Азбука цветов

      Скрывать от Шона свой истинный диагноз удавалось целых два месяца. Натаниэль проходил кислородную терапию в клинике, а лекарства разбросал по многочисленным боксам для таблеток, чтобы его любовник ни за что не понял, какие препараты Натан был вынужден пить утром, днем и вечером. Однако когда состояние не улучшилось, а наоборот стало хуже, и Элисдейр нашел Натаниэля без сознания на лестнице (как он еще себе шею не свернул?!), утаивать заболевание было невозможно. Врач не имел никакого права разглашать подобную информацию! Но Шон представился мужем Натаниэля, и доктор разложил все по местам. Недостающие пазлы вдруг сошлись, и перед зеленоглазым мужчиной открылась вся картина. Эта картина была страшна и уродлива, сложно было понять ее ценность и еще сложнее было принять ее. Внутри мужчины забушевала злость за ложь, обида за недоверие, страх за будущее и четкое понимание того, что конкретно у них будущего нет.       Отношения и без этого сыпались на глазах, а после такой новости Шон не знал, что делать дальше. Указанная сумма в плане лечения, где препараты в месяц стоили более трех тысяч долларов, заставили сердце глухо биться. Это было дорого даже для них двоих! Конечно, Натаниэль встал в очередь на фондовое спонсирование, но пока не было никаких результатов. Шон и представить себе не мог, на какие деньги Валентайн собрался лечиться. И, конечно, Элисдейру было не жаль своих средств, однако пустить накопленные деньги ради мечты на лечение своего парня было для него слишком широким жестом благотворительности. Но и Натаниэль не просил этих денег, более того — Нат даже не соизволил поставить его в известность о своей болезни.       — Ты же просто соврал мне, — с укором выдохнул зеленоглазый, помотав головой. Натаниэль лежал в больнице уже вторые сутки под строгим наблюдением врача. Состояние его при назначенной терапии не улучшалось, хотя ставки были на то, что за год они должны были вернуть его в форму. Конечно, план был трудновыполнимый, но общие показатели были в положительной динамике. Однако реальность была слишком жестокой.       — А что это изменило бы? Я не хотел нагружать тебя своими проблемами, — не чувствуя вины, ответил блондин, — к тому же у меня на самом деле депрессивное расстройство на фоне страха умереть через пару лет. Я не обманывал, я просто не рассказал всей правды. Нам нужно было решить более важные вопросы, а я не хотел, чтобы ты из чувства жалости менял свое решение.       — Натаниэль, как ты можешь так говорить?! Что может быть важнее этого?! — рассердился Шон. — Я всегда был с тобою честен, неужели ты не мог просто мне все рассказать?! В конце концов, это было опасно для твоего здоровья! А что было бы, если бы я опоздал? Ты думал об этом? Думаешь, найти твой труп в нашем доме — это предел моих мечтаний?!       — Не преувеличивай, пожалуйста, — вздохнул Валентайн. — И дом не наш, Шон. Дом — твой, я всегда это тебе говорил. У нас были очень теплые отношения, но Феликс так и не стал для меня домом. Я был здесь ради тебя. Я… — Нат тяжело вздохнул, — я в ужасе от того, что с нами происходит. Но все уходит… и даже ты, ты стремишься куда-то вперед. А я так и стою на месте, словно меня что-то останавливает. И когда ты тянул меня дальше, ты словно с корнями выдирал меня из почвы… Ты понимаешь?       — Нет, не понимаю, Натаниэль. Я все делал ради нас. Когда ты переехал, я перестал думать о себе, я всегда думал о нас, о тебе. Я не понимаю, что я сделал не так!       — Ты все делал правильно, просто я вел себя нечестно, — горько признался флорист, протерев заслезившиеся глаза. — Я всегда делал все ради себя, лишь пару раз я думал о нас, но в конечном итоге все было продумано с выгодой для меня. С тобой я никогда бы не остался один, и я поставил на это все, чем дорожил. А теперь? Я в чертовом Феликсе один, Шон. Даже ты уже не со мной. И что бы ты ни говорил, мы оба знаем, что нас вместе уже мало что держит. Я боялся уйти, а ты уже давно бы меня отпустил.       — Натаниэль, ты слишком расстроен, ты говоришь чушь. Я не хочу отпускать тебя. Я все еще с тобой, разве ты не видишь?       — Я болен, Шон! — навзрыд выкрикнул Нат, даже медперсонал в коридоре повернул головы в сторону палаты светловолосого мужчины. — У тебя такие планы на жизнь, и я их убиваю своим присутствием! Я думал, что все это неправда, что я вылечусь за несколько месяцев, и мы сможем попробовать еще раз, но ты сам слышал. У нас нет времени, а у меня его еще меньше. Я не хочу напрягать тебя и больше не хочу притворяться.       — Натан, ты не понимаешь, что говоришь, — тяжело вздохнул Шон, потерев висок кончиками пальцев. Натаниэль был слишком подавлен и напуган, потому и нес всякий бред. В конце концов, Шон долго беседовал с врачом и знал теперь обо всем. Да, положение Натаниэля очень зыбучее, но в целом шансы же есть, верно? Хотя, признаться, мужчина теперь не мог представить себе счастливую жизнь с тем, кто может его оставить навсегда. И тут уже не ясно, что лучше: если бы Натаниэль просто ушел от него, разбив все ожидания и надежды, или умер. Конечно, смерти Валентайну он не хотел, да и не мог поверить, что человек с такими здоровыми привычками вообще может умереть в таком возрасте.       — Я как раз понимаю, что говорю, — усмехнулся блондин, прижав ладонь к глазам. — На сколько тебя хватит? У нас не будет близости, потому что я ее не хочу, потому что, черт возьми, мне страшно. Мне ничего нельзя, я почти инвалид, прикованный к постели. Ты что же, бросишь ради меня свою работу? — Нат убрал ладонь от лица, заглянув в зеленые глаза мужчины. — Верно, нет. Когда запас твоей жалости исчерпает сам себя, ты будешь метаться от мук совести, ведь ты сам просил меня остаться, а сам найдешь кого-то на стороне. И я ведь не против буду, но я буду мешать… Конечно, может, я утрирую, но дальнейшая судьба наших отношений представляется мне именно так. Я бы не стал на твоем месте носиться со «смертником».       — Кто сказал, что ты смертник? — тяжело выдохнул Шон и пересел со стула на край койки. — Натан, ты очень напуган. Но, скажи мне, кто поможет тебе, если не я? Кто знает о твоей болезни?.. И кто будет готов бросить все, если не я?..       — Шо-о-он! — почти взвыл голубоглазый и прикрыл глаза, чувствуя, как глотку сдавливает от накатывающей истерики.       — Только я один виноват в том, что ты остался один, Натаниэль. И я готов это компенсировать своим вниманием. Другой вопрос, хочешь ли этого ты? Хочешь ли ты быть со мной, как хотел этого раньше? Я же не слепой, Нат, и я вижу, что ты безразличен и холоден ко мне. Но я очень надеюсь, что это лишь потому, что ты болен, а не потому, что твои чувства прошли.       Липкий и противный страх скользкой змейкой обвил шею светловолосому мужчине, так и не дав признаться, что сильных чувств у него никогда и не было. Яркая вспышка при их знакомстве сейчас казалась жалкой пародией на тусклое свечение. Для Валентайна померкло все, и он действительно не знал, что делать дальше. Привыкший справляться со всеми неурядицами в своей жизни, Натаниэль сейчас был разбит. И ведь правду Шон сказал: у Натаниэля никого не осталось. Все его друзья остались где-то на расстоянии, которое и убило теплые отношения. Напрягать Сару своим положением в тот момент, когда она, наконец, была счастлива, Натаниэль не мог. Да и кто он, чтобы просить помощи у женщины?.. Ну, и кто остался? Родители, которые знать его не хотят? От безысходности Натаниэль тихо рассмеялся, понимая, что смех идет лишь от того, в какой бездне отчаяния он утопал. Он был действительно один. Сильно нахмурившись, когда брюнет обнял его, прижав голову к своей груди, Нат сдался. Это было эгоистично и низко, но от помощи Шона он не отказался. Он хотел, даже попытался, но в итоге Элисдейр связал его по рукам и ногам. Слабо ответив на легкий поцелуй, Натан проклял все свое существование. Так не должно было быть, но это было. И теперь уже никуда не сбежать, никуда не деться.

