Азбука цветов

      — Мистер Валентайн, присядьте. Новости не утешительные.       После этих слов Натаниэль почти ничего и не слышал. Расслабленная улыбка, вызванная бесконечной усталостью таскаться по врачам, медленно сходила с его лица, пока слова доктора в белом накрахмаленном халате доходили до сознания. Между бровей пролегла складка, губы рефлекторно напряглись, и в голове блондина появлялись бесконечные вопросы: как? почему? возможно, за что? Разве он не вел здоровый образ жизни, чтобы избежать таких страшных диагнозов? А доктор продолжал что-то объяснять, пользуясь тем, что его пациент не задавал вопросов и давал ему высказать все, что нужно. Признаться, Натаниэль не хотел всего этого знать. До сознания в итоге дошел лишь страх: мужчина и половины слов не понял, лишь осознал, как это опасно для его жизни.       — Легочная что? — все-таки переспросил флорист, зачем-то сжав кофту на груди. Сердце у блондина стало биться чаще от неприятного волнения и испуга.       — Легочная гипертензия. Это очень редкое заболевание, но нам повезло, что мы обнаружили его на ранних стадиях.       Натаниэль, наконец, присел на стул и тупо уставился на гладь докторского стола. «Нам повезло», — крутился в голове обрывок фразы мужчины. Где же это везение, с какой стороны на эту болезнь нужно посмотреть, чтобы понять, как Нату повезло?! Признаться честно, флорист даже не знал о существовании подобного недуга. Врач, конечно, без утайки и без смягчительных оборотов расписал все, что с ним может случиться, но вместе с этим говорил о новых методиках лечения и статистике (которая, кстати, была неутешительной).       — То есть, — перебил Валентайн, — вы хотите сказать, что мне осталось всего пять лет? .       — Не утрируйте мои слова, — вздохнул врач, присев за стол. — Я понимаю, это тяжелый диагноз, но терапия давно ушла вперед! Я говорю лишь о статистике.       — А каков процент выживаемости спустя 7 лет, десять, пятнадцать? Вас, наверное, очень удивят мои слова, но я рассчитывал на очень долгую жизнь! — тяжело выдохнул Натаниэль, против воли повысив голос. На какой-то короткий момент ему даже показалось, что во всем виноват этот мужчина в белом халате. — Я пришел в вашу чертову клинику, чтобы в конечном итоге заключить договор на суррогатное материнство, а не на вашу терапию!       — Мистер Валентайн, вам нужно успокоиться, — рассудительно начал доктор. — Я посоветуюсь с неонатологом, мы составим вам комплексную терапию, и если вы будете ее держаться, мы победим вашу болезнь! Никто вам не запрещает чуть позже вернуться к зачатию ребенка. Но, как вы сами понимаете, заботиться о малыше должен здоровый родитель. Вам будет тяжело растить ребенка и лечить себя одновременно.       — Вы же сами сказали, что это не лечится! — вспылил блондин и прижал ладони к побледневшему лицу. Черт, он точно не ожидал сегодня услышать о том, что у него одно из самых редких заболеваний 21 века, которое не вылечивается, а лишь «замораживается» на какой-то срок до нового обострения. — Боже… как? Я не курю, я почти не пью, я веду здоровый образ жизни! Лучше бы я был бесплоден, честное слово!       — Я понимаю, это тяжело осознать. Подобные заболевания часто находят свои корни в наследственности. Здоровый образ жизни помог вам не знать о болезни ровно до этого дня. Скажите, мистер Валентайн, давно у вас наблюдается одышка? Слабость? .       — Я думал, что это все стресс, — глухо выдохнул Натаниэль, облокотившись локтем о стол доктора и подперев рукой голову. Нет, это просто не может быть правдой. Мужчина отказывался принимать такой диагноз.       — Да, симптомы очень похожи на психологическое истощение, и все-таки вы можете примерно назвать время, когда вас начало это беспокоить?       