Сквозь треснутый объектив

Библиотека находилась в том же крыле. Джастин бывал там не так часто, как раньше. С каждым разом непрочитанных книг становилось меньше и меньше. Ему неловко было признаваться, что он берет их читать для себя, а не для детей. Им повезло, библиотека была открыта. Но и не повезло, потому что Колинда находилась на своем месте, а он не успел придумать, как представить Эммануэля. Будет странно рассказывать ей о связывающей их дружбе и общей школе сыновей. Будет странно рассказывать о чем-либо. В голове у него все равно полный беспорядок. Вернувшись вчера домой и еще раз приняв душ, Джастин осмотрел себя и с облегчением не заметил ни одного следа того, чем они занимались. Его детектив не оставил улик… Только внутри него. В его голове. И груди. Джастин ожидал, когда на него нахлынут волны стыда и отвращения к себе, как это бывало после встреч с уличными парнями. Они были всегда, накрывали с головой, заставляя его ощущать себя грязным и мерзким. Софи думала, что у него упадок сил и была особенно мила с ним, что только ухудшало ситуацию. Он не скрывал от нее ничего… ничего, кроме этого. Но после, лежа в постели без сна и прислушиваясь к ее дыханию, Джастин не чувствовал себя плохо. Как будто все встало на свои места. Было ли это оттого, как Эммануэль жаждал его? Или оттого, что они могли поговорить об этом — то, чего он не позволил бы себе ни с одним из своих бывших любовников, даже зная, что им плевать и они забудут его секреты, едва покинув комнату? Как жаль, что все омрачала чертова история с чертовыми снимками. Хоть и Эммануэль заставлял забывать о ней. Джастин смотрел на него и думал, что все будет в порядке. Это же странно, верно? Так мало знать человека, но чувствовать его таким близким? — Привет, Колинда, — сказал Джастин. — А мы заглянуть в архив стенгазет. — Привет, — ответила она, переводя взгляд на Эммануэля сбоку от него. — Нечасто ими интересуются. А это что… — она наклонилась и спросила громким шепотом, — кто-то из родителей? — Из вас бы получилась отличная журналистка, мадам, — сказал Эммануэль до того, как Джастин успел что-то придумать. — Ничего от вас не скроешь. — Ну, я, — смутившись, Колинда хихикнула. — Я просто предположила… — Я как раз хочу перевести свою дочь сюда. И директор Трамп любезно обещал место в лучшем классе. Поэтому и я хочу ответить добром на добро. Мистер Трюдо сказал, что у вас в школьной редакции небольшие перебои с печатью, а я как раз выпускаю печатные машинки. — Вот совпадение-то! — удивилась Колинда и глянула на Джастина. — Но я об этом совсем ничего не знаю. И… разве стенгазета не висит рядом с учительской? Джастин закрыл глаза. Колинда действительно не была такой уж простушкой, как он сам, и ее милый тон Эммануэля не очарует… — Да, с тем экземпляром мы уже ознакомились, — не раздумывая, согласился Эммануэль. — Теперь осталось сравнить, ухудшалось ли качество печати от выпуска к выпуску, или этот брак машинки был с самого начала. Знаете, нужно ведь подобрать хорошую модель для вашей школы. Печатное слово это очень важно. Джастин увидел, как порозовели щеки Колинды, и посмотрел на Эммануэля. Тот бросил на него быстрый взгляд и… кажется, он подмигнул обоими глазами. — Ну, мы храним старые стенгазеты в самом конце. — Колинда вышла из-за своего стола и показала на темные стеллажи в противоположной стороне. Правда, они в небольшом беспорядке. Мы сворачиваем их в тубы, чтобы занимали меньше места. Но там везде есть даты, и вы поймете, когда была отпечатана какая. — Спасибо, мадам. — Ох, не за что. Джастин ускорил шаг, следуя за