***

      К такой жизни Натаниэль готов не был. Планы открыть магазин в Феликсе, отложенные в долгий ящик, навсегда в этом ящике и остались. Средств на лечение не хватало, и мужчина с ужасом понимал, что сидеть на шее у Шона не может. Сначала Нат продал свою грузовую машину, а затем понял, что заниматься своим магазином больше не может. Не сказать, что у него не было на это времени — скорее не было должного настроя. Впереди еще была запланирована встреча с арендодателем, чтобы продлить аренду, но Натаниэль четко понимал, что это ни к чему. Магазин пришлось закрыть, распрощавшись со своей мечтой. Конечно, к этому времени Сара уже обо всем знала, долго просила не рубить все с плеча, но Натаниэлю нужны были деньги и абсолютный покой. Вместе с тем, как закрылся магазин в Беркоте, состояние Валентайна вновь пошло на спад.       Хорошая новость все же была: Натаниэль добился финансирования из фонда, и все лекарства выдавались ему практически бесплатно. Хотя толку от этих препаратов он все равно видел мало, но боялся представить, что было бы без них. К началу весны мужчину поставили в очередь на трансплантацию комплекса легкие-сердце. И было действительно странно просить у Бога подобного, ведь для подобной операции кто-то другой должен был умереть. Оставалось надеяться, что этот кто-то умрет легкой смертью, и что его органы приживутся.       Натаниэль был так напуган своим шатким положением, что провалился в тяжелую депрессию. Его состояние менялось хаотично: он то хотел жить, то хотел наложить на себя руки. Жизнь в доме Шона не прибавляла ему оптимизма, потому что он не мог уже представить себя с ним. Шон терпеливо наблюдал за всем этим, с каждым днем отдаляясь от блондина на шаг. Натаниэль был прав, когда говорил, что конец уже настал. Элисдейр держался за их отношения до последнего, но общая атмосфера убила в нем желание держаться дальше. В его понимании виноват был Натаниэль, потому что первым сдался он, но винить человека, который был на волоске от смерти?       Они практически не разговаривали. Натаниэль переселился в гостевую спальню, каждый день к ним утром и вечером приходила медсестра, у Натаниэля был специальный прибор, на который нужно всего лишь нажать, если он почувствует себя плохо. Жизни мужчин на этом перестали пересекаться. Шон, конечно, не оставлял блондина, он заглядывал к нему и спрашивал о самочувствии, помогал в чем-то, но Натаниэль все больше отталкивал его сам. В конечном итоге зеленоглазый брюнет перестал проявлять инициативу.       В то время, пока Шон пропадал на работе или лениво прокручивал сайт знакомств в соседней комнате, Натаниэль лежал в постели или сидел в кресле у окна. Все, чего он действительно хотел, это видеть свежие цветы в вазе на небольшом круглом столике. Так ему казалось, что еще есть шансы, он продолжал мечтать о том, что его магазин вновь откроется, он снова возьмется за свою работу и сможет ее закончить. Но никакие цветы не могли дать ему подняться с колен перед собственной смертью.       Включив воду в раковине, Натаниэль покрутил в пальцах бритвенный станок. Посмотрев на себя в отражении зеркала, мужчина прижал лезвие к шее и медленно, но с хорошим нажимом повел станок к подбородку. Каждый раз в голове у Натаниэля крутилось желание «случайно» поранить себе сонную артерию, но, конечно же, он был слишком труслив для подобного. Сполоснув станок, Нат умылся и стал вытирать лицо небольшим полотенчиком. Все было нормально. Он убеждал себя в этом каждый чертов день, но нормально не было! Отняв белое полотенце от раскрасневшегося лица, мужчина разглядывал собственные глаза и морщины, которые пролегли вокруг. Волосы на голове снова отросли, но теперь это вряд ли делало его привлекательнее. Убрав влажные пряди со лба, Нат тяжело выдохнул, продолжая разглядывать себя и прокручивать в голове все, что упустил в своей жизни.       — Я не хочу умирать, — хрипло выдохнул Нат прежде, чем плечи у него задрожали. Голова противно закружилась, земля ушла из-под ног, и Валентайн с силой схватился за края столешницы, медленно опустившись на колени. Уткнувшись лбом в шкафчик, мужчина тяжело задышал. «Черт, где эта кнопка?» — пронеслось в его голове, и он в панике стал ощупывать столешницу у раковины. Но не успел. Последнее, что он отчетливо почувствовал, это холодный кафель, который неожиданно с силой прижался к его щеке. На грохот в ванной прибежал Шон, который уже натренировал себя прислушиваться к любому шуму в доме.       — Натаниэль?! — крикнул он, ворвавшись в спальню. Найдя мужчину в ванной, Шон перевернул его на спину и слабо похлопал по щеке. — Натан?..       Паника не успела овладеть им, потому что Натан, к счастью, быстро пришел в себя. Осмотревшись вокруг невидящим взором, блондин глубоко вдохнул и уткнулся лбом в теплую руку мужчины. Элисдейр снова начал говорить про больницу, но Натаниэль не слушал. Его уже тошнило от подобных разговоров. За пару месяцев Натаниэль превратился в узника собственного недуга. И как бы психолог ни пытался настроить мужчину на позитивное мышление, все труды погибали, не добившись результата. Как в этой безысходности можно чему-то радоваться?.. Да и чему радоваться?

***

      Как странно, что, побывав здесь однажды, Макс точно запомнил это место. Странно было приезжать сюда весной: сад у дома Элисдейра не цвел пышными цветами. Максу всегда казалось, что Натаниэль мог оживить любой участок, но вокруг дома росли лишь неприхотливые кусты и деревья. Помявшись у порога, Коулман постучал в дверь. Позвонить духу не хватило. Мужчина был так напуган и совершенно не знал, что делает здесь. Что он скажет Натаниэлю? Что скажет Шону? Что он скажет Офелии, когда вернется в Беркот? О чем он думал?       Поправив на плече небольшую сумку, в которой помимо вещей лежала упаковка муки, Макс снова занес руку, но уже для звонка. Однако дверь отворилась: Шон, кажется, собирался куда-то. Увидев старого знакомого, мужчина удивленно раскрыл рот, не найдя слов.       — Привет, Шон, — первый улыбнулся Макс. — Прости, что я без приглашения. Я приехал за Натаниэлем.       Слова сорвались с губ на автомате, Макс даже толком не отдавал себе отчета в том, что делал и что говорил. Шон нахмурился, осмотрев мужчину, который мялся на пороге, и с тяжелым вздохом отошел в сторону, пропустив незваного гостя в дом.       — Ты приехал за Натаниэлем? — переспросил он. — Как это понимать?       — Думаю, я не тебе должен это объяснять, а ему, — повел плечом мужчина, закусив губу. — Он же дома, да?       — В той спальне, где ты гостил, — без лишних вопросов ответил брюнет и больше не стал задерживать мужчину. Сомнения, которые он убивал в себе все время, вновь поднялись неприятным осадком. Он смотрел вслед Максвеллу и задавал себе вопрос, ответ на который все равно не хотел знать: «Что, черт возьми, между ними?» Макс ему и не ответил бы на этот вопрос, он сам не знал. Но сейчас, сокращая расстояние между собой и Валентайном с каждым шагом, он все сильнее сжимал ремень от сумки на своем плече. Сердце учащало ритм, в какой-то момент даже хотелось развернуться и убежать. Он очень боялся увидеть Натаниэля, боялся столкнуться с его болезнью, но все равно тихо отворил дверь в гостевую спальню.       