Я тебя подожду

      Позаботьтесь о нём. Я сейчас уезжаю в Гелёкче. Надеюсь, когда я вернусь, он будет посговорчивее.       Выйдя королевских покоев студёным утром, Саурон столкнулся с Мириэль. Королева отпрянула, как ошпаренная.       – Всё в порядке? - обеспокоенно спросил майа.       – Да! - рявкнула Мириэль. - Идёшь сжигать Верных?       – Иду учить детей рисовать. Эй, да что с вами?       Саурон сделал крошечный шаг к ней, но женщина отшатнулась. Майа нахмурился. Мало ему головной боли с лже-Тьелпе…       – Кто посмел вас ранить? Точно не Фаразон — он дрых всю ночь. Так кто?       Женщина мялась, кусая губы. Саурон терпеливо ждал. Наконец Мириэль тихо сказала:       – Бенуа. Это один вельможа, он…       Майа и сам понимал.       – Наверняка господин Бенуа в своё время был близок с Элендилем, а теперь остался его тайным агентом, - задумчиво сказал Саурон, - пожалуй, надо повесить его на дыбу и подробно допросить о связях с Верными. Прежде, чем отправить на костёр. Во славу Мелькора.       Во взгляде Мириэль боролись неприятие жестокости и жестокое, мстительное облегчение.       – А пока, ваше величество, вам нужно что-то, чтобы защитить себя.       Майа снял с пояса жреческий кинжал с золотой рукоятью и красными рубинами. Жертвы не всегда умирали от огня. Он вложил оружие в руки Мириэль:       – Та иголка, которой вы пытались перерезать мне горло, никуда не годится. Это будет поэффективнее.       – А как же ты без клинка? - спросила она, завороженно разглядывая нож.       Майа подмигнул:       – Я смастерю себе новый, а до той поры — жертв придётся сжигать. Какая неприятность для них!       Девочка ждала его в храме вместе с шестью юношами-архитекторами. Она притащила с собой подругу — только не белобрысую, а черноголовую, с такими же стальными нуменорскими очами. Саурон лишь руками развёл:       – Ну, оставайтесь обе, коли пришли. Как вас зовут?       – Морвен, - широко улыбнулась темноволосая девочка.       – Эледвень, - насуплено глядя на майю, сообщила белобрысая.       Саурон потёр лоб. Это будет нелегко.       – Я же сказал прийти в обносках, - укоризненно сказал он Эледвень. - Почему на тебе то же платье, что и вчера?       Девочка хмурилась, но молчала. «Ты тут не для того, чтобы пытать этих недорослей», - напомнил себе Саурон.       – А что ей делать? - заступилась за подругу Морвен. - У неё нет другой, она из дому сбежала.       – Да молчи ты, - прошипела Эледвень, - трепло...       Саурон окинул девочек удивлённым взглядом:       – А что, позвольте осведомиться, у вас случилось?       – Они мне говорят — замуж, замуж... А я не хочу! Я хочу рисовать!       Майа закатил глаза. Обратился к остальной молодёжи:       – Спрошу прямо сейчас. Кому-то ещё некуда идти? Сложные отношения с родителями, мерзкая жена или муж, или, не знаю, пожар?       Один из художников, совсем мальчик, неуверенно сделал шаг вперёд.       – А у тебя что? - вздохнул Саурон.       – Нас десять детей в одной комнатке… Это ужас.       – Понимаю. В общем, так — все, кому не хочется идти домой, могут остаться тут. Но смотрите, чтоб пол отдраили дочиста, и на статуе Учителя ни пылинки не было!       Ребята заметно повесели. Ах, этот удивительный возраст, когда мыть полы в мракультистском храме веселее, чем уживаться с родителями.       – Учитель Зигур! - снова подал голос художник.       – Ну что ещё?       – Можно я сестрёнку тоже сюда приведу? Она обожает лепить из глины.       Что теперь терять? Саурон опять вздохнул и безнадёжно сказал:       – Приводи. А теперь все берём эти листочки… так, ты, как там тебя…       – Гилладил.       – Гилладил, руки сперва вытри. Теперь берите уголь… Морвен, твою же мать, не из ямы для жертвоприношений! Можно иметь, ну не знаю, хоть какое-то уважение к покойнику? Он всё-таки умер во славу Мелькора!       Ребята увлечённо рисовали, сидя прямо на полу. А над их чёрными, русыми, золотыми головами стоял, прислонившись к колонне, Келебримбор. И посмеивался, будто вчера ничего не произошло. Саурон сглотнул, ему мгновенно стало холодно. Сегодня он разберётся с этим.       Майа прикрыл за собой дверь собственных покоев. Кажется, за последние полгода они стали роскошнее, чем у Мириэль. Ещё немного, и он будет настолько влиятелен, что сам сможет взять королевский скипетр. Впрочем, пока его волновали более насущные вопросы.       Владыка Мордора погладил Единое — податливое золото ответило вспышкой тепла. Сила покалывала на кончиках пальцев. Сила текла по его жилам. Будто гигантские крылья ночи тяжело вздымались за его плечами. Он готов. Сил достаточно.       Келебримбор снова сидел на окне, свесив одну ногу, на вторую положив какую-то книгу.       …Нет, это не Келебримбор. Эльфийский владыка мёртв и похоронен. Какая бы тварь не заняла его место, она явно пришла не с добрыми намерениями. Только вот что за тварь? Саурон никак не мог нащупать её сущность, а значит, она была равна ему по силе или даже сильнее. Это не внушало оптимизма.       – Тьелпе, - негромко окликнул его Саурон.       – Да, - существо улыбнулось и отложило книгу.       