торопящимся Эммануэлем. — Звучало так, как будто ты ее охмуряешь, — заметил он. — Я ее и охмурял, — согласился Эммануэль. — Так проще добиться своего. Я что, слышу ревность? — Нет, я… — Джастин сглотнул, не зная, что сказать. — Я просто… — Я шучу. Поджав губы, он кивнул. Они наконец добрались до конца книжных рядов. Тут располагались в основном отработанные материалы. Старые методички, учебники, книги, которые требовалось починить и которые ждали учеников на отработку, кто этим займется. Рулоны стенгазет находились на самом верху. Эммануэль остановился перед шкафом, поднял руку и, осознав, что не дотянется, сжал ее в кулак. Он обернулся и посмотрел на Джастина с неудовольствием. — Так и будешь таращиться? — спросил он, упирая руку в бок. — Хотел посмотреть, встанешь ли ты на цыпочки, — сказал Джастин. Собственная дерзость разогрела кровь. Ему очень хотелось обнять Эммануэля. Он представил, что тот будет оскорблен и попытается сопротивляться, но он все равно это сделает. Сгребет в охапку, окутывая собой. Согревая. В Джастине просыпалось столько чувств. Так сложно было их сдержать. Но он помнил, где они. Слышал, как Колинда за рядами стеллажей перелистывает что-то. — Ну поиздевайся-поиздевайся, — кивнул Эммануэль и отошел в сторону, давая ему пройти. — Знаешь, я очень мстительный. — И что ты сделаешь? — тихо поинтересовался Джастин, с легкостью доставая свертки. Их было много, все — перетянуты резинками. — Не знаю. Может, трахну тебя в рот, — буднично ответил он, разворачивая первый попавшийся плакат. У Джастина потянуло в паху, и он изо всех сил попытался думать только о газетах. Те, которые попались ему, были слишком старыми — текст на них не отпечатывался на машинке, а был выведен вручную старательным почерком. — Пока не звучит как месть, — ответил он, собравшись с мыслями. — Смотри, можно целиком не разворачивать, только отогнуть здесь, — показал Эммануэль, — видно дату. — О. Точно. Стенгазет, выпущенных после появления в редакции печатной машинки, должно быть не так много. Последняя найденная Джастином заполненная от руки датировалась началом прошлого года. — А, может быть, я тебя привяжу к постели и буду рассказывать, как мы делаем это, — продолжил Эммануэль, не глядя на него, — во всех деталях. Пока ты не возбудишься так, что яйца зазвенят. Но ни разу не прикоснусь к тебе. — Ты жесток. — Да. Не связывайся со мной. Уже связался, подумал Джастин. — Я нашел предыдущий выпуск, — объявил он. — Он на месте. — А я нашел, какого не достает, — сказал Эммануэль, откладывая последний из рулонов. — Январь этого года. Джастин разочарованно отложил свой в сторону. — Ну. Хорошо. Значит, его все же взяли. Мы были правы. Но что нам теперь делать? — Вернуться к мадам Колинде, — прошептал Эммануэль. — Ты положишь их на место, долговязый? Джастин только хмыкнул, сгребая кучу рулонов и поднимая их наверх. Вышло не с первого раза — Эммануэль невесомо погладил его по пояснице, и у Джастина задрожали руки. Один из рулонов ускользнул, чуть не стукнув Эммануэля по лбу. — Эй, я сочту это за покушение! — Он все же приподнялся на цыпочках, приближая губы к уху Джастина. — Мне придется покусать тебя в ответ. Раньше, чем он успел как-либо прореагировать, Эммануэль уже шествовал вдоль стеллажей обратно. Джастин спешно заталкивал рассыпавшиеся газеты на верхнюю полку, прислушиваясь. С ним он ощущал себя таким глупым. Лет на двадцать моложе. Как давно это было… — Мадам Колинда, правильно? — Да… мистер… нас не представили. — Возможно, состояние вашей школьной печатной машинки не столь плачевно и разумнее будет немного