Hide your face so the world will never find you

Полночь окрасила небо в цвет оникса, когда Даркен Рал попрощался с Народным дворцом. Слишком много сообщений о колеблющихся генералах, слишком много новостей о людях, не умеющих вести гражданскую войну. Если у них не может быть знаний, то у них будут приказы, которые они не смогут неправильно понять, сказал он Кэлен. Она взглянула на него. Он ничего не ответил, кроме мрачной улыбки. Это было достаточным утешением. В его глазах не было жажды крови, только решимость. Он, как всегда, будет искать наиболее эффективный способ положить конец этому конфликту. И это уже редко было кровавым. Кэлен, закутанная в мех соболя, стояла у ворот, когда он уезжал. Ночь окутала отъезд из соображений безопасности и стратегии. — Будь в безопасности, — сказала она, положив пальцы ему на колено, как только он сел. Когда она говорила такие слова, в его глазах все еще был намек на очарование, но не так сильно, как когда-то. — Я не собираюсь отдавать свою жизнь за Д’Хару. Она натянуто улыбнулась. — Хорошо. С этими словами он ушел в ночь. Их дети крепко спали в детской. Кэлен стояла не совсем одна, когда грохот копыт отдалялся от нее, ее телохранитель был в двух шагах позади и справа. Она была благодарна, что не осталась одна. У нее вырвался вздох, белое облачко в холодном воздухе. Она будет спать одна впервые почти за десять лет, и эта мысль была горькой. Но больше, чем спать. Его не было всего несколько секунд, а Кэлен уже чувствовала себя более уязвимой. Она повернулась к женщине, молча стоящей рядом с ней. — Твои сестры эйджилу, как они смотрят на эту гражданскую войну? Как ты думаешь, есть ли такие, как Триана или Денна? Далия приподняла бровь, но ответила. — Мы все верны лорду Ралу. Мы видели хорошие плоды от этого слияния, даже если чернь этого не видит. — Намек на улыбку тронул ее губы, едва заметные в свете звезд. — Некоторые из нас верны леди Рал даже ради нее самой. Кэлен не смогла удержаться от полусухого смешка. Далия была телохранителем, которого Даркен выбрал по уважительной причине, будучи единственной Морд’Сит, которая когда-либо ценила Кэлен. У женщины было тихое достоинство, несмотря на все ее темные пути. — Тогда я уверена, что буду править здесь, пока он не вернется, со всеми Морд’Ситами в качестве защиты. — Она сделала шаг к Далии, сокращая расстояние между ними. Было неправильно стоять далеко. — Я всегда буду рядом с тобой, а Гарен всегда присматривает за юными наследниками, — сказала Далия с ухмылкой. — Нет необходимости в дополнительной защите, кроме этой. Кэлен только покачала головой. — Посмотрим… — Хотя у Гарена и Кэлен не было самых спокойных знакомых, она не могла отрицать, что свирепые Морд’Сит были грозными охранниками для ее детей. — Хотя часть меня желает, Далия, чтобы ты вместо Эллис отправилась охранять лорда Рала. Еще одна улыбка скользнула по губам Далии. — Я довольна тем, что есть. Вздохнув, Кэлен позволила своей руке найти руку Далии, когда она повернулась к дворцу, к пустой кровати и обязанностям королевы Ралов. — Мы обе должны отдохнуть. Морд’Сит не ответила, вопросительно глядя на руку Кэлен, когда они направились к Дворцу. Кэлен слишком устала, чтобы смущаться от таких взглядов.

