True Love Waits

— Я не выйду, не получив свою содовую. Вообще законно запивать пиццу водой? Я вызываю копов. — Рей, газировка вредна для эмали. — Да, но жирнющая пицца в моём желудке тоже едва ли пойдёт мне на пользу. Бен, стоящий по ту сторону двери, тяжело вздыхает. Он даёт мне шанс выйти самой, но этого не происходит. Я уже почти расправилась с пиццей — из чистой вредности — и не отказалась бы от напитка. Замок щёлкает от проворачиваемого ключа. — Я расстроюсь, если ты съешь всю пиццу, а ещё очень удивлюсь. — Тогда будь готов удивиться. Дверь распахивается. Он заходит в комнату, изумлённо вскинув бровь, когда видит меня на полу возле пустой коробки. Я облизываю пальцы и провожу языком по губам, стараясь быть как можно более отвратительной. Хоть это всё мы уже проходили, у каждого есть некий предел терпения. Бен с отстранённой улыбкой убирает руки в карманы. — Ты довольна собой? Я киваю. Ага. Он оглядывается по сторонам, а я слишком объелась, чтобы двигаться быстро. Меня клонит в сон от обилия еды. Я зеваю и наблюдаю за тем, как Бен кружит по комнате с застывшей улыбкой на лице, не сулящей мне ничего доброго. Знаю, следовало бы дать дёру, но мой желудок был явно против. — Знаешь, чревоугодие — один из семи смертных грехов. — Он выглядывает в окно, вытянув шею. — Туманная ночь. — Как и похоть. Он обращает свой взгляд на меня, и я невозмутимо встречаюсь с его глазами. Бен вскидывает брови и продолжает свой размеренный шаг. — Ты права. Хотя я полагаю, что это... — Он делает неопределённый взмах руками. — Больше связано с жадностью и гордыней. Прегрешения альфы. Я не спускаю с него глаз, пока он не оказывается возле двери. Он закрывает её на замок и одним плавным движением приваливается к двери спиной. Бен запускает руку в карман и выпячивает челюсть. Он смотрит на меня сверху вниз — в буквальном смысле этого слова. — И всё же расклад такой, — я не в силах сдержать вырвавшуюся колкость. — Да... всё так. В затянувшейся тишине столько недосказанности. Бен изучает меня, а я разглядываю его в ответ, ничуть не тушуясь. Я не боюсь. Не собираюсь больше притворяться любезной. Он покусывает щеку, пребывая в глубокой задумчивости. — Ты хочешь поехать в Нью-Йорк, верно? — Я еду в Нью-Йорк. — Хм... — Он складывает руки на груди, делая вид, что не расслышал моей поправки. — Я мог бы отвезти тебя, если пожелаешь. Я готова была к чему угодно, но только не к этому. Оскорбление так и не слетает с моего языка, потому что от слов Бена у меня попросту отвисает челюсть. Отвезти? В Нью-Йорк? Я растерянно моргаю, пытаясь собраться с мыслями. — Но... почему? — Чтобы ты могла познакомиться с миром за пределами Элизиан Филдс. Брехня. Я всё равно продолжаю пялиться на него, прокручивая в голове столь щедрое предложение. Я ведь смогу улизнуть, если он возьмёт меня с собой. Это же очевидно! Я просто дождусь, когда он уснёт, и сбегу. Это Нью-Йорк! Проще будет отыскать иголку в стоге сена. Но это значит, что мы слишком часто будем оставаться наедине, а ещё я лишусь поддержки Роуз и Кайдел. Не то чтобы это имело значение, ведь и сейчас мы едва ли можем спокойно общаться. Довольно рискованно. Да кого я обманываю? Бежать от него — опасно вдвойне. Под крылом альфы у меня могли быть защита, тёплый кров и еда. И всё же риск вполне оправдан: даже если шанс на побег представится не сразу, я успею разведать местность и понять, в каком именно направлении стоит двигаться. Я прищуриваюсь, всё ещё