим рекам. Мы проезжаем через крытый мост. Люди стоят по его краям с удочками, даже не взглянув в нашу сторону. Вскоре внедорожник с грохотом проносится по гравийной дорожке, усаженной старыми дубами, и подъезжает к белоснежному фермерскому дому. В Элизиан Филдс я повидала их немало, но дом Леи кажется по-своему уникальным. На ограждённой поляне пасётся парочка лошадей, провожающих нас заинтересованными взглядами. Кассиан первым заходит в дом. Джин набрасывается на него, появившись буквально из ниоткуда, и только сейчас я замечаю её старенький "Мустанг", припаркованный возле дома. Он обнимает её и кружит в своих руках, пока от усталости не теряет равновесия, увлекая смеющуюся девушку за собой. Какое-то время я наблюдаю за ними. Здесь по-прежнему небезопасно. Мои подозрения крепнут с каждой секундой. Дверь снова распахивается — и на крыльце появляется опередившая нас в пути Лея в самом разгаре ожесточённого спора с Беном. Я резко отшатываюсь назад. Желудок скручивает тугим узлом от испуга. Он сразу замечает меня. Бен гневно тычет в мою сторону длинным пальцем, на что я вновь вздрагиваю. — Она поедет со мной, — огрызается Бен. — К чёрту все ваши бредни о борьбе за права омег. Её приёмный отец всё ещё в Элизиан Филдс, а она несовершеннолетняя, так что вы не можете укрывать её здесь как грёбаную беглянку! — Тогда пусть он приедет и заберёт её! — Лея вонзает ему в грудь наманикюренный ноготок, а Бен в запале стискивает кулаки. Никогда раньше я не видела его настолько взбешённым. — И что ты хочешь от семнадцатилетней?! Ты же врач, но позволяешь этому ужасному городу промывать себе мозги! — Пойми уже, что они не беты, мама. Они становятся женщинами, когда начинается цикл, и вполне законно обращаться с ними соответствующе. Лея отмахивается от него. Её подчинённый преграждает Бену путь, когда он пытается нагнать её, но его бесцеремонно отталкивают. Они стремительно приближаются ко мне, подстёгивая острое желание развернуться и сбежать в чёртов лес без оглядки. Лея резко оборачивается, останавливая его. — Уходи, пока тебя не выпроводили отсюда. Я не собираюсь потворствовать твоему безумию и не позволю похитить ребёнка. Тёмный взгляд Бена находит меня. Его челюсть дёргается, словно он решает, сказать что-то ещё или смолчать. Мне по силам это противостояние. Не приближайся ко мне. Не смей. Он угрожающе нависает над матерью, пытаясь использовать преимущество в росте и комплекции, вот только Лея не из тех, кого так легко запугать. Её руки спокойно лежат на бёдрах. — Я вернусь с адвокатом, — обещает Бен низким тоном. — Даже, блять, не надейся перевезти её в Мэн. Иначе пожалеешь об этом. — Удачи. Наши глаза встречаются вновь. Он оглядывает меня с головы до ног, а затем отходит к своей "Ауди", пропуская по пути Джин и Кассиана. Она скалится, он выгибает спину — всё по-звериному, словно и не было веков эволюции. Мы наблюдаем за тем, как Бен отъезжает, скрываясь вдали, пока не стихает рёв двигателя. Лея щёлкает языком, нахмурившись. — Что ж, если ему понадобится адвокат, это даст нам небольшую фору. — Она подзывает меня, не улыбаясь, но и не выказывая явной угрозы. — Заходи в дом, Рей. У нас не так много времени.