***

Эллис спала на той же двуспальной кровати, что и он, в каюте генерала. Даже после того, как погас свет, скрывая морщинистое лицо и седые волосы, она не могла заменить Кэлен. Это была сентиментальная мысль, но Даркен не смог сдержать ее, погрузившись в сон на прохладной дистанции между ним и его доверенной Морд’Сит. Он не ожидал, что будет отсутствовать так долго. Четыре недели, а в полевых условиях все казалось таким же сложным, как и всегда. Даркену пришлось неохотно признать, по крайней мере, в его собственном сознании, что его генералы не виноваты в хаосе. — Дело не в Кэлен, — смело заявила Эллис через несколько дней после того, как они прибыли на передовую гражданской войны. — История говорит об обратном. — Даркен позволил своим глазам увидеть свидетельства войны, его пальцы дернулись в поисках решения. После всего, что он сделал для своего народа, они все еще жалуются? Они все еще ссорились — разве они были детьми? Его Морд’Сит больше ничего не сказала о своем мнении. Но Даркен этого не забыл. Эгремонт охотно уступил лидерство Даркена, и не прошло и дня, как он забыл о мире. Война была старым другом, хоть и ненавистным. На этот раз восстание имело более структурированный характер. Некоторые Д’Харские солдаты дезертировали, чтобы присоединиться к ним, и это было заметно. Правилом были прямые атаки, а не ночные рейды и партизанская война. Осторожный и смелый одновременно. Вскоре Даркен понял, что он борется против своей собственной тактики, включенной в военную подготовку более десяти лет назад, а не только против своего народа. Каждый труп по обе стороны был в некотором роде его. Гражданская война была ужасной вещью. — Некоторые из них — жители Мидленда, милорд, — сообщил ему Эгремонт после того, как еще одна короткая битва привела к разорению военного городка и похищению гарнизона. — Я не понимаю. «Национальная гордость объединяет людей», подумал Даркен, но знал, не говоря об этом, что она не универсальна. — Годы союза, Эгремонт. Хотя поначалу неохотно, земли начали сливаться. — Он коснулся одного из мертвых тел с хмурым лицом. — Или, возможно, в этом есть нечто большее, чем мы понимаем. — Они не выдвигали никаких требований, — заметил Эгремонт. — Как мы можем знать что-нибудь? Даркен ничего не сказал, снова оглядывая деревню. Он не в первый раз задавался вопросом об отсутствии мотивов. Следующая деревня, на которую нападут, находилась недалеко от границы, и когда Даркен и его войска въехали, он увидел смесь лиц среди толпы выживших. Некоторые смотрели на него со страхом. Кто с отчаянием, кто с надеждой. — Они ищут ответы, — сказала Госпожа Эллис, когда они вместе просматривали карты и отчеты, пытаясь проследить путь восстания до его источника. — А у меня их нет, — сказал Даркен. — Ничего, о чем они не могли бы догадаться сами, а я не хочу верить в догадки. Морд’Сит подняла бровь. — Ваша догадка успокоит их, правда это или нет. — Пока не доказано, что это ложь. — Полуулыбка Даркена была жесткой, напряженной. — И у меня нет ресурсов, чтобы гарантировать, что это не окажется ложным. И желания играть в азартные игры. Пусть молчат и догадываются. Честность не может сделать хуже в этот момент. В отличие от своих младших сестер, Эллис не фыркнула в знак протеста. Как ни в чем не бывало, она отмахнулась от беспокойства и вернулась к работе. Даркен ценил это, но не мог отрицать, что жаждал смелости Кары. Или Кэлен. Моменты интеллектуальной битвы между ними породили как новые идеи, так и конфликты. В каком-то смысле он желал и того, и другого. Но у него не было ни того, ни другого. Не было у него и расслабления, которое могло бы успокоить его ум и отвлечь его от представлений, на которых он застрял. Из-за этого он скучал по своим детям и по времени, проведенному наедине с Кэлен — по времени без разговоров, а только по прикосновениям. Он обнаружил, что страсть оставляет за собой ясность, и прямо сейчас он хотел бы наслаждаться неповторимым ощущением лежания сытым и запыхавшимся. Но Кэлен здесь не было, а он слишком