Азбука цветов

      Ужин выдался очень тяжелым. Натаниэль даже есть не мог в присутствии Максвелла: любой кусок застревал в горле, и блондин давился. Конечно, где-то ему было лестно, что Коулман все-таки жалел о своем поступке, что мучился (Натан надеялся, что мучения были сильными), что даже приехал. Однако такая эгоистичная радость была блеклой и не могла перекрыть всех остальных чувств. Не хотел он его видеть, только не сейчас. Обида в груди просто сжирала, заставляя Натаниэля вести себя очень глупо. Больше всего его бесило, что он вообще опускался до таких низких мыслей.       — И где ты остановился? — все-таки спросил флорист, пригубив вина.       — О, Нат, он останется у нас, — вмешался Шон и широко улыбнулся. Для него приезд Максвелла был благословением бога. Натаниэль был лишен работы в своем магазине, друзей у него здесь не было, потому часто сидел дома и маялся от скуки. Шон пропадал на работе и при всем желании не мог организовывать парню веселый досуг. Их отношения съедала бытовуха. Приезд близкого друга должен был поднять настроение блондину, да и видно было, что от переизбытка эмоций Натаниэль часто терялся и не знал, что сказать.       — Что? . — опешил Валентайн, вылупившись на Макса, который не очень скромно улыбнулся своей маленькой победе. Только сейчас Нат пожалел, что не рассказал Шону хотя бы о том, что они больше не общаются. Для него они так и остались хорошими друзьями. И этому кареглазому другу хотелось подсыпать пургена в бокал вина.       — Я не настаивал, не думай. Хотел снять номер в отеле на эти дни, но Шон сказал, что у вас есть гостевая спальня и в лишней трате денег нет смысла. Я всегда могу съехать в отель, когда это потребуется, — очаровательно улыбнулся Коулман, прекрасно зная, что ни в какой отель уже не съедет.       — Как здорово вы все придумали, — с улыбкой протянул Натаниэль, сделав глоток вина, чтобы вместе с красной жидкостью в желудок провалился и немой крик о помощи. — Как тебя еще с работы отпустили…       — У меня достаточно свободный график, особых проблем не было, — улыбнулся Макс.       — Видишь, как здорово. Я хоть теперь не буду так сильно переживать, что ты тут скучаешь, — с облегчением вздохнул Элисдейр.       — Да уж, скучать теперь будет некогда, — согласился Натаниэль, представив, какой ад предстоит ему вытерпеть за эти дни. — Макс, ты очень устал, давай поговорим уже завтра. Уверен, ты валишься с ног, — гостеприимно начал блондин.       — Вовсе нет, — улыбнулся шатен и неожиданно дернулся на стуле. Натаниэль со всей силы ударил парня по ноге.       — Что с тобой? — выгнул брови флорист. Макс сжал губы и тяжело выдохнул через нос.       — Судорога, — сдавленно ответил кареглазый.       — Видишь, тебе нужен отдых! — широко улыбнулся Натаниэль. — Думаю, я могу убрать со стола?       — Эм… да, наверное, ты прав, — нехотя согласился Коулман и глянул на Шона.       — Я пойду подготовлю спальню, — проговорил мужчина, промокнув губы салфеткой.       — Брось! — со смешком махнул рукой Натаниэль. — Максвелл сам справится, не маленький. Ты лучше готовься ко сну, тебе завтра на работу. Я тут все уберу, — вежливо проговорил блондин и поднялся на ноги.       — Давай я тебе помогу? — предложил Макс. Встав со стула, парень потер ушибленное место на ноге.       — Раз ты так настаиваешь, помой посуду, — пожал плечами Натаниэль. Шон удивленно вскинул брови: кто бы ни предлагал ему помощь, парень всегда вежливо отказывал. Видать, с Максом они знакомы уже очень давно, раз он ведет себя с ним так… странно?       Попрощавшись с Шоном, Макс встал у раковины и посмотрел на гору посуды. Натаниэль кинул ему в руки фартук и взял полотенце.       — Что встал? Мой давай, — бросил блондин. Максвелл без слов нацепил фартук и включил теплую воду, взял губку и принялся за домашние хлопоты.       — Натаниэль, — начал он.       — Голос на три тона ниже, — с натянутой улыбкой попросил флорист и принял от парня первую вымытую тарелку.       — Натаниэль, — тихо шепнул кареглазый, посмотрев на сосредоточенного парня. Казалось, что кроме тарелки в его руках ничего остального не существовало.       — Еще тише, — все-таки ответил Валентайн.       — Тогда ты меня не услышишь, — нахмурился Макс.       — Этого и добиваюсь. Завтра устроим генеральную уборку, давно хотел, а тут такая неоценимая помощь будет, — начал делиться он наполеоновскими планами. Максвелл скептично выгнул бровь.       — Припахать решил? — хмыкнул шатен. — Знаешь, дорогой, танки грязи не боятся.       — Ага, — кивнул парень, — но ты-то далеко не танк, если только игрушечный.       Коулман выдавил из себя улыбку и вернулся к мытью посуды. Нормально поговорить с блондином ему так и не удалось: Натаниэль сливал все попытки. Решив, что завтра у него будет шанс, Макс начинал продумывать план действий, потому даже не успел подумать о том, что зря вообще сюда приехал. Утро началось для него в восемь утра. Валентайн разбудил его сам, громко оповестив, что пора завтракать. Завтрак пришлось готовить вместе с Натаниэлем, а тот как назло решил выпендриться. Коулману хватило бы яичницы, но Натаниэль стал печь круассаны, запекать яйца в багете и делать легкий салат. Даже Шон удивился утреннему многообразию на столе и в который раз убедился, что Натаниэль просто рад видеть своего друга. До полудня они были втроем, и Максу приходилось общаться с Элисдейром, хотя, видит Бог, он меньше всего этого желал. Но когда мужчина ушел на работу (а тот работал сразу в двух ресторанах), шатен почувствовал невероятный душевный подъем.       — Ну? — улыбнулся Максвелл. — Теперь ты мне дашь объясниться?       — После того, как ты помоешь полы, — хлопнув ладонями по коленям, Натаниэль поднялся с дивана и пошел за всем необходимым. Макс, потеряв весь свой энтузиазм, поплелся следом.       — Ты ужасно негостеприимен, — недовольно вздохнул кареглазый. — Кто заставляет гостей убирать дом?       — Ты не гость, Макс, — обернулся блондин и всучил парню ведро и швабру. — Так что весь первый этаж с тебя, я пойду убирать спальни.       — Натаниэль!       — Танки грязи не боятся, верно? — выгнул бровь Валентайн. — Или ты действительно лишь детская игрушка?       Макс поверить не мог, что Натаниэль в самом деле заставил его выдраить всю гостиную. Да он дома так не убирался! И все-таки, когда Валентайн перестал командовать и сжалился над парнем, то забрал и тряпку, и ведро, и даже швабру. Убрав все по местам, Натаниэль рухнул в уютное кресло, растирая ладони каким-то кремом. Разговаривать с другом он не хотел, но и избежать этого разговора не мог.       — Нат, давай поговорим, — в который раз предпринял попытку Коулман и подошел к блондину, присев перед ним на корточки. Натаниэль опустил взгляд голубых глаз на парня и безнадежно выдохнул в сторону.       — Что тебе от меня нужно? Мне казалось, все решилось само собой, — начал блондин.       — Если бы все решилось, был бы я здесь сейчас? — улыбнулся Макс. — Послушай, ты заставил меня убраться, и я помог тебе, теперь ты помоги мне. Просто выслушай меня, ладно?       — А тебе есть, что сказать? .       — Давай вернемся в Беркот вместе? Давай попробуем все сначала, м? Натаниэль, я вел себя ужасно с тобой, я знаю. Прости меня.       — Ммм, — вяло получилось. — С чего ты взял, что я хочу возвращаться в Беркот? Тем более с тобой.       — Посмотри на меня, Натаниэль, — попросил Максвелл. — Неужели ты не скучаешь?       — Ни капли, — безразлично ответил парень, посмотрев в карие глаза. Макс нахмурился, и между ними загремела неловкая тишина. Только сердце предательски стало учащать ритм в груди блондина.       — Ты же врешь, — улыбнулся шатен.       — Нет, Макс. Я счастлив с Шоном и даже не злюсь на твой мерзкий поступок, потому что он помог мне сделать правильный выбор, — слабо улыбнулся Натаниэль. — Я всегда хотел серьезных отношений с мужчиной, хотел взаимоуважения, хотел жить вместе и не скрывать этого. Я мечтал, чтобы мой партнер был самодостаточен, чтобы мне не приходилось тянуть все на себе, чтобы я мог заниматься своим любимым делом без ущерба для отношений. Я мечтал, чтобы меня любили, потому что я устал любить сам… и, конечно, Шон прекрасный любовник. Единственное, о чем я жалею… это о том, что позволил тебе испортить наше общение. Мы бы все равно перестали общаться, но со временем…       — Ты сейчас серьезно? — нахмуренно спросил кареглазый, поднявшись на ноги. — То есть все, что было, лишь тешило твое самолюбие? Первый раз не вышло меня склонить, ты решил в этот раз? Только ради того, чтобы галочку поставить напротив пункта «Соблазнить натурала»?       — Боже, Макс! Как у тебя получается вечно все переворачивать в свою пользу?! — воскликнул блондин. — Прекрасный навык, конечно, но хватит искать виноватых среди окружающих. Во всем, что тебя не устраивает, есть и твоя вина!       — А в чем я виноват?! Или ты думаешь, что мне легко становиться тем, кого я терпеть не могу?! Сам-то долго боролся с этим, м? А, представь, каково мне? Я из нормального делаю из себя душевнобольного! — злился Коулман.        — Душевнобольного? . — выгнул брови Нат.       — Это же не за раз получается! А я готов был пробовать, ты — самое серьезное, что у меня вообще было! Но ты, как шлюха, бросаешься к тому, у кого крепче, м?       От возмущения Натаниэль распахнул губы, но после сразу стиснул зубы, почти стерев их в ничто. Резко поднявшись с кресла, блондин высокомерно посмотрел на Коулмана и, скривив губы, слегка помотал головой.       — Так вот кем ты меня считаешь, — выдохнул парень, схватив Максвелла за грудки одной рукой. Дернув его к себе ближе, голубоглазый прищурился и процедил, — убирайся отсюда немедленно!       — Прости! — тут же вздохнул парень, сжав ладонями руку блондина. — Прости… Натаниэль, не надо. Ты же видишь, как все сложно, зачем еще больше запутывать? Я вспылил, я совсем так о тебе не считаю. Ты же знаешь, ты же сам доказал мне, что я судил о тебе предвзято. Нат?       — Я облегчаю тебе задачу, идиот. Просто собирай вещи и уезжай, живи своей нормальной жизнью и все.       — Я пробовал, ничего не выходит, — проговорил кареглазый и мучительно выдохнул, словно что-то причиняло ему сильную боль. — Пожалуйста… прости мне все последний раз.       — Макс, — блондин, опустив взгляд на свою руку, тяжело вздохнул. — Я прощаю тебя, хорошо. Но ты все равно должен уехать.       — Натаниэль, неужели ты любишь его? Что тебя здесь держит? Ты сидишь дома один, не занимаешься своими цветами, а заказы на весну или лето? Они же все в Беркоте, — нахмурился парень. — Давай уедем. Я знаю, я метаюсь туда сюда, но если ты просто поверишь в меня…       — В тот вечер, Макс, я поверил в тебя, — одернул руку флорист. — Никогда так сильно не ошибался. Интересно узнать, если бы я не приехал, что бы ты мне сказал после? Что спал? Что думал о нас? .       — Я думал! Ты не знаешь, какой это стресс, когда ты молод, а твой член падает! Я испугался!       — Ну, убедился, что все нормально? Я очень за тебя рад.       — Натаниэль…       — Хватит, Макс, я устал, — вздохнул голубоглазый и снова рухнул в кресло. — Не понимаю, зачем ты приехал. Неужели ты думал, что я все брошу только потому, что ты попросил? Еще тогда мне было, что терять, сейчас — тем более.       — Ты не простил меня, да? .       — А ты хоть понимаешь, за что извиняешься? — поинтересовался Натаниэль.       — Ну… за то, что был несправедлив к тебе, за тот вечер… да и за все те дни, когда я вел себя, как кретин. А это почти все дни, Нат! Слушай, я ни перед одной бабой так не распинался. Ты спрашивал, было ли у меня что-то серьезно. Я повторюсь, это ты. Я был в ужасе от поцелуя в рождество, сам не знал, что на меня нашло! И в том баре… мне нравилось, но это пугает! Я ведь не был таким! Это все со мной сделал ты! Теперь ты просто не можешь все бросить!       — Впечатляет, — хмыкнул Валентайн, — но, знаешь, — Нат снова поднялся на ноги, — я не бросал ничего. Я так безрассудно поступил, согласившись дать нам время. Да, я, наверное, виноват… Прости меня, но я больше не хочу поступать так необдуманно. У всего должен быть смысл. У нас с тобой его нет, потому что ты своим гетеросексуальным мозгом никогда не сможешь принять ни меня, ни себя, ни нас.       — Не решай за меня, пожалуйста, — нахмурился кареглазый. Сделав осторожный шаг к парню, Максвелл осторожно взял его за руки одной рукой, сжав его ладонь. — Просто дай мне шанс…       Коулман слабо улыбнулся, заглянув в голубые глаза, и прижал свободную ладонь к щеке блондина. Натаниэль измученно нахмурился и прикрыл глаза, когда их губы снова соприкоснулись. Странное было ощущение: ему этого не хотелось, но все равно позволял Максу делать все, что ему взбредет в голову. Однако грязнить это место, этот дом, который не знал ни предательств, ни измен, Натан просто не посмел, потому быстро отстранился, пока поцелуй не привел к непростительному грехопадению.       — Я не могу, — мотнул он головой, словно попытавшись выбросить все из головы.       — Не мог, кажется, я, — улыбнулся Коулман, погладив флориста по щеке. — Послушай, если у меня не получится снова, я готов… Хочу, чтобы ты был сверху. Нат, неужели и это для тебя ничего не значит? .       Валентайн удивленно вскинул брови. Сразу вспомнились все ненавязчивые намеки, которые Максвелл воспринимал с яркой агрессией. Неужели сейчас он предложил сам? . Стоит сказать, что это было нечестно, почти удар ниже пояса. Натаниэлю, как бы он не чтил институт семьи, на уровне голых инстинктов захотелось, чтобы у Макса не вышло и в этот раз. Хотя где-то глубоко в душе, примерно в коленной чашечке, наружу пыталось вырваться то крышесносящее чувство страсти и дикой влюбленности. Однако Натаниэль крепко затворил все эти порывы черной печатью предательства и разочарования.       — А ты подготовил себя, м? — усмехнулся Нат.       — Эээ… нет…       — Как неосмотрительно, — прищурился блондин. — Пошли.       — Что? .       Натан ничего не ответил, но Макс поспешил за другом на второй этаж. Валентайн зашел в свою спальню, а дальше в ванную комнату. Коулман растерянно застыл в дверном проеме, когда в ладони Натаниэля блеснула специальная насадка для душа. Наверное, надо хотя бы себе признаться, что он был совсем не готов к такому повороту событий. Да, он предложил сам, но слова вылетели из его рта быстрее, чем парень смог их полностью осознать. И, может быть, Максвелл не хотел их забрать обратно, но насадка для душа его не хило испугала.       — Раздевайся.       — Ты что? — ахнул парень. — Я…       — Я? Я — ничего. Хочу проверить, врешь ты или действительно говоришь правду. Или ты стесняешься? — в открытую насмехался блондин, крутя на пальцах этот страшный предмет анального угнетения.       — Не то, чтобы меня это смущает, — смято начал шатен, когда Нат вложил в его ладонь насадку, — на самом деле я в ужасе! Без этого нельзя? .       — Я буду внизу, можешь не стесняться, — похлопал блондин по плечу Макса и вышел из ванной комнаты, сдавив рвущийся наружу смех. Испуганный ребенок — вот, кем был сейчас Коулман. На самом деле Натаниэль не собирался соглашаться даже на роль топа. Пускай это было очень соблазнительно и даже желанно, но он в самом деле не собирался предавать Шона. В их отношениях все было прекрасно, так зачем все это портить?       