***

Два моих спасителя отбывают обратно в Нью-Йорк на "Мустанге". Я обнимаю и благодарю их снова и снова за оказанную помощь и проблеск человечности, что, казалось бы, покинула эти места. Лея настаивает, чтобы они забрали с собой прихваченный в спешке мешок с несочетаемой одеждой и подавляющими препаратами. Уже темно: Бен не сможет вызвать своего адвоката посреди ночи, хотя я уже не знаю, чего от него ожидать. Да и Ункар явно не подорвётся в такую даль ради меня. Ему едва ли есть дело. Пока что я в безопасном месте, чтобы вздремнуть. Надеюсь. — Цикл необратим, но ты вполне можешь подавить его, пока не станет совсем невыносимо. Лея включает свет в гостевой спальне, озарив нежно-голубые стены комнаты, бежевое покрывало, совсем как в отеле, небольшой письменный столик и отдельную ванную. Довольно мило. Я подхожу к окну, любуясь мерцающими вершинами гор. Солнце укрывает их, отбрасывая на траву неземное голубое сияние. Я могла бы нарисовать это, но не задержусь здесь надолго. Такое чувство, что мне больше не будет покоя, и от этой мысли щемит сердце. Лея прочищает горло, прежде чем сказать: — Я отвезу тебя в Мэн — это меньшее из того, что я могу сделать. Бен так не похож на нас с Ханом. Если бы я только знала... — Она замялась на секунду. — Мы почти не общаемся. Я отстранённо киваю, но не поворачиваюсь, чтобы взглянуть на неё. Что я могу ответить? Что её сын — чистое зло, и мне совсем не нужны оправдания? Но Лея встала на мою защиту, и я должна испытывать благодарность, проявив уважение к её чувствам. Хотя я чертовски зла. Я на взводе. Кажется, она понимает это. — Пожалуй, я оставлю тебя, — говорит она. — Если что-нибудь понадобится, моя комната чуть дальше по коридору. И не волнуйся, Бен не вломится в дом. — Хорошо... Спасибо. — Не стоит. Я приготовлю супрессанты и обзвоню знакомых, чтобы подыскать место, где ты смогла бы остановиться. Один из моих давних друзей держит магазин в Скарборо. Тебе понадобится работа. Ты ведь будешь совсем одна. Перспектива одиночества страшит. Я просто не хотела быть пойманной в клетку. Лея оставила свободную ночную рубаху прямо на кровати. Она кажется слишком большой, но не в моём положении жаловаться. Я не решаюсь принять душ, всерьёз опасаясь, что Бен может выпрыгнуть, стоит мне отдёрнуть занавеску. Я забираюсь в кровать, гоня прочь назойливые переживания. Я сыта, почти добралась до Мэна, и сон должен прийти легко, но я всё равно долго пялюсь в потолок, не в силах сомкнуть глаз. Кажется, ничто не идёт должным образом.

***

— Бен... Бен! Глаза распахиваются. Затишье перед бурей было недолгим. Он врывается в спальню, и я рывком вскакиваю, до смерти перепугавшись. Лея встаёт на его пути, прежде чем он успевает приблизиться ко мне. Он всё в той же одежде, хотя на дворе ночь, а Лея в такой же ночной рубашке, что и я. За Беном маячит ещё один незнакомый мне человек с остреньким, как у крыски, лицом. Он морщит нос, поправляя съехавшие очки на переносицу. Я вижу в его руках какие-то бумаги со штампами и печатями. Бен удерживает мать за запястье. Его кадык дёргается, когда он говорит ей: — Отойди, — отчётливо и угрожающе. — Иначе мне придётся применить силу. — И что же ты сделаешь, сукин сын? — шипит Лея. — Ударишь меня? Как раз тогда, когда мне казалось, что ниже падать уже просто некуда, чем жить в этом культе, обращаясь с омегами, будто с животными. Так вот что ты собираешься сделать? — Мисс Органа. — Мужчина в углу поднимает трубку. — Пожалуйста, не заставляйте меня вызывать полицию. — Дерзайте! Может, они объяснят, как семнадцатилетнюю девчонку можно отпустить к человеку, который над ней измывается... Терпению Бена приходит конец — он отталкивает Лею и устремляется ко мне. Я беспомощно цепляюсь за край кровати, будучи не в силах всё это выносить. Он щёлкает языком, словно подзывая пугливую кошку. — Иди сюда, малышка. Иди ко мне. — Отойди от неё! — рявкает Лея. Затем её крик поднимается на октаву выше, когда адвокат Бена всё же выволакивает её из комнаты. Она продолжает шипеть и брызгать слюной, призывая вызвать копов и своего адвоката, но это мало что меняет. Я остаюсь наедине с Беном, который кружит возле кровати, неумолимо подбираясь ко мне. Победная ухмылка не сходит с его лица. — Мы разберёмся кое с чем прежде, чем ты снова попытаешься улизнуть от меня. Не обращая внимания на мои слёзы, Бен хватает меня и переворачивает на живот. Мольбы переходят в отчаянный крик. Я луплю руками по смятым простыням, чувствуя нечто более пугающее, чем его попытки залезть ко мне в трусики. Разгорячённое дыхание альфы обжигает моё плечо. Заходясь в истерике, я отпинываюсь и кричу до звона в ушах, а он что-то успокаивающе воркует, пока его зубы прощупывают кожу. Этого не может быть! Не должно, ведь я до сих пор под действием супрессантов. Есть люди, готовые протянуть руку помощи. Так как же я оказалась под ним? — Помнишь, — сбивчиво шепчет он, — я говорил, что купил тебя у Ункара? — Его язык влажно касается брачной железы. Я дрожу, крепче зажмурив глаза. — Я