Натаниэль попытался примерно вспомнить, когда все началось. В последнее время это было так часто, что ему казалось, что подобные симптомы у него были чуть ли не вечность. Только дома, когда он закрылся в гостевой спальне, чтобы точно побыть одному, Натаниэль вдруг вспомнил тот первый раз, когда у него появилась сильная одышка. Это было в последнюю ночь с Максвеллом в Беркоте. Он ведь реально задыхался, но в тот момент ему это нравилось, в тот момент он не мог даже представить себе что-то страшное, потому что он был с тем, с кем невозможно было думать вообще. Именно с той ночи и начались странные недомогания, которые Натан списывал на любовную хандру или депрессию. Если бы он раньше обратился к специалистам, может, все можно было исправить? Теперь ему была назначена оксигенотерапия и куча препаратов, список которых все еще уточняется. Рекомендовано было не переживать (они в самом деле думают, что этому реально следовать в такой ситуации?!), отказаться от сигарет и алкоголя (Натаниэль и так не курил, теперь придется отказаться и от вина на ужин), больше гулять и как можно меньше сидеть на месте. Натаниэль следовал этим рекомендациям всю свою жизнь, за исключением первого, но страшного диагноза так и не избежал. Теперь, когда его жизнь вдруг повисла над страшной пропастью, Натаниэлю вдруг захотелось всяких безрассудств. За пять лет он должен был успеть сделать все, что собирался делать ближайшие лет пятьдесят. Может, завести ребенка не такая уж и плохая затея. Наследственность, правда, у Натаниэля неидеальна, как оказалось.       Как назло Шон задерживался на работе до самой ночи, а Натаниэлю в этот момент как никогда хотелось быть с кем-то. Его друзья были слишком далеко, а со знакомыми из Феликса он даже не хотел делиться чем-то подобным. Саре позвонить он так и не решился, зато долго порывался позвонить матери. Конечно, он бы ни за что не сказал ей о своем диагнозе, просто в эту минуту ему хотелось услышать ее голос и слова, что все будет хорошо. Как странно, что даже в тридцать один год Натаниэля мог успокоить голос матери, которую он не видел так много лет. В итоге и родителям он не позвонил, раскиснув от этого лишь больше. В чертовом Феликсе он был совсем один: в Натаниэле нуждался лишь Шон, да и тот был уже под вопросом. Их отношения заметно потрепались за последнее время.       Правда, к приходу Элисдейра Натаниэль по привычке встречал его в своем обычном настроении. Легкий ужин в виде салата ожидал их в столовой, а за столом разговор был очень смятым. Ничего не изменилось: все было на своих местах, даже легкая улыбка не сползала с лица блондина, хоть и была действительно вымученной.       — Что сказал врач? — поинтересовался зеленоглазый брюнет. Жизнь мужчины тоже надломилась: он мечтал о своем ребенке, он распланировал все, кроме одного — его сперма не может обеспечить ему ребенка. Еще полгода назад он бы не отказался от ребенка, чьим биологическим отцом был бы Натаниэль, но сейчас все было слишком сложно. Его и Валентайна больше не держал прочный канат. Веревка почему-то истончилась, оставив их связь в виде нескольких хилых нитей. В какой момент эти нити лопнут? Мужчина поднял взгляд на блондина и тихо вздохнул: Натаниэль очень изменился. Он в самом деле потух. Когда он последний раз улыбался искренне? .       — Что у меня депрессивное расстройство, — соврал блондин и слабо улыбнулся. Он долго репетировал речь в уме, чтобы донести до партнера о своей болезни, но почему-то не смог. Ложь сорвалась с губ раньше, чем Натан ее полностью обдумал. И чтобы скорее сменить тему, флорист продолжил, — зато качество спермы отличное, я смогу стать донором. После терапии…       — Депрессивное расстройство? От чего? .       — Я не знаю, Макс, — отмахнулся Валентайн, даже не поняв, что произнес то самое проклятое имя. Шон удивленно уставился на Натаниэля и выразительно округлил взгляд.       — Натаниэль, что с тобой? .       — Со мной все в порядке, — попытался улыбнуться тот, но почувствовал, как легкие сдавило от спазма. Или ему уже это казалось? Но пелена слез, которые взялись из ниоткуда, выбила из колеи обоих. Натан не знал, как объяснить свое состояние; Шон был просто в недоумении. Неужели все из-за решения зачать ребенка? И почему в своем расстройстве Натаниэль вдруг вспомнил Максвелла?