привык к ее обществу, чтобы искать спасения в другом месте. Он был один, как всегда был раньше. Возможно, именно поэтому поиск ответов занял почти месяц. — Мы нашли одного живым, — взволнованно сказал капитан Мейфферт, когда они затащили молодого человека в его палатку. Чуть старше мальчика, у мятежника были резкие черты Д’Харана, но каким-то образом он смотрел на Даркена с чистым горячим вызовом. У Даркена возникло желание сломить его, полностью заглушить этот огонь. Однако стремление к ответам взяло верх над стремлением к контролю. — Заставь его говорить, — сказал он, кивнув Эллис. — Я никогда не предам своих товарищей! — сплюнул мальчик. Даркен не мог не улыбнуться про себя. Мальчик думал, что после этого… О нет, не сегодня. У него была гораздо более простая цель. Эллис не нужны были четкие инструкции. Несколько часов под эйджилом, и мальчик начал сыпать угрозами и обещаниями, как будто его лихорадило. — Вы не сломаете нас, сколько бы войск вы ни послали, — бредил повстанец сквозь хриплые вздохи и крики. — Мы никогда не преклоним колени. Мы слишком долго страдали. Это было то, что искал Даркен — мотив — но это казалось старомодным. Конечно, это было искоренено много лет назад. Крики о тирании давно уступили место неохотному принятию Даркена, по крайней мере, особенно в Д’Харе. Нахмурившись, потирая большим пальцем нижнюю губу, Даркен задумался, почему, и почему именно сейчас. — Не думай, что победишь, даже если убьешь меня! — Мальчик корчился под эйджилом Эллис, но все же бросая все свое неповиновение Лорду Ралу и его Морд’Сит. — Искатель тебя еще убьет! Даркен Рал вздрогнул, кусочки головоломки грубо сложились в его голове. Его руки сжались. В конце концов, они не выдвигали никаких требований по уважительной причине, от которой у него по спине поползли мурашки от внезапного страха. — Он говорит об измене, — сказал он с напускным хладнокровием, переводя темные глаза на Эллис. — Убей его. Неподготовленный Даркен ушел в поисках уединения. О, как глупо было предполагать, что в мире не осталось сюрпризов…

***

Д’Хара, размышляла Кэлен, в конце концов мало чем отличался от Мидлендса. Другие обычаи, другое правительство, но у них были сердца и умы, с которыми она могла соединиться. Даркен доверил их ее заботе, как никогда никому не доверял. Поскольку он все еще был на поле боя, Кэлен даже начала проводить суд в его покоях. Однако не на его троне. Ее собственная, привезенная из Айдиндрила, была гораздо предпочтительнее. Прохладное каменное сиденье, как всегда облегающее ее фигуру, заставляло Д’Хару ощущаться почти как дом. Дом, мир которого, каким бы нечестным путем он ни был куплен, она отдаст свою жизнь за защиту. Но когда она произнесла приговор и последний проситель вышел из зала, она вздохнула. — Я все еще чужая. Далия, стоявшая у нее за спиной, сказала на это: — Они никогда не уважали тебя больше, чем сейчас. — Это вряд ли улучшит ситуацию. — Кэлен поднялась со стула и выпрямила спину, расправив плечи. Далия издала небрежный звук. — Д’Харане всегда жалуются. Когда они молчат, ты понимаешь, что они боятся или ненавидят тебя. — Хм. — Кэлен не была так уверена, но беспокойство мало что могло сделать. — Я хотела бы сейчас посидеть у фонтана, если ты не думаешь, что это слишком опасно? — Она подняла бровь на свою прилежную телохранителницу. Далия лишь слегка ухмыльнулась. — У меня Морд’Сит у каждого входа в королевские комнаты во дворце. В саду совершенно безопасно, хотя я, по крайней мере, буду сопровождать вас. Настроение уже улучшилось, Кэлен одарила ее мимолетной улыбкой. — Я буду наслаждаться компанией. На самом деле за последние пять недель Кэлен использовала компанию Далии больше, чем своих собственных детей. Морд’Сит была полна заразительного спокойствия, и ее мягкая сила напомнила Кэлен о молодой Исповеднице, с которой она когда-то была партнером. И ради нее самой Далия, похоже, больше не испытывала презрения к Кэлен. Они оба по-своему чувствовали отсутствие Даркена и отсутствие любимого человека по его