сделал это очень давно, будто выбрал самого хорошенького щенка у заводчика. А теперь ты достаточно взрослая, чтобы я мог забрать тебя домой. Я задыхаюсь от стремительно обрушившейся на меня правды. И он кусает. Ослепительная вспышка боли пронзает плечо. Бен зажимает мой рот, и его зубы вонзаются глубже, но я не чувствую ничего, кроме боли. Кайдел говорила, что мгновенно ощутила По в своём сознании, словно тяжёлое одеяло накрыло разум, но я чувствую лишь одуряющую боль. Не знаю, может, это нормально, и у всех всё по-разному. С протяжным стоном Бен сильнее вжимается в меня бёдрами. Его рука уже тянется к ремню, но тут он с хрипом хватается за меня, явно спустив в штаны. Я икаю и подрагиваю под ним. Давление плавно исчезает. Он отпускает меня. — Блять... — Бен слизывает кровь и довольно урчит, массируя кончиками пальцев моё бедро. Так больно. — Хорошая девочка. Думаю, на сегодня мы закончили. Торопливые шаги на лестнице прерывают нас. Бен встаёт и бережно укладывает меня на спину, укутывая в одеяла и с нежностью целуя в лоб. Я всё ещё хочу хорошенько втащить ему. Но почему? Разве он не должен нравиться мне после запечатления? Он улыбается, напоминая вампира. — Не так уж страшно, да? — Он стискивает мою щёку. Кто-то громко кричит в коридоре. — Не убегай от меня, малышка. Теперь я нужен тебе. — Я ненавижу тебя, — превозмогая слабость, шепчу я. Никогда не испытывала этого чувства прежде. — Ненавижу. Его улыбка становится шире. — Знаю. Я хотел понравиться тебе, но теперь я нужен тебе, и от этого никуда не деться. Бен хватает меня за челюсть, легонько целует в губы, а затем уходит. Я остаюсь в блаженном одиночестве. Слух улавливает отголоски их споров, а я смотрю в потолок и молча слушаю, как боль неумолимо пульсирует в шее. Интересно, на чём они сойдутся? Сколько ещё будут швыряться мной, словно тряпичной куклой? И под каким предлогом Бену удастся затащить меня обратно в Элизиан Филдс? Я медленно сажусь. Шея по-прежнему ноет от малейшего движения. Лея желает мне добра, Джин и Кассиан тоже, но сейчас мне кажется, будто весь свет погряз в темноте. Выхода нет. Это извращённое общество просто поглотит меня. Я покачиваюсь на пятках, что-то взвешивая в своей голове. Первые рассветные лучи проникают в открытое окно, а ведь из них могла выйти неплохая картина, с учётом того, как невесомо трепещут на ветру шторы. Мне нужно не так много: тихое место для творчества и человек, любящий меня без всяких условностей, но у всего есть своя цена. Эмоции Бена просачиваются в моё сознание, но совсем не душат меня. Он взбудоражен. Но в целом удовлетворён. Я дышу глубже и выбиваю раму, пользуясь тем, что окно находится достаточно низко к земле, чтобы я могла выбраться на влажную от утренней росы траву. Босыми ногами, всё ещё в ночной рубашке, я, спотыкаясь, прохожу пару футов до линии деревьев. На подъездной дорожке стоит пара чёрных машин, но все сидят внутри, продолжая скандалить, и это даёт мне возможность добежать до леса. И я бегу, чувствуя себя свободнее ветра. Делаю ещё пару неуверенных шагов, прежде чем найти свой ритм, и несусь вдоль забора, где уже пасутся лошади. Они с любопытством поднимают головы. Я босиком, как давно мечтала, и никто не может отнять мою картину или заставить нацепить ужасное платье на очередное идиотское чаепитие. Я дохожу до конца ограды, грудь тяжело вздымается от усталости. С расстояния в пару футов за мной наблюдает белая лошадь, с любопытством навострившая уши, когда я прищёлкнула языком. Она жуёт и медленно подходит ближе, разглядывая меня так, словно я для неё не менее странная и пугающая, чем она для меня. Я никогда не ездила на лошадях, но вполне могла бы научиться. Я нервно сглатываю и пытаюсь подманить её ещё одним щелчком, но она явно не нуждается в поощрении. В один прыжок она перемахивает через забор и приближается ко мне, вытягивая морду вперёд. Я тихонько посмеиваюсь. — Наверное, я сошла с ума. Что я делаю? Лошадь жуёт и вскидывает голову, когда вдалеке раздаются встревоженные голоса. Они знают, что я сбежала. Дрожащей от волнения рукой я беру в кулак её густую гриву, на что она довольно спокойно реагирует, переминаясь с ноги на ногу, пока я забираюсь ей на спину, хотя езда верхом совсем не кажется чем-то простым. Лошадь встаёт на дыбы и направляется к лесу. Оленья тропа вьётся по земле, скрываясь в его чертогах. Я оглядываюсь через плечо на ферму, а затем снова гляжу в лес. Лошадь прислушивается к нарастающему шуму и делает нелёгкий выбор за меня. Поначалу её шаги короткие, и я цепляюсь за массивную шею, чтобы не свалиться. Не успеваю опомниться, как она уже мчит вперёд во всю прыть. Бен звучит в моей голове, как далёкое воспоминание, и постепенно его гнев и разочарование улетучиваются. Я прикрываю глаза, всем телом вжимаясь в свою спасительницу, надеясь спрятать лицо от колючего ветра и веток. Она фыркает и бежит всё быстрее, петляя между деревьями так, что ей, кажется, по нраву это испытание. Я в порядке. Впервые чувствую, будто всё совершенно правильно.