Натаниэль сидел в кресле у окна. Эта картина могла быть эталоном какого-нибудь романа Серебряного века: волосы у Валентайна прилично отросли и были собраны в короткий хвост; сам он сидел в теплом махровом халате у круглого столика, на котором, конечно же, стояла ваза с живыми цветами, чайный сервиз и… страшное количество баночек с лекарствами. Именно последнее и делало этот момент полным тяжелой безысходности. У ног мужчины стоял серебристый аппарат с мигающим зеленым индикатором, от него шли две тонкие трубки, которые доставляли золотоволосому флористу кислород. Когда дверь открылась, блондин даже не обернулся. Он не спал, но глаза его были закрыты, дыхание было глубоким и ровным. Тело мужчины было в полном покое, лишь не услышав ничьего голоса, он все-таки слегка повернул голову вбок, чтобы одним взглядом спросить цель визита. Когда на пороге в свою спальню Натан увидел Максвелла, он даже глазам своим не поверил, широко распахнув веки от удивления.       — Макс? — голос у него был вполне обычный, быть может, немного бесцветный, но совсем не болезненный, от чего внутри у кареглазого буйно зацвела надежда. На самом деле выглядел Натаниэль не так плохо, как Максвелл успел себе представить. С тяжелым выдохом мужчина улыбнулся и прошел в спальню, тихо закрыв за собой дверь. Небольшая дорожная сумка была скинута с плеча на пол, и Коулман подошел совсем близко к блондину, сразу присев на корточки перед ним.       — Ты так напугал меня, — улыбнулся он и невесомо коснулся пластмассовых трубок, а после положил свою голову на колени шокированному Натаниэлю, который слабо понимал, что сейчас происходит. Все было настолько невероятно и так тихо и гладко, что мужчина в самом деле решил, что успел задремать. Просыпаться ему не хотелось и, возможно, он готов был уснуть еще крепче, чтобы уже не возвращаться в реальность, где такого никогда не случится.       — Что ты здесь делаешь? — все же спросил Нат, осторожно коснувшись темных волос мужчины. Дыхание у него немного сбилось от волнения и страха. Страшно было спугнуть такую сладкую дрему.       — Я приехал за тобой, — ответил Макс, отняв голову от его ног. Заглянув в голубые глаза мужчины, Макс слабо улыбнулся и протянул ладонь к лицу флориста. Наверное, сейчас Натаниэль впервые выглядел хотя бы приближенно к своему возрасту. Мальчишкой его уже было не назвать. Но вопреки всему Макса это совершенно не пугало. Он ведь любил в нем вовсе не смазливость. Любить Натаниэля было за что, но Макс сейчас не мог назвать ни одного пункта. Прижав ладонь к его щеке, шатен прикрыл свои глаза и тяжело выдохнул. — Что говорят врачи?..       — Ничего хорошего, — не стал лукавить Нат, сильно нахмурившись. Прикрыв глаза, Валентайн глубоко вдохнул, чувствуя, как холодные потоки кислорода проникают в его легкие. Ладонь Максвелла наоборот дарила ему тепло, да такое реальное, что Натаниэль, наконец, стал понимать, что присутствие Коулмана вовсе не плод его больного воображения. Раскрыв глаза, Нат уставился на Макса, находясь в шоке от того, что картина перед глазами не исчезла. — Макс? Что ты здесь делаешь?       Шатен нахмурился, испуганно отняв ладонь от лица мужчины. Такая слабая реакция сначала сейчас сменилась крайним удивлением. Максвелл немного нахмурился и облизнул губы, не зная, что сказать. Он ведь уже озвучил цель своего визита.       — Я приехал за тобой. Натан, в Беркоте есть целое отделение, которое занимается твоей болезнью. Я не понимаю, что ты здесь делаешь? Этот проклятый город ничем тебе не поможет! — покосившись на дверь, мужчина нахмурился еще больше. Шон, который практически без вопросов впустил его в дом, наверняка грел уши у двери. По крайней мере, Макс на его месте поступил бы именно так.       — Как ты узнал?.. — все, что спросил Натаниэль, хотя чего он спрашивал? Было ведь и так ясно, кто мог сказать ему.       — Я так скучал по тебе, Натаниэль, — вздохнул Макс, сжав холодные ладони флориста, — не знал, как связаться с тобой. Ты закрыл свой магазин, и я запереживал, что у тебя все сложилось так хорошо, что ты больше никогда не вернешься в Беркот. Мне так стыдно, Натаниэль… лучше бы ты был счастлив, как и хотел! А я боялся узнать, что ты действительно счастлив, потому что я… просто дохну в непонятной рутине. Я так скучал, Нат, мне так хотелось случайно встретить тебя на улице, хотелось увидеть тебя и понять, что все между нами прошло. Мне нужно было понять, что со мной, потому что я сходил с ума. И я позвонил Саре…       Валентайн слабо усмехнулся. Он ведь просил ее не говорить. Хотя с другой стороны Натаниэль был приятно удивлен тем, что Макс вообще о нем думал. Почему-то ему все это время казалось, точнее он был в этом уверен, что Макс забыл о нем спустя месяц.       — Я хочу забрать тебя в Беркот, Натаниэль. Я больше не хочу прятаться, не хочу бояться… Я просто хочу, чтобы ты был рядом со мной. Пожалуйста. Теперь я на все согласен, только, прошу, проходи лечение не в этой деревне!       — Я не могу вернуться в Беркот, Макс, — тяжело выдохнул Натаниэль, сильно нахмурившись. Аппарат мерзко пропищал в ногах, и Нат снял с лица трубки, тяжело вздохнув.       — Почему?       — Я не могу себе этого позволить. Я не знаю, что делать, но здесь за мной присматривает Шон, а там? У меня нет средств, чтобы нанимать себе сиделку.       — Я буду ухаживать за тобой!       — Что? Макс, о чем ты? Мы столько не общались, с чего вдруг ты решил сделать это для меня?       — Потому что мне не все равно, Натаниэль. Я боюсь за тебя. Пожалуйста, прими верное решение!       — Тут не о чем говорить. Я не могу быть таким эгоистом. Мы расстались, Макс, как я могу напрягать тебя своей болезнью? — Натан отвел взгляд в сторону. Он совсем не ожидал такого поворота событий, однако даже на удивление не было сил. Только сердце предательски застучало в груди, норовя остановиться от напряжения.       — Позволь тогда мне быть эгоистом и забрать тебя? Потому что я хочу ухаживать за тобой, я хочу, чтобы ты встал на ноги. Нат? Посмотри мне в глаза, неужели ты все еще не понял?       — Я вообще не понимаю, что ты здесь делаешь! Как я могу понять тебя? Ты разве не видишь, что со мной уже все кончено?..       — Потому что я люблю тебя, — выдохнул Макс и прикрыл заслезившиеся глаза. — И я не хочу терять тебя. Я упустил свой шанс уже давно, но я больше не отпущу тебя. Никто, Натан, никто не прошел через тот ад, какой я прошел, пока пытался понять, что в моей жизни идет не так. Просто в ней исчез ты, а я больше не могу этого выносить.       — Чего?.. — не поверил Натаниэль, еще больше раскрыв глаза. Что он сказал? Да как вообще это возможно?! Натаниэль ведь так долго был рядом с ним! Почему он не услышал этих слов раньше?! Черт возьми, да как можно так издеваться над чувствами?!       — Я люблю тебя, — спокойно повторил кареглазый, сильнее сжав холодные ладони блондина. — Я знаю, что поздно это осознал. Мне было страшно, но страшнее мне потерять тебя, упустить, возможно, действительно последний шанс. Натаниэль? Давай вернемся в Беркот вместе?       У флориста все пошло кругом перед глазами, да и в голове мысли заметались с бешеной скоростью. Натан просто пытался понять, как такое возможно. Он ведь любил его все это время и последний раз не решился на отношения с ним только потому, что был уверен в том, что чувства не взаимны! Как? Как можно быть таким толстокожим?!       К этому прибавилось и то, что с Шоном ничего по факту и не выгорело. Все это время он мог быть в родном Беркоте с тем, кто заставлял его сгорать ежесекундно от всех чувств разом! Разве так бывает?..       — Ты шутишь, — рассмеялся Натаниэль, отрицая подобную возможность.       — Вовсе нет. Натаниэль…       Для Валентайна сейчас было слишком много переживаний, слишком много эмоций и слов. Его жизнь превратилась в пресный кусок существования, лишенный всех чувств разом. Только страх остался с ним, а теперь приехал Максвелл и снова перевернул все с ног на голову. Натаниэль слушал его молча: ему просто не давали вставить слова. Коулман, на удивление, подготовился хорошо, он показал распечатки документов клиники, стоимость лечения и стандартный план лечения. Все это было слишком неожиданным и пугающим. Натаниэль, признаться, боялся что-то менять в том порядке, который был сейчас.       «Где ты был все это время?» — спрашивал блондин, смотря на мужчину. Пока Макс говорил о клинике в Беркоте, мысли Натаниэля были очень далеки от этой темы. На самом деле он думал о том, что между ними было, вспоминал их знакомство, их общение. Валентайн вспомнил и последнюю встречу, ту алую розу, которая теперь хранилась в его цветочной книге на одной из страниц. С тех пор в этой книге прибавилось много цветов, среди которых была и гортензия, которая, кстати, сегодня была у него в вазе. Шон никогда не задумывался о том, какие цветы поставить в вазу на смену увядшим. Гортензия была прекрасным цветком, пышным и воздушным, однако значение ее было не таким романтичным, каким был вид. Гортензия говорила о бессердечии, о безразличии, о измене в чувствах. Быть может, сейчас этому цветку самое место в этом доме. Ведь между ним и Шоном действительно был мост безразличия и холодности.       — Какой у тебя план лечения? — не унимался кареглазый, продолжая сидеть в ногах у блондина.       — Мне нужна трансплантация легких и сердца, — буднично ответил Натаниэль и отвел взгляд в сторону. Он уже и не ждал, что это случится. Все, что можно было проплатить, он проплатил, но операция ближе не стала.       — У меня только один вопрос, Нат, — улыбнулся Макс. Бесспорно, его до ужаса пугало все это, но он не показывал блондину и крупицы своих опасений. Интуитивно он старался быть с ним спокойным и ласковым, каким, к слову, никогда с ним не был. — Твое новое сердце будет любить меня так же?..       Вместо ответа Валентайн надрывно выдохнул, опустив голову, и прижал холодную ладонь ко лбу, слезы, как бы он их ни сдерживал, все равно вырвались из своих оков и покатились по щекам крупными каплями. Откуда у Коулмана вообще была такая уверенность в том, что Натаниэль любит его? Разве Нат говорил хоть когда-нибудь о подобных чувствах? Даже если говорил, то, наверное, скрыто, завуалированно, но этот засранец все понял и все равно вел себя отвратительно. Оставалось загадкой, почему он вдруг приехал и смело брал на себя такую ответственность. Словно они не прекращали свое общение на годы.       Интересно, есть ли у любви срок годности? Ведь, казалось, пока один умирал от этого чувства, второму было абсолютно все равно. Но сейчас и Максвелл, и Натаниэль находились в плену у коварной любви. Первый был страшно напуган тем, что упустил свой единственный шанс быть действительно с тем, кого хотел видеть рядом изо дня в день, а второй был напуган не меньше, но уже совсем другим. И сейчас мужчина вел безжалостную войну с самим собой: одна его часть хотела, наконец, вкусить то, чего желала все это время, другая понимала, что этим он мог испортить жизнь тому, кому желал только счастья. И что делать? Словно какая-то там любовь могла решить эту проблему. Любовь, которая была проверена временем и разлукой, оставалась призрачной и фантастичной.       — Ты будешь мне нужен больше, чем я тебе, — тяжело сглотнул блондин, прикрыв ладонью мокрые глаза. Виски ужасно сдавило, как и глотку, от чего стало трудно дышать. Сердце билось в груди, как ненормальное, норовя пробить легкие и вырваться из грудной клетки.       — Я знаю, но я никогда тебя не оставлю. Больше никогда. Ну, Натаниэль? Мы готовим тебя к переезду?..