True Love Waits

Со дня, когда мне исполнилось семнадцать, окружающие стали отпускать жуткие комментарии, идущие вразрез с моими планами. В нашем маленьком городке это считалось большим событием, поэтому множество гостей стекается на празднование в ратуше, чтобы поздравить меня со столь значимым — в их понимании — днём. Теперь мне семнадцать, а значит, любой желающий альфа может открыто выказать свой интерес, начав ухаживания, а уже в следующем году я стану чьей-то женой. Мне перестанут давать подавляющие препараты, и я стану такой же, как и множество других омег в округе: вечно беременным инкубатором для щенков. — Малышка Рей, — умилённо воркует мисс Маз, ущипнув меня за щеку. — Какой же прелестной мамочкой ты станешь! Я обнажаю зубы в вымученной улыбке. На мне старое зелёное платье, и я сбежала, едва Роуз попыталась меня накрасить. А чуть раньше в лесу я была увлечена зарисовкой оленьих следов, что выдаёт оставшаяся под ногтями грязь. И я совсем не горю желанием целыми днями торчать дома взаперти, подобно другим примерным омегам. Пожилые дамы говорят, что я слишком "пылкая", и наперебой гадают, кто именно из престарелых завидных женихов нашего города приударит за мной. Надеюсь, ни один из них. Я стараюсь выглядеть как можно более грубой и неряшливой, а не чопорной южной розой, какой им хотелось бы меня видеть, и, кажется, уловка работает, спасая от липких взглядов. Я говорила Роуз то же самое, но она всё равно вышла замуж за Финна. Я сижу между Роуз и Кайдел. Роуз вынашивает первенца, а Кайдел — второго малыша. Она наблюдает за тем, как её пара, По Дэмерон, гоняется за их годовалой дочкой. Кайдел задумчиво накручивает прядь волос и улыбается. А меня тянет блевать от царящей вокруг идиллии, ведь его виски давно подёрнулись сединой, а ей всего девятнадцать. Роуз поглаживает свой округлившийся живот. — Рей, мне так жаль, что Финн не смог приехать. В клинике сущий кошмар. — Она улыбается. — Анестезиологов вечно дёргают в самый неподходящий момент. Я лишь закатываю глаза. Финн — достаточно обеспеченный врач, а По — полковник ВВС в отставке. Большинство здешних мужчин при деньгах, связях и хорошем образовании, чего не скажешь о женщинах. — Всё в порядке, — бормочу я, ковыряясь в ногтях. — Знаешь, на днях я общалась с Конни Грегориа... — Кайдел замешкалась на полуслове, наблюдая за тем, как По утешает расплакавшуюся Шару. — Она замужем за тем бедным парнем... Риком Грегориа. В общем, она сказала, что узнала от Лэйси Тайлер, что Бен Соло вернулся с севера. Он станет главой отделения нейрохирургии в... Э-эм, погодите. Кайдел спешит на помощь к По, пытаясь унять непрекращающийся плач дочери. Роуз налегает на свою порцию шоколадного торта. — А она права. Он вернулся и совершенно холост. Тридцать шесть. Куча денег. Лэйси сказала, что Бен вполне себе спокойный парень при всей альфа-крутизне. — Она с ухмылкой отпивает сок. — Может, хоть ему удастся тебя приручить. Я придирчиво разглядываю своё старенькое платье и хмыкаю. — Сомневаюсь. Собравшиеся матроны заходят на второй круг поздравлений, одаривая меня ещё более пугающими замечаниями о том, что мне нужен мужчина, способный усмирить мой бурный норов, ещё они дают непрошеные советы о сексе ("просто лежи спокойно, милая"), а мне едва удаётся держать блёклую улыбку на лице. До чего же всё это отвратительно, будто им всем промыли мозги. Я почти валюсь на стол от усталости, угрюмо наблюдая за тем, как праздник наконец-то стихает. Дядя Ункар заберёт меня около восьми. Ему не терпится рассмотреть все поступившие предложения, в надежде избавиться от меня как можно раньше. Конечно, я не могу выйти замуж до своего совершеннолетия или обрести пару, но подобное частенько случалось раньше положенного срока. Мерзость. Мисс Маз, по-матерински привязавшаяся ко мне, в волнении подбегает к нашему столику. Она явно нервничает, поправляя мою причёску, и мягко заключает моё лицо в ладони. Я моргаю, непонимающе глядя на неё в ответ. Маз — сухонькая пожилая дама невысокого роста с большими пронзительными