вине. Кэлен не могла не чувствовать себя с ней комфортно. «Сестра эйджил», — как-то в шутку сказала Далия. Кэлен не обидится, если она снова пошутит. Распущенные и блестящие на солнце волосы Кэлен снова почувствовала себя молодой. Не девица — следы войны, беременности и брака были слишком очевидны, — а Исповедница без ответственности, большей, чем ее собственная власть. Фонтан танцевал, разбрасывая вокруг себя бриллианты, и Кэлен улыбнулась. Далия, к ее чести как Морд’Сит, этого не сделала. Но она села и положила руки на колени, возможно, здесь она была менее бдительна, чем где-либо еще. — Ты когда-нибудь приходил сюда, когда не охранял меня? — Согретая солнцем и скрытая от глаз публики, любопытство Кэлен вырвалось на свободу без каких-либо сознательных усилий. Другая женщина, как обычно, подняла бровь. — Когда я не охраняю тебя, Кэлен, я либо купаюсь, либо сплю. Иногда ем. Кэлен сухо рассмеялась, но когда Далия не ухмыльнулась в ответ, она сказала: — Ты это серьезно? — Как ты думаешь, каков мой долг, в конце концов? — Когда Кэлен открыла рот, чтобы возразить, Далия наконец улыбнулась. — Это не заключение. Для меня честь защищать такую ​​достойную женщину. Кэлен не знала, что на это сказать. Кривоватая полуулыбка, и она посмотрела вниз на фонтан, позволяя пальцам скользить по прохладной воде. — Я рада, что не беспокою тебя. Раньше я не осознавала, как сильно скучаю по женской компании. — Она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам от честности, слов, которые многие Морд’Сит бросили бы ей в лицо с еще большей насмешкой. Она могла быть гордой королевой, но часть ее чувствовала себя неловко, жаждая чего-то, чего она не могла назвать, от всех этих Д’Харанцев. — Нет необходимости скрывать свое лицо. Ты думаешь, Морд’Сит не понимает таких вещей? Кэлен подняла глаза и с любопытством поймала взгляд Далии. — Ты служишь лорду Ралу… Ты знаешь, что я тоже люблю Даркена, но он не все для меня. Никакой партнер не может быть им. Далия загадочно улыбнулась, как всегда, наклонившись вперед, так что ее длинная коса ниспадала на одно плечо и опускалась до талии. — Мы служим лорду Ралу, но это не самая важная связь, которую знает Морд’Сит. Само наше обучение начинается с присоединения нас к сестринству. С самого начала нас учат, насколько крепкими должны быть узы сестер, если они хотят преодолеть слабость. Женщины делятся вещами, которые ни один мужчина, даже Лорд Рал, не может понять. Особенно среди Морд’Сит. — Но тебе не дозволены эмоции, — смущенно сказала Кэлен. — Я думала… — Люди слишком много думают о Морд’Сит. — Губы Далии на мгновение сжались, глаза стали как стекло. — И не видят перед собой простоты. Нет такой глубокой любви, как любовь между Морд’Сит и ее истинными сестрами-эйджил, а также между ними и истинным Лордом Ралом. Это единственная любовь, которую стоит знать. Единственная любовь, которой можно доверять. — Желтая полосатая бабочка приземлилась ей на плечо, и Далия скривилась, стряхнула ее. — Это самая важная часть обучения. Все еще смущенная, Кэлен облизала пересохшие губы и попыталась подобрать слова. Негласный барьер между ней и Морд’Сит — не ранг или происхождение, а, скорее, противостоящая магия, живущая под их кожей, — толкнул ее, когда она подошла ближе к Далии. Больше, чем любопытство, она могла уловить вкус правды в словах другой женщины. Истина, которую она слишком долго отрицала. — Тренировки… — Она без колебаний встретила взгляд Далии. — Скажи мне, Далия. Ты не сумасшедшая, помоги мне понять. Кто такие Морд’Сит, если они не бесчувственные монстры, имея такую репутацию? Другая женщина не дрогнула и не колебалась, заставив Кэлен задуматься о мудрости ее вопроса. Далия и раньше была с ней резкой, почти болезненной. Но пути назад не было ни для одного из них. Далия говорила как женщина, которая никогда не училась ничему, кроме прямолинейности. Позади них заплясал фонтан, когда Морд’Сит с тихими размеренными словами начал передавать все. От пленения юными девушками до лишений и крыс, до