поработать с ней, чем покупать новую. — О, наверное. Я не то чтобы хорошо в этом разбиралась. Я знаю, что печатная машинка печатает. Джастин нахмурился, услышав ее воркующий тон. И что ему нравилось еще меньше, Эммануэль отвечал ей так же. — Совершенно верно, мадам. Дело в том, что тут не хватает самого первого выпуска газеты. И сложно понять, с чего все начиналось. Джастин посмотрел на рулоны газет и нахмурился. Но самый первый выпуск они находили. Почему он… о. О. Понятно. Кто будет это проверять. — Может быть, кто-нибудь еще интересовался стенгазетой? Кто-нибудь заходил? — продолжал спрашивать Эммануэль. Вырулив из-за книжных шкафов, Джастин заметил, что тот облокотился о стол и смотрел на Колинду, не мигая. Его это раздражало. Может быть, он и ревновал. Совсем немного. Ведь он касался его так мало. И сейчас чувствовал себя ребенком, которого заставляют делиться новой игрушкой. Конечно, он не был игрушкой… но Джастин очень бы хотел с ним поиграть. — Нет, я не могу припомнить ничего такого. Сюда их приносит мистер Кесада, один из наших учителей, — сказала Колинда. Да, Карлос помогал детям с газетой, у него хорошо получалось. В основном они все делали сами, конечно, но куратор должен был быть. — Но чтобы кто-то забирал… — Она задумалась. — Нет, не припомню. Сюда редко приходят преподаватели, обычно посылают кого-нибудь из учеников, если им нужен материал. Правда… Джастин остановился рядом. — Недавно тут был мистер Санчес… — протянула Колинда. — Может, готовил какой-нибудь проект? Вы лучше у него спросите, должно быть, ему пригодилось. Они оба переглянулись. Эммануэль приподнял бровь, и Джастин представил, что это может означать: я же тебе говорил, что ты ему не нравишься, и теперь смотри, куда привела твоя беспечность. Или что-нибудь такое. — Вроде бы еще был этот… преподаватель искусства, — сказала Колинда, когда они уже собрались идти. — Он тут частенько бывает. Больше других. — Да? Это любопытно… — протянул Эммануэль. — Я думал, что в этом месяце он не должен появляться, — пробормотал озадаченно Джастин. — Я его почти не видел. — Хорошо, спасибо, мадам, — поблагодарил Эммануэль. — Тогда мы зададим вопросы им лично. Джастин взглянул на часы, от урока осталось две трети. Ему придется торопиться, чтобы хотя бы сделать вид, что он его вел. Черт. — Мистер Санчес, м? — повторил Эммануэль, когда за ними закрылись двери библиотеки. — Да брось… — махнул Джастин. — Это какое-то совпадение. Да, Педро может относиться ко мне несколько… Он потер шею, размышляя. Вообще, когда Эммануэль указал на отношение Педро к нему, он везде начал видеть двойной умысел. Он вспомнил его у туалета. Мог ли Педро догадаться, что на самом деле они там были вдвоем? И именно поэтому он так старался проникнуть туда? Чтобы обличить его перед всей школой? Джастин вспотел от этой мысли. Как хорошо, что ему удалось отвадить Педро. Вероятно, он все еще рассчитывал на деньги, и такой перфоманс был бы крайним случаем… и поэтому он ушел. — А что насчет преподавателя искусства? — спросил Эммануэль, поворачиваясь к нему. — Анри как-то? — Я… — Джастин неуверенно пожал плечами, — я ничего не могу сказать. Гляну его расписание в учительской. Вот почему Педро всегда так хорошо держался при общении с ним. Он знал его тайну и чувствовал свою власть. Это многое объясняло. — Слушай, мне нужно идти на урок, — сказал он. — Ты выберешься из школы сам? — Да, я отличаюсь поразительным навыком нахождения дверей. Я же сыщик. Джастин улыбнулся. — Ты… — он закусил губу, — ничего, если ты выйдешь из школы не через переднюю дверь, а сзади? — О, я