В горле сразу пересохло.       – Я хочу, чтобы ты мне ответил…       – Меня смущает такое начало разговора… от тебя, - то, что притворялось Келебримбором, не переставало улыбаться.       Саурон перевёл дух.       – Позаботьтесь о нём. Я сейчас уезжаю в Гелёкче. Надеюсь, когда я вернусь, он будет посговорчивее, - повторил майа свой старый приказ.       Сердце резануло, будто в распоротую грудь вонзили холодный металлический цветок и от души крутанули винт. Дыши, Майрон. Не время расклеиваться.       – Я был... преступно небрежен, - тихо сказал Саурон. Можно признаться хотя бы сейчас. Всё равно он убьёт это существо через минуту. - Я обязан был знать, обязан был предусмотреть, как орки поймут приказ. Когда я вернулся, ты уже не дышал. Скажи мне, что я сделал, прежде чем надеть твой труп на древко, как знамя?       Существо побледнело. Прошептало:       – Аннатар, я не хочу вспоминать. Ты не хочешь вспоминать.       – А почему? Ты же часть моего разума. Я не должен бояться сам себя, верно? Так вот, если ты часть меня, ты ответишь на этот вопрос. Что я сделал, когда нашёл твоё тело?       Грудь Лже-Тьелпе быстро, тяжело вздымалась. Наконец он неуверенно сказал:       – Ты… убил тех, кто убил меня?       Саурон кивнул:       – Кем бы ты ни был, ты хорошо меня изучил. Я и правда убил их, но потом. Сперва я провёл целый день, пытаясь оживить тебя. Я влил в тебя столько сил, что только Единое удерживало меня в мире живых. Оно раскалилось добела у меня на пальце, оно буквально пылало, как тревожные огни…       Майа неторопливо, медленными шажками подходил к Лже-Тьелпе. Тот вжался в оконную раму и смотрел на Саурона огромными, испуганными, серебряными очами Келебримбора.       – Итак, ты не знаешь того, что знаю я, - владыка Мордора склонил голову набок и изучал существо, будто обед из пяти блюд, - зато ты знаешь то, чего я не знаю. Ты слышал разговор короля со стражей, когда я был слишком далеко от двери. Ты почти подхватил меня на руки, когда я чуть не упал. Поэтому расскажи мне, лже-Тьелпе — что ты такое?       – Если я скажу, ты не поверишь мне… - слеза сорвалась с ресниц существа и побежала по щеке.       – Тебя прислал Манвэ, чтоб шпионить за мной?       – Нет. Аннатар, пожалуйста… мы так хорошо жили вместе. Давай не будем ломать то, что между нами было…       – Ничего не было! - Саурон ударил кулаком по стене рядом с лицом существа. - Ты обманул меня, когда я был уязвим! Когда меня пытали! Ты пользовался мной, ради… информации? Или ради веселья? Вы смеялись всем Валинором, когда Фаразон имел меня?!       – Нет, вовсе нет…       – Что ты такое?! Скажи мне!       Саурон попытался схватить существо за шею, но его пальцы прошли сквозь тело, словно сквозь туман. Последнее, что майа запомнил, были глаза: серебряные, нолдолские, посеревшее запятнанное серебро, раненая хрупкость, и тихая, светлая усталость... А потом то, что притворялось Тьелпе, истаяло в воздухе.       Только ладони было холодно, словно свежий ветерок пробежал по коже…       Майа закрыл глаза, погружаясь в Незримый мир. Он ненавидел звать своих проклятых Светлых родичей, но сейчас был слишком взбешён, чтобы рассуждать здраво.       – Ульмо, Манвэ, Намо — ответьте мне! Ответьте мне, или, клянусь, я подниму стену огня и сожгу пару деревень ваших любимых эльфов! Кого вы подослали ко мне?! Ответьте!       Незримый мир оставался безмолвным.       – Я уничтожу вас, я сожгу вас дотла! Ответьте мне!       – Не ори, - неожиданно раздался тихий голос совсем рядом.       Саурон открыл глаза.       У двери стояла фигура в тёмно-синем плаще. Из-под капюшона выглядывали седые локоны, и звёзды очей сияли на молодом, вечном, прекрасном лице. Саурон поёжился от мощи, которой веяло от этой фигурки. Майа не сомневался, что валар перед ним скрутит его в бараний рог одним движением мизинца.       – Не пытайся и меня придушить, - посоветовал владыка Мандос, - тут нет моего тела, лишь мысль и символ.       – Твои мысль и символ знают, что только что побывало в моих покоях? - огрызнулся Саурон.       – Знают. Что, неприятно, когда тебя годами водят за нос? Поменяться местами со своей жертвой было полезным опытом, не так ли?       – Я уничтожу вас, - простонал майа, - сожгу дотла…       Намо рассмеялся:       – Да, было бы наивно думать, что произошедшее стало для тебя уроком. Ты ведь не понимаешь чужих чувств. Ты не способен сопереживать кому-то кроме себя. Ты просто увечен: жалкое, больное существо…       – Что. Вы. Подослали. Ко мне?!       Мандос невозмутимо окинул взглядом покои Саурона.       – Милая комната. Каких страданий тебе стоило выторговать её? Слышал, у короля довольно… крутой нрав и необычные предпочтения.       Саурон сжал кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладони, чтобы не броситься на Намо прямо здесь и сейчас.       – Просто чтобы ты знал. Я считаю тебя безнадёжным, но в последние годы тебе и правда досталось, - продолжал валар, - поэтому проявлю милосердие и спрошу — ты точно хочешь знать правду? Она причинит боль.       – Говори, - приказал Саурон.       – Большая ошибка...