боли, страданий и отчаяния. От разрушения старых надежд и ковки новых; от боли боли к освобождению удовольствия. От ребенка к женщине, Далия рассказала Кэлен о Морд’Сит. — Я горжусь тем, что сделала, — сказала Далия ближе к концу, и ее голубые глаза засияли. — Я принесла боль и смерть невинным, даже детям, но я не буду просить прощения. Все, что я сделала, было сделано для цели, которую я считал справедливой — сколько «хороших» женщин могут сказать то же самое? Кэлен перевела дух, взглянув вниз и поняв, что ее пальцы сжимают юбку. Он оставался морщинистым, даже когда она ослабила хватку. Как слова, которые, однажды произнесенные, нельзя вернуть назад. Как идеи, которые не могли быть немыслимы. — Вот почему он тебе доверяет, — пробормотала она. — Ты из той же ткани. — Ты говоришь, не думая, — без пыла упрекнула Далия. — Кэлен, посмотри на меня. — Без паузы Кэлен обнаружила, что делает это. — Лорд Рал создал себя по нашему образу, а не наоборот. — Губы ее искривила насмешливая, но веселая улыбка. — Он пытается добиться того, что есть у нас, но это не то, для чего он был создан. Покачав головой, Кэлен признала, что это правда. — Ты говоришь со мной о том, о чем он никогда бы не сказал. Далия пожала плечами. — Лорд Рал не понимает тебя так, как я. Он не полностью понимает твой характер. Пока нет. — Ты тоже, — добавила Кэлен, оправдываясь. Ее опора шаталась, и она не была к этому готова — она выпрямила спину, вспомнив, что сочувствие, а не одобрение — это все, что она могла дать Даркену или Далии. К ее удивлению, Морд’Сит рассмеялся. — Мне не нужно знать тебя всю, Кэлен Рал. Я не жената на тебе. Несмотря на удивление от таких слов, Кэлен почти собиралась неохотно рассмеяться, когда ее взгляд остановился на фигуре позади Далии. Которого она узнала бы даже в кромешной тьме. Ее легкое выражение лица застыло, когда она увидела темноту на лице приближающегося мужа. Далия быстро повернулась, удивленно пробормотав: — Лорд Рал, вас еще не ждали… — Явно. — Заметное напряжение в его теле отразилось в его словах, и Даркен отмахнулся от нее взмахом руки, а затем пошел к фонтану. Его глаза, теперь похожие на голубое пламя, неотрывно смотрели на Кэлен. Сердце колотилось от простоты любви и тоски, она не знала, что сказать на угрюмость его лица. — Даркен… Как только Далия ушла, он внезапно оказался в ее пространстве, сжав рукой ее плечо. — Не тут. Мне нужно поговорить с тобой в уединении. Кэлен быстро вздохнула. — Ты сжимаешь мою руку. Его пальцы на мгновение сжались, прежде чем отпустить ее, больше не встречаясь с ней глазами. — Тогда иди со мной. — Я не понимаю. — Кэлен, все еще удивленная его появлением, отказывалась двигаться, захваченная его смятением. — Ты действительно смотришь на меня, как на врага? Что с тобой случилось? Слова повисли в свежем воздухе сада, нагретом и туманном. За несколько сбивающих с толку секунд тихий разговор превратился в ожесточенное противостояние, из-за чего радостный солнечный свет казался дерзким и агрессивным. Даркен прибыл, излучая разочарование, и все эмоции Кэлен были перевернуты с ног на голову. Он смотрел на нее, как на идиота, несколько секунд, прежде чем вспомнить, кто она такая. Где он был. — Я не хочу любезностей, Кэлен, после того, что я оставил. Да, я вернулся, но счастливого воссоединения не будет, пока я не получу ответы. Начав хмуриться, Кэлен наконец коротко кивнула. — Это понятно. Дети, правительство, Далия — все было забыто. Его настроение заразило ее, и остальной мир исчез, когда он повернулся к ней, спросив без предупреждения: — Ты когда-нибудь планировала нарушить свою клятву и привести земли к восстанию против меня? — Конечно нет. — Кэлен чуть не оборвала слова. — У меня есть честь. — Ты веришь, что Искатель все еще жив? Рот Кэлен открылся, но из нее не вырвалось ни слова. Столь же пораженная, сколь он был безжалостен, она встретила взгляд мужа и не смогла ответить. Тяжесть его гнева была ничто по сравнению с серьезностью мысли, охватившей ее сейчас. Был ли ее ответ «да» или «нет»?