как раз люблю сзади, — Эммануэль посмотрел в его лицо и рассмеялся. — Это там, где стоянка для машин преподавателей? — Да. Просто не хочу, чтобы ты наткнулся на директора. Чтобы он думал, что я не сразу тебя вывел, а мы что-то еще делали… Это знать ему ни к чему. — Понимаю. Эммануэль сунул руки в карманы, внимательно смотря на него. — Хорошо, что у вас не патрулируются лестницы, а не то бы пришлось лезть через окно, как в любовном романе, — хмыкнул он. — Да. Джастину очень надо было идти. И очень хотелось остаться. Сейчас. И вообще. Он вспомнил сладостное ощущение кожи Эммануэля под губами, напряжение мышц, его притягательные запах и вкус. Воспоминания, которые вытесняли все страхи. Почти все. — Придешь ко мне сегодня? — спросил Эммануэль, прерывая череду его мыслей. — Я знаю, что надо иногда появляться дома, но я хочу тебя увидеть. Джастин закрыл глаза. Он так хотел это озвучить, но боялся, что Эммануэль напомнит ему о том, где он должен быть. Может, неосознанно, но даст понять. — Я загляну, — серьезно сказал Джастин. — Мне же нужно будет справиться о том, как идет дело, верно? — Верно. Эммануэль улыбнулся ему и, сделав несколько шагов по коридору спиной вперед, чтобы не разлучать их взгляды, наконец развернулся и пошел к лестнице, ведшей к заднему выходу. Ну что ж. Вечером… вечером… что-то будет. А пока у Джастина были уроки и еще одно дело. Важное дело.

***

Педро как раз заполнял журнал, когда его класс покинул последний ученик. Джастин видел в отражении стеклянного окошка в двери, что класс полностью опустел. Педро поднял глаза, отмечая его присутствие, и вновь вернулся к журналу. — Пришел поделиться еще какими-нибудь скабрезными подробностями о работе своего кишечника, Трюдо? — спросил он. Услышав щелчок замка, с которым Джастин закрыл дверь, он снова поднял голову. Его черная бровь приподнялась. — Это что-то новенькое, — заметил он и положил руки перед собой, внимательно смотря на него. Джастин обошел ряд парт и остановился у той, что была второй от учительского стола. Ему казалось, эта небольшая преграда поможет быть смелее, преодолеть себя. Он вспомнил вопрос, который задал Эммануэль в самом начале. Когда был еще просто детективом Макроном. Что он будет делать, когда узнает, кто его шантажирует? Он не знал тогда, не знал и теперь. Но Джастин смотрел на Педро, видел впервые так отчетливо, с какой неприязнью он глядит на него и удивлялся, почему не замечал этого раньше. В каких розовых облаках он витал? Неужели он настолько был озабочен своими тайнами, что не видел ничего вокруг? Но теперь тайны проникли сюда, в стены его школы, на его работу. И Джастин больше не мог держать глаза закрытыми. Первым порывом было спросить: «Это ты?». Но он вспомнил, как глупо получилось с Жюльеном. Лишь выставил себя полным дураком. — Значит… ты был недавно в библиотеке, — сказал Джастин, опираясь о парту обеими руками. Хотелось ощутить опору. Как можно больше. — Что? — нахмурился Педро. Он нервно покрутил ручку в пальцах. — Что это за вопрос? — уточнил он, когда Джастин не ответил. — Да или нет. — Ты устраиваешь мне допрос? — Педро принципиально скрестил руки на груди. — Это просто вопрос. — Не помню. Может, был, может, нет. — Тебя видели в библиотеке. — А это что, противозаконно? Джастин пытался рассмотреть в его лице что-нибудь, что выдаст. Страх попасться, осознание, что Джастин все знает, гнев оттого, что не все идет по плану. — Что ты там делал? — В библиотеке? — Педро едко хмыкнул. — Наверное, приходил за книгой. Не помню. Ты объяснишь, почему задаешь такие странные вопросы? Он уходил вновь и вновь, и Джастин все меньше мог различить эмоции. — И ты не брал старые школьные стенгазеты? — Это мне еще зачем? — продолжал отвечать вопросами на вопросы Педро. По его лицу пробежало горькое ехидство. — На твои фотокарточки посмотреть? Класс мистера Трюдо собирает больше всего наград на выставке. Ученица класса мистера Трюдо нашла кроличью нору на школьной территории. Мистер Трюдо трахает все, что движется. Джастин почувствовал, как похолодело в ногах. Ступни вспотели, он едва мог пошевелить пальцами. — Что?.. — выдавил он. Господи. Неужели он оказался прав? Но откуда Педро мог узнать обо всем… Черт побери. — Что слышал, Трюдо. — Педро со злостью захлопнул журнал и сгреб тетради, лежащие на его столе, в одну стопку. Он явно собирался собрать вещи и уйти. Джастин не мог его отпустить, не мог. — Убери от меня свои руки, — окрысился Педро, когда Джастин крепко взял его за плечо, не давая идти к двери. Казалось, он бы ударил, не будь руки заняты тетрадями. — И это теперь твое дело? — негромко сказал Джастин, не ослабляя хватку. — Ты решил, что можешь с меня что-то поиметь? Можешь угрожать мне и моей семье? — Какого черта ты несешь? — Он попытался дернуть плечом и вырваться, но безуспешно. — Кому угрожать? — Твои письма, — прошипел Джастин. — Я знаю все. — Чего? О чем ты вообще? Педро дернулся снова, и тетради рассыпались по полу. Джастин обескураженно отпустил его. Педро некоторое время стоял, сжав кулаки, словно размышляя, наклоняться ли за своими вещами или не подставлять ему спину. — Ты слал мне письма. — Какие письма? Ты перегрелся? Джастин отступил, размышляя. Педро действительно выглядел озадаченным, и впервые за это время на его лице кроме раздражения промелькнула озабоченность. Он же не мог… он же не мог ошибиться? Но что тогда Педро нес? — Ты сказал… — Джастин сглотнул и нехотя повторил: — Мистер Трюдо трахает все, что движется. Что ты имел в виду? — То и имел, — фыркнул он и, переборов себя, нагнулся за тетрадями. — У тебя же жена, семья. И на рабочем месте. Это отвратительно. — На рабочем месте?.. Джастин окончательно перестал что-либо понимать и прислонился к доске. — Не прикидывайся идиотом, Трюдо. Ты и Санна. — Что я и Санна? — пораженно спросил Джастин. — Ты и Санна, — рявкнул Педро. — Вы думаете, никто ничего не видит? Ваши переглядывания, улыбки. Хоть бы постыдились. Джастин заморгал. Осознание пришло к нему, как удар обухом по голове. Он так засмеялся, что заболело в груди. — Господи, Педро, между нами с Санной ничего нет, — поспешно объяснил он, когда тот посмотрел на него, как на умалишенного. — Я просто… не знаю, вежливо себя веду. Она мне даже не нравится. В смысле нравится как человек, но не более того. Педро недоверчиво поджал губы. Он собрал все тетради и сгрудил их на первую парту. — Я не знаю, с чего ты это взял. Но что бы ты там себе ни придумал… — Джастин замолчал, поймав на лице Педро впервые… надежду? Облегчение? О. Кажется, он понял. Неужели Педро так относился к нему, потому что сам рассчитывал, что Санна и он?.. О-о-о. Это бы все объяснило. — Педро, я тебя уверяю, между нами ничего нет, — повторил он, — и быть не может. Я женат. Я никогда… Джастину не хватило дыхания, чтобы завершить фразу. — Так что если у тебя какие-то на нее планы… — Трюдо, не неси херню, — огрызнулся Педро, но уже не так сердито, как раньше. — Какие еще планы, это служебный роман и… нет, никаких планов. — Ну это уже не мое дело. Теперь и Джастин испытал облегчение. С его души свалился целый слон. — Ну что ж, раз мы все выяснили… — Он развернулся, чтобы уйти. По крайней мере Педро тут был ни при чем. — О каких письмах ты говорил, Трюдо? — спросил тот в спину. Ноги Джастина остановились, будто в носки его ботинок вбились колья. Черт. Он сказал это. Выдал лишнюю информацию. Что было теперь говорить? Правду? Никогда. Что бы сказал Эммануэль? — Я… — Джастин пожевал губу, медленно разворачиваясь. — Я получил несколько писем с угрозами. — Да. Что за угрозы? — Похоже… а, да. Похоже, кто-то еще думает, что у меня роман с… м-м-м, Терезой. — Терезой? — опешив, переспросил Педро. — Да. Шлет всякие гадости, типа не подходи к ней, а не то убью. Ну, знаешь, как это бывает. — И… ты серьезно думал, что я шлю тебе письма, чтобы ты не приближался к Терезе? — Педро ошарашенно провел ладонью по лбу. — Ей же сто лет. — Ну, она хорошо выглядит. Слушай, давай не будем об этом. И… будет лучше, если это не выйдет за стены этого кабинета, ладно? Мне не нужны какие-то слухи и прочее… Ты понимаешь? Педро растерянно кивнул. Уголки его губ дрожали, будто он пытался скрыть улыбку. Джастин вздохнул. Ну что ж, он выставил себя членом воображаемого любовного треугольника с самой пожилой преподавательницей их коллектива. Идеально. Пусть лучше это будет в голове у Педро, чем что-либо еще.

***

Эммануэль весьма гордился собой, когда ему удалось улизнуть, не попавшись ни одной живой душе, несмотря на то, что в один момент прямо навстречу по коридору двигалась Хиллари, секретарь директора, с огромной стопкой бумаг. По счастью, именно благодаря этой стопке он и остался незамеченным. Увидев заднюю дверь закрытой, Эммануэль на миг подумал, что ему сейчас придется припоминать еще и навыки взлома, а он, кажется, оставил свой набор отмычек в других брюках. Но она была всего лишь прикрыта. А вот последнее препятствие — пустые ящики из-под доставляемой в школьную столовую бакалеи — он не прошел и споткнулся, налетая на дверь. Так он и выяснил, что она всего лишь прикрыта. Стоянка для учительских автомобилей была небольшой, но даже сейчас некоторые места пустовали. Ближе всего ко входу разместился новенький Камаро, Эммануэль до этого видел его только по телевизору. Он предположил, что эта машина принадлежит директору Трампу, потому что все остальные выглядели куда менее представительно. Ранчеро, судя по спортивному инвентарю, накиданному в его грузовое отделение, мог принадлежать тренеру. Яркий Додж явно был собственностью какой-нибудь современной учительницы. Эти эмансипированные женщины. Может быть, пора было признать очевидное и дать его старушке умереть. Найти себе что-нибудь поприличнее. Не Камаро, конечно, он же не пижон. Хотя Эммануэль был бы не против посидеть за ее рулем. Выглядела чертовски изящно. Он перевел взгляд на следующую машину — черную Комету, припаркованную под небольшим углом у самого края площадки. Вот она выглядела достойно. Ничего не говорила о своем владельце, была лаконична и довольно фешенебельна. Сложно не выглядеть фешенебельно, если ты черная помытая машина, на которой еще не осталось разводов от дождя и дорожной грязи. Если ты… Эммануэль уставился на ее колесо. Сначала ему показалось, будто что-то с ним не так. Но потом он пригляделся и понял, что именно. Это было почти незаметно, если не приглядываться. Но он пригляделся. Рисунок протектора шины правого переднего колеса был грязным. В него забилась не только пыль. Эммануэль различил розовый след. Точно такой же, какой не смылся с его «Шевроле» после мойки. Красная глина. Точно та же, которая была у карьера по дороге из города, по дороге к «Лотосу». Каков шанс, что… Эммануэль вздрогнул, распрямляясь, — за его спиной хлопнула дверь.