True Love Waits

На следующее утро Бена слишком много в моём пространстве. Он демонстрирует свои альфа-замашки, нарезая на маленькие кусочки мою ветчину в сахарной глазури и грейпфрут. Подобное вовсе не кажется милым. Будто я младенец, способный подавиться, но я не нуждаюсь в чрезмерной опеке. А ещё мне невыносим страх, зародившийся от его угроз порки. С хмурым видом я разглядываю его чёрную футболку без рукавов. Со вчерашнего дня он не проронил ни слова, хоть и предложил сбежать от столь ненавистной мне жизни. Никакого злорадства. Никаких сальных комментариев о том, что мы окажемся вдвоём в Нью-Йорке. Зевая, он пододвигает ко мне грейпфрут. — Сегодня вечером можно будет навестить Роуз. Чем бы ты ещё хотела заняться, малышка? Я тут же скидываю угощение на пол, спрыгивая со стула и фыркая, словно разъярённая кошка. Бен даже не смотрит в мою сторону, но я вижу, как уголки его губ кривятся в улыбке. У меня нет шансов победить в этом противостоянии: ему понравилось бы моё послушание, но и быть занозой в заднице — не вариант, ведь непокорность нравится ему вдвойне. — Я поеду домой, нужно собрать вещи для предстоящей поездки, — отрезаю я. — Нет. Ты будешь носить то, что я тебе дам. — Он постукивает пальцами по стойке. — А сейчас прибери за собой. Я бросаю на него очередной испепеляющий взгляд. На мне всё ещё ночная рубашка и пушистые розовые тапочки, которые явно мне не идут. Он вскидывает бровь и кивает на грейпфрутовый сок, растекающийся по полу. Раздражённая, я упираюсь ладонью в бедро, склонив голову. — Ты не можешь приказывать мне. Это не входило в наш уговор. — Наведи порядок, Рей. Сейчас же. Я готова шипеть, подобно дикой кошке. — Нет! Устало вздохнув, Бен закатывает глаза и поднимается со стула. Он не выглядит злым или напряжённым, но я знаю, что эта выходка мне так просто с рук не сойдёт. Я отступаю на шаг. — Ты и впрямь своенравное отродье, не так ли? — Нет, ты просто не должен помыкать мной, как тебе вздумается. Чем дольше я стою в дверях, скрестив руки и постукивая ногой, тем больше осознаю дерьмовость затеи. Я не знаю, куда деться от волнения, пока Бен невозмутимо вытирает липкое пятно бумажным полотенцем. Он моет руки. Я покусываю щеку изнутри. — Прости, — бормочу я. Никакой реакции. Бен вытирает руки, не проявляя ни малейших эмоций, и я вновь чувствую себя загнанной, как в тот день в парке. Но на этот раз Роуз не появится, чтобы спасти меня. Я целиком и полностью во власти его переменчивого настроения. На его щеке подрагивает мускул. — Я хочу понравиться тебе — это самое меньшее, чего ты заслуживаешь, прежде чем я возьму тебя. — Бен нежно берёт меня за локоть и тянет к лестнице, отчего я спотыкаюсь. — Но ты совершенно не контролируешь себя. Добраться до Нью-Йорка. Добраться до Нью-Йорка. Я прикусываю язык. Мне придётся мириться с некоторыми вещами, пока мы не окажемся в городе, и я не смогу сбежать. Бен ведёт меня в мою спальню и закрывает дверь с тихим щелчком. Я пытаюсь понять, что у него на уме, и нарастающее от неизвестности волнение пробуждает во мне жаждущую угодить омегу. Я притворяюсь, что расчёсываю свою железу, когда он оборачивается. Знаю, что он может использовать её против меня, и не собираюсь позволять ему это. Он садится на край кровати. — Иди сюда, малышка. Я должен тебя наказать. Чёрт. Я колеблюсь, поглядывая на дверь. — Я не знаю, — бормочу я. — Может быть... Бен хватает меня и тащит к себе, ставя между своих колен. Его руки оказываются на мне прежде, чем я успеваю среагировать. Он притягивает меня и толкает на живот. Я задыхаюсь, краснея. Он что, серьёзно? Одна рука скользит под мою ключицу, в то время как вторая — обхватывает мою задницу. — Ты нуждаешься в этом. Каждое действие приводит к определённым последствиям. Жаль, что Ункар не внушил тебе это. — Ты... ты не можешь! — Могу и сделаю. Ты станешь послушной. Тёплые пальцы скользят по моему бедру, задирая подол ночной рубашки к пояснице. Я ёрзаю на его коленях, пытаясь взглянуть на него, но взгляд Бена сосредоточен на моей попке. Он улыбается, тиская мою задницу, а затем его тёмные глаза устремляются на меня. Какое-то мгновение мы смотрим друг на друга. Я до конца не верю в происходящее. Мне кажется, что он лишь пугает меня, и сглатываю, когда его рука возвращается обратно. Первый шлепок приходится скорее на заднюю поверхность бедра. Шлепок резкий и не