***

Судьба… Пророчество… Не было двух слов, которые Даркен ненавидел больше. Панис швырнул их ему в лицо с горьким пренебрежением к самому существованию Даркена. Панис был дураком, а вскоре и мертвым дураком, но его наследие жило. Ричарду пришлось убить его. Это было пророчество. И Даркен должен был знать, что не сможет этого предотвратить. — Не было ни тела, ни останков, — пробормотала Кэлен несколько часов спустя, когда огонь в их комнате угас, и они наконец перешли к словам. Дети душили его любовью и поцелуями, но теперь они были в постели, и были только он и Кэлен. Как всегда. Даже несмотря на то, что за каждым углом скрывалась тысяча теней, все сводилось к Лорду Ралу и Матери Исповеднице. — Думаешь, я этого не знаю? — Он не хотел ее объяснений. Он знал, что ее слова не сделают его счастливым с тех пор, как задал ей первый вопрос. Правда не имела значения. Не в этот раз. — Ты надеешься, что они правы. Они были через комнату друг от друга, он у двери, а она у окна, половина ее лица была в тени. Наступила пауза, а затем она с горечью сказала: — Конечно. Я любила Ричарда, и он не заслуживал смерти. Желание, чтобы он был жив, не ведет к разрушению нашей страны в тщетной надежде на то, что он жив. — О, это так? — Десять лет. — Голос Кэлен разрезал воздух, как ледяную сталь. — Ты не хуже меня знаешь, что те годы изменили самые основы наших миров. Даркен отвернулся от нее, позволив ей услышать слова, которые он не сказал бы никому другому. — Но они не изменили моей памяти о тебе и Ричарде и твоей вере в то, что любовь может превзойти все испытания. Если бы ты хотела любить его во времени, ты бы нашел свой упрямый способ сделать это. Повисла тишина, а затем резкий шлепок по щеке. Боль мгновенно расцвела, и он схватил ее за руку, но она ударила его по другой щеке, а затем вырвалась из его хватки одним движением запястья. Расстояния больше не было, и он был не единственным, кто горел гневом. — Это все, чем ты являешься, когда снимаешь маску? — спросила она, шипя сквозь зубы. — Импульсивный, неуверенный в себе, недоверчивый? Я бы предпочла, чтобы ты продолжал пытаться завоевать мою благосклонность. — Ты не ударишь меня, — сказал Даркен, кровь бушевала от прилива эмоций, которые он не мог проглотить. Он схватил ее за руку, чтобы удержать, но она сопротивлялась, и на секунду он возненавидел их обоих. — Почему? — Она была похожа на раненого зверя, злобного, точно знающего, кто нанес ей рану. Даркен почти испугался, какой сильной она себя ощущалась, когда он схватил ее в свои объятия, прижав ее к боку. — Потому что я люблю тебя, — сказал он, как будто это было проклятие. Кэлен поцеловала его, царапая зубами его нижнюю губу. Даркен не знал, кто выиграл войну за господство, пока, наконец, не сорвался в воздух. Она поймала свою первую. — Думаешь, если бы Ричард вошел в эту дверь прямо сейчас с Мечом Истины в руке, я бы без раздумий проткнула тебе живот? Он поморщился. Это был не тот вопрос, на который он хотел получить ответ. Этого никогда не было. Но он придержал язык и сказал только: — Меня не убьют ни мой брат, ни ты. Пророчество ведьмы умерло в тот день в Западной Грантии. Кэлен — его жена, мать его детей, Мать Исповедница — кивнула