глазами. Смерть разлучила её с партнёром пару лет назад. — Мистер Соло здесь, — взволнованно шепчет она. — Ты должна выглядеть подобающе. Я равнодушно фыркаю. — Мне всё равно. — Посмотрим, как ты запоёшь в старости, оставшись ни с чем. Не сутулься! Я покину этот дурацкий город раз и навсегда. Я лишь гневно скрещиваю руки, когда слышу доносящийся из коридора смех. По входит первым с повисшей на его руках Шарой, а за ним следует очень высокий бледный мужчина. Мистер Соло одет в длинное чёрное пальто до колен и чёрную шляпу, которую он сразу вежливо снимает и с улыбкой протягивает Шаре. А та с интересом тут же тянет её в рот и слюнявит, но он, кажется, совсем не против. Я сразу улавливаю запах альфы, более яркий и напористый, чем отголоски феромонов, источаемых По или Финном. Дыхание перехватывает. Он выглядит слишком зрелым для меня. Он снимает чёрные перчатки и кладёт их в карман, всё ещё кивая и слушая По, и задумчиво теребит пуговицы на своём пальто. Непривычное волнение овладевает мной. Я вдруг чувствую себя жалко в своём потрёпанном изумрудном платье — что-то новенькое. Бен вешает пальто и шляпу и улыбается, когда По протягивает ему Шару. У него настолько огромные руки, что малышка кажется в них крошечной куклой. Кайдел что-то шепчет По на ухо, и он смотрит на меня, подмигивая. Я смущаюсь ещё больше, заливаясь румянцем. — Разве эта малышка не прекрасна? — бормочет Бен, любуясь Шарой, пока та жадно грызёт его указательный палец. У него глубокий голос с едва уловимым южным акцентом. — Кайдел, а как ты поживаешь? — О, чудесно, целыми днями гоняюсь за Шарой в ожидании прибавления. — Она потирает уже заметный живот и кивает в мою сторону. — Не хочешь поздравить Рей с днём рождения? Мы весь вечер шутили, что ты, пожалуй, единственный, кто способен взять её под контроль. Я невольно пытаюсь вжаться в Маз, когда тёмный взгляд Бена обращается ко мне. Он беззастенчиво изучает меня глазами, всё ещё удерживая Шару. Боже! Я чувствую себя совсем крошечной и юной и отворачиваюсь, спешно сбегая к столу с десертами за кусочком чизкейка. Маз не идёт следом, и я догадываюсь, что ко мне уже приближается Бен. Дрожа от несвойственного волнения, я продолжаю выбирать и накладывать на тарелку сладости, пытаясь притвориться, что я дома и увлечена тем же самым в компании Роуз и Кайдел. Я помню день, когда Роуз исполнилось семнадцать, и Финн отнял её у меня, а затем По разлучил нас с Кайдел. Я так скучаю по детству. Каким же беззаботным было то время. — Здравствуй, Рей. Бен возникает рядом со мной. От него пахнет одеколоном и альфа-самцом, и это лишь усиливает моё беспокойство. Я не в силах взглянуть на него. — Привет, — шепчу я. — С днём рождения. Сегодняшний особенно важен, не так ли? Я пожимаю плечами. — Да, наверное. Но я всё равно не задержусь здесь. Я планирую уехать в Нью-Йорк. Бен берёт со стола сахарное печенье. — В самом деле? — Да. Длинные пальцы касаются моего подбородка, вынуждая поднять голову и встретиться с ним взглядом. Он с улыбкой смотрит на мои губы, даже не пытаясь скрыть явную заинтересованность. Я крепче прижимаю к груди тарелку, полную сладостей. — Мне сказали, что ты как никто нуждаешься в дисциплине, — заключил он. Его большой палец очертил контур моих губ. — Ты всё тот же маленький дикий сорванец, что и пять лет назад, правда? — Мне не нужна дисциплина, — бормочу я в ответ. — Я всего лишь делаю то, что мне хочется. Бен улыбается и собственническим жестом собирает немного глазури с моего торта. Он пробует её на вкус, а у меня подкашиваются колени, когда насыщенный аромат альфы усиливается, покалывая нёбо. Он вновь касается моих губ, и я чувствую головокружительный привкус соли и кожи во рту. — Всё в порядке, — мягко говорит он. — Мне нравится этот вызов в тебе. Затем он берёт ещё одно печенье, заговорщически подмигивает мне и как ни в чём не бывало возвращается, чтобы снова подхватить на руки беспокойную Шару. Его довольный вид провоцирует во мне ещё большее беспокойство. Это слишком для меня. Я не хочу ребёнка. Как и вообще всего этого.