такой сильный, но всё же достаточно ощутимый, чтобы я задохнулась от шока. Он опускает свою ладонь на мои плечи, удерживая на месте. Я дико моргаю от боли. — Я делаю это, потому что ты любишь перечить мне, Рей. — Его голос спокоен, но рука на моих плечах ощущается тяжёлой. — Дерзость не останется безнаказанной. Помни об этом. Ещё один шлепок. На этот раз выше и с более приглушённым звуком. Я до боли закусываю нижнюю губу, чтобы не закричать, полная решимости стерпеть все унижения, не дав ему и крупицы желаемого. Но тоненький голосок в моей голове вопит от ужаса, ведь альфа расстроен из-за меня. Разочаровать альфу — величайший грех, который может совершить омега. И он решил, что я должна понести наказание. Я морщусь, силясь побороть инстинктивный порыв. Бен успокаивающе проводит ногтями по моему бедру. Я ощущаю покалывание, граничащее со щекоткой, и подрагиваю, когда мурашки бегут по коже от его нежных касаний. — Я тебе не принадлежу, — рычу я. — Ты не можешь этого сделать! — Я могу исправить аберрантную омегу. На этот раз я подпрыгиваю от очередного шлепка, и на глаза наворачиваются непрошеные слёзы. Боль волной прокатывается по позвоночнику, несмотря на то, что Бен почти сразу заглаживает место удара. Ещё ужаснее то, что страдания поднимаются из той тёмной области моего сознания, что должна молчать под действием супрессантов. Они поступают из импланта в моём плече, блокируя большинство типичных проявлений омеги, таких как течка. Но я чувствую странное волнение в себе, подпитываемое разочарованием Бена. Я никогда не отличалась излишней эмоциональностью. Никогда не беспокоилась о том, чтобы снискать чьё-то одобрение. Альфа недоволен... Я задыхаюсь от раздирающих меня рыданий. Чёрт! Я прикрываю рот рукой и сползаю с его колен, натыкаясь спиной на комод. Слёзы наворачиваются на глаза и бессильно текут по щекам. Я будто сама себе не принадлежу, и начинаю рыдать, прежде чем успеваю остановить это. Бен рывком вскакивает на ноги. — Мне жаль. — Он прижимает меня к комоду, опрокинув фотографии в рамках взмахом руки. Он подхватывает меня за талию и усаживает сверху. — Прости меня, малышка, прости. — Пошёл ты! — я срываюсь на крик, упираясь коленками в его рёбра, а спиной прижимаюсь к стене. — Не подходи ко мне! Он словно не слышит меня. Бен хватает меня за подбородок, а я отталкиваю его от себя, но от искрящего напряжения между нами меня пробирает дрожь. Я сжимаю его футболку в руках, когда его губы всё же достигают цели. Горячий импульс прокатывается по моей спине. Я делаю ещё один неистовый выпад, а затем обмякаю, когда Бен нежно прикусывает мою брачную железу — ровно так, чтобы я ощутила давление и приняла это. Моё тело становится бескостным от накатившей неги, и я жалобно хнычу. Никто и никогда раньше не позволял себе подобного. И я не знаю, что же мне делать. Он успокаивающе урчит в ответ, обхватывая меня за спину и подтаскивая к самому краю комода. Он сжимает мои руки, и я понимаю, что деваться некуда, но эта мысль странным образом не кажется тревожной. Удовольствие смешивается со страхом, когда Бен начинает ритмично посасывать мою железу, влажно лаская её языком и чуть оттягивая кожу. Я снова дёргаюсь. — Нет-нет... — Он хватает мой затылок, удерживая на месте, и шепчет мне на ухо. — Даже не вздумай. Ш-ш-ш! — Его рука скользит вниз по моему бедру, и он вновь притягивает меня ближе, вжимаясь вплотную. Мои ноги обхватывают его бёдра. — Ты в безопасности. У меня кружится голова. Я едва замечаю, как Бен сжимает мои волосы и возобновляет посасывание, пока я не начинаю стонать. Я цепляюсь за его талию пальцами, но это всё не имеет значения — он рычит, прикусывая мою кожу, и я чувствую его обжигающее раздражение. Происходящее не кажется правильным, оставляя ужасное послевкусие. Меня подташнивает. Я замираю, отчаянно пыхтя и сопротивляясь голосу разума, приказывающему мне расслабиться, потому что в действительности я не хочу этого. Я не хочу, чтобы он имел такую власть надо мной. Но это происходит, потому что такова наша природа, таков естественный порядок вещей. Я слабею, повиснув на Бене и уткнувшись подбородком ему в плечо. Чувствую себя беспомощной, пока он продолжает ласкать мою шею. Ощущение напоминает расчёсывание зудящей ранки. У меня поджимаются пальцы на ногах, и я прикрываю глаза, поскуливая. Из груди альфы поднимается полное довольства