Заварив себе чай, Натаниэль открыл красивую жестяную банку с засахаренными лепестками фиалки. Рассасывая на языке лиловый кусочек сахара, блондин слабо улыбнулся, вспомнив свадьбу Камиллы. В тот день судьба вновь столкнула его с Максом. И только сейчас флорист задумался, что фиалки в этой встрече присутствовали не просто так, ведь эти нежные цветы символизировали добродетель. «Я думаю о тебе», — говорит фиалка. А ведь Натаниэль после встречи действительно думал о Максе каждый день. Если после первой ссоры, спустя время, удалось забыть обо всем, то после второй — Нат не переставал о нем думать. Даже здесь, в Феликсе, он вспоминал о нем по нескольку раз на дню, перечитывая сообщения на почте. Как бы он ни порывался ответить, все написанные сообщения сразу удалялись. Должна же быть гордость в самом деле? Хоть немного? .       Между ними по факту ничего серьезного и не было, но все моменты были пронизаны голой страстью, яркой влюбленностью и искренностью. Натаниэль никогда не знал, о чем думал Макс, но ему всегда хотелось, чтобы все переживания между ними делились пополам. Однако Коулман был так замкнут, так напуган новыми чувствами, что эти страхи перебивали все остальные чувства. Он с улыбкой подзывал к себе, но стоило Натаниэлю подойти ближе, сразу отталкивал. Такая игра кнута и пряника Валентайну уже надоела. Но к тому прянику, который сейчас был в его ванной, руки предательски тянулись, несмотря на то, что после его будет ждать лишь обжигающий удар розгой.       Глянув в сторону лестницы, Натаниэль нахмурился, взглянув на часы. Он успел уже выпить две кружки чая и съесть половину лепестков, а Макс все еще не спустился. Закусив губу, парень уже хотел подняться, но Макс спустился сам. Вид у него был невероятно потерянным.       — Ну как? — хохотнул Натаниэль.       — Ужасно, — не стал лукавить шатен, сев за стол рядом с блондином. Посмотрев на странные конфеты, он закинул несколько штучек в рот.       — Что дальше? — улыбнулся голубоглазый.       — Честно сказать, такие подготовки напрочь отбивают желание, — выдохнул Коулман, не смея посмотреть Натаниэлю в глаза.       — К этому привыкаешь, — буднично ответил блондин. — Иногда это даже приятно.       — Я тут вспомнил старое выражение…       — Какое?       — «Сколько ты весишь? — Без говна — пушинка», — хохотнул Макс, закусив губу. Натаниэль сначала выгнул брови, но затем рассмеялся не столько над словами, сколько над видом парня. Прикрыв ладонью глаза, Валентайн аж согнулся над столом, чтобы сдержать хохот.       — Макс, — тяжело выдохнул Натаниэль, повернувшись к нему, — ты бы себя сейчас видел!       — Я сегодня и так очень много видел, — округлил он глаза, и Нат захохотал еще громче. Правда, смех резко прекратился, когда Коулман неожиданно подался вперед и поцеловал блондина прямо в зубы. Сжав губы, Натаниэль рефлекторно их облизнул.       — Не надо, — слегка нахмурился парень.       — Если бы ты знал, что со мной делаешь, ты бы так не ломался, — улыбнулся шатен и провел носом по щеке Натаниэля. — Я постоянно думаю о тебе, — зашептал Макс, продолжая водить носом по щеке парня ближе к уху, — представляю нас вместе. Знал бы ты, как часто я ловлю себя на мысли, что даже женщин ищу похожих на тебя… И как иногда больно осознавать, что я передергиваю с мыслями о тебе и дохожу до конца. Мне так стыдно за свой поступок, за то, что у меня не получилось сделать тебе приятно. Натаниэль, я боюсь, что у нас получится что-то, да, но еще больше мне страшно от того, что не получится снова. Я боюсь, что однажды я стану думать не только о тебе, а о другом, и что с ним выйдет… Потому что больше всего в этой чертовой ситуации я хочу, чтобы ты был единственным, — тихо закончил Максвелл и отстранился от блондина, но ненадолго: в следующий момент Валентайн сам поцеловал его в губы.