силясь отыскать подвох. — Это что, какая-то уловка, чтобы остаться со мной наедине? Бен самодовольно улыбается мне. — Мы итак одни, малышка. Справедливо, но Нью-Йорк ещё не маячит на горизонте. В этот момент я буду по-настоящему изолирована. — И в чём подвох? — я уточняю, потому что его не может не быть. — Две вещи. — Он отталкивается от двери и неспешно подходит ко мне, отодвигая ногой со своего пути пустую коробку. — Во-первых, если ты попытаешься сбежать во время нашего маленького путешествия, знай, что я найду тебя и никогда не отпущу. Заметь! Когда, а не если... Я хмурюсь, будучи не в восторге от его привычной пассивно-агрессивной манеры общения. — Никогда не отпустишь? — эхом откликаюсь я. — Ты хочешь сказать...? — Мы станем парой. — А если я не хочу? — Ты привыкнешь к этому. — Он садится у изножья кровати, сцепив руки на коленях. — Второе условие: ты примешь должное наказание за то, что съела целую пиццу, укусила меня и заперлась в комнате. Ты привыкнешь к этому. Я вмиг ощетиниваюсь. Но ведь это хорошая возможность. Слишком хорошая, чтобы её упускать. Я продолжаю покусывать нижнюю губу. — И ты ничего не предпримешь? — Нет. Моё сердце отбивает чечётку. Я могу покинуть Элизиан Филдс и увидеть Нью-Йорк. Возможно, мне удастся сбежать из этой адской дыры. Вот только смогу ли я забыть подруг? — И каким будет наказание? — уточняю я, ведь подобные нюансы лучше обсуждать на берегу. На лице Бена проскальзывает странное выражение триумфа, будто он поймал меня в ловушку, о которой я даже не подозреваю. Но я догадываюсь. Что бы я ни делала — клетки не избежать. — Я всё же перекину тебя через колено. — Вот уж нет, спасибо. — Я спешно встаю, вытирая взмокшие руки о подол ночной рубашки. — Так не пойдёт! Не успеваю я и глазом моргнуть, как Бен хватает меня. Он сжимает мои запястья, дёрнув меня к себе, и я теряю равновесие, привалившись к его массивной груди. Я дрожу, когда он обхватывает мои руки своими медвежьими лапищами, стиснув челюсти от раздражения. Он криво улыбается мне. — Мисс Грязнуля. — У Бена перехватывает дыхание, а мои запястья дрожат в его крепкой хватке. — Я должен задать тебе что-то посерьёзнее простой порки. Я вижу, что, несмотря на все угрозы, он отчаянно пытается держать себя в руках. Бен притягивает меня ближе, заставив склониться таким образом, чтобы ему легче было добраться до моей шеи. У меня зудит железа от его дыхания. — Если ты сейчас заберёшься ко мне на колени, — шепчет он мне на ухо, — я не стану тебя бить. — Он выпускает мои запястья, чтобы ухватиться за бёдра, сминая мягкую ткань ночнушки своими огромными руками. Он задирает её к талии. — Не снимай рубашку, оставь трусики. Просто сядь ко мне на колени. Моё лицо совсем рядом с его волосами, так что я могу ощутить древесную отдушку его шампуня. Я противлюсь внезапному порыву зарыться в них носом и прижимаюсь к его бедру, словно обезумевшая сука во время течки. Скованный собственными принципами , он не может взять больше, и я сделаю этот опыт для него столь же болезненным. Я вырываюсь. Бен пытается следовать за мной. Теперь его плечи в напряжении. Он в два раза больше меня. Возвышается надо мной, словно грёбаный гигант. Инстинкт подсказывает мне сдаться и показать свою глотку. Быть покорной. Но я удерживаю его на расстоянии вытянутой руки, упираясь пальцами в его широкую грудь. Бен облизывает пересохшие губы. — Хорошо, — соглашаюсь я, совсем не чувствуя той уверенности. — По рукам.