урчание, отдающее вибрацией в каждой косточке моего тела. Это гипнотизирует, ещё больше убаюкивая меня своими чарами. Бен почти не двигается, но его рот вбирает мою железу с такой силой, что я чувствую расцветающий синяк. Мне следовало бы сбежать, не обращая внимания на разливающееся в груди тепло, но вместо этого я придвигаюсь ближе. Бен отпускает меня, облизывая губы. — Хорошая омега. Ты расслабишься для меня? — На мгновение туман в моей голове рассеивается, но не настолько, чтобы я смогла вырваться. — Прости, мне совсем не хотелось причинить тебе боль. Этот имплант сбивает с толку, не так ли? — Чёрт... — шиплю я, тяжело дыша и борясь с желанием потереться о него, словно кошка во время течки. — Чёрт! — Я знаю. Знаю... Он целует меня. Я впиваюсь ногтями в его футболку и, несмотря ни на что, целую его в ответ, подстёгиваемая кровью омеги, поющей в моих венах. Бен знает, что подавляет меня. Он прекрасно осознаёт свои действия, не позволяя мне опомниться и прийти в себя. Интересно, с Роуз и Кайдел произошло то же самое? Он отстраняется, прижимаясь своим лбом к моему. Его рука обхватывает мой подбородок и сжимает. — Не сомневаюсь, что тебе больно, — шепчет он в мои губы. — Я принесу лосьон, чтобы помочь, а ты будешь лежать тихо и позволишь мне нанести его. — Он сглатывает, понижая голос. — Ты позволишь мне помочь тебе. — Хорошо... Сбитая с толку, я падаю в его объятия, когда он снимает меня с комода. И вот я уже лежу на животе, уткнувшись лицом в подушки. Он стремительно выходит из комнаты, а вместе с ним улетучивается и его аромат, оставляя меня в блаженном одиночестве. Я пытаюсь прийти в себя, но это не так-то просто. Я всё ещё в смятении, когда Бен возвращается. Он забирается на кровать позади меня и стягивает мои трусики до колен, прищёлкивая языком, когда я шиплю от боли. Странно, что я не чувствовала этого, сидя на комоде. — Всего три шлепка. Чего же ты плачешь, малышка? — Я... Это слишком. — Тебе понравилось? — Что?! Нет! Внезапно обе его руки оказываются на моих ягодицах, и я вскрикиваю от шока. Бен смеётся и крепко удерживает меня, пока я вновь не стихаю. Он втирает своими грубыми ладонями прохладный лосьон, а я дрожу от ощущения, будто подавляющие препараты утратили эффективность. Впервые у меня пульсирует железа. Я не знаю, что с этим делать. Знаю лишь, что подобный симптом может предвещать течку, но я чувствую себя... странно. Бен продолжает массировать мои бёдра, втирая лосьон. И я должна признать, что всё это кажется по-своему приятным. Я жду, что он попытается сделать нечто большее, но он держит себя в руках. Да, какой-то малознакомый мужчина разложил меня на кровати задницей вверх и всё ещё втирает чёртов лосьон после того, как собственноручно наказал меня за привычку дерзить. Я зла. Чертовски зла. Но мне всё ещё нужно, чтобы он отвёз меня в Нью-Йорк. Потому я бессильно рычу в подушку, пытаясь не выдать свой восторг от происходящего. Я в ярости! Он насилует меня, но я не его собственность. Он не волен указывать мне, что делать. Его руки поднимаются выше, касаясь рёбер. Кровать под ним скрипит, когда Бен взбирается на меня и обхватывает за талию. Я чувствую горячее дыхание у себя на затылке. — Было приятно? — шепчет он. На что я стискиваю зубы и киваю. — М-м-м, знаю, что ты расстроена из-за меня, малышка. — Он очерчивает кончиком языка мою ушную раковину и приникает губами к ноющей железе. — Чувствую это. Бен кусает меня. И от этого я вновь извиваюсь под ним, скуля и сопя в подушку. Его руки по обе стороны от моей головы. Он рычит и сжимает челюсти всё сильнее, а я выгибаюсь дугой в бессильной мольбе. Инстинкт буквально кричит: злойальфазлойальфазлойальфа... Его бёдра вжимаются в мою задницу, и я ощущаю жар его стояка сквозь штаны. Я пытаюсь унять суматошное биение сердца и тяжело дышу, когда Бен медленно ослабляет хватку. — Ты свыкнешься с мыслью и полюбишь меня. Постепенно... — Он подкрепляет свои слова дорожкой из поцелуев вдоль моего плеча. — Шаг... за шагом... На этот раз, когда он покидает меня, я не переворачиваюсь на другой бок и не укрываюсь. Я лежу неподвижно, просунув ладонь между ног. Что-то вязкое и тёплое сочится изнутри меня. Я касаюсь странной субстанции пальцами, размазывая липкий секрет по внутренней стороне бёдер. Такое склизкое. Что это? Не знаю, что и думать, сомневаясь в нормальности происходящего.