и расслабилась в его объятиях. Усталость окрасила ее глаза, ловя каждое слово. — Если бы Ричард был жив прямо сейчас, были бы больше, чем просто слухи. — Я не хочу говорить об этом. Они приготовились ко сну без лишних слов. Кэлен любила его. Даркен не сомневался в этом и не отстранился, когда она подошла к его объятиям, тонкая ночная рубашка разделяла их тела. Она легко прижалась к нему, теплая и мягкая, и ее рука на его груди говорила, что они вместе найдут ответы. Ему не терпелось сказать ей, что это неправда, что от каждой тайны, лежащей между ними, его тошнит. Если бы Кэлен была книгой, половина ее страниц все еще была закрыта для него. Половина или больше его, были закрыты для нее. Возможно, они не могли жить иначе. Уставший и чувствуя, что честность была чем-то, к чему он утратил способность в детстве, он удовлетворился их любовью и заснул, баюкая Кэлен на руках. Потом заскрипела половица. Глубокий сон исчез в одно мгновение. Даркену хватило лишь мгновения инстинктивно действовать, прежде чем на кровать прыгнула тень, сияющая серебром в ее хватке. Кэлен ахнула, проснувшись, и кинжал незваного гостя погрузился по рукоятку в простыни, пока Даркен катился, падал, тянулся. Прикроватная лампа упала в хаосе, все масло вспыхнуло вспышкой пламени. Убийца. Это был бой или смерть, и Даркену не нужно было думать. У потенциальной убийцы были волосы цвета тлеющих углей, и Даркен понял, кто она такая, еще до того, как его нутро успело сжаться от разочарования. Кэлен скатилась на пол, и Даркен не успел схватить свой кинжал, как кинжал его сестры снова направился к его сердцу. Одним ударом наотмашь он отшвырнул ее в сторону, так что она упала рядом с Кэлен. — Дженнсен? — Кэлен задохнулась от страха и замешательства, пытаясь подняться с путаницы простыней. — Ты следующая, предательница, — сказала ей рыжеволосая девушка, выплевывая кровь и снова сжимая кинжал. Никогда. Даркен не допустит, чтобы его семья была уничтожена ножом в темноте. Его кулак скользнул по кинжалу под подушкой, и, прежде чем Дженнсен смогла подняться на ноги, он собирался перерезать ей горло. — Даркен, нет! Он проигнорировал Кэлен. Разве она не видела, как он устал от этих глупых угроз? Без паузы его кинжал полоснул по шее Дженнсен. Только с ужасом он осознал на полпути к удару, что Кэлен отталкивала другую женщину с дороги, пытаясь выиграть время. Кинжал пронзил ее шею и ключицу с дрожащим звуком рвущейся плоти. Кэлен споткнулась, застыв от внезапной боли, и подняла руку к ране на шее, встретившись с ним взглядом с замешательством и страхом. Воздух был похож на грязь, когда Даркен смотрел, как Кэлен падает на пол, ее глаза расширились от шока, а кровь окрасила ее белую ночную рубашку. Как его мать, как та первая смерть в его жизни. Мир закружился, когда он упал на колени рядом с Кэлен, посадив ее к себе на колени. — Кэлен, — хрипло попросил он. Что я сделал? Дженсен была забыта. Всего несколько секунд, а кровь Кэлен уже окрасила его руки, грудь, колени. Его пальцы дрожали и сомкнулись на ее, чтобы закрыть порез. Он снова прошептал ее имя с болью и страхом. Кэлен ничего не сказала, ее глаза были пусты, когда сознание покинуло ее, и крик вырвался из горла Даркена.