***

      В тихом ресторанчике на втором этаже сидела большая компания. Поверить было сложно, что Максу удалось собрать всех своих друзей вместе. Повода, конечно, никакого не было, но было приятно отвлечься от обычных дней, которые стали составлять всю его жизнь. Рядом с Максвеллом сидела Офелия, неловко улыбаясь друзьям своего мужчины. Почему-то в его компании она чувствовала себя лишней, словно не было ей здесь места. И пускай все вели себя с ней очень дружелюбно, ощущение ненужности не покидало ее. Максвелл, наоборот, рядом со своими друзьями оживал. Он снова шутил и улыбался, чего не было ни дома, ни на редких прогулках.       — Как твоя голова? — хохотнул Кевин.       — А черт ее знает, — тяжело вздохнул шатен. — Ничего не помогает, даже психолог. Нет, друг, ты только вдумайся! Я хожу к психологу! Дважды в неделю в одно и то же время. У нас скоро уже дата будет, с цветами к нему прийти что ли? Мне кажется, что мне поможет рецепт на марихуану.       Все рассмеялись за столом. Действительно, было сложно представить, что Макс с кем-то делится своими проблемами. Всю свою жизнь этот кареглазый шатен был человеком, у которого никогда не было проблем. Жизнь его, конечно, потрепала. Коулман даже остепенился, хотя каждый за столом, включая Офелию, знал, что Максвелл не чист душою. Но разве мог ему кто-то сказать что-то против? На такие целомудренные ц/у был способен лишь всеми забытый Натаниэль. Однако Рейчел, сидевшая рядом со своей лучшей подругой, вдруг вспомнила того блондина с голубыми глазами, который когда-то часто бывал в их компании.       — Советую за цветами забежать в магазин Натаниэля, — подсказала она. — Авось успеешь купить букет.       — У него этих цветов жопой жри, всегда успею, — повел плечом Макс. Да, давненько он цветы не покупал. Последний подаренный букет был чуть ли не полгода назад. Конечно, цветы он предпочитал покупать у Натаниэля по двум причинам: первая — у него была хорошая скидка, вторая — как-то было приятно знать, что потраченные деньги попадут в его карман.       — А магазин вроде как закрывается, — выгнула брови Рей.       — Что? . — удивился Коулман. — Что значит закрывается? .       — Тоже мне спросил! Откуда же я знаю? — улыбнулась девушка. — Натаниэль — твой лучший друг!       — Мы давно не общаемся, — признался мужчина и резко прижал пальцы к виску. Офелия рядом сразу встрепенулась и приобняла мужчину за плечи.       — Макс? Таблетку? .       От боли хотелось взвыть. Забота Офелии в этот момент почему-то его взбесила. Грубо отпихнув от себя руки девушки, Макс поднялся из-за стола и направился к лестнице вниз. Все за столом переглянулись. Шайна ободряюще сжала ладонь Офелии.       — Ты только не злись на него, он всегда таким был, — поддержала она знакомую. Фея слабо улыбнулась. Кевин, осмотрев всех присутствующих, попросил у девушки таблетки и, схватив со стола бутылку воды, поспешил за другом. Макса он нашел на крыльце ресторанчика. В тридцатиградусный мороз Макс стоял на улице в одной легкой кофте, выдыхая густые клубы пара. Руки у мужчины покраснели от мороза. Поежившись еще у двери, Кевин вышел на улицу.       — Сдурел? Офелия чуть со стула не упала, — с укором проговорил он, протянув другу обезболивающее и бутылку воды. Макс слабо хмыкнул.       — Потом извинюсь, — отмахнулся шатен, закусив губу. Взяв таблетки, Коулман выпил пару, а потом закурил сигарету, предложенную Кевином.       — Я никогда не осуждал тебя, — начал тот, — но ты ведешь себя, как свинья с ней. Тебе ее не жаль? .       — Только не надо мне мозг компостировать, — закатил глаза Максвелл. — Если ее что-то не устраивает, я ее не держу, она вольна уйти в любой момент.       — Она любит тебя, — улыбнулся Кевин. — А ты в последнее время сам не свой. Слушай, может, у тебя кризис среднего возраста? Ты о своем психологе говоришь с большим трепетом, чем о ней. Это ненормально.       — Давай я сам решу, что для меня ненормально! — вспылил Коулман. — Тебе не идет роль мамочки! Хватит!       — Я пытаюсь тебя образумить, пока не поздно. Кто, если не я?.. — вздохнул Кевин, потерев ладони друг об друга. — Кстати, я тут видел тебя с парнем в отеле… не мое дело, конечно, но?..       Макс поджал губы и сразу отвел взгляд в сторону. Кевин сразу это заметил.       — Это твое дело, — продолжил он. — Просто ты так болезненно к этому относился…       — У меня с ним ничего не было, — выдохнул Макс.       — Понял.       — Я серьезно, — напрягся Коулман. — Я хотел… но не смог. Мне иногда кажется, что я схожу с ума. Я думал, мне нужно что-то новое… но это новое — совсем не то, чего я хотел. И Офелия… мне стыдно, что я так веду себя, и прям слышу голос Натаниэля в своих ушах, мол не обижай ее, кто меня еще терпеть будет? Но я не могу. Когда я с ней — мне плохо, без нее мне не лучше. Я не знаю, что делать.       — Голос Натаниэля?.. — выцепил главное Кевин, выгнув брови. — Он знает, что у тебя есть девушка?       — Нет… просто, может, за все время нашего тесного общения, он смог стать моим внутренним голосом совести или что-то такое… Я его давно не видел, а он еще и магазин закрывает. Наверное, у него все прекрасно сложилось там.       — Авось женится или уже женился на той женщине, — выдохнул друг. Макс слабо улыбнулся. Он так и не раскрыл правды о Натаниэле, да и зачем это нужно было?.. Теперь Натаниэля не было в его жизни. А Макс скучал. Он сам этого не понимал, пока не раскрылся своему доктору полностью. Когда он уже не мог держать в себе свое маниакальное желание затащить парня в постель, он просто вывалил все психологу, попросив вылечить его от этой дури. Пришлось уже и прояснить картину: ведь та женщина из Феликса вовсе не женщина, а мужчина. Мужчина, с которым Максу нужно было позарез хотя бы столкнуться на улице. Чтобы просто увидеть и успокоиться. Увидеть и понять, что все давно прошло. Да только если он и свою лавочку прикрыть решил, значит, все у него слишком хорошо, чтобы возвращаться сюда.       Спустя пару месяцев, когда магазин Натаниэля действительно закрылся, и Макс не успел купить последний букет, мужчина решил позвонить Саре. Они совсем не общались, но номер у Макса был еще с тех времен. Сара свой номер не меняла, придерживаясь идеи, что счастливый номер должен быть один на всю жизнь.       — Макс? — удивилась Полак, приняв звонок от знакомого.       — Привет, Сара, — неловко улыбнулся мужчина. — Я не отвлекаю тебя?       — Нет, я просто удивлена, что ты позвонил, — призналась та и напряженно сглотнула.       — Я хотел спросить… почему Нат закрыл свой магазин?..       — Почему бы тебе у него не спросить? .       — Я звонил ему, он сменил номер. Жизнь нас совсем разбросала, что единственный камень преткновения между нами — это ты…       — Макс… — тяжело вздохнула та.       — Просто скажи, что у него все хорошо, — подсказал шатен, но Сара вдруг зарыдала в трубку, не в силах унять себя. Коулман не на шутку напрягся. — Сара? Что случилось?!       — Натаниэль серьезно болен, — заикаясь, выдавила Полак и снова зарыдала. — Он просил никому не говорить, но как о таком молчать?!       — Что с ним?..       Жизнь треснула, словно зеркало в позолоченной раме. Осколки все еще держались в раме, но от одного неверного движения могли осыпаться на пол и разлететься стеклянной пылью. Макс просто не мог найти себе места, не в силах поверить. Прогугленная информация в интернете напугала его лишь больше. Странно, но страшные головные боли вдруг прошли, однако теперь сердце было не на месте. Максвелл стал слишком резким, слишком грубым, даже друзья его не узнавали.       — Макс, что с тобой случилось?       — Ничего, — машинально ответил Макс, отмахнувшись от друга. На самом деле до безумия хотелось ответить другое. Что с ним случилось? «Со мной случился Натаниэль». Как никогда он понимал, что ему нужно делать. Но как же теперь было страшно.       — …и я узнал от Сары, что он болен. Она ведь плакала, значит, все очень плохо. Я боюсь увидеть его таким, но больше мне страшно, что я теперь не успею его увидеть. Боже, что мне теперь делать?       — Почему бы вам не проведать своего друга? В такой тяжелый период ему важна поддержка близких, — спокойно ответил психолог.       — Знаете, доктор, впервые я с вами полностью согласен! Вчера я прогуглил кое-что. Он же флорист, и я нашел муку с очень точным значением.       — Муку? — удивился статный мужчина.       — Я искал амарант, но нашел только муку из него…       — И что означает это растение?       — Бессмертие, — выдохнул Коулман и вдруг заплакал. Чувства его разрывали на части. Во всех недугах Натаниэля виноват чертов Феликс! Что он там забыл?! Там даже медицинский центр слабый, почему он не вернулся в Беркот хотя бы для лечения?! Вопросов было слишком много, но ответить на все сможет лишь сам Натаниэль. Макс не знал, как встретит его Валентайн, не знал, хочет ли тот его видеть, но купив в супермаркете амарантовую муку, Макс поехал в Феликс, не предупредив ни друзей, ни Офелию. «Я был не прав, когда сдался», — проносились мысли в его голове. Его так пугала эта болезнь, а каково сейчас самому